ИЗОБРАЗИТЕЛЬНО-ВЫРАЗИТЕЛЬНЫЕ  СВОЙСТВА  ХОРОНИМОВ  В  ПРОИЗВЕДЕНИЯХ  ОВИДИЯ  ПЕРИОДА  ССЫЛКИ

Тсомпанис  Марта  Андреевна

ассистент  Львовского  национального  университета  имени  Ивана  Франко,  Украина,  г.  Львов

E-mail: 

FIGURATIVE-EXPRESSIVE  PROPERTIES  OF  HORONYMS  IN  THE  WORKS  OF  OVID’S  EXILE  PERIOD

Tsompanis  Marta

assistant  of  Lviv  National  University  after  Ivan  Franko,  Ukraine,  Lviv

АННОТАЦИЯ

Статья  посвящена  анализу  изобразительно-выразительных  свойств  хоронимов  в  «Тристиях»  и  «Посланиях  с  Понта»  Овидия.  Выделено  3  группы  хоронимов:  1)  хоронимы,  выраженные  непосредственно  собственными  названиями  2)  хоронимы,  образованные  с  помощью  описательного  способа  3)  хоронимы,  образованные  методом  субстантивации  прилагательного.  Обнаружено,  что  первая  и  вторая  группы  характеризуются  доминированием  номинативной  функции  над  экспрессивной,  а  третья  —  доминированием  экспрессивной  над  локализирующей.

ABSTRACT

The  article  analyzes  the  horonym’s  figurative-expressive  properties  in  Ovid’s  "Tristiae"  and  "Epistulae  ex  Ponto".  The  horonyms  are  devided  into  3  groups:  1)  horonyms  expressed  directly  by  the  proper  names  2)  horonyms  formed  by  the  descriptive  method  3)  horonyms  formed  by  substantivation  of  adjectives.  It  was  revealed  that  the  first  and  the  second  groups  are  characterized  by  the  predominance  of  nominative  function  over  expressive  and  that  the  third  one  —  by  the  dominance  of  expressive  function  over  locating.

Ключевые  слова:  топонимы;  хоронимы;  ингерентная  экспрессивность;  адгерентная  экспрессивность;

Keywords:  toponyms;  horonyms;  inherent  expressivity;  adherent  expressivity.

Поэтический  язык  Овидия  отражает  субъективное  отношение  к  событиям,  объектам,  людям  и  явлениям.  Важную  роль  в  языке  поэта  периода  ссылки  играет  ономастическая  лексика.  Ведь,  предоставляя  названия  событиям,  предметам,  местам,  писатель  дает  не  только  информацию,  но  и  характеристику  того,  о  чем  пишет,  проявляя  при  этом  свое  отношение  к  нему.  Предметом  поэтической  ономастики,  согласно  определению  исследователя  ономастической  лексики  В.Н.  Калинкина  [5,  c.  7],  являются  не  имена  собственные  как  таковые,  а  их  трансформация  в  поэтонимы,  под  которыми  понимается  имя  в  художественной  речи,  а  не  в  языке,  которое  выполняет  номинативную,  характеризующую,  идеологическую  и  стилистическую  функции,  а  также  является  вторичным  относительно  реальной  онимии,  с  присущей  ей  подвижной  семантикой.  Совокупность  всех  лексических  единиц,  которые  не  только  называют,  но  оценивают  и  характеризируют,  а  следовательно  выполняют  назывную  и  экспрессивную  функции,  обозначают  термином  изобразительно  —  выразительные  средства  [3,  с.  14].

Исследованию  топонимов  как  составной  ономастической  лексики  посвящены  работы  В.А.  Горпинича,  В.М.  Калинкина,  И.И.  Марунича,  М.Р.  Мельник,  Т.Н.  Можаровой,  Л.И.  Селиверстовой,  Г.В.  Шотов-Николенко,  однако  детального  анализа  топонимов  и  их  функций  в  поэзии  Овидия  периода  ссылки  не  найдено,  что  и  обусловливает  актуальность  данного  исследования.

Цель  статьи  —  выявить  и  проанализировать  изобразительно-выразительные  свойства  хоронимов  в  «Тристиях»  и  «Посланиях  с  Понта»  Овидия.

Данная  цель  обусловливает  постановку  следующих  задач,  а  именно:  обнаружить,  классифицировать  и  проанализировать  особенности  хоронимов  в  поэзии  Овидия  периода  ссылки.

Употребление  же  онимов  в  поэзии  является  специфическим,  а  его  экспрессия  создается  контекстным  окружением,  линиями  семантических  связей  и  перекликаний,  т.  е.  адгерентными  факторами  [7,  c.  3].  Таким  образом,  одной  из  функций  поэтонимов,  наряду  с  номинативной,  идентификационно-дифференцирующей  и  аллюзийной,  является  экспрессивная.

Ономастическая  лексика,  в  частности  топонимы  ЛСП  «чужбина»,  как  показали  результаты  проведенного  исследования,  является  широко  представленной  в  произведениях  Овидия  периода  ссылки.  Исследовательница  В.Д.  Беленькая  определяет  топонимы  как  слова  или  их  фразеологические  эквиваленты,  которые  обладают  всеми  теми  категориями,  что  и  слова  языка  в  общем,  и  принадлежат  к  специфическому  подразделению  «имен  собственных»,  в  которых  прослеживаются  дополнительные  значения,  связанные  с  характеристикой  объекта,  идеологией  и  эмоциональной  окраской  названия  [2,  c.  10].  Собственно  топонимы  не  только  идентифицируют  объект,  но  и  актуализируют  определенные  коннотации.  Совокупность  различных  коннотаций  или  выделение  определенного  коннотата  приводит  к  образному  и  эмоционально-оценочному  осмыслению  топонима  в  контексте.  Л.  Селиверстова  обращает  внимание  на  то,  что  топонимы  являются  лингвостилистическим  средством  отображения  субъективного  пространственного  мира  автора  [7,  с.  8]. 

В.М.  Калинкин  предлагает  использовать  термин  «топопоэтоним»  для  обозначения  топонимов  в  поэтическом  языке  писателя  и  отмечает,  что  поэтоним  никогда  не  именует  реальный  объект,  а  специфичность  его  значения  проявляется  в  воспроизводимости  авторским  сознанием  даже  реально  существующих  предметов  [5,  с.  12].  В  исследуемых  произведениях  можно  выделить  3  группы  топонимов:  ойконимы,  хоронимы  и  гидронимы.  Однако  в  данной  статье  обращаем  основное  внимание  на  исследование  хоронимов,  к  разряду  которых,  согласно  трактовке  А.В.  Суперанской,  можно  отнести  названия  крупных  географических,  экономических  или  исторических  областей  [8,  с.  187].  Хоронимы  для  обозначения  места  ссылки  Овидия  подразделяем  на  три  группы,  а  именно:  1)  хоронимы,  выраженные  непосредственно  именами  собственными  2)  хоронимы,  образованные  с  помощью  описательного  способа  3)  хоронимы,  образованные  методом  субстантивации  имени  прилагательного.

Анализ  первой  группы  показал,  что  в  «Тристиях»  и  «Посланиях  с  Понта»  Овидия  встречаются  такие  номены  как  Scythia  (Скифия)  (8),  Taurica  (Tаврия)  (1),  Pontus  (Понт)  (18).  Исследователь  топонимии  С.Н.  Басик  относит  лексему  Scythia  к  этнотопонимам  объясняя  это  тем,  что  данное  название  происходит  от  этнонима  Scythа  (скиф)  [1,  с.  69].  Овидий  употребляет  вышеупомянутый  хороним  как  противопоставление  хорониму  Рим  и  придает  ему  в  контексте  негативную  эмотивную  оценку.  Однако  доминантной  функцией  этого  хоронима  в  контексте  произведений  поэта  периода  ссылки  все  же  оказывается  номинативная,  а  эмотивное  маркирование  характеризуется  слабой  степенью  экспрессивности,  согласно  классификации  В.А.  Чабаненка,  который  разделяет  экспрессивность  на  слабую,  умеренную  и  значительную  [9,  с.  10].  Примером  этого  являются  строки  из  третьей  элегии  первой  книги  «Тристий»:

denique  'quid  propero?  Scythia  est,  quo  mittimur',  inquam, 

'Roma  relinquenda  est,  utraque  iusta  mora  [Т.  1,  3,  61—62]^[1]

наконец  «куда  спешу?  Скифия  есть  та,  куда  я  послан»  —  говорю,

Рим  следует  оставить,  с  обеих  сторон  это  законная  задержка.

Для  обозначения  места  ссылки  Овидий  также  употребляет  лексему  Pontus  (Понт),  которая  встречается  в  исследуемых  произведениях  поэта  в  двух  значениях,  а  именно:  моря  (т.  е.  реализирует  функцию  гидронима)  и  хоронима  (союз  греческих  городов  с  центром  в  г.  Томы).  Исходя  из  этого  А.В.  Подосинов  предлагает  трактовать  название  «Послание  с  Понта»  как  Послание  не  из  Понта  Эвксинского,  т.  е.  с  моря,  а  из  страны  Понт  [6,  с.  163].  Семантику  хоронима  данная  лексема  актуализирует  в  таком  отрывке: 

Sed  prius  huic  desint  et  bellum  et  frigora  terrae,

  inuisus  nobis  quae  duo  Pontus  habet…  [Р.  IV,  12,  33—34]^[2]

Но  скорее  этой  земле  не  хватило  бы  войны  и  холода,

которые  оба  для  нас  имеет  ненавистный  Понт.

В  этих  примерах  лексема  Pontus  реализирует  сему  места  ссылки.  Этот  оним  выполняет  функцию  хоронима  и  не  выделяется  высокой  степенью  экспрессивности.  Однако  в  синтагме  с  экспрессивным  эпитетом  invisus  (ненавистный),  который  реализует  интенсивно-эмотивно-аксиологическое  значение,  интенсифицируется  негативная  коннотация  этого  субстантива.  Автор  также  сопровождает  этот  хороним  эпитетами  sinister  (левый,  зловещий),  laevus  (левый,  неблагоприятный)  и  придает  ему  негативную  эмотивно-оценочную  коннотацию.  В  римской  традиции  имя  прилагательное  sinister  (левый),  помимо  географического  значения,  реализировало  сему  положительного,  тогда  как  Овидий,  на  что  обращает  внимание  А.В.  Подосинов,  использует  греческую  систему  координат  и  актуализирует  негативную  семантику  этого  адъектива  [6,  с.  198].  Так  в  послании  к  Фабию  Максиму  Овидий  жалуется  на  то,  что  в  зловещем  месте  даже  нечего  подарить  другу:

Nil  igitur  tota  Ponti  regione  Sinistri 

quod  mea  sedulitas  mittere  posset  erat  [P.  III,  8,  17—18]

Итак,  во  всем  регионе  Зловещего  Понта

нет  ничего,  что  бы  у  меня  могло  быть  желание  послать.

Для  изображения  своего  негативного  отношения  к  месту  пребывания  в  ссылке  и  с  целью  вызвать  сочувствие  к  своему  положению  поэт  подбирает  ряд  характеризующих  прилагательных  с  отрицательной  коннотацией.  Так,  кроме  эпитетов  sinister  (левый,  зловещий),  laevus  (левый,  неблагоприятный)  употребляет  такие  адъективы  как  invisus  (1  р.)  (ненавистный),  gelidus  (холодный)  (1  р.). 

Таким  образом,  хоронимы  первой  группы  прежде  всего  выполняют  номинативную  локализирующую  функцию,  а  их  эмоционально  оценочная  коннотация  выступает  вторичной  и  характеризуется  слабой  степенью  экспрессивности.  Высшего  уровня  экспрессивности  они  достигают,  находясь  в  сочетании  с  прилагательными,  которые  реализуют  их  эмотивно-оценочные  коннотации  и  являются  их  интенсификаторами.

Ко  второй  группе  относятся  словосочетания,  образованные  не  прямо,  а  описательно,  посредством  общих  названий  и  прилагательного,  который  точнее  локализирует  место  действия,  обозначает  территорию  ссылки  римского  поэта.  Прежде  всего  обнаружено,  что  Овидий  употребляет  не  только  лексему  Pontus,  но  и  образованный  от  нее  адъектив  Pontiсus,  который  вместе  с  существительными  —  общими  названиями  —  образует  хоронимы:  Pontica  terra  [P.  ІІ,  7,  68]  и  Pontica  tellus  [P.  III,  1,  7].  Кроме  адъектива  Ponticus  как  составной  части  хоронимов  второй  группы,  выявлено  употребление  прилагательного  Scythicus  с  такими  общими  названиями,  выраженными  существительными,  как  humus  (земля),  locus  (место)  и  finis  (область,  территория).  Подтверждение  этому  встречаем  в  письме  к  Фабию  Максиму  в  первой  книге  сборника  «Послания  с  Понта»:

denique,  si  moriar,  subeam  pacatius  aruum

ossa  nec  a  Scythica  nostra  premantur  humo  [P.  І,  2,  107—108].

и  наконец,  если  я  умру,  спущусь  в  более  спокойное  место,

мои  кости  пусть  не  прижимаются  скифской  землей…

Поэт  не  хотел,  чтобы  его  останки  покоились  в  скифской  земле  и  поэтому  просит,  чтобы,  даже  после  смерти,  когда  он  отойдет  в  более  спокойное  место  его  прах  был  похоронен  на  родине.  Вышеупомянутый  хороним  humus  Scythica  первоначально  характеризуется  невысокой  степенью  экспрессивности,  однако  в  контексте  он  актуализирует  негативную  эмоционально-оценочную  коннотацию  и  приобретает  черты  адгерентной  экспрессивности.

В  произведениях  Овидия  периода  ссылки  также  встречаем  хоронимы  Scythicus  locus  [P,  II,  2,  110],  Scythicus  finis  [Р.  ІІІ,  7,  29—30].

При  описании  места  изгнания  Овидий  использует  также  адъектив  Geticus  (гетский),  который  происходит  от  этнонима  Geta  (гет)  в  сочетании  с  общим  названием.  В  послании  к  Максиму  Котте  поэт  пишет,  что  посылает  свои  стихи  с  гетских  полей:

Hoc  est  quod  possum  Geticis  tibi  mittere  ab  aruis;

hoc  solum  est  istic  quod  licet  esse  meum  [P.  1,  9,  45—46].

Это  то,  что  я  могу  тебе  послать  с  гетских  полей,

это  единственное,  что  здесь  может  быть  моим.

В  данном  контексте  хороним  приобретает  негативную  эмотивно-  оценочную  коннотацию,  поскольку  кроме  стихов,  поэту  ничего  не  принадлежит  на  чужбине  и  он  сам  там  чужой.  Здесь  стоило  бы  отметить,  что  римские  поэты,  как  правило,  не  различали  понятия  «гет»  и  «скиф».

Особое  внимание  следует  обратить  на  хороним,  представленный  сочетанием  с  адъективом  Sarmatis,  который  в  произведениях  поэта  употребляется  около  30  раз.  Хороним  Sarmatis  tellus  несет  в  себе  этническую  характеристику  Нижнего  Подунавья.  Судя  по  тому,  что  впервые  Овидий  упоминает  о  сарматах,  еще  находясь  в  Риме,  можно  сделать  вывод  о  том,  что  это  племя  было  там  хорошо  известно.  Поэт  много  раз  повторяет,  что  он  живет  в  сарматской  земле,  называя  ее  Sarmatis  tellus  [T.  I,  2,  82,],  а  также  Sarmaticus  locus  [T.  IV,  8,16],  Sarmaticus  sinus  [T.  1,  5,  62],  Sarmaticum  solum  [P.  I,  2,  58].  Встречается  также  словосочетание  Sarmatis  ora  [P.  II,  7,  72]. 

Обратимся  также  к  хоронимам,  образованным  с  помощью  прилагательного  Tomitanus  (томитанский)  и  таких  субстантивов  как:  humus,  harena,  terra,  ager. 

В  послании  к  жене  Овидий  с  целью  выразить  всю  невыносимость  пребывания  в  ссылке  использует  стилистический  прием  риторического  вопроса:

An  mihi  barbaria  uiuendum  semper  in  ista

inque  Tomitana  condar  oportet  humo?  [P.  III,  1,  5—6]

Или  мне  всегда  следует  жить  в  этом  варварском  крае

и  умереть  в  Томитанской  земле?

Таким  образом,  хороним  humus  Tomitana  с  первоначально  нейтральной  экспрессивностью  актуализирует  отрицательную  коннотацию  и  интенсифицирует  ее  в  момент  авторской  характеристики.

Эпитеты  с  интенсивно-эмотивно-оценочным  значением  в  словосочетании  с  лексемами,  номинативная  функция  которых  выступает  доминантной  и  которые  одновременно  являются  экспрессивно-нейтральными,  актуализируют  семантику  негативного  отношения  писателя  не  только  к  месту  ссылки,  но  и  к  ближним  территориям.  Это  подтверждается  авторским  изображением  Таврической  земли,  которая  находится  недалеко  от  места  пребывания  поэта  и  известна  своими  варварскими,  преступными,  кровавыми  обрядами:

nec  procul  a  nobis  locus  est,  ubi  Taurica  (terra)  dira

caede  pharetratae  spargitur  ara  deae  [T.  IV,  4,  62—63]

Недалеко  от  нас  есть  место,  страшная  Таврия,

где  жертвенник  богини  лучницы  окропляется  кровью  убитых.

Следует  обратить  внимание  на  то,  что  хоронимы  второй  группы,  как  и  первой,  характеризуются  незначительной  степенью  экспрессивности,  однако  в  сочетании  с  окружающими  эпитетами,  которые  усиливают  их  негативное  эмотивно-оценочную  коннотацию,  то  есть  эти  хоронимы  усиливают  свою  экспрессивность  только  в  контексте  и  их  экспрессивная  функция  доминирует  над  номинативной.

К  третьей  группе  относятся  хоронимы,  выраженные  с  помощью  субстантивации  имени  прилагательного.  Публий  Овидий  Назон,  усиливая  сочувствие  к  своему  положению  с  помощью  субстантивации  прилагательного  barbarus,  называет  место  жительства  в  ссылке  Barbaria  (8  p.).  Например:

Omnia  barbariae  loca  sunt  uocisque  ferinae, 

omniaque  hostilis  plena  timore  soni  [Т.  V,  12,  55—56].

Все  места  Барбарии  полны  голосов  животных

И  все  они  полны  страха  перед  враждебным  звуком.

Субстантивированное  имя  прилагательное  Barbaria  выполняет  функции  хоронима  «варварский  край»,  который  характеризируется  отрицательной  эмоционально-экспрессивной  окраской.  Этот  экспрессив  характеризируется  высокой  степенью  маркированности  по  сравнению  с  хоронимамы  других  групп  и  является  носителем  ингерентной  экспрессивности.

Упомянутый  выше  хороним  встречаем  не  только  в  поэзии  Овидия,  но  и  в  произведениях  других  римских  авторов,  в  частности  у  Горация  [Ep.  1,  2,  7]  и  Цицерона  [De  domo  sua,  60].  Однако,  следует  отметить,  что  у  этих  авторов  лексема  barbaria  реализует  семантику  чужого  края,  связанного  с  территорией  за  пределами  Италии  и  Греции  [4,  с.  98],  тогда  как  в  «Тристиях»  и  «Посланиях  с  Понта»  Овидия  —  это  места  ссылки  поэта,  далекая  Скифия.  Данная  лексема  реализует  ингерентную  экспрессивность  с  отрицательной  оценочно-эмотивной  коннотацией,  ведь  этот  край  является  варварским,  а  следовательно  чужим  и  диким.  Таким  образом,  экспрессивная  функция  лексемы  становится  доминирующей  над  ее  номинативной  функцией.  Используя  экспрессивные  номинации,  автор,  как  справедливо  подчеркивает  исследовательница  экспрессивной  лексики  в  украинском  языке  Н.И.  Бойко,  подбирает  лексические  средства  для  адекватного  обозначения  номината,  кодируя  в  нем  свои  субъективные  выводы,  а  адресат  осуществляет  декодирование  сообщения,  получая  информацию  не  только  об  объекте,  но  и  о  чувственном  напряжении,  эмоциональном  состоянии  субъекта  речи  [3,  с.  81].

Анализ  хоронимов  в  произведениях  Овидия  периода  ссылки  показал,  что  их  можно  разделить  на  три  группы,  первая  и  вторая  из  которых  характеризируются  доминированием  номинативной  функции  над  экспрессивной;  а  третья  —  доминированием  экспрессивной  над  локализирующей.  Наибольшей  частотностью  и  количеством  членов  характеризуется  вторая  группа.  Так,  если  в  первой  группе  экспрессивная  функция  хоронимов  характеризуется  низкой  степенью,  то  в  третьей  группе  мы  видим  противоположную  ситуацию,  где  локализирующая  номинативная  функция  прослеживается  на  периферии,  а  экспрессивная  характеризуется  высокой  интенсивностью.  Хоронимы,  обозначающие  место  ссылки  античного  поэта,  являются  носителями  преимущественно  адгерентной  экспрессивности.  Таким  образом,  мы  пришли  к  выводу,  что  хоронимы  в  произведениях  Овидия  периода  ссылки  являются  носителями  пейоративный  экспрессивно-стилистической  окраски  и,  как  замечает  исследователь  творчества  Овидия  Л.  Винничук,  приобретают  повышенную  эмоциональность,  изображая  мир  поэта,  полного  тоски  и  одиночества  [10,  с.  319].

Список  литературы:

1.Басик  С.Н.  Общая  топонимика:  Учебное  пособие  [для  студентов  географического  факультета]  /  Басик  С.Н.  Мн.:  БГУ,  2006.  —  200  с. 

2.Беленькая  В.Д.  Топонимы  в  составе  лексической  системы  языка  /  Беленькая  В.Д.  М.:  Наука,  1969.  —  168  с. 

3.Бойко  Н.І.  Українська  експресивна  лексика:  семантичний.  лексикографічний  і  функціональний  аспекти  /  Бойко  Н.І.  Ніжин:  ТОВ  «Видавництво  Аспект  Поліграф»,  2005.  —  552  с. 

4.Дворецкий  И.Х.  Латино-русский  словарь  /  И.Х.  Дворецкий.  М.:  «Русский  язык  Медиа»,  2003.  —  846  с.

5.Калінкін  В.М.  Теоретичні  основи  поетичної  ономастики  :  автореф.  дис.  на  здобуття  наук.  ступеня  доктора  філол.  наук  :  спец.  10.02.02  “Російська  мова”,  10.02.15  “Загальне  мовознавство”  /  В.М.  Калінкін.  Київ,  2000.  —  35  с.

6.Подосинов  А.В.  Произведения  Овидия  как  источник  по  истории  Восточной  Европы  и  Закавказья:  Тексты,  перевод,  комментарии  /  Подосинов  А.В.  М.:  Наука,  1985.  —  287  с.

7.Селіверстова  Л.І.  Ономастикон  у  поетичному  ідіолекті  Яра  Славутича  :  автореф.  дис.  на  здобуття  наук.  ступеня  канд.  філол.  наук  :  спец.  10.02.01  “Українська  мова”  /  Л.І.  Селіверстова.  Харків,  2003.  —  19  с.

8.Суперанская  А.В.  Общая  теория  имени  собственного  /  Суперанская  А.В.  М.  :  Наука,  1973.  —  365  с. 

9.Чабаненко  В.А.  Стилістика  експресивних  засобів  української  мови  /  Чабаненко  В.А.  Запоріжжя.:  ЗДУ,  2002.  —  352  с.

10.Winniczuk  L.  Owidiusz  w  Rzyme  I  na  wygnaniu  /  Winniczuk  L.  //  Meander.  —  1957.  —  №  10—12.  —  s.  319—336.