ПОЗИТИВНАЯ ДИСКРИМИНАЦИЯ В ПРАКТИКЕ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Конституция Российской Федерации провозглашает равенство прав и свобод человека и гражданина, запрещая любые формы ограничений по гендерным, социальным, расовым и иным признакам и основаниям [1, ст. 19]. Однако Конституционный суд Российской Федерации (далее – Конституционный суд) признал допустимость различий в реализации прав и свобод отдельными категориями граждан, если указанные различия «объективно оправданны, обоснованы и преследуют конституционно значимые цели, а используемые для достижения этих целей правовые средства соразмерны им» [2].

Данное положение реализуется в том числе и через ряд норм, позволяющих устанавливать льготы и преимущества для определенных, например, социально уязвимых категорий граждан. Подобным путем реализуется так называемая «позитивная дискриминация» [3], которая часто становится предметом рассмотрения Конституционного суда, в различных формах проявляется в действующем законодательстве.

Данное понятие появилось в США в 1935 году под термином «позитивные действия» в контексте вопроса о дискриминации в сфере труда [4, с. 48]. К настоящему времени область воздействия «позитивной дискриминации» расширилась, она применяется в отношении женщин, расовых меньшинств, инвалидов и иных лиц с целью уменьшения их дискриминации и поддержки развития [4, с. 53-54].

Между тем, единого понятия до сих пор нет, как в зарубежной, так и в отечественной науке. Исследователи лишь отмечают, что позитивная дискриминация направлена на обеспечения преимуществ социально-незащищенным категориям населения в форме обеспечения равенства возможностей и уменьшения существующих трудностей участия в общественной жизни [5, с. 20].

В практике ЕСПЧ отмечается, что дискриминация допустима, если цель, для которой она устанавливается, правомерна, а средства достижения этой цели соразмерны и необходимы [6, с. 65]. Несколько иного подхода придерживается Конституционный Суд Российской Федерации. Как уже было сказано, установление различий в правах граждан должно быть оправдано, обосновано, а также преследовать конституционно значимые цели, для достижения которых используются соразмерные средства [2].

В практике Конституционного Суда во внимании оказываются следующие сферы «позитивной дискриминации»: предоставление льгот и компенсаций ветеранам [7], социальная поддержка военнослужащих [8], поддержка и социальная защита семьи, материнства, отцовства и детства [9], пенсионное обеспечение [10] и иные.

В той же практике выделяются основания и цели, по которым лица получают определенные преференции. В отношении военнослужащих это публично-правовые обязательства государства по отношению к ним [8], в отношении ветеранов – принципы справедливости и соразмерности [7], к жителям Крайнего Севера – «обеспечение справедливого вознаграждения за труд в экстремальных природно-климатических условиях» [11]. Кроме этого, в практике, связанной с пенсионным обеспечением, Конституционный Суд Российской Федерации более подробно определяет правила установления критерий дифференциации. К ним относится запрет введения необъективных и неразумных различий в правах лиц, принадлежащих к одной категории [10]. При этом критерии, которые являются основой для введения таких различий, связаны с последствиями их применения и взаимно обуславливают друг друга [10].

Следовательно, установленные судом критерии «позитивной дискриминации» трактуются по-разному применительно к каждому конкретному случаю и определенной категории лиц, что, с одной стороны, позволяет индивидуализировать подход, а с другой стороны создает возможность для несистемного применения данных критериев, порождает проблемы, связанные с вольностью их трактовки как законодателем, так и судом.

Так, по небезызвестному делу Константина Маркина Конституционный Суд признал его права ненарушенными в связи с тем, что установление различий между мужчинами-военными и женщинами-военными в части отпуска по уходу за ребёнком согласуется с конституционно-значимыми целями [12]. По сути, имеет место конкуренция тех самых конституционно-значимых целей, так как обеспечение безопасности государства оказывается приоритетнее семейных прав гражданина. Кроме того, суд исходит из особой социальной роли женщины в обществе [12], из необходимости обеспечения обороноспособности страны, безопасности государства и специфики военной службы [13]. С таким подходом не соглашается ЕСПЧ, в деле «Маркин против России» указывая, что доводы Конституционно Суда ничем не обоснованы, что различие по признаку пола не разумно и не объективно и является дискриминационным [14].

В дальнейшем, как пишет профессор А.И. Ковлер, ЕСПЧ изменяет свою позицию таким образом, что определенные ограничения в сфере предоставления отпуска по уходу за ребенком допустимы, если не являются дискриминационными [15]. К указанным относятся невозможность или трудность замены военнослужащего в силу его иерархического положения, значимой технической специальности или участия в активных боевых действиях [15]. При этом, по мнению А.И. Ковлера позиция Конституционного суда является более обоснованной в силу особенностей военной службы, ее добровольности при поступлении на службу по контракту, а также лучшего знания национальными властями потребностей общества [15]. Однако он также упоминает и о том, что число военнослужащих-мужчин, находящихся в том же положении, что и Марков, то есть отцов-одиночек, воспитывающих детей до 3 лет – 300 человек на 1 марта 2013 года [15]. Поэтому сложно говорить об угрозе обороноспособности страны при предоставлении спорного права данной категории граждан наравне с военнослужащими-женщинами. Представляется, что позиция ЕСПЧ представляет собой пример более индивидуализированного подхода к данной ситуации.

Стоит также отметить, что в дальнейшей практике Конституционного Суда дальнейшем придание женщине особого статуса не подтверждается. По делу о назначении досрочной пенсии для отцов инвалидов с детства суд говорит не о социальной роли матери в обществе, а исходит из того, кем конкретно осуществляется воспитательная функция [16]. Поэтому этого отец не может быть лишен права назначения такой пенсии лишь в силу половой принадлежности, такое ограничение будет неразумным [16]. Следовательно, таким образом проявляется не столько проблема гендерной дискриминации, сколько проблема конкуренции конституционно-значимых целей и недостаточно индивидуализированного подхода при рассмотрении отдельных дел.

Но это не единственная проблема в данной сфере. По делу «Киютин против России» решение Конституционного Суда РФ, по мнению ЕСПЧ, не соответствовало требованием обеспечения соразмерности между преследуемой целью и используемыми средствами [17], а также привело к дискриминации лица по признаку ВИЧ-инфицированности. То есть Конституционный суд не придерживался ранее определенных им критериев.

Таким образом, можно сделать вывод, что, хотя есть определенные критерии установления различного обращения с лицами, находящимися в сходных состояниях, их формулировка в некоторых случаях приводит к конкуренции целей, для которых такие различия установлены. При этом нельзя сказать, что нарушается критерий, вытекающий из принципа равенства – «критерий определенности, ясности, недвусмысленности правовой нормы» [18], - так как решения Конституционного Суда не являются правотворческими. Хотя при этом прослеживается проблема неограниченного усмотрения Конституционного суда в отношении установленных им же правил.

Стоит отметить, что понятие «позитивной дискриминации» можно использовать в наших реалиях только в определенных случаях, так как не всегда установление различия в правах предопределено некой исторической дискриминацией определенных лиц, как это есть в зарубежных странах. Поэтому в ряде случаев, например, в отношении ветеранов и военнослужащих уместно применять понятие «дифференциация правового статуса», тогда как в отношении женщин и мужчин, инвалидов применения понятие «позитивная дискриминация» вполне допустимо.

Подводя итог, практика Конституционного Суда РФ в целом является единообразной, но в ряде случаев показывает несистемность подхода и неясность критериев в отношении как установления позитивной дискриминации, так и дифференциации правового статуса личности, а также выявляет проблему соблюдения Конституционным Судом установленных им же правил и критериев, недостаточную индивидуализацию подхода при рассмотрении дела.

Список литературы:

1. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993) (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 № 6-ФКЗ, от 30.12.2008 № 7-ФКЗ, от 05.02.2014 № 2-ФКЗ, от 21.07.2014 № 11-ФКЗ) // СЗ РФ. 2014. № 31. Ст. 4398.
2. Постановление Конституционного Суда РФ от 01.03.2012 № 5-П «По делу о проверке конституционности абзаца второго статьи 215 и абзаца второго статьи 217 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан Д.В. Барабаша и А.В. Исхакова» // СЗ РФ. 2012. № 11. Ст. 1366.
3. Решение Хабаровского районного суда Хабаровского края от 05.08.2010 по делу № 2-1187/2010 // СПС «КонсультантПлюс».
4. Тарусина, Н. Н. Гендер: нейтрализация и позитивная дискриминация: учеб. пособие / Е. А. Исаева, Яросл. гос. ун-т им. П. Г. Демидова, Н. Н. Тарусина. — Ярославль, 2013. — 104 с.
5. Филатова М. А. Современные вопросы позитивной дискриминации в контексте практики конституционных судов // Журнал конституционного правосудия. -2014. - № 4. - С. 19-28.
6. Руководство по европейскому антидискриминационному законодательству / Агентство Европейского Союза по защите основных прав, Совет Европы/ Европейский Суд по правам человека. – Тверь, 2014. – 282 с.
7. Определение Конституционного Суда РФ от 19.04.2000 № 70-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы Общества военных пенсионеров на нарушение их конституционных прав статьей 12 Федерального закона "О ветеранах» // СПС «КонсультантПлюс» (официально опубликован не был).
8. Постановление Конституционного Суда РФ от 27.02.2012 № 3-П «По делу о проверке конституционности абзаца второго пункта 14 статьи 15 Федерального закона «О статусе военнослужащих» в связи с жалобами граждан А.Н. Хмары и В.Н. Шума» // СЗ РФ. 2012. № 10. Ст. 1273.
9. Постановление Конституционного Суда РФ от 15.12.2011 № 28-П «По делу о проверке конституционности части четвертой статьи 261 Трудового кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина А.Е. Остаева» // СЗ РФ. 2011. № 52. Ст. 7639.
10. Определение Конституционного Суда РФ от 27 июня 2005 г. № 231-О «По жалобе гражданина Галеева Конспая Амамбаевича на нарушение его конституционных прав положением подпункта 1 пункта 1 статьи 28 Федерального закона «О трудовых пенсиях в Российской Федерации» // СЗ РФ. 2005. № 29. Ст. 3097.
11. Постановление Конституционного Суда РФ от 24.05.2001 № 8-П «По делу о проверке конституционности положений части первой статьи 1 и статьи 2 Федерального закона «О жилищных субсидиях гражданам, выезжающим из районов Крайнего Севера и приравненных к ним местностей» в связи с жалобами граждан А.С. Стах и Г.И. Хваловой» // СЗРФ. 2001. № 22. Ст. 2276.
12. Определение Конституционного Суда РФ от 15.01.2009 № 187-О-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалоб гражданина Маркина Константина Александровича на нарушение его конституционных прав положениями статей 13 и 15 Федерального закона «О государственных пособиях гражданам, имеющим детей", статей 10 и 11 Федерального закона «О статусе военнослужащих», статьи 32 Положения о порядке прохождения военной службы и пунктов 35 и 44 Положения о назначении и выплате государственных пособий гражданам, имеющим детей» // СПС «КонсультантПлюс».
13. Постановление Конституционного Суда РФ от 14.07.2015 № 21-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 1 Федерального закона «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней», пунктов 1 и 2 статьи 32 Федерального закона «О международных договорах Российской Федерации», частей первой и четвертой статьи 11, пункта 4 части четвертой статьи 392 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, частей 1 и 4 статьи 13, пункта 4 части 3 статьи 311 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, частей 1 и 4 статьи 15, пункта 4 части 1 статьи 350 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации и пункта 2 части четвертой статьи 413 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы» // СЗ РФ. 2015. № 30. Ст. 4658.
14. Постановление Европейского Суда по правам человека от 7 октября 2010 г. Дело «Константин Маркин против России» [Konstantin Markin v. Russia] (жалоба № 30078/06) (I Секция) (извлечение) // Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2011. N 4.
15. Ковлер. А. И. Соотношение европейского конвенционного и национального конституционного права - обострение проблемы (причины и следствия) // Российский ежегодник Европейской конвенции по правам человека (Russian yearbook of the European convention on human rights) - М., 2015 // СПС «КонсультантПлюс».
16. Постановление ЕСПЧ от 10.03.2011 г. Дело «Киютин (Kiyutin) против Российской Федерации» (жалоба № 2700/10) // Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2011. № 12.
17. Постановление Конституционного Суда РФ от 15.07.1999 № 11-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений Закона РСФСР «О Государственной налоговой службе РСФСР» и Законов Российской Федерации «Об основах налоговой системы в Российской Федерации» и «О федеральных органах налоговой полиции» // СЗ РФ. 1999. № 30. Ст. 3988.