ПОНЯТИЕ И ЦЕЛЬ УСТАНОВЛЕНИЯ СПЕЦИАЛЬНОГО ПРАВОВОГО РЕЖИМА ДЛЯ КРУПНЫХ СДЕЛОК

Эффективное государственное регулирование крупных сделок, в контексте экономических реалий сегодняшнего дня, бесспорно является тем правовым инструментом, который необходим для обеспечения роста инвестиционной привлекательности, защиты прав и законных интересов участников гражданских правоотношений. Только последовательная государственная политика, обеспечивающее разумное сочетание диспозитивных и императивных начал в совокупности с другими мерами как правового, так и экономического характера могут рассматриваться в качестве по-настоящему действенных механизмов обеспечения стабильности и предсказуемости гражданского (экономического) оборота [10, с. 15]. Прежде чем говорить об особенностях правового режима крупных сделок, заключаемых организациями, необходимо определить с какой целью он установлен в нашей стране, а также как законодатель и доктрина подходят к самому определению «крупная сделка».

Отечественные цивилисты при формировании доктринального понятия крупных сделок в первую очередь основываются на определении, содержащемся в нормах действующего законодательства. В целом все они сходятся во мнении, что крупная сделка представляет собой ничто иное, как гражданско-правовую сделку, заключаемую юридическими лицами, и в отношении которой законодательством установлен особый правовой режим ее совершения. Некоторые ученые, в том числе И.С. Шиткина относят крупные сделки к особой категории сделок, именуемой в корпоративной доктрине, как «экстраординарная». Понятие экстраординарная сделка не встречается в нормах российского законодательства, но будучи заимствованной из зарубежных правопорядков весьма часто используется в национальной доктрине. В качестве «экстраординарной» И.С. Шиткина рассматривает любую сделку, которая выходит за пределы обычной хозяйственной деятельности корпораций, и в отношении которой с целью обеспечения защиты прав и законных интересов участников соответствующих отношений, установлен особый правовой режим [11, с. 11]. В соответствии с вышеназванным подходом, крупная сделка совершенно обоснованно попадет под признаки «экстраординарности».

Впервые наиболее общее понятие крупной сделки, совершаемой юридическими лицами различных организационно-правовых форм, нашло свое отражение в работах С.А. Бурлакова. Последний определял ее в качестве одной либо нескольких взаимосвязанных между собой сделок, предполагающих отчуждение или возможность отчуждения имущества организации, стоимость которого составляет определенную часть балансовой стоимости активов последней [2, с. 5]. Однако, как справедливо отмечается в доктрине, данное определение относится в большей степени к хозяйственным обществам, не затрагивает сделки, совершаемые унитарными предприятиями и связи с этим не может считаться универсальным [3, с. 34]. Вместе с тем в вышеназванном определении не встречается уточнения по поводу «прямого» и «косвенного» отчуждения, что в условиях постоянно усложняющегося экономического оборота, представляется чрезвычайно важным [7, с. 10].

Участвуя в гражданском обороте наравне с физическими лицами организации также совершают юридически значимую деятельность, в том числе и направленную на извлечение прибыли и укрепление своего имущественного положения. Очевидно, что сам процесс формирования воли, направленной на возникновение, прекращение или изменения прав и обязанностей у физических и юридических лиц различен [8, с. 31]. В свою очередь подобные объективные причины оказывают влияние на особенности правового регулирования сделок организаций, а также на основания признания их недействительными. С точки зрения правовой доктрины состав сделки всегда остается неизменным, вне зависимости от того, кто ее заключает. Однако изучив положения действующего законодательства, становится понятно, что каждый отдельный элемент такого состава находится в прямой зависимости от субъекта, который ее совершает.

Вместе с тем основные же различия кроются именно в волеобразовании и волеизъявлении лица, совершающего сделку. Главная особенность заключается в том, что процесс формирования воли юридического лица более сложен по сравнению с волеобразованием граждан и потому всегда требует более детального внимания со стороны законодателя. Огромное количество монографий и научных статей сводятся к тому, что закон устанавливает особый правовой режим крупных сделок с целью обеспечения гарантий защиты прав и законных интересов субъектов соответствующих правоотношений. Обеспечиваемые интересы долгое время были и остаются предметом споров и изучения многих ученых-цивилистов. Относительно носителей таких интересов особое внимание приковывает вопрос о наличии у корпорации своих собственных охраняемых законом интересов, ведь, по сути, речь идет о субъекте права, искусственно наделенном правоспособностью.

В российской правовой науке традиционно устоявшимся считается подход, рассматривающий юридическое лицо как сверхиндивидуальный субъект права, обладающий собственной право и дееспособностью, следовательно, и собственными законными интересами. Вместе с тем встречаются специалисты, не разделяющие подобный подход, так Д.И. Степанов отмечает, что «интересы организации понятие ситуативное, которые должно определяться и учитываться в каждом конкретном случае. Юридическое лицо есть ни что иное как абстрактная категория, лишенная физического существования и поэтому лишенная всяких интересов» [9, с. 55]. Таким образом в соответствии с мнением Д.И. Степанова любое указание на интересы юридического лица представляют собой не более чем вменяемый интерес, который был присвоен организации как фиктивному образованию. По сути вышеназванная точка зрения предполагает отождествление интересов юридического лица и его участников. Следует сказать, что такая позиция характерна для англо-американской системы права, которая исторически питает недоверие к самостоятельности юридического лица, рассматривая его в качестве субъекта права, искусственно наделенного правоспособностью и осуществляющего свою деятельность интересах его участников/учредителей. Несмотря на то, что такая точка зрения имеет право на существование, представляется, что в условиях российской правовой системы полного смешения интересов организации и ее участников не происходит. Конечно, в определенном смысле интерес корпорации всегда является вмененным ее участниками. Но после образования, в процессе осуществления собственной деятельности, выступая как самостоятельный субъект права, корпорация начинает «жить собственной жизнью», становится обладателем свои собственных интересов. Не случайно сама возможность несовпадения интересов участников и самой корпорации и являлась причиной возникновения таких средств правовой защиты как выход из состава организации, права требовать выкупа, принадлежащих акций или долей участия в уставном капитале, исключения участника из состава общества.

Представляется абсолютно верной точки зрения тех исследователей, которые полагают, что наличие самостоятельной правосубъектности обуславливает и наличие самостоятельного интереса. В своих работах Е.Я. Мотовиловкер отмечает, что «независимо от того, какими правомочиями обладает то или иное лицо, сам факт наличия у него субъективного права предполагает: во-первых, наличие у него самостоятельного интереса, а, во-вторых, невозможность осуществления этого интереса в отсутствие необходимого поведения других субъектов права» [4, с. 210]. Г.Л. Осокина в свою очередь отмечает, что юридическое лицо является носителем интереса особого вида, который она определяет как интерес «общекорпоративный». Такой интерес не может быть рассмотрен просто как совокупность частных интересов его учредителей/участников [5, с. 113].

Если опираться на нормы действующего гражданского законодательства, можно с уверенностью сказать, что юридическое лицо является обладателем собственного интереса, рассматриваемого отдельно от конкретных интересов его участников. Подобный вывод обуславливается тем, что ГК РФ, а также законы о хозяйственных обществах устанавливают: 1) приоритет интересов корпорации перед интересами отдельных его участников. 2) обязанность органов управления юридического лица действовать разумно, добросовестно, лояльно и осмотрительно в интересах всего общества в целом.

Учитывая всю многогранность и сложность такой совокупности интересов, не вызывает сомнения необходимость наиболее подробной правовой регламентации формирования воли корпорации на заключение подобных сделок, ведь в противном случае это может привести к ущемлению интересов лиц, которые ее заключают, а, следовательно, и к ущербности самой сделки [1, с. 45].

Несмотря на то, что в центре внимания законодателя при установлении особого правового режима совершения крупных сделок находятся частноправовые интересы, не стоит упускать из виду и опосредованный, публичный интерес государства [6, с. 67]. Опосредованным он является потому, что, будучи интересом публичным, его удовлетворение происходит при условии удовлетворения интересов частноправовых. Действительно, ведь именно гарантированность и защищенность интересов корпорации, ее участников, органов управления, кредиторов и других участников гражданского оборота, оказывают непосредственное влияние на последний, обеспечивая его стабильность, поступательное совершенствование и безопасность.

В свою очередь устойчивый, предсказуемый и поступательно развивающийся гражданский оборот оказывает благоприятное воздействие на экономическую ситуацию в стране целом, в том числе и, улучшая инвестиционный климат. Благоприятный инвестиционный климат в совокупности с эффективными и развитыми рыночными и финансовыми механизмами является ключевым условием для привлечения в страну инвестиций, в том числе и долгосрочных, что безусловно способствует развитию и укреплению национальной экономики.

Таким образом, подводя итог определения целей особого правового режима крупных сделок, можно с уверенность сказать, что он установлен законодателем в публичных целях, достигаемых путем создания для участников гражданского оборота дополнительных гарантий обеспечения и защиты их прав и законных интересов.

Список литературы:

1. Алиева К. Одобрение крупных сделок советом директоров акционерного общества // Акционерный вестник. - 2008. - № 5. – С. 44-48.
2. Бурлаков С.А. Правовое регулирование крупных сделок юридических лиц: автореф. дис. … канд. юрид. наук. - М., 2010. - 23 с.
3. Ломакин Д.В. Очерки теории акционерного права и практики применения акционерного законодательства. – М.: Статут, 2005. – 374 с.
4. Мотовиловкер Е. Я. Законный интерес и субъективное гражданское право // Правоведение. - 2005. - № 2. - С. 208-213.
5. Осокина Г.Л. О соотношении понятий органа юридического лица и его представителя // Право. - 2008. - № 10. - С 111-115.
6. Поваров Ю.С. Институт согласия на совершение сделки: новеллы гражданского законодательства // Право и экономика. - 2013. - № 10. - С. 65-68.
7. Попов А. Крупные сделки и сделки с заинтересованностью по-новому // ЭЖ-Юрист. - 2016. - № 41. – С. 10-11.
8. Степанов Д.И. Интересы юридического лица и его участников // Вестник экономического правосудия РФ. - 2015. - № 1. - С. 29-33.
9. Степанов Д.И. Спрос на право и диспозитивность регулирования: экономический анализ права // Вестник экономического правосудия РФ. - 2016. - № 6. - С. 54-57.
10. Тымчук Ю.А. Крупные сделки и сделки с заинтересованностью: новеллы законодательства // Молодой ученый. - 2017. - № 1. – С. 12-16.
11. Шиткина И.С. Экстраординарные сделки, совершаемые хозяйственными обществами. – М.: Статут, 2017. - 218 с.