ОБРАЗ ЖЕНЩИНЫ-КАЛМЫЧКИ В ТВОРЧЕСТВЕ БАДМЫ ВАСЬКАЕВА

IMAGE OF THE KALMYK WOMAN IN POETRY OF BADMA VASKAYEV

Olga Bavaeva

 RUDN University,

 Russia, Moscow

АННОТАЦИЯ

Данная статья посвящена творчеству современного калмыцкого поэта Бадмы Васькаева. Поэт рано ушел из жизни, оставив великолепные стихи о любви к женщине, к матери, к родной земле. Сейчас, когда все меньше людей знает свой родной язык, особенно важно изучать произ­ведения авторов, пишущих на родном языке. Данным обстоятельством и определяется актуальность статьи.

В статье впервые проводится анализ поэтических средств, который позволяет раскрыть богатство и великолепие нашего родного языка, тонкий лиризм, искренность и мастерство поэта.

Автор задается целью выявить средства создания образа женщины-калмычки на примере нескольких стихотворений поэта. Для достижения цели используются методы компонентного, семантического и стилисти­ческого анализа.

ABSTRACT

This article is devoted to the poetry of modern Kalmyk poet Badma Vaskaev. Nowadays when our Kalmyk language is among endangered ones, literary works have become of utmost importance as the only sources of the language. Thanks to the handful bearers of the language it will survive if only people knew of their existence. Unfortunately, not many even know about the author under consideration.

Therefore the aim of this article is to introduce the poet to the public and to reveal the beauty of his poetic language and the power of his talent.

The article explores methods and techniques used to create the image of the Kalmyk-woman. Analyses reveals the variety and abundance of lexical and poetic means at disposal for the one who knows and values his language.

Ключевые слова: развернутая метафора,эпитет, ономатопоэти­ческое слово, изобразительное слово, образ женщины, повтор, метоними­ческое значение, калмыцкая лингвокультура

Keywords: sustained metaphor, epithet, onomatopoeia, repetition

Данная статья посвящена творчеству современного калмыцкого поэта Бадмы Иджиляновича Васькаева. Бадма Иджилянович родился 01.01.1962 и ушел из жизни 17.02. 2017 года. Ушел рано, на взлете своего творчества. Это невосполнимая утрата для калмыцкого народа, калмыцкой литературы, калмыцкого языка.

Талантливейший поэт, тонкий лирик, он мог бы встать в один ряд с такими корифеями калмыцкой литературы как Давид Кугультинов, Константин Эрендженов, Гаря Мушаев, Егор Буджалов, Алексей Бадмаев, Аксен Сусеев, Сян-Белгин Хасыр, Серятыр (Сергей) Бадмаев.

Такие люди как Бадма Иджилянович носители и хранители куль­турного кода нации, который в конечном итоге ценен и важен для всего человечества.

К сожалению, об авторе анализируемых стихов мало кто знает в Калмыкии. В разное время стихи поэта печатались в местных газетах. В силу различных жизненных обстоятельств поэт успел выпустить только два сборника стихов: "Цагин гүүдл" - "Бег времени", "Төрскн һазрин заль" - "Тепло родной земли".

В данной статье впервые делается попытка проанализировать некоторые произведения поэта и рассмотреть средства создания образа женщины. Для достижения цели исследования используются комп­лексные приемы лингвистического анализа: компонентный, семантико-стилистический.

Приведем одно из стихотворений поэта:

Җирһл, дурн хаҗуһар

Җирлһн мет җирлзв

Җирҗгнәд давсн цаг

Җилмүд насндм немв

Өмннь эс онъhсндан

Өөлҗ хөвдән hунднав.

Ода хaрhх болhндан

"Оратв," - гиҗ саннав.

Җирhлд бахтҗ гилвксн

Өргмҗтә байр үзнәв.

Өлзәтә тана бәәдләр

Өрчән халулҗ урснав.

Җөөлн тана заңh,

Җилвтүлҗ урмд өгнә.

Ханьцад җирhх санаhим

Хурц хәләцтн батлна. [2, c. 15]

Годы со звоном проносятся мимо, счастье, воспоминания о любви – марево, мираж в знойный полдень на горизонте. В первой строфе повтор звенящего звука җ" в словах "җирһл" ‘жизнь’, ‘счастье’, җирлһн ‘мираж’, ‘марево’, җирҗгнәд – ономатопоэтическое слово, воспроиз­водящее звон – җирҗгнәд давсн цаг. Глагол, описывающий мерцающее, трепещущее движение җирлзх (инфинитив) – җирлзв. Вся строфа, развернутая метафора - наполнена трепетом этого марева и звоном ускользающего времени.

Во второй строфе, герой сожалеет об упущенном времени, о счастье, длившемся так недолго.

Җирhлд бахтҗ гилвксн

Өргмҗтә байр үзнәв.

Өлзәтә тана бәәдләр

Өрчән халулҗ урснав.

Радость, когда-то испытанная, была огромна и она возвышала, но, увы, она была мимолетна. Өргмҗтә байр – өргх ‘поднимать’, ‘возвышать’, гилвкх ‘промелькнуть’, ‘блеснуть’, гилвксн (причастие) ‘блеснувший’, ‘сверкнувший’, ‘промелькнувший’. Лексема "гилвксн" для описания радости придает метафорическое звучание всей строфе. Байр ‘радость’ промелькнула, осветив жизнь, но благословенный образ любимой согревает душу.

Җөөлн тана заңh – җөөлн ‘мягкий’, ‘нежный’, заңh ‘нрав’, ‘характер’.

Хурц хәләцтн батлна.

Взгляд, в котором читается мудрость, ум – обещают счастье. Хурц ‘острый’, (о ноже, например) в сочетании хәләц ‘взгяд’, ‘взор’ – пытливый, умный; свидетельствующий об уме.

Өлзәтә тана бәәдләр

Өрчән халулҗ урснав.

Өрчән ‘мою душу’. Өрч буквальное значение ‘грудина’, отсюда метонимическое значение – душа. Халулҗ деепричастие от халулх глагол ‘греть’. Урснав от урсх ‘таять’, ‘растворяться’; урснав ‘буду таять растворяться’: Согрев свою душу, растворюсь без остатка.

Лексема урсх ‘таять’, ‘растворяться’, в сочетании с лексемой элкн ‘печень’ в калмыцкой лингвокультуре часто используется для описания внутреннего переживания. Когда человек испытывает глубокое сочув­ствие, сострадание к кому-либо, чему-либо, говорят: элкм урсад одв, буквально: ‘печень моя растворилась’, или о горько плачущем человеке говорят: ууляд, урсад бәәнә, урсад бәәнә.

Еще одно стихотворение "Таньдго сәәхлә" ‘Незнакомка’.

Цогц нурhан hоодан бәрәд,

цервәд йовситн генҗ хәләнәв.

Одно слово цервәд от глагола цервх ‘порхать’ и перед нами юная изящная девушка танцующей походкой проходит мимо. Цервх ‘летать’, ‘порхать’, так можно описать полет воробышка, жаворонка или бабочки.

Другие строки, описывающие юную девушку:

Өкәр көркхн, нәәхләд җивсн

Энкр сәәхлә – өдрин күслмч

Ощущение изящества, легкости, юности создается лексемами: өкәр ‘милый’, ‘хорошенький’, көркхн ‘милый’. Обычно эти прилага­тельные используются при описании детей, или юных девушек. Нәәхләд җивсн. Лексема нәәхләд, нәәхлх ‘колебаться’, ‘качаться’, ‘изгибаться’, навевает образ тростника, тоненького деревца, раскачивающегося на ветру; причастие җивсн от глагола җивх ‘скользить’, ‘проскользнуть’, так можно описать легкий стремительный полет стрижа или ласточки. Өдрин күслмч – өдр ‘день’, өдрин ‘дня’, ‘дневной’, күсл ‘мечта’, ‘цель’, ‘желание’, ‘достижение’ – күслмч ‘моя/моё/ мечта’, ‘желание’, ‘достижение’.

Образ женщины, возлюбленной, в творчестве Б. Васькаева, это не только внешняя красота, о которой он говорит мимолетно, она как бы подразумевается, это внутренняя красота женщины, ее мягкость, нежность, мудрость. Женщина - это тепло, прохлада, тишина и покой.

В описании женщины автор использует такие эпитеты как: җөөлн ‘мягкий’, ээлтә ‘ласковый, обходительный’, өлзәтә ‘благословенная/ый’, цецгәшң ‘цветущий/ая; подобно цветку’, бүлән ‘теплый’ хәләцтә, ээлтә ‘ласкающий’ хәләц ‘взгляд, взор’.

Лирический герой, напротив, изображается посредством образов свирепого зверя (hалзу аң), ретивого скакуна, бурлящего огненного потока (бульглх. деврх), неутолимого голода, жажды, (hанhд өлсәд, цөлднәв), душевных и сердечных мук (зовсн чееҗ, зовлңгар гендсн чееҗ, түнгшәд зуркм бульглна, седклин гемтәв, неизлечимых ран (кунд шавтав, уйн наснанм шав), неизбывной боли (эдгшго зовлңгар гемтнәв).

Состояние лирического героя описывается как безумие человека околдованного, опьяненного красотой:

Сәәхнә авд авлгдҗ,

согтад ухаhан геенәв,

Ав ‘приворот, чары’.

Герой утратил покой: Чееждм, хәәмнь, амрл уга (амрл ‘покой, отдых’; уга ‘нет’); сенкәсн санаhим амрашго. Поэт говорит о без­возвратно утраченном состоянии спокойного размышления, созерцания.

Слово сенкәсн относится к изобразительным словам, которые выражают «понятия тесно связанные со зрительными впечатлениями» [1, с. 30]. Так, данное слово описывает человека, стоящего в картинной позе с горделиво поднятой головой (часто используется с оттенком иронии). В контексте стихотворения сенкәсн в сочетании с существи­тельным санан ‘мысль, сознание, разум’ обретает значение ‘горделивый, возвышенный’; амрашго ‘не оставит в покое’.

Санх болhндм цусм бульглна – бульглх ‘бурлить’; Каждый раз мысль о любимой вызывает бурю в душе, заставляя кровь закипать в жилах.

Халун ‘горячий’ цусн ‘кровь’ судцарм ‘вены, в моих венах’ деврнә.

Деврх – ‘закипеть и пойти через край’.

Кучтә дольган ‘огромная, мощная волна’ чеежм дүүргәд ‘пере­полняет грудь’

күгдлсн халун санандан

Күгдлх ‘рваться’, ‘вырываться’ глагол, описывающий резкое порывистое движение; халун санан ‘горячие мысли’ – создается образ ретивого скакуна рвущегося с удил;

hалзу аң ‘свирепый зверь’,

теркә зүркм деврәд одна...

теркә ‘дикий’, ‘необъезженный’, ‘неприрученный’ зүркн ‘сердце’, деврх ‘выкипать’, ‘идти через край’. Сердце – дикий, необъезженный, необузданный зверь.

Все это буйство, неистовство укрощает кроткий взор любимой, которая подобна озёрной глади с тихими всплесками волн:

Нуурин мелмлзсн дольган мет,

Бәәдлинь дангин нүдндм харгдна.

Бүлән хәләцтә җөөлн заңгнь

Намаг таалсн болҗ сангдна

Нуур ‘озеро’, дольган ‘волна’, причастие мелмлзсн от мелмлзх ‘плескаться’, ‘переливаться’.

Женщина дарит умиротворение, покой и исцеляет измученную душу и сердце.

Ээлтә хәләцчн, инәднчн

Зурким эмнҗ сергәнә

Энкр, өкәр чирәчн

зовсн чееҗм ханһана

Ээлтә ‘ласковый/-ая’ хәләцчн ‘взгляд’, инәднчн ‘твой смех’

зүрким ‘мое сердце’ эмнҗ от эмнх (инфинитив) сергәнә ‘исцеляет’, ‘освежает’. Прекрасный лик любимой успокаивает душу.

Чееҗм девтәҗ, сергәсн болв

Чееҗ ‘грудь’, ‘грудная клетка’. Переносное значение – место, где находится душа, метонимический перенос - душа. Девтх буквально ‘размокать’. Сергх – ‘прийти в себя’, ‘очнуться’, ‘стать свежим’.

В культуре калмыцкого народа женщина никогда не была бесправной, униженной, не имеющей своего голоса. Не случайно, в устном народном творчестве множество сказок об умных невестках, женах, спасающих свой род, свою семью и даже все человечество.

Женщина не только хранительница очага, воспитательница своих детей, она сподвижница, соратник своего мужа. Да, она обращается к нему на "вы", слушается и повинуется ему, но, она может дать мудрый совет, поддержать в трудную минуту. К тому же она "бергн" (уважительное обращение) для его младших братьев и сестер. Для них она непререкаемый авторитет.

И не случайно, в творчестве поэта женские образы это не только мягкость и кротость это всегда характер, нрав.

Дольгн танла күүндх санам.

Прилагательное дольгн, образованное от существительного дольган ‘волна’, говорит о характере игривом и своенравном.

Бульглсн хәләцчн седклдм хальгад

Взор любимой как бурный поток переполняет душу: бульглсн ‘бурлящий’, ‘кипящий’, так можно описать горную речку, несущуюся вниз по стремнине. Хальгад эта лексема используется для описания жидкости переливающейся через край, хальгх ‘плескаться’, ‘выплески­ваться’. Увидеть любимую это мечта, свершение и достижение:

Эңкр сәәхлә – өдрин күслмч

күсл ‘мечта, желание, свершение’, күслмч ‘мое достижение/мечта/свершение’.

Өрчән делгәд, сегдхәр седнәв.

Өрч ‘грудь’, ‘грудина', и место, где находится душа, и сама душа – өрчән ‘свою грудь’. В данной строке все эти значения актуализируются одновременно. Это достигается в сочетании с деепричастием делгәд от делгх ‘расстилать’ (раскрыть) и глаголом сөгдх ‘поклоняться’, ‘кланяться’. В разговорной речи данная лексема часто встречается в сочетании мөргөд-сөгдәд ‘почитать’, ‘поклонятся’, ‘делать простирания’. Вся сила, энергия и накал стиха определяется сочетанием өрчән делгәд, в которой өрч вербализует понятие душа, сохраняя сему ‘грудина’. Материальность, предметность этого өрч рисует страстный порыв влюбленного. Лирический герой готов буквально раскрыть, разорвать свою грудь (грудину), душу и расстелить (раскрыть) ее перед любимой.

И именно такая женщина стоит того, чтобы поместить в своих объятиях всю вселенную и принести ей в дар. И ради нее взметнуться ввысь неугасимой звездой:

Делкән йиртмҗиг теврәд өгнәв,

Деерчн унтршго одар аснав.

Таким образом, в своих стихах поэт воспевает самые высокие качества женщины-калмычки: целомудрие, красоту, мудрость, кротость, качества, которыми наделяются женщины в великом эпосе «Джангар» и к которому он обращается в своем творчестве. Кроме того, широкая эрудиция поэта, знание русской, мировой классической литературы определяют глубину и широту творческой мысли, образов и поэтических средств, используемых автором. Наряду с традиционными националь­ными средствами стихосложения такими как изобразительная лексика, начальная рифма, сравнения посредством связок “мет”, “әдль”, поэт использует звукопись (повтор согласного «җ» в начальной строфе), развернутую метафору, метонимию, разнообразные эпитеты.

Стилистический, компонентный анализ, проведенный в данном исследовании, позволяет понять глубину анализируемых поэтических произведений, красоту и богатство калмыцкого языка.

Представленный перевод, объяснение слов, словосочетаний, может представлять интерес для исследователей калмыцкого языка и других монгольских языков.

Результаты данного исследования могут быть использованы учителями средних школ на уроках калмыцкого языка и литературы.

Список литературы:

1. Батаева С.Б. Семантика образных слов в калмыцком языке. // Материалы региональной научно-практической конференции, посвященной 25-летнему юбилею кафедры калмыцкой литературы и журналистики / Элиста, «КалмГУ», 18.04. 2014 г. – с. 30-32.
2. Васькаев Б.И. Тепло родной земли. Элиста, 2013. 166 с.