ВОЕННАЯ  ДИКТАТУРА  В  УРУГВАЕ  1973—1985  ГГ.:  ПРИЧИНЫ,  ОСОБЕННОСТИ  РАЗВИТИЯ,  ИТОГИ

Бычков  Максим  Алексеевич

канд.  ист.  наук,  доцент,  МГУТУ  им.  К.Г.  Разумовского,  г.  Москва

E-mail:  deak2007@yandex.ru

Военная  диктатура  в  Уругвае  1973—1985  годов  является  важной  вехой  как  в  истории  самой  страны,  так  и  всего  латиноамериканского  региона.  Это  связано  с  тем,  что  на  фоне  большинства  государств  Латинской  Америки  для  Уругвая  в  целом  была  характерна  политическая  стабильность,  устойчивость  демократических  традиций,  неучастие  военных  в  политической  жизни  страны.

Таким  образом,  исследование  данной  темы  —  это  изучение  феномена  перехода  государства  и  общества  от  демократического  режима  к  авторитарному;  изучение  исторического  опыта  реагирования  социума  на  проблемы  социально-экономического  и  политического  развития. 

Крупномасштабные  реформы,  проведённые  в  начале  XX  века,  президентом  Уругвая  Хосе  Батлье  и  Ордоньесом,  а  также  его  последователями,  заложили  основы  стабильного  политического  и  социально-экономического  развития  страны.  Несмотря  на  то,  что  в  уругвайской  истории  не  раз  устанавливались  авторитарные  режимы,  они  возглавлялись  представителями  политической  элиты  без  участия  военных.  Элита  же  оказывалась  способной  адаптироваться  к  внутренним  и  внешним  факторам  развития  страны,  что  проявлялось  и  в  принимаемых  решениях  и  в  способности  создаваемой  авторитарной  системы  перестроиться  и  даже  демонтировать  себя. 

В  то  же  самое  время  факт  установления  военной  диктатуры  1973—1985  годов  является  явным  показателем  определенных  слабых  сторон  политической  системы,  сложившейся  в  Уругвае.

Причины  сдвига  политической  системы  страны  вправо  лежат  в  социально-экономических  проблемах,  с  которыми  столкнулось  уругвайское  общество  в  1950-е  годы. 

В  годы  Второй  мировой  войны,  а  также  в  послевоенное  время  были  достаточно  благоприятными.  Большую  роль  в  этом  сыграло  тесное  сотрудничество  с  Соединенными  Штатами.  В  годы  Корейской  войны  1950—1953  годов  Уругвай  стал  одним  из  крупных  поставщиком  шерсти  на  американский  рынок.  Но  после  её  окончания  все  слабые  стороны  экономики  явно  себя  проявили. 

Эпоха  экономического  процветания,  которая  пришлась  на  послевоенные  годы,  не  была  использована  сельской  буржуазией  для  модернизации  аграрного  сектора.  В  сельском  хозяйстве  сохранялось  господство  латифундий,  которые  прежде  всего  ориентировались  на  внешний  рынок.  Таким  образом,  сельское  хозяйство  в  целом  носило  монокультурный  характер,  что,  естественно,  повышало  зависимость  уругвайской  экономики  от  колебания  цен  на  мировых  рынках.  Отечественная  исследовательница  А.С.  Березова  отмечает,  что  «латифундии  по-прежнему  держали  внешнюю  торговлю  —  источник  получения  сырья  и  оборудования  для  промышленности.  Поэтому  с  развитием  промышленности  возрастал  и  экономический  вес  латифундистов,  укрепляя  их  политические  позиции»  [1.  С.  39]. 

Падение  мировых  цен  на  шерсть  спровоцировало  кризис  в  сельском  хозяйстве.  Дефицит  торгового  баланса  страны  приобрёл  хронический  характер  (1951,  1952,  1954,  1955),  а  в  1957  году  он  достиг  внушительный  для  Уругвая  суммы  в  117  млн.  долларов  при  среднем  объёме  товарооборота  в  1956—1957  годах  в  400  млн.  долларов.  По  сведениям  американского  исследователя  Г.  Гандельмана  ВНП  страны  с  1954  года  по  1972  год  упал  на  12  %  [9,  P.  2]. 

В  этих  условиях  земельная  олигархия  стала  усиливать  давление  с  целью  заставить  его  принять  законы,  соответствующие  её  интересам.  В  1955—1958  годах  был  понижен  курс  национальной  валюты,  а  в  1959  году  проведена  валютная  реформа,  в  результате  которой  был  установлен  плавающий  курс.  Все  валютные  операции,  связанные  с  экспортом  и  импортом,  освобождались  от  контроля  со  стороны  государства.  Итогом  реформы  стал  рост  инфляции  [1,  С.  42—43].  А.С.  Березова  отмечает,  что  целью  реформы  было  повышения  экспорта  и  уменьшение  импорта.  Но  она  не  была  достигнута:  экспорт  не  увеличился,  потому  что  не  увеличился  объём  производимой  продукции,  да  и  для  крупных  земледельцев,  производящих  экспортную  продукцию,  высокая  цена  не  стимулировала  расширение  производства,  а  консервировало  его;  импорт  же  не  уменьшился,  потому  что  почти  полностью  состоял  из  статей,  необходимых  для  функционирования  национальной  экономики  (сырьё,  оборудование,  горючее)  и  для  питания  населения.  В  этих  условиях  импорт  мог  быть  сокращён  только  лишь  ценой  свертывания  промышленного  производства,  что  и  произошло  в  1963  году  [1.  С.  42—43].  Американский  исследователь  М.  Финч  отмечает,  что  с  середины  1950-х  годов  характерной  чертой  уругвайской  экономики  стала  стагнация  промышленности,  падение  ВВП  и  рост  инфляции  [6,  P.  221,  229].  Экономический  кризис,  по  его  мнению,  ослабил  позицию  национальной  буржуазией,  закончили  эру  импортозамещающей  индустриализации  и  нанесли  удар  по  батльизму  [6,  235—236].

Недовольство  сельской  буржуазии  экономической  ситуацией  привело  к  тому,  что  влиятельная  организация  «Федеральная  Лига  Аграрного  действия»  (Liga  Federal  de  Accion  Ruralista)  решила  поддержать  партию  «Бланко»,  которая  и  победила  на  выборах  1958  года.  «Бланко»  представляла  собой  альянс,  объединявший  группу  Луиса  Альберта  Эрреры,  «Федеративную  Лигу  аграрного  действия»  во  главе  с  Бенито  Нардоне,  а  также  группы  «Демократический  Союз  Бланко»  и  «Народное  национальное  движение».  А  проигравшая  выборы  партия  Колорадо  расколась  на  две  фракции:  «15-й  список»  во  главе  с  Луисом  Батлье  Беррес  и  «14-й  список»  во  главе  с  Сезаром  Батлье  Пачеко  [5,  P.  10]. 

Исследователь  М.  Финч  отмечает,  что  идеология  партии  «Бланко»  заключалась  «в  свободной  торговле,  в  конкурентной  модели,  в  реакции  против  дирижизма  и  государственного  вмешательства  в  экономику»  [6,  P.  237].  В  1960  году  была  создана  комиссия  по  инвестициям  и  экономическому  развитию  с  целью  исследования  состояния  экономики  страны.  К  маю  1963  года  комиссии  подготовила  доклад,  на  основании  которого  к  маю  1965  года  был  выработан  план  экономического  развития.  Он  предлагал  структурные  реформы  в  экономике,  изменения  в  сельскохозяйственном  секторе,  в  сфере  финансов,  управления  и  социальной  помощи.  Однако  план  был  проигнорирован  [6,  P.  239]. 

Неспособность  правящей  элиты  справиться  с  экономическим  кризисом,  предложить  стране  план  дальнейшего  политического  и  социально-экономического  развития,  рост  раскола  в  её  среде  стимулировали  усиление  влияния  военных.  Отечественный  исследователь  А.Ф.  Шульговский  отмечает,  что  процесс  политизации  армии  стал  особенно  интенсивным  в  1950—1960  годы  [4,  С.  499].  М.  Финч  обращает  внимание  на  то,  что  «истоки  военного  вмешательства  лежат  в  продолжительном  экономическом  кризисе,  последовавшим  за  неудачной  импортозамещающей  индустриализацией  и  неспособностью  политической  системы  к  изменениям»  [6,  P.  242]. 

Несмотря  на  то,  что  для  латиноамериканского  региона  характерно  значительное  влияние  военных  на  политическое  развитие  стран,  Уругвай  представлял  собой  определенное  исключение.  В  процессе  формирования  политической  системы,  инициированным  президентом  Хосе  Батлье  и  Ордоньесом,  военные  заняли  позицию  сторонников  демократических  преобразований.  Впоследствии  они  и  не  вмешивались  в  сферу  политики,  не  занимали  ключевых  позиций  в  обществе,  не  обладали  значительным  влиянием  и  связями.  Они  даже  не  получили  статус  гаранта  стабильности  государственных  институтов. 

Однако  и  там  происходили  постепенные  изменения.  Немаловажную  в  этом  сыграло  американо-уругвайское  военное  сотрудничество,  начало  которого  было  положено  двусторонним  военным  пактом  1952  года.  США  получали  возможность  пользоваться  военными  объектами  Уругвая,  беспошлинно  ввозить  военные  материалы  и  снаряжение.  Вашингтон  получал  право  ограничивать  торговлю  страны  с  любым  государством,  которое,  по  его  мнению,  угрожало  безопасности  Западного  полушария.  В  1956  году  было  подписано  соглашение  о  сотрудничестве  в  области  атомной  энергетике  и  о  техническом  сотрудничестве.  А  в  1961  году  —  о  гарантии  американских  инвестиций  [2,  С.  23]  В  американских  военных  училищах,  по  сведению  А.Ф.  Шульговского,  с  1946  по  1970  год  прошли  подготовку  примерно  1723  уругвайских  военных  [4,  С.  500].  Не  менее  важным  было  влияние  военных  элит  Аргентины  и  Бразилии. 

Между  тем  события  в  стране  развивались  столь  стремительно,  что  военные  оказались  в  гуще  политических  событий  раньше,  чем  смогли  осознать  свою  новую  социальную  роль.  Это  стало  причиной  того,  что  став  ключевой  силой  политического  развития  Уругвая,  они  не  смогли  предложить  четкой  программы  вывода  страны  из  структурного  кризиса.

Ухудшение  социально-экономической  ситуации  стимулировало  рост  радикальных  настроений  в  обществе.  Самым  ярким  выражением  его  стало  образование  движения  «Тупамарос»,  или  «Движение  за  национальное  освобождения».  Оно  сформировалось  в  1960-е  годы  в  результате  отделения  от  Социалистической  партии.  Идеологической  и  методологической  основой  организации  стали  взгляды  теоретиков  и  практиков  Кубинской  революции  1959  года,  а  также  теория  «городской  герильи»  Карлоса  Маригеллы  [7,  P.  12—13].  Деятельность  движения  «Тупамарос»  в  целом  свелась  к  проведению  индивидуального  террора,  что  не  могли  не  стать  очередным  фактором  дестабилизации  уругвайского  общества. 

Углубление  социально-экономического  и  политического  кризиса  стимулировало  изменения  в  партийной  системе  страны.  С  одной  стороны,  возрастало  влияние  политических  партий  левой  ориентации  (социалистической  и  коммунистической),  а  с  другой,  происходили  изменения  в  «традиционных  партиях»,  где  усиливались  центробежные  тенденции.  Кроме  того,  процесс  формирования  новых  политических  партий,  хотя  маловлиятельных  и  малочисленных,  постепенно  ставило  под  сомнение  всю  политическую  традицию  двухпартийности. 

В  1966  году  на  парламентских  выборах  победила  партия  «Колорадо»,  а  в  марте  1967  года  президентом  стал  Оскар  Гестидо.  В  декабре  того  же  года  он  внезапно  умер,  и  его  место  занял  Хорхе  Пачеко  Ареко.  В  течение  недели  после  занятия  высшей  государственной  должности  он  подписал  указ  о  запрете  Социалистической  партии  Уругвая,  а  также  всех  левых  политических  партий  и  движений  страны.  В  экономической  политике  произошёл  дальнейший  сдвиг  в  сторону  неолиберализма  и  монетаризма.  Понижение  уровня  жизни  населения,  ставшее  результатом  проводимой  политики,  стимулировало  рост  социального  напряжения.  Оппозиционные  акции  различных  социальных  групп  уругвайского  общества  всё  чаще  жестко  подавлялись  полицией.  В  сентябре  1971  года  президент  Пачеко  Ареко  передал  руководство  по  борьбе  с  «подрывной  деятельностью»  военным  и  полицейским  силам  [4,  С.  502]. 

Попытка  Пачеко  Ареко  провести  через  парламент  поправку  в  конституции,  которая  дала  бы  ему  возможность  стать  президентом  второй  раз  не  только  не  прошла,  но  показала  поляризованность  общества.  Партии  «Бланко»  и  часть  «Колорадо»  отказались  его  поддержать,  а  левые  смогли  объединиться  в  общественное  объединение  «Широкий  фронт».  Несмотря  на  это,  используя  возможности  уругвайской  избирательной  системы,  на  президентских  выборах  1971  года  победил  ставленник  Пачеко  Ареко  Хуан  Мария  Бордаберри  (с  первого  марта  1972  официально  занял  пост  главы  государства).  В  апреле  1972  года  парламентом  был  принят  закон  о  введении  в  стране  «состояния  внутренней  войны»,  что  повлекло  за  собой  сосредоточение  в  руках  военных  широких  функций  гражданской  администрации.  Также  был  увеличен  военный  бюджет  и  принято  решение  об  увеличении  числа  сотрудников  полиции  [4,  С.  502—503].

Усиление  позиций  военных  в  политической  системе  Уругвая  сопровождалось  многочисленными  коррупционными  скандалами  среди  гражданской  политической  элиты.  В  октябре  1972  года  расследование  очередного  скандала  коснулось  высшее  руководство  партии  «Колорадо».  Представители  военной  элиты  требовали  его  прекратить,  оказывали  давление  на  президента  Бордаберри.  Рост  конфронтации  между  президентом  и  армией  привел  к  политическому  кризису  февраля  1973  года. 

В  феврале  1973  года  возник  вопрос  о  замещении  вакантной  должности  военного  министра.  Президент  Бордаберри  и  Высшее  военное  командование  во  главе  с  генералом  Григорио  Альваресом  не  смогли  согласовать  кандидатуры.  Конфликт  обострился.  Оставшись  без  поддержки  гражданской  элиты  Бордаберри  согласился  удовлетворить  требования  военных:  на  военной  авиабазе  Бойссо  Ланго  им  был  подписан  пакт  с  военными,  в  соответствии  с  которым  власть  передавалась  Национальному  Совету  Безопасности.  Этот  руководимый  военными  орган  стал  высшей  инстанцией,  которая  контролировала  экономические  и  политические  процессы  в  стране. 

27  июня  1973  года  президент  Бордаберри  подписал  приказ  о  роспуске  парламента  и  об  образования  Государственного  Совета.  Фактически  в  Уругвае  был  установлен  военный  режим.  Формально  высшим  лицом  в  государстве  оставался  президент,  через  которого  военные  осуществляли  управление.  Отечественный  исследователь  А.Ф.  Шульговский  отмечает,  что  «июньский  государственный  переворот,  совершенный  группировкой  Бордаберри  при  поддержки  военного  командования,  свидетельствовал  о  том,  что  олигархия  выложила  все  свои  последние  козырные  карты  в  сложной  политической  игре,  которую  она  вела  с  февраля  1973  года»  [4,  С.  511]. 

Получив  власть  в  свои  руки,  военные  не  смогли  сформулировать  чёткую  программу  дальнейшего  политического  и  социально-экономического  развития  страны.  Кроме  того,  в  их  среде  не  было  единства.  Г.  Гандельман  выделил  три  основных  направления:  «бразильцы»,  «перуанцы»  и  «легитимисты»  [9,  P.  4—5].  Под  «бразильцами»  подразумеваются  сторонники  «жесткой  линии»,  реализации  бразильской  доктрины  «национальной  безопасности».  Они  выступали  с  правоконсервативных  позиций,  призывали  к  борьбе  с  коммунистами  и  либералами.  Группу  возглавлял  генерал  Эстебан  Кристи.  «Перуанцами»  руководил  генерал  Григорио  Альварес.  Они  ориентировались  на  опыт  перуанских  военных,  пришедших  к  власти  в  1968  году.  Были  сторонниками  проведения  социально-экономических  и  политических  реформ.  Группа  «легитимистов»  выступало  за  восстановление  гражданского  режима  и  уход  военных  из  политики.  Реальным  же  влиянием  не  обладала. 

Установившийся  военно-бюрократический  авторитарный  режим  оказался  неустойчивым.  В  июне  1976  года  Бордаберри  выступил  с  предложением  о  запрете  политических  партий,  что  вызвало  резко  негативную  реакцию  военных.  12  июня  1976  года  военные  отстранили  Бордаберри  от  власти  и  назначили  президентом  Апарасио  Мендеса.  В  связи  с  этим  Ш.  Гиллеспье  отмечает,  что  «военные  с  уважением  относились  к  традиционным  партиям  как  неотъемлемой  части  культуры  страны,  уругвайности  (orientalidad),  и  считали  их  важными  для  собственной  легитимности  [8,  P.  54].  Поэтому  они  не  могли  пойти  на  запрет  традиционных  политических  партий  «Колорадо»  и  «Бланко».  Однако  к  другим  политическим  партиям  и  движениям  это  не  относилось.  Так  1  сентября  1976  года  президентом  Мендесом  был  подписан  «четвертый  Институционный  акт»,  на  основании  которого  пятнадцать  тысяч  человек,  которые  были  связаны  с  левыми  политическими  партиями  и  движениями,  было  запрещено  в  течение  пятнадцати  лет  заниматься  политической  деятельностью. 

Между  тем  у  правящих  кругов  было  понимание  того,  что  режим  в  целом  нелегитимен,  что  его  социальная  поддержка  невелика.  В  то  же  самое  время  как  его  оппоненты  (прежде  всего  Широкий  фронт  и  оппозиционная  режиму  часть  «Бланко»)  постепенно  расширяли  свою  социальную  базу.  К  проблемам  внутренним  добавились  также  проблемы  и  внешнего  характера:  рост  критики  режима  со  стороны  администрации  президента  США  Дж.  Картера. 

В  целях  решения  проблемы  падения  легитимности  представителями  правящей  элиты  был  подготовлен  проект  новой  конституции  Уругвая.  30  ноября  1980  года  прошел  плебисцит  по  вопросу  о  её  принятии.  57,9  %  проголосовавших  выказалось  против  предложенной  конституции.  Это  обстоятельство  стало  ярким  показателем  отсутствия  у  политического  режима  реальной  социальной  поддержки.  Но  в  этих  сложных  для  них  условиях  военные  смогли  найти  себе  силы  начать  преобразования  в  политической  системе  страны.  1  сентября  1981  года  президентом  стал  генерал  Грегорио  Альварес.  Он  произвел  кадровые  изменения  в  гражданском  и  в  военном  руководстве,  а  также  в  конце  1981  года  начал  переговоры  с  представителями  традиционных  партий  о  путях  выхода  из  политического  кризиса.  Начались  долгие  и  сложные  переговоры. 

Участниками  переговорного  процесса  стали,  с  одной  стороны,  представители  военной  элиты,  а,  с  другой,  руководители  политических  партий  «Колорадо»  и  «Бланко».  Представители  традиционных  партий  требовали  проведение  политических  и  социально-экономических  преобразований.  Переговоры  проходили  в  условиях  массовых  демонстраций,  организованных  как  политическими  партиями  (прежде  всего  левого  политического  спектра),  так  и  профсоюзами.  Власти  отвечали  на  них  репрессивными  мерами,  что,  естественно,  осложняло  отношения  между  сторонами  переговоров.  Несколько  раз  переговоры  прерывались,  менялся  состав  представителей  от  политических  партий. 

Неспособность  сторон  переговорного  процесса  прийти  к  хотя  бы  компромиссному  решению  всё  больше  дестабилизировало  уругвайское  государство. 

В  то  же  самое  время  в  обществе  постепенно  происходил  рост  активности  среди  различных  слоев  населения:  создавались  ассоциации  студентов,  объединения  работников  разных  отраслей  производства,  правозащитные  организации.  Обыденным  явлением  для  Монтевидео  становится  проведение  массовых  демонстраций  с  требованием  проведения  демократических  преобразований. 

Определенным  образом  это  стимулировало  продолжение  переговоров.  Ш.  Гиллеспье  отмечает,  что  уругвайский  демократический  транзит  является  одним  из  немногих  в  Латинской  Америке,  который  был  основан  на  диалоге  между  армией  и  оппозицией. 

Переговоры  завершились  августе  1984  года  подписанием  соглашения  между  сторонами  (по  месту  подписания  получил  название  «Пакт  Морского  клуба»),  который  хотя  и  имел  компромиссный  характер,  но  официально  поставил  точку  на  периоде  военный  диктатуры  в  истории  страны.  Согласно  этому  документу,  военное  руководство  сохраняло  свои  посты,  оговаривалось  их  участие  в  политике  в  будущем.  Те  из  них,  кто  был  замешан  в  тех  или  иных  преступлениях,  передавались  под  юрисдикцию  военных  трибуналов.  В  то  же  самое  время  пакт  предполагал  восстановление  системы  гражданского  правления. 

В  результате  проведенных  выборов  президентом  Уругвая  был  избран  представитель  партии  «Колорадо»  Х.  Мария  Сангинетти.  1  марта  1985  года  он  вступил  в  должность.  Эту  дату  принято  считать  окончанием  военной  диктатуры  в  истории  Уругвая.  В  годы  его  первого  (1985—1989  гг.)  и  второго  президента  (1996—2000  гг.),  а  также  в  годы  президентства  Л.А.  Лакалье  Эррера  страна  постепенно  возвращалась  к  демократическому  государственному  устройству. 

Отечественный  исследователь  Капустян  Е.Г.  отмечает,  что  «опыт  политической  модернизации  Уругвая  показывает,  что  «прерванные  демократии»,  особенно  в  малых  странах,  имеют  большие  шансы  на  упрочнение  демократических  режимов,  чем  в  странах  с  долгим  опытом  авторитарного  правления»  [3,  С.  162].

Таким  образом,  исторический  опыт  Уругвая  ярко  показывает  важную  роль  не  только  социально-экономических,  политических,  но  и  социокультурных  факторов  в  становлении  и  развитии  политического  режима.  Так  заложенные  ещё  в  начале  XX  века  идеи  самобытного  демократического  развития  (идеи  батльизма)  стали  значительным  фактором  дальнейшего  политического  развития  страны.

Список  литературы:

1. Березова  А.С.  Уругвай:  аграрные  отношения.  М.,  Наука,  1974  —  191  с. 
2. Романова  З.И.  Уругвай:  экономика  и  внешняя  политика.  М.,  Внешторгиздат,  1962  —  144  с.
3. Теория  и  практика  политической  модернизации  (опыт  Латинской  Америки)/Под.  ред.  М.Л.  Чумакова.  М.,  ИЛА  РАН,  2004  —  176.
4. Шульговский  А.Ф.  Армия  и  политика  в  Латинской  Америки.  М.,  Наука,  1979  —  566  с. 
5. Eloy  Alonso,  Demasi  Carlos.  Uruguay  1958—1968.  Crisis  y  estancamiento.  Montevideo,  Edicional  de  la  Banda  Oriental,  1986  —  155  p. 
6. Finch  M.H.  A  political  economy  of  Uruguay  since  1870.  New  York,  St.  Martin’s  Press,  1991  —  339  p. 
7. Gilio  Maria  Esther.  The  Tupamaro  guerrillas.  New  York,  Ballentine  book,  1973  —  204  p. 
8. Glllespie  Ch.G.  Negotiating  democracy.  Politicians  and  generals  in  Uruguay.  Cambridge,  Cambridge  University  Press,  1991  —  264  p.
9. Handelman  H.  Military  authoritarian  and  political  change  in  Uruguay.  Hanover,  1978  —  25  p.