О  МИФОЛОГИЧЕСКИХ  И  СКАЗОЧНЫХ  МОТИВАХ  В  ДОЛГАНСКОМ  ОЛОНХО  «СЫН  ЛОШАДИ  АТАЛАМИ  БОГАТЫРЬ»

Захарова  Агафья  Еремеевна

канд.  филол.  наук,  доцент  Арктического  государственного  института  искусств  и  культуры,  РФ,  г.  Якутск

E-mail:  solnse  18  @mail.ru

MYTHOLOGICAL  AND  MYSTERIOUS  MOTIVES  IN  DOLGAN  OLONKHO  "ATALAMI  THE  HERO  -  HORSES  SON"

Agafia  Zakharova

candidate  of  Philological  Sciences,  Docent  of  the  Arctic  State  Institute  of  Arts  and  Culture,  Yakutsk

АННОТАЦИЯ

В  статье  рассматривается  проблема  отражения  мифологических  и  сказочных  мотивов  в  долганском  олонхо  «Сын  лошади  Аталами  богатырь»,  характерные  не  только  в  эпосе  якутов  и  долган,  но  и  в  сказках  и  мифах  этих  народов,  что  указывает  на  общность  генетических  корней  в  различных  жанрах  их  фольклора.

ABSTRACT

The  article  considers  the  reflection  of  mythological  and  mysterious  motives  in  Dolgan  olonkho  “Atalami  the  hero-Horse’s  Son”.  The  motives  are  distinctive  not  only  in  eposes  of  Dolgans  and  Yakuts  but  also  in  fairy  tales  and  myths  of  these  peoples  and  which  indicate  to  genetic  similarity  of  roots  in  different  folklore  genres.

Ключевые  слова:  эпос  долган;  якутов;  сказочные  и  мифологические  мотивы

Keywords:  eposes  of  Dolgans  and  Yakuts;  mysterious  and  mythological  motives 

Долганы  —  немногочисленная  народность,  обитающая  на  северо-востоке  Таймырского  (Долгано-Ненецкого)  национального  округа,  входящего  в  состав  Красноярского  края.  По  данным  приполярной  переписи  1927  г.  долган  насчитывалось  всего  699  человек  [9,  с.  39].  Сегодня  долган  в  Российской  Федерации  по  последней  переписи  насчитывается  7885  человек,  среди  них  в  Республике  Саха  (Якутия)  —  1906  человек  (2010  г.)  [8].

Однако  независимо  от  численности  любой  народ  имеет  свою  самобытную  культуру  и  древнюю  историю,  ярким  примером  тому  являются  долганы,  чья  история  имела  сложную  перипетию  географического,  территориального  и  этнического  развития.  Хотя  полуостров  Таймыр  был  обжит  в  глубокой  древности,  ни  долганы,  ненцы  и  нганасаны  не  были  коренными  жителями  этих  мест.  Первая  вынужденная  миграция  долган  на  Таймыр  исследователями  датируется  где-то  в  середине  XVII  в.  [7,  с.  697].  В  этническом  происхождении  долган  принимали  участие  затундринские  якуты  и  русские  крестьяне,  где  основное  ядро  составляли  родовые  образования  Долган,  Донгот,  Эдян,  Каранто.  Впоследствии  к  ним  присоединились  группы  есейско-оленекских  якутов-оленеводов,  илимпейских  эвенков,  а  также  выходцы  энцев  и  ненцев  [6,  с.  93—141].

Поскольку  в  этническом  формировании  долган  принимали  в  основном  якутские,  эвенкийские  и  русские  элементы,  а  также  выходцы  самодийских  племен,  фольклор  долган  вбирает  в  себя  многообразие  cюжетов,  мотивов,  образов  из  устного  творчества  вышеназванных  народов  [2,  с.  7]. 

По  свидетельству  многих  исследователей  долганского  фольклора  их  эпос  очень  близок  по  своим  основным  признакам  якутскому  олонхо.  Некоторые  из  них  даже  считали  долганский  эпос  заимствованным  от  якутского,  как  в  свое  время  считали  таковым  и  эвенкийский  нимнгакан.  Однако  П.Е.  Ефремов,  хотя  и  считал,  что  олонхо  долган,  как  и  северных  якутов,  по  содержанию,  сюжетно-композиционному  строю,  по  изобразительным  средствам  весьма  близки  к  центрально-якутским  [2,  с.  32],  он  первым  поставил  вопрос  о  самобытности  долганского  олонхо  как  самостоятельного  эпического  наследия. 

Немногочисленность,  неполнота  и  поздние  по  времени  записи  текстов  долганских  олонхо,  а  также  большое  количество  наслоений  разных  культур  в  их  фольклоре,  не  способствуют  определению  исторического  времени,  изображенного  в  эпосе.  Исследователи  констатируют,  что  в  них  не  отражаются  события,  связанные  с  переселением  долган  на  новую  родину,  не  изображен  ни  один  образ  русского,  хотя  присутствуют  поздние  детали  русского  быта.  Не  отражены  их  сношения  с  соседями  на  новой  родине  —  эвенками,  нганасанами,  ненцами  и  энцами  [2,  с.  39]. 

Долганские  олонхо,  генетически  и  содержательно  восходят  к  якутским  олонхо,  но  однажды  оторвавшись  от  своих  корней  и  попав  на  новую  почву,  они  так  и  застыли  в  своем  первоначальном  виде  [2,  с.  39].  Все  это  в  какой-то  мере  делает  долганские  олонхо  уникальным  архаическим  источником  для  изучения  генезиса  эпоса  двух  родственных  народов.  В  связи  с  этим  представляется  актуальным  изучение  в  долганских  олонхо  элементов  и  мотивов  общего  происхождения,  присущие  как  долганскому,  так  и  якутскому  эпосу.

Для  сравнительного  анализа  мы  взяли  мифологические  и  сказочные  мотивы,  являющиеся  общими  в  сказочном  и  эпическом  фонде  многих  народов  Сибири,  которые  хорошо  сохранены  в  сюжете  долганского  олонхо  «Сын  лошади  Аталами  богатырь».  Запись  данного  олонхо  была  сделана  А.А.  Поповым  от  сказителя  Петра  Аксенова  (станок  Долганы  Хатанского  тракта,  запись  1931  г.).  Как  отмечал  А.А.  Попов,  искусными  сказителями  были  затундренные  якуты,  живущие  за  рекой  Хетой,  на  Хатанге  и  около  озера  Есей.  Из  старых  мастеров  наибольшим  влиянием  пользовались  тогда  А.В.  Еремин-Мекютяй  и  Петр  Аксенов  из  станка  Авам.  Последний  считал  себя  учеником  сказителя  Мекютяя  [9,  с.  15]. 

Данное  олонхо,  по  классификации  Н.В.  Емельянова,  примыкает  к  циклу  якутских  олонхо,  объединенных  под  названием  «Сын  лошади  Богатырь  Дыырай»,  записанные  в  разные  годы  от  якутских  олонхосутов  И.И.  Бурнашева-Тонг  Суорун  из  Мегино-Кангаласского,  У.Г.  Нохсорова  из  Амгинского  улуса,  Г.К.  Васильева  [1,  с.  295].  Как  видно,  варианты  этого  цикла  олонхо  имели  большее  распространение  в  центральных  районах  Якутии,  а  один  вариант  был  записан  далеко  на  Таймырском  полуострове.  Эти  сюжеты  объединяет  мифологический  мотив  чудесного  рождения  главного  героя  от  лошади,  который  являлся  ярким  проявлением  обожествления  коня,  сохранившегося  как  признак  скотоводческой  культуры  у  якутов  и  долган. 

  В  вариантах  данного  цикла  олонхо  двух  народов  сохранился  также  общий  архаический  мотив  —  дочь  верхних  божеств  изгоняется  из  Верхнего  мира  за  провинность  (греховное  зачатие  своего  будущего  ребенка)  в  Средний  мир,  где  она  рожает  будущего  богатыря  Дыырай  и  Аталами. 

В  сюжете  долганского  олонхо  повествуется  об  одинокой  лошади,  живущей  в  Среднем  мире  и  не  знающей  своего  происхождения.  Она  задается  вопросом:  «для  какой  же  судьбы  уродилась  я  от  айыы?».  Она  находит  старое  заброшенное  пепелище  и  строит  себе  жилище,  восьмиоконный  дом.  Опять  она  задается  вопросом:  «Стала  я  с  жилищем,  а  дальше  как  стать  человеком?  Совета  бы  от  создавшего  спросить».  И  обращается  она  к  всевышнему  с  пением:  «Создавшее  Белое  божество, 

Как  мне  подобною  людям  стать?

Как  по-людски  мне  устроить  жизнь?

В  Среднем  мире  живу  сиротой

Стосковалась,  соскучилась…»  [5,  с.  189]

Эту  песню  распевала  в  течение  девяти  дней.  На  девятый  день  она  находит  о  восьми  суставах  хвощ-траву  и  съедает  её.  Когда  время  подошло,  она  родила  человеческое  дитя,  и  от  дикой  боли  три  дня  летала  вокруг  своего  жилища.  Далее  чудеснорожденный  будущий  богатырь  растет  фантастически.

Как  видно,  у  долганского  олонхо  сохранились  более  древние  представления  данного  мотива,  когда  через  риторические  вопросы  лошади  и  через  её  ритуальные  моления-песнопения  к  верхним  божествам  символически  отражается  переходный  период  превращения  кобылицы  (мотив  животной  матери-прародительницы)  от  животной  ипостаси  к  человеческой.  Именно,  перешагнув  этот  этап,  она  смогла  родить  человеческое  дитя,  будущего  богатыря  Аталами,  а  в  якутских  сюжетах  —  очередного  прародителя  якутов. 

Из  всех  этих  сюжетов  о  богатыре,  имеющем  свое  происхождение  от  лошади,  наиболее  архаический  вариант  зачатия  мы  находим  в  долганском  сюжете,  где  кобылица  съедает  хвощ-траву  и  беременеет.  Такой  же  мифологический  растительный  мотив  зачатия  мы  находим  в  другом  верхоянском  сюжете  якутского  олонхо  «Бэрт  Хара»  (запись  И.А.  Худякова),  где  вдова  богатыря  после  смерти  мужа  съедает  три  травинки,  выросшие  на  его  могиле,  отчего  она  беременеет  и  рожает  двух  сыновей  и  одну  дочь  [1,  с.  160].

В  долганском  олонхо  мы  обнаруживаем  отражение  сказочного  мотива  южного  происхождения  о  семи  стерхах.  У  долган,  как  и  у  якутов,  главные  небесные  светила  (солнце,  луна)  и  звезды  наделяются  антропоморфными  чертами  и  становятся  персонифицированными  персонажами  сказок  и  эпоса.  Данные  мифологические  представления  у  якутов  в  большинстве  своем  встречаются  в  волшебных  сказках,  а  у  долган  —  воплощаются  в  персонажей  героического  эпоса.  В  рассматриваемом  эпосе  долган  дочери  Лабаз-звезды  и  Юргель-звезды  (Плеяд)  прилетают  в  Средний  мир  в  образе  семи  лебедей  и  на  одной  из  них  обманом  женится  главный  герой. 

В  верхоянском  варианте  якутской  волшебной  сказки  «Хороший  Юдьюйэн»  (запись  И.А.  Худякова)  полностью  сохранился  южный  мифологический  мотив  о  семи  стерхах,  дочерях  небесных  светил,  у  которых  во  время  купания  главный  герой  сказки  старший  брат  Хороший  Юдьюйэн  крадет  одну  из  шкур  стерхов  и  женится  на  ней  [10,  с.  116]. 

  В  верхоянском  варианте  другой  известной  якутской  сказки  южного  происхождения  «Старуха  Бейберикян  с  пятью  коровами»  старуха  обзаводится  дочкой  от  хвощ-травы  (растительный  мотив  зачатия),  которая  первоначально  была  спущена  с  Верхнего  мира  среди  семи  стерхов  с  предназначением  стать  суженой  Хаарджыт  Бергена,  сына  Харах  Хаан  Тойона.  При  этом  именно  богиня  Иэйэхсит  предопределяет  её  судьбу  в  Среднем  мире,  превратив  её  в  хвощ-траву  [10,  с.  123].  В  верхоянском  варианте  этой  популярной  якутской  сказки  мы  обнаруживаем  переплетение  двух  древних  мотивов:  девушка-стерх  (птичий  мотив  прародительницы),  которая  в  Средний  мир  должна  появиться  в  виде  хвощ-травы  (растительный  мотив  зачатия).  Оказывается,  эти  девушки-стерхи  не  простого  происхождения,  а  дочери  Божества  коня  Джесегей  Айыы.  Здесь  растительный  мотив  зачатия  упрощен  и  подается  как  предсказание  жениха,  который  обладает  знаниями  о  предопределенной  ему  божествами  невесте.

  Таким  образом,  именно  в  северных  (верхоянских)  вариантах  сказок  и  олонхо  «Бэрт  Хара»  у  якутов  сохраняются  более  подробно  архаические  мифологические  мотивы  предназначения  девушки-стерха,  дочери  Божества  коня,  в  жены  богатыря  Среднего  мира.  Данный  мотив  присутствует  и  в  долганском  олонхо  «Сын  лошади  Аталами  богатырь»,  сюжет  которого,  несомненно,  является  одним  из  наиболее  древних  среди  данного  цикла  сюжетов  якутского  и  долганского  олонхо.  В  долганском  сюжете  полностью  сохраняется  мотив  животного  происхождения  богатыря,  перешедшего  из  волшебных  сказок  в  героический  эпос.  А  мотив  растительного  зачатия  указывает  на  еще  более  древний  период  зарождения  олонхо  как  эпического  жанра,  сохраняющего  еще  долго  мифологические  и  сказочные  элементы,  на  основе  которых  зарождаются  новые  жанры.  По  мере  развития  жанра  олонхо  мифологические  и  сказочные  мотивы  постепенно  вытесняются,  о  чем  ярко  свидетельствуют  многие  сюжеты  якутских  олонхо  позднего  времени,  где  мы  уже  не  встречаемся  с  подобными  мотивами. 

Однако  долганское  олонхо  «Сын  лошади  Аталами  богатырь»,  именно  благодаря  этим  мифологическим  и  сказочным  мотивам  (мотив  растительного  зачатия,  мотив  животной  матери-прародительницы,  птичий  мотив  прародительницы),  является  наиболее  архаическим  сюжетом  в  данном  цикле  якутского  и  долганского  олонхо.  Эти  мотивы  присутствуют  в  сюжете  для  разъяснения  переходного  этапа  от  животной  матери-прародительницы  к  человеческой  ипостаси  после  рождения  сына,  который  становится  богатырем  Среднего  мира.  Сохранность  и  консервация  этих  трех  мотивов  в  одном  тексте  однозначно  указывают  на  наиболее  раннее  происхождение  долганского  сюжета  олонхо.

Дальнейшее  развитие  долганского  олонхо  было  прервано  уже  в  советское  время,  но  оно  в  своих  немногочисленных  вариантах  сохранило  именно  древние  истоки  в  виде  различных  мотивов,  некоторые  из  которых  были  пунктирно  нами  рассмотрены  в  данной  статье.

Список  литературы:

1.Емельянов  Н.В.  Сюжеты  якутских  олонхо.  М.:  Наука,  1980.  —  375  с.

2.Ефремов  П.Е.  Долганское  олонхо.  Якутск:  Кн.изд-во,  1984.  —  132  с.

3.Ефремов  П.Е.  Дьэhиэй  сахаларын  фольклора.Дьокуускай,  2002.  —  228  с.

4.Долган-hакалар  ырыалаак  олонколора.  Героический  эпос  долган-олонхо  //  Тексты  олонхо  на  долганском  и  русском  языках.  Красноярск,  2008.  —  119  с.

5.Долганский  фольклор./  Вступ.  статья,  тексты  и  переводы  А.А.  Попова.  Литер.  обр.  Е.М.  Тагер.  Общая  ред.  М.А.  Сергеева.  Л.:  Сов.  писатель,  1937.  —  259  с. 

6.Долгих  Б.О.  Происхождение  долган.  В  кн.:  Сибирский  этнографический  сборник.  Т.  5.  М.:  Изд-во  АН  СССР,  1963.  —  С.  793—141.

7.Миддендорф  А.Ф.  Путешествие  на  Север  и  Восток  Сибири.  Ч.  II,  отд.  6  СПб:  Изд-во  Импер.  АН,  1878.  —  833  с. 

8.Окончательные  итоги  Всероссийской  переписи  населения  2010  года  —  [Электронный  ресурс]  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://www.perepis-2010.ru/results_of_the_census/results-inform.php

9.Попов  А.А.  Долганы.  Собрание  трудов  по  этнографии.  Том  II.  СПб:  Изд-во  «Дрофа»,  2003.  —  336  с.

10.Саха  остуоруйалара.  Якутские  сказки.  Подг.  Г.У.  Эргис.  2-е  изд.  Дьокуускай:  Бичик,  1996.  —  389  с.

11.Худяков  И.А.  Краткое  описание  Верхоянского  округа.:  Наука,  1969.  —  440  с.

12.Худяков  И.А.  Верхоянский  сборник.  Якутские  сказки,  песни,  Загадки  и  пословицы,  а  также  русские  сказки  и  песни,  записанные  в  Верхоянском  округе.  Иркутск,  1890.  —  315  с.