МЕТОДЫ ДАТИРОВАНИЯ ПАМЯТНИКОВ ЦЕРКОВНОГО ЗОДЧЕСТВА ПСКОВА XVI ВЕКА

Псков исстари славился своей архитектурой, как ее красотой, так и обилием памятников, подтверждением чему служат высказывания иностранцев-современников о средневековом городе [2, 6]. XVI столетие было непростым временем в истории города: присоединение к Москве в 1510 г., выселение части коренных жителей и появление новой администрации, регулярные военные конфликты с западными соседями, частые пожары, моры… Несмотря на невзгоды строительная деятельность псковичей в XVI в. оставалась столь же активной и насыщенной, как и во времена самостоятельности Пскова (XIV-XV вв.). Именно от XVI столетия до наших дней сохранилось наибольшее количество памятников культовой архитектуры.

Научный интерес к средневековой архитектуре Пскова проявился еще на рубеже XIX-XX вв. С тех пор было издано внушительное число публикаций, посвященных как отдельным памятникам, так и истории псковского зодчества в целом. Однако многие из поставленных предшествующими исследователями вопросов остаются актуальными по сей день, и наиболее острым из них является проблема датирования памятников. Обозначенная еще на этапе зарождения научного подхода к изучению псковской архитектуры (В. В. Суслов, П. П. Покрышкин, К. К. Романов), проблема датирования памятников псковского зодчества в середине – второй половине XX столетия заняла особое место в трудах Ю. П. Спегальского и Е. Н. Морозкиной. На современном этапе истории изучения архитектуры средневекового Пскова значительный вклад в решение данного вопроса внесли исследования Вл. В. Седова, основной работой которого, подводящей своего рода итог многолетнего изучения памятников зодчества средневекового Пскова, является монография «Псковская архитектура XVI века».

Анализ публикаций, посвященных вопросу датировок псковских храмов, позволил выявить основные методы датирования памятников церковного зодчества Пскова XVI столетия.

Главным и, казалось бы, одним из наиболее точных способов датирования памятника является его упоминание в летописях. Например, «В лето 7029 [1521]. На завеличьи совершиша церковь Оуспение святыа богородица» [7, с. 277]; «В лето 7045 [1537]. Поставиша церковь на скоудельницах святых жен Мироносицы, а дроугоую на Печерском дворе» [7, с. 229]; «В лето 7048 [1540]. <…> Того же лета совершиша 4 церкви камены: святых апостол Петра и Павла в Старом Застеньи, а дроугая Козьма и Демьяна на Гремячеи горе оу манастыре, а 3-яа Алексеи человек божеи в Поле, в манастыре же, а 4-яа в Печере Благовещение святеи богородици с трапезою» [7, с. 229] и т. п.

Однако в летописях зачастую отсутствует пояснение, какой храм был сооружен – каменный или деревянный, – что иллюстрируют тексты, приведенные выше. Церковь Успения с Парома (на Завеличье), построенная в 1521 г., – каменная, а вот церковь Жен Мироносиц 1537 г. – еще деревянная, в камне она будет возведена в 1546 г.: «В лето 7054. Поставиша церковь каменоую на Еванском лоугу, на Завеличьи, а дроугую церковь святых жен Мироносиц на скоудельницах» [7, с. 230].

Кроме того, следует учитывать время года, когда был построен храм, при переводе летописной даты в год от Рождества Христова, поскольку в Псковских летописях в большинстве случаев летоисчисление производится по сентябрьскому стилю. Примером подобной путаницы могут служить церкви Дмитрия в Поле и Пятницы в Бродах (большинство исследователей датировали их 1534 г., но памятники были возведены осенью, т. е. еще в 1533 г.), церковь Николы со Усохи (ранее датировалась 1536 г., верная датировка – 1535 г.) и др.

При датировании храмов также вызывают затруднения упоминания об их перестройках в последующие годы, не освещающие степень изменений. Поэтому исследователи часто расходятся во мнениях о дате возведения того или иного памятника, ссылаясь при этом на летописи. Так, например, о строительстве церкви Успения с Парома сообщают записи 1444 и 1521 гг.: «В лето 6952 [1444]. <…> Того же лета поставиша две церкви, едину в Бродех Богоявление, а дроугоую на Завеличьи Оуспение святеи богородици» [7, с. 47]; «В лето 7029 [1521]. На завеличьи совершиша церковь Оуспение святыа богородица» [7, с. 277]. В результате чего данный памятник поначалу датировался 1444 г. Аналогичная ситуация сложилась и с датировкой церкви Николы со Усохи: «В лето 6879 [1371]. Свершена бысть церковь святого Николы оу Вопоки камена» [7, с. 105]; «В лета 7044-го [1535] совершена бысть церковъ каменная святыи Никола на Усохи, и освящаша ю декабря въ 6 день» [7, с. 293]. Подобные примеры неоднократно встречаются в истории изучения псковской архитектуры XVI в.

Приблизительную дату возникновения некоторых церквей можно установить, благодаря упоминаниям их или монастырей, к которым они относятся, в летописи в связи с тем или иным событием, чаще всего в связи с пожаром (таким образом датированы церкви Воскресения со Стадища, 1532 г.; Анастасии Римлянки, около 1538 г.; Иоакима и Анны, около 1544 г.; Сергия с Залужья, около 1561 г.). Однако данные сообщения порождают ряд вопросов, т. к. в большинстве случаев степень повреждения памятника не указывается, поэтому остается только гадать, был ли храм полностью перестроен или его лишь ремонтировали.

Кроме того, предположить приблизительную дату постройки церкви можно, исходя из данных, встречающихся в других письменных источниках. Так, об основании Святогорского монастыря и постройке каменного храма говорится в «Повести о явлении чудотворных икон пресвятыя владычицы нашея богородицы и приснодевы Марии во области града Пскова на Синичьи Горе, иже ныне зовома Святая Гора». Явление икон, по «Повести ...», происходило в 1569 г. Сопоставление данного источника с летописными сообщениями и историческими событиями позволило Вл. В. Седову датировать Успенский собор Святогорского монастыря серединой 1560-х – 1570-ми гг. [9, с. 232, 234].

Еще одним примером письменных источников могут быть жалованные грамоты. Как утверждает Вл. В. Седов, «жалованные грамоты псковским монастырям в эпоху Ивана Грозного часто выдавались именно тогда, когда монастырь возводил какое-то здание» [9, с. 225]. Опираясь на этот факт, автор в качестве источника, подтверждающего его предположение о возведении собора Трех Святителей Елизаровского монастыря во второй половине 1560-х – 1570-х гг., называет утраченную ныне жалованную грамоту 1574 г., упоминание о которой встречается в «Истории Российской иерархии» митрополита Амвросия (1811 г.) [9, с. 225].

Предположить более или менее точную дату создания церкви позволяют храмозданные надписи и надписи на колоколах.

Так, К. К. Романовым по надписи на керамическом поясе барабана была датирована церковь Николы в Виделебье. В надписи «упоминается новгородский архиепископ Серапион – Серапион II, находившийся на кафедре с 14 июня 1551 по 29 октября 1552 г.» [9, с. 141], что позволило исследователю отнести возведение храма ко времени около 1551 г.

Благодаря надписи на керамическом поясе барабана Дмитриевского собора в Гдове, где сказано, что «церковь поставлена "сия каменна" при князе Василии Ивановиче» [5, с. 264], который правил до 1533 г., Вл. В. Седову удалось установить верхнюю границу возникновения постройки – 1533 г., опровергнув датировку собора, предложенную П. П. Покрышкиным – 1540 г. Кроме того, само наличие керамической храмозданной надписи на барабане позволило предположить исследователю нижнюю временную границу основания памятника – 1521 г., когда была закончена церковь Успения с Парома, барабан которой подобного декоративного убранства не имеет [8, с. 19]. Данное утверждение, на наш взгляд, вызывает сомнения, поскольку керамические пояса на барабанах уже известны в храмах Пустое Вознесение 1495 г. и Николы с трапезной 1519 г. в Снетогорском монастыре.

Пример датирования храма по надписи на колоколе – церковь Троицы в Доможирке (ранее датировалась XV и XVI в.). Колокол церкви ныне находится в одной из шведских церквей. В 1999 г. надпись на колоколе из Троицкой церкви была опубликована на русском языке [1, с. 297], что позволило провести новые исследования. От указанной в надписи даты отливки колокола сохранились лишь первая и последняя цифры. Также в ней сказано, что колокол этот был отлит в правление Ивана IV и названо имя литейщика – Логин Семенов сын. А. В. Кузнецов, занимавшийся изучением данного памятника, полагает, что создание колокола происходило «либо одновременно со строительством храма, либо сразу после окончания строительства, поэтому дата отливки колокола должна быть близка ко времени возведения церковного здания» [3, с. 54]. Методом исключения, учитывая годы правления Ивана IV и время работы литейщика, автор пришел к двум возможным датам отливки колокола – 1567 г. и 1577 г. В итоге А. В. Кузнецов предложил более точную дату строительства храма – 1560-е – 1570-е гг.

Таким образом, из числа письменных и эпиграфических источников для датирования памятников псковской архитектуры мы имеем летописи, жалованные грамоты, различные повести и предания, надписи на керамических поясах барабанов и на колоколах.

Следующим методом, позволяющим предположить время возведения постройки, является анализ архитектурных форм. Попытка проследить развитие псковской архитектуры и выявить характерные особенности памятников того или иного периода впервые была предпринята еще В. В. Сусловым [10]. Но поскольку ранние исследователи удревняли памятники, их наблюдения были неточными. Поэтому, для составления перечня архитектурных форм, которые помогли бы более точно определить место памятника в строительной истории Пскова XVI столетия, обратимся к наиболее поздней работе – монографии Вл. В. Седова о псковской архитектуре XVI в., где прослежено изменение форм, происходившее на протяжении столетия.

Отнести церковь ко времени возникновения того или иного памятника позволяет анализ его объемно-пространственного решения, характер интерьера, а также декоративного убранства.

К XVI в. сложился традиционный для этого столетия тип храма с тремя апсидами, покрытием на восемь скатов, четырьмя столпами и повышенными подпружными арками. Тем необычнее выглядит позакомарное покрытие, которое появляется, как отмечают и Ю. П. Спегальский, и Вл. В. Седов в 1540-е гг. (церкви Василия на Горке, Жен Мироносиц, Николы в Любятове, соборы Мальского и Крыпецкого монастырей).

Постановка на подклет не только храма, но и придела, притвора и окружающей храм галереи, а также само устройство галереи позволяют с точностью отнести постройку к XVI в. Подобная композиция более характерна также для второй половины 1540-х – 1550-х гг.

Пятиглавие храма является точным датирующим элементом памятников архитектуры Пскова. Оно не типично для псковского зодчества и появляется лишь в середине XVI в., делая храмы с подобным завершением уникальными. К их числу относятся Рождественский собор Мальского монастыря и церковь Николы в Любятове.

Среди элементов декоративного убранства позволяет говорить о принадлежности памятника к XVI столетию керамический пояс на барабане с храмозданной надписью. Изразцовый пояс является отличительной особенностью церквей, которые Вл. В. Седов относит к группе «больших» храмов. По мнению исследователя, впервые керамический пояс в декоре «большого» храма, а не бесстолпной церкви, был применен в церкви Дмитрия в Довмонтовом городе (1524 г.). Он также имелся на барабане Дмитриевского собора в Гдове (1520-е гг.), на барабанах церквей Константина и Елены, Петра и Павла с Буя (1540 г.), Никольского собора в Острове (1542-1543 гг.), церкви Покрова в погосте Знахлицы, а также церкви Николы в погосте Виделебье (ок. 1551 г.).

С середины XVI в. активно развивается декоративное оформление фасадов церквей, декор становится богаче. Проявляется это в основном в оформлении апсид. Примерами происходящих изменений могут служить апсиды храмов Жен Мироносиц (1546), Иоанна Богослова на Мишариной горе (1547), соборов Крыпецкого и Мальского монастырей.

Во второй половине XVI столетия более развитое декоративное убранство помимо апсид получают барабаны (собор Елеазарова монастыря, церковь Ильи Пророка в Торошино).

В интерьере датирующим признаком является двухъярусная структура углов, позволяющая отнести постройку ко времени не позднее первой трети XVI в. Основываясь на этом факте, Вл. В. Седов датировал церкви Константина и Елены, Георгия в Сенно.

Три памятника псковской архитектуры XVI в. относятся к «переходному» типу, для которого характерно скругление нижней части западных столбов при отсутствии хор и высокое скругление восточной части восточных столбов. Это церкви Дмитрия в Поле (1533), Климента папы Римского и Саввы Освященного в Саввиной пустыни на р. Многе (именно отсутствие хор и скругление восточных столбов позволили Вл. В. Седову несколько уточнить время возведения двух последних храмов).

 В 1535 г. появились высокие круглые западные столбы. Первым памятником с подобными столбами была церковь Николы со Усохи. Данный храм ознаменовал переход к «зальному» типу, для которого характерны высокие круглые западные столбы, скругление восточной пары столбов к востоку, открытые в рукава креста угловые компартименты, перекрытые коробовыми сводами с распалубками [9, с. 79]. Большинство храмов последующего времени относится именно к этому типу.

Новшеством XVI столетия в псковском зодчестве стал крестовый свод. Такое перекрытие впервые было применено в южном приделе церкви Жен Мироносиц (1546). Также оно было использовано в приделе собора Иоанна Богослова Крыпецкого монастыря.

Таким образом, постановка на подклет храма с приделом, притвором и галереями, позакомарное завершение, пятиглавие, усложненный декор апсид и барабана, изразцовый пояс, отсутствие хор, высокое скругление столбов, крестовый свод позволяют датировать памятник XVI столетием.

Необходимо отметить, что лишь общий анализ архитектуры, декоративного убранства и решения интерьера, а не каждого компонента в отдельности, может дать более или менее точную дату возведения памятника, т. к. псковская архитектура развивалась постепенно, часто обращаясь к образцам прошлого, поэтому и в памятниках конца XVI в. можно встретить характерные черты храмов начала столетия. Кроме того, при датировании памятника на основе анализа архитектурных особенностей в качестве эталонных необходимо иметь точно датированные храмы.

Как известно, все памятники псковской архитектуры эпохи средневековья пострадали в большей или меньшей степени от переделок в Новое время. Воссозданию первоначального облика памятников, что важно для датирования по архитектурным особенностям, в некоторой степени могут способствовать описания монастырей и городов в различных письменных источниках, иконы, близкие ко времени возведения памятника. (Не стоит забывать, что иконы часто переписывались и не всегда являются достоверным источником.)

Так, на иконе «Видение старца Дорофея» первой половины XVII в. изображены Троицкий собор, церкви Василия с Горки, Николы со Усохи, Покровская церковь от Пролома, а также Мирожский и Псково-Печерский монастыри. В последующих списках иконы нашли отражение изменения, произошедшие в архитектуре к тому времени, когда эти списки создавались, что позволяет в некоторой степени воссоздать историю перестроек памятников и датировать вновь появлявшиеся архитектурные элементы.

Изображению исключительно Псково-Печерского монастыря посвящена икона «Псково-Печерская обитель» второй половины XVII в., а также более поздние иконы с аналогичным наименованием, что также позволяет проследить происходившие изменения в облике архитектурного ансамбля монастыря.

В клеймах иконы, посвященной житию основателя Крыпецкого монастыря – Саввы, которая датируется концом XVI – началом XVII в., сохранилось изображение монастыря того времени, что позволило Е. Н. Морозкиной утверждать о палаточном покрытии псковских храмов с закомарным завершением середины XVI в. [4, с. 67] Также на этой иконе имеются изображения Спасо-Елеазарова и Снетогорского монастырей и других памятников церковного зодчества Пскова.

Практически все церкви Пскова XVI столетия изображены на иконе часовни Владычного Креста конца XVI – начала XVII в. Е. Н. Морозкина неоднократно описывает эти изображения в своей работе [5].

Таким образом, в арсенале исследователя псковского зодчества XVI в. для датирования памятников имеются различные письменные источники, сам памятник: его объемно-пространственное решение, декоративное убранство, организация внутреннего пространства, храмозданные надписи и надписи на колоколах, а также изображения на иконах, позволяющие проследить изменения архитектурного облика, а иногда и определить первоначальный образ памятника. Тем не менее, выводы, полученные в результате подобного изучения памятника, будут недостаточно полными без данных реставрационных исследований, которые, к сожалению, публикуются крайне редко.

Список литературы:

1. Арне Т. Русские колокола в шведских церквах // Новгородский исторический сборник. Вып. 7 (17). СПб., 1999. С. 293-203.
2. Кирпичников А. Н. Иностранцы о Пскове XVI века. Новые исследования // Древний Псков. История. Искусство. Археология: Новые исследования. М., 1988. С. 225-235.
3. Кузнецов А. В. Датировка Троицкой церкви в Доможирке // Ю. П. Спегальский и историко-культурное наследие Псковской земли: материалы научно-практической конференции (2-3 июня 2009 года). Псков, 2009. С. 53-60.
4. Морозкина Е. Н. Архитектурный ансамбль Крыпецкого монастыря // Архитектурное наследство. Вып. 15. М., 1963. С. 63-78.
5. Морозкина Е. Н. Церковное зодчество древнего Пскова: зодчество Пскова как наследие. Т. 1. М., 2007.
6. Морозкина Е. Н. Щит и зодчий: Путеводитель по древнему Пскову. Псков, 1994.
7. Псковские летописи. Вып. 2. / Под ред. А. Насонова. М., 1955.
8. Седов Вл. В. Дмитровский собор в Гдове и церковь Петра и Павла с Буя в Пскове // Археология и история Пскова и Псковской земли. 1989. Тезисы докладов научно-практической конференции [Заседания 27, 28]. Псков, 1990. С. 17-19.
9. Седов Вл. В. Псковская архитектура XVI века. М., 1996.
10. Суслов В. В. Материалы к истории древней новгородско-псковской архитектуры. СПб., 1888.