ЛИРИЗАЦИЯ  ХУДОЖЕСТВЕННОГО  ПОВЕСТВОВАНИЯ  В  НОВЕЛЛЕ  В.  СТЕФАНИКА  «ВЕЧЕРНИЙ  ЧАС»  И  ПОВЕСТИ  А.  ЧЕХОВА  «СТЕПЬ»

Ботнаренко  Наталия  Михайловна

аспирант  кафедры  мировой  литературы  Прикарпатского  национального  университета  им.  В.  Стефаника,  г.  Ивано-Франковск

E-mail:  natasha-botnarenko@rambler.ru

LYRICISM  OF  ARTISTIC  NARRATION  IN  THE  SHORT  STORY  BY  V.  STEFANYK  «THE  EVENING  HOUR»  AND  THE  STORY  BY  A.  CHEKHOV  «STEPPE»

Natalia  Botnarenko

post-graduate  student  of  the  Department  of  World  Literature  of  the  Vasyl  Stefanyk  Precarpathian  National  University,  Ivano-Frankivsk

АННОТАЦИЯ

В  статье  на  примере  компаративного  анализа  новеллы  В.  Стефаника  «Вечерний  час»  и  повести  А.  Чехова  «Степь»  исследуется  процесс  лиризации  повествования.  Внимание  акцентируется  на  лирико-эпической  жанровой  природе  текстов,  а  именно,  особенностях  жанровой  формы  бессюжетного  произведения  медитативного  характера. 

ABSTRACT

In  the  article,  basing  on  the  example  of  comparative  analysis  of  the  short  story  by  V.  Stefanyk  «The  Evening  hour»  and  the  story  by  А.  Chekhov  «Steppe»,  is  investigated  the  process  of  lyricism  of  the  narrative.  The  attention  is  accented  on  the  essence  of  lyric-epic  genre  of  the  analysed  texts,  namely,  features  of  genre  form  of  plotless  work  of  meditative  character.

Ключевые  слова:  лиризм,  жанр,  нарратив,  хронотоп.

Keywords:  lyricism,  genre,  narrative,  chronotop.

Художественно-эстетическая  оценка  жанровых  тенденций  в  украинской  и  русской  литературе  конца  ХІХ  —  начала  ХХ  в.  дает  основания  утверждать  о  лирико-эпической  жанровой  природе  некоторых  произведений.  Ведь  в  «переходную  эпоху»  нивелируются  традиционные  нарративные  модели  с  логической  причинно-следственной  последовательностью  событий.  Возникает  жанровая  форма  бессюжетного  произведения  медитативного  характера,  которая  дает  писателю  возможность  точно  воспроизвести  ход  внутренних  психологических  переживаний,  чувств  персонажей.  Как  отмечает  В.  Я.  Звиняцковский,  «лиризация  литературы»  является  закономерным  процессом  конца  XIX  —  начала  ХХ  в.,  «лирической  потенцией»,  которая  органично  присуща  малой  прозе  (как  жанру  более  «эмоциональному»  по  своей  природе  и  по  отношению  к  «концептуальному»  жанру  романа)  [3,  с.  46].  В.  Хализев,  в  частности,  обнаружил  определенное  различие  эпических  произведений  и  лирической  прозы  на  композиционно-языковом  уровне.  Литературовед  аргументировано  доказал,  что  для  эпических  произведений  характерно  обобщающее  изображение  действительности,  а  лирической  прозе  свойственны  единичные  состояния  человеческого  сознания:  эмоционально  окрашенные  размышления,  волевые  импульсы,  впечатления,  внерациональные  ощущения  и  устремления.  Если  в  лирическом  произведении  и  обозначается  какой-либо  событийный  ряд  (что  бывает  далеко  не  всегда),  то  довольно  скупо,  без  тщательной  детализации  [7,  с.  199].

Учитывая  лирическую  художественную  установку  нарратора,  непосредственно-рефлективное  выражение  мыслей,  чувств,  самоанализ  внутреннего  мира,  эмоциональные  переживания  персонажей,  особую  ритмическую  организацию  повествования,  среди  прозы  В.  Стефаника  и  А.  Чехова,  несомненно,  выделяются  новелла  «Вечерний  час»  и  повесть  «Степь».  В  данном  случае  поэтику  художественного  дискурса  подчеркивают  медитативные  оттенки  повествования,  где  доминирует  не  реализация  определенной  темы,  идеи,  а  характер  лирического  переживания,  воплощенный  в  раздумье.  В  частности,  О.  В.  Казанова  идентифицирует  жанровую  разновидность  произведения  В.  Стефаника  «Вечерний  час»  как  этюд,  в  основе  которого  воссоздана  динамика  впечатлений,  различных  чувств,  внутреннего  состояния  героя  [4,  с.  144].  На  эту  мысль  наводит  бессобытийность  сюжета,  сходство  мотивов,  образов,  символов  с  теми,  что  наблюдаются  в  лирических  автобиографиях  В.  Стефаника  «Мое  слово»  и  «Дорога».  В  свою  очередь,  многие  исследователи  отмечают  видимую  «бессобытийность»  сюжета  повести  А.  Чехова  «Степь»  (люди  едут  по  степи  —  больше,  собственно,  ничего  не  происходит),  отсутствие  главного  персонажа,  завуалированность  авторского  голоса,  как  бы  растворяющегося  в  субъективных  восприятиях,  чувствах  и  едва  намеченных  эмоциональных  движениях  героев,  импрессионистических  пейзажных  зарисовках,  передаче  человеческих  состояний  через  случайные  реплики  и  жесты  [8,  с.  178—181].

Новелла  В.  Стефаника  «Вечерний  час»  и  повесть  А.  Чехова  «Степь»  строятся  на  основе  сюжета,  который  состоит  из  фрагментарных  картинок  (воспоминаний  героем  прошлого  в  новелле  «Вечерний  час»  и  впечатлений  персонажа  в  повести  «Степь»),  навеянных  определенным  настроением,  логически  не  связанных  между  собой.  Поэтому  манера  изложения  в  произведениях  приближена  к  технике  «потока  сознания».  «Своеобразие  этого  нарративного  приема,  —  пишет  О.  В.  Казанова,  —  в  новеллистике  Стефаника  проявляется  через  трансперсональное  углубление  нарратора  в  сознание  героя.  Наблюдается  неупорядоченность,  коллажность  в  выражении  мыслей  и  чувств  главного  персонажа»  [4,  с.  156—157].  Н.  Г.  Владимирова  отмечает,  что  для  прозы  Чехова  также  характерно  использование  техники  потока  сознания,  —  «сознание  интересует  его  ...»,  он  «...  самый  тонкий  и  скрупулезный  исследователь  человеческих  отношений»  [2,  с.  49].  В  «Степи»  «из  потока  впечатлений  мальчика,  на  первый  взгляд  хаотичных  и  бессистемных,  автор  отбирает  только  те,  которые  сохраняют  самые  характерные  черты  образа»  [1,  с.  76].  В  памяти  героя  новеллы  «Вечерний  час»  всплывают  отдельные  зрительные  образы,  которые  ассоциативно  связываются  с  прошлыми  жизненными  ситуациями.  Герой  вспоминает  эпизоды  своего  детства,  находясь  в  веселом  настроении.  Этими  воспоминаниями  вызвано  ощущение  гармонии,  покоя,  что  передается  через  внутренний  монолог  персонажа  и  акцентируется  замечаниями  нарратора. 

Лирическая  тональность  в  новелле  В.  Стефаника  «Вечерний  час»  и  повести  А.  Чехова  «Степь»  художественно  представлена  прежде  всего  в  ритме  повествования,  лексических  и  синтаксических  повторах,  интонации.  В  новелле  Стефаника  динамику  воспоминаний  подчеркивают  особенности  синтаксического  состава  повествования.  В  монологических  высказываниях  героя-рассказчика  преобладают  короткие  предикативные  предложения,  в  которых  наблюдается  формальное  и  семантическое  акцентирование  глагольных  форм.  Образуется  поспешный  ритм  повествования,  который  соотносится  с  ходом  отрывочных  воспоминаний,  ощущений  субъекта  речи.  В  данном  случае  используется  «...нарративный  прием  аналепсиса  —  возвращение  в  прошлое,  воспоминания,  через  которые  лирический  повествователь  как  бы  вновь  «переживает  себя»,  осознает  пройденную  жизнь»  [4,  с.  145].  Знаковым  становится  изображение  человеческого  характера  в  субъективном  переживании:  «Боже  мой,  не  в  силах  я  уже  надвязать  оборванную  нитку!  Она  тогда  уже  оборвалась,  когда  мама  мыла  мне  ноги  и  драла  старую  рубашонку  на  чистые  онучи,  а  папа  чистил  сапожки.  Все  мы  тогда  плакали  […].  А  потом  я  бродил  в  этом  мире  и  гнулся  ради  куска  хлеба,  как  лоза,  и  выносил  на  себе  сотни  презрительных  взглядов»  [6,  с.  57].  Напротив,  в  повести  Чехова  «Степь»  вместо  поспешного  ритма  повествования,  сталкиваемся  с  более  замедленным  ритмом.  Это  достигается  с  помощью  резонантного  принципа  построения  целого,  который  будет  применяться  писателем  в  рассказах,  повестях  и  особенно  в  пьесах:  повторы,  переклички  отдельных  слов,  образов,  мотивов.  «Весь  текст  «Степи»  пронизан  такими  перекличками,  повторами.  И  совсем  не  случайно,  а  явно  намеренно  автор  использует  одни  и  те  же  слова  в  разных  описаниях  и  определениях»  [8,  с.  179]:  загорелое  лицо  мальчика  —  и  загорелые  холмы;  мельница,  машущая  крыльями,  —  и  сюртук  Мойсея  Мойсеича  взмахнул  фалдами,  точно  крыльями;  шестеро  косарей  —  шесть  громадных  сторожевых  овчарок  –  шесть  колесниц  и  шестерки  лошадей  —  шестеро  подводчиков  и  др. 

В  лирической  прозе  В.  Стефаника  и  А.  Чехова  внимание  акцентировано  на  выразительных  свойствах  внутреннего  мира  героя,  его  чувствах,  что  воспроизведено  с  помощью  народного  мелоса  и  пейзажа.  В  частности,  использование  поэзии  народной  песни  создает  соответствующий  элегически-минорный  тон  повествования,  внушает  ряд  настроений,  ассоциаций.  В  новелле  «Вечерний  час»  песня  воспринимается  как  рефрен,  который  разбивает  текст  на  условные  фрагменты  —  периоды  воспоминаний,  обозначенные  разными  оттенками  настроения,  эмоционального  состояния  персонажа.  В  повести  «Степь»  поезия  народной  песни  коррелирует  с  величественной  природой  степи:  «Песня  тихая,  тягучая  и  заунывная,  похожая  на  плач  и  едва  уловимая  слухом,  слышалась  то  справа,  то  слева,  то  сверху,  то  из-под  земли…»  [9,  с.  24]. 

Пейзаж  в  структуре  художественного  текста  отыгрывает  особую  роль,  приобретает  выразительное  психологическое  наполнение.  Писатели  в  произведениях  прибегают  к  средству  художественного  параллелизма,  где  природа  выступает  элементом  того  настроения,  в  котором  находится  персонаж.  Следовательно,  в  художественных  текстах  «Вечерний  час»  и  «Степь»  возникает  типичный  для  лирической  прозы  так  называемый  «субъективный  хронотоп»  [5,  с.  130—136],  в  основе  которого  лежит  пространственно-временная  локальность  (пространство  и  время  воображения,  впечатлений,  сознания  персонажа).  В  новелле  Стефаника  хронотоп  представлен  через  воображение  героя,  его  восприятие:  «…когда  восходит  вечерняя  звезда,  голос  по  росе  стелется  […].  Всех  чарует  вечерний  час.  […]  Вот  движется  по  небу  белое  облачко,  с  золотыми  краями  […]  и  оставляет  позади  себя  белые  лилии,  а  само  все  спешит  дальше  и  сеет,  сеет  цветы  по  синему  небу,  –  а  через  час  нет  уже  ни  лилий,  ни  облачка.  Только  голубое  небо  зыбится,  как  голубое  море.  Правда,  он  тогда  грустил»  [6,  с.  56].  В  повести  Чехова  пространственно-временные  координаты  также  переданы  через  впечатления  героя:  луч  солнца  приобретает  своеобразную  фантастическую  меру  длины  и  ширины  пространства.  Днем  Егорушке  кажется,  что  свет  идет  к  нему  с  самого  края  земли.  На  глазах  у  него  полосы  света  как  бы  отмеряют  гигантские  расстояния  от  линии  горизонта  к  бричке:  «Сначала,  далеко  впереди,  где  небо  сходится  с  землею,  [...]  поползла  по  земле  широкая  ярко-желтая  полоса;  через  минуту  такая  же  полоса  засветилась  несколько  ближе,  поползла  вправо  и  охватила  холмы;  […]  полоса  света,  подкравшись  сзади,  шмыгнула  через  бричку  и  лошадей,  понеслась  навстречу  другим  полосам,  и  вдруг  вся  широкая  степь  сбросила  с  себя  утреннюю  полутень,  улыбнулась  и  засверкала  росой»  [9,  с.  14].  Ночью  же  хронотоп  обретает  негативную  семантику  и  коррелирует  с  настроением,  переживаниями  Егорушки,  которому  кажется,  что  с  наступлением  темноты  светлая  степь  покрывается  черным  одеялом:  «Даль  была  видна,  как  и  днем,  но  уж  ее  нежная  лиловая  окраска,  затушеванная  вечерней  мглой,  пропала,  и  вся  степь  пряталась  во  мгле,  как  дети  Мойсея  Мойсеича  под  одеялом»  [9,  с.  45].

Таким  образом,  весьма  показательным  для  прозы  В.  Стефаника  и  А.  Чехова  становится  процесс  модернизации  художественных  форм,  вызванный  взаимодействием  эпических  и  лирических  компонентов.  Возникает  жанровая  форма  бессюжетного  произведения  медитативного  характера.  Манера  изложения  в  данном  случае  близка  к  технике  «потока  сознания»:  наблюдается  неупорядоченность,  коллажность  в  выражении  мыслей  и  чувств  персонажей.  Лирическая  тональность  характеризуется  особым  ритмом  повествования,  лексическими  и  синтаксическими  повторами.  В  частности,  у  Чехова  сталкиваемся  с  замедленным,  спокойным  ритмом,  а  у  Стефаника  превалирующим  является  более  поспешный  ритм  повествования,  который  соотносится  с  ходом  отрывочных  упоминаний,  ощущений  субъекта  речи.  Также  в  лирической  прозе  особое  значение  приобретает  экспликация  в  художественном  тексте  народного  мелоса,  пейзажных  зарисовок,  которые  коррелируют  с  динамикой  внутренних  чувств  персонажей.  В  основе  нарратива  —  принцип  «впечатления»,  что  способствует  дальнейшему  проникновению  в  сферу  мыслей  действующих  лиц.  Отсюда  доминирует  трансформация  в  лирической  прозе  субъективного  хронотопа,  где  пространство  и  время  переданы  через  воображение,  чувства,  сознание  персонажа.

Список  литературы:

1.Буянова  Е.Г.  Особенности  поэтики  повести  А.П.  Чехова  «Степь»  //  Художественный  метод  А.П.  Чехова:  межв.  сб.  науч.  трудов;  [Отв.  редакт.  В.Д.  Седегов].  Ростов-н/Д.:  Издательство  РГПИ,  1982.  —  С.  75—80

2.Владимирова  Н.Г.  А.П.  Чехов  с  «русской  точки  зрения»  Вирджинии  Вулф  //  Вестник  Новгородского  государственного  университета.  Серия  «Гуманитарные  науки».  Новгород,  —  2009.  —  №  51.  —  С.  49—51

3.Звиняцковський  В.  Новелістика  А.  Чехова  і  М.  Коцюбинського.  К.:  Наукова  думка,  1987.  —  107  с.

4.Казанова  О.В.  Новелістика  В.  Стефаника  і  родо-жанрові  особливості  української  малої  прози  кінця  XIX  —  початку  XX  століття:  дис.  …  канд.  філол.  наук:  спец.  10.  01.  01.  Одеський  національний  університет  імені  І.І.  Мечникова.  Одеса,  2008.  —  200  с.

5.Котович  Т.В.  Развивая  теорию  хронотопа  //  Хронотоп  и  окрестности:  юбилейн.  сб.  в  честь  Николая  Панькова;  [под  ред.  Б.В.  Орехова].  Уфа:  Вагант,  2011.  —  С.  130—144

6.Стефаник  В.  Новеллы  (перевод  с  украинского)  /  [ответ.  ред.  Ф.П.  Погребенник].  М.:  Наука,  1983.  —  288  с. 

7.Хализев  В.Е.  Теория  литературы:  учебник  для  студентов  высших  учебных  заведений.  М.:  Высшая  школа,  1999.  —  240  с.

8.Чехов  А.П.  Энциклопедия  /  [сост.  и  науч.  ред.  В.Б.  Катаев].  М.:  Просвещение,  2011.  —  696  с.

9.Чехов  А.П.  Полное  собрание  сочинений  и  писем:  В  30  т.  Сочинения:  В  18  т.  /  АН  СССР.  Ин-т  мировой  лит.  им.  А.М.  Горького.  М.:  Наука,  1974—1982.  —  Т.  7:  Рассказы.  Повести  (1888—1891).  М.:  Наука,  1977.  —  724  с.