ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ФИЛОСОФИЯ ПЕЛЕВИНА

Нечепуренко Дмитрий Валерьевич

соискатель кафедры теории массовых коммуникаций ЧелГУ, г. Челябинск

E-mail: dsyan@yandex.ru

В своём творчестве В.О. Пелевин часто обращается к восточной философии, религии. Большинство российских читателей, да и исследователей творчества В.О. Пелевина до знакомства с его произведениями практически никогда не сталкивались ни с буддизмом, ни, тем более, с дзэн-буддизмом, поскольку это самая малоизвестная и непопулярная религия на территории стран бывшего СССР, в отличие, например, от христианства или мусульманства, или хотя бы традиционного буддизма. Будучи недостаточно знакомыми с восточной культурой, литературоведы повсеместно, в первую очередь, усматривают в его произведениях постмодернизм, и возможно, пойдя по этому пути, будут допускать ошибки. Мы считаем, что доминирующей философией у Пелевина является дзэн-буддизм. В рассказе «Запись о поиске ветра» писатель напрямую обращается к тематике средневекового Китая, в нём присутствует наставник (философ) — господин Цзян Цзы-Я и его ученик. «Что ещё я постиг? А то, что мы не сосуды, заполненные сознанием, а просто исписанные страницы, качающиеся в нём, как стебли травы в летнем ветре. Мы думаем, что сознание — это наше свойство; точно так же для травинки ветер — это такая её особенность, которая иногда пригибает её к земле. По-своему травинка полностью права. Как ей понять, что ветер — не только это? Ей нечем посмотреть вверх, чтобы увидеть огромные облака, которые он несёт над землёй. Впрочем, будь у неё глаза, она, скорее всего, решила бы, что облака и есть ветер — ведь ветер увидеть вообще невозможно. Но самое поразительное, что ощущение вот я «травинка» возникает тоже не у травинки, а у ветра [6, с. 477]».Но можно попытаться объяснить творчество писателя и средствами постмодернизма. Когда в литературоведении говорят о постмодернизме, то почти всегда вспоминают Р. Барта, Ж.-Ф. Лиотара, Ж. Бодрийяра, Ж. Деррида, У. Эко. Однако не так часто, на наш взгляд, называют Ж. Делеза. Мы считаем, что его теория о «номадических сингулярностях» наиболее точно описывает пелевинское представление о человеке. По сути, концепция Делеза — это та же философия дзэн-буддизма в авторских терминах. Делез считает, что философ (писатель) выступает как «врач цивилизации», он не создаёт болезнь, а перекомпонуя до сих пор разрозненные симптомы, создаёт оригинальную клиническую картину. Философ (писатель) занимается порой «террористическим» («хулиганство» Пелевина) расчленением образов реальности, ранее воспринимавшихся как целостные, и создаёт смыслы вещей, ещё не ставших явными объектами для восприятия. Логика мысли при этом не является стройной уравновешенной системой. Делез выступал против классического рационализма и метафизики, которые сводят движение свободных единичностей к идеям Бога, Бытия, Субъекта. Он считал, что вся предшествующая философия неправильно понимала процесс порождения смыслов. Смысл порождается «номадическими сингуляр­ностями» — людьми, взятыми как чистые проявления воли. Эти номадические сингулярности Делез пытается представить как лишённые всяких характеристик, предполагающих бинарные оппозиции (общее — индивидуальное, трансцендентальное — эмпири­ческое, мужское — женское и так далее). Это точное повторение дзэн-буддийских философских принципов. Сингулярности Делеза наделены мощным зарядом повторяющихся желаний. Процедуры повторения бессознательны. Это процессы пассивного синтеза, которые создают шаблоны привычек и памяти; бессознательное выступает как повто­ряющееся и дифференцированное благодаря этим повторениям. Смыслы порождаются Событиями, которые тоже являются сингулярностями (единичностями), но способны создавать серии. Номадические сингулярности представляют особого рода потоки [2]. Делез, кстати, описывая свою номадологическую модель мировидения противопоставляет западную культуру восточной. Мы же усматриваем сходство дзэн-буддизма с постмодернизмом Ж. Делеза. Номадологи­ческая модель мировидения имеет в своей основе образ номада — кочевника. Философ считает, что мир видится осёдлым человеком иначе, чем кочевниками, свободно блуждающими по пустыне. «Осёдлая» западная культура движется по осевому вектору, её движение линейно. Номадическое понимание движения рассматривает его как дисперсию, рассеяние. Пространство не имеет фиксированного центра, оно открыто и естественно интегрирует в себя всё внешнее. Оригинальность концепции Делеза состоит в радикальной противоположности его взглядов прежней классической парадигме. На основе этого мы высказываем мысль об оригинальности творческого метода В.О. Пелевина, его полярности классической (европейской) литературе с её «линейным» мышлением. Номадоло­гическая модель миропонимания видит предметность как лишённую структуры, пространство — как лишённое центра. С её точки зрения детерминизм не существует, ибо всё есть случайность, каждое событие — неповторимо (сингулярно). Здесь нет проблемы противо­положностей (внешнего и внутреннего, прошлого и будущего и так далее. Важный аспект — структурность мира. Понятие струк­туры заменяется образом «ризомы». То есть не как «корень», а ветвящаяся структура — «клубень». Эта ризома обладает определён­ными качествами, принципами. Они следующие. «Любая точка ризомы должна и может быть связана со всякой другой» [3, с. 531]. У «корня» же определённый порядок соотношения частей. Второй принцип — множественность: когда множественное существует само по себе, нет связи ни с каким Единым. Нет деления на субъект и объект, природную и духовную реальность. В ризоме есть только величины, детерминации, измерения. Точки покоя или устойчивые позиции отсутствуют. Следующий принцип — принцип незначащего разрыва. Делез писал, что ризома может быть разорвана, изломана в каком-нибудь месте, может перестроиться на другую линию, что нет имитаций и подобия, только взаимодействие множеств на линии ускользания, составляющих ризому. Ризома не подчиняется никакой структурной или порождающей модели. Ризома декалькирует то, что уже явилось готовым, для неё характерно отсутствие механического повторения, ибо она условна, подвижна, подвергается изменениям. Всё это повторяет дзэн-буддийское описание устройства мира [5]. В ней точно также устройство мира не сводится ни к единому, ни к множественному, отсутствуют противоположности. Точно также говорится об отсутствии конца и начала, о наличии середины, из которой он растёт, расширяясь. Это не центрированная, не иерархическая система, лишённая организующего, контролиру­ющего начала. Справедливости ради нужно отметить более раннее появление такой концепции именно в дзэн-буддизме. Делез говорит о «плато» — силовом поле, которое вибрирует и развивается. Вспомним теорию «вибрационализма» во «Встроенном напоми­нателе». Необходим особый тип мышления и сознания, чтобы правильно воспринимать мир: «номадическое мышление», которое более совершенно, чем обычное линейное («государственное мышление»). Такой (номадический) тип мышления представлен в произведениях Пелевина, на нём основывается их эстетика и поэтика. Номадическое мышление стремится к освобождению от идентичности, является свободной игрой, разрушающей любой иерархический порядок, тогда как «государственное мышление» устанавливает сходство, симметрию, выстраивает иерархию, сводит к единому центру — субъекту. Делез «находит» в номадическом мышлении типично дзэнские и даосские установки (однако нигде прямо не говорит об этой связи). Он считает, что такое мышление не разрушительно, оно выполняет функцию высвобождения потоков желания вопреки сковывающей силе государственной «теории репрезентации» с её субъектно-объектным делением и стремлением к господству.

Очень важна при анализе персонажей Пелевина трактовка субъекта. Делез подчёркивает, что существует много типов субъек­тивизации (индивидуации), возможна индивидуация типа события, лишённая субъекта: время суток, атмосфера, время. Философ считает, что невозможно вернуться к классическому облику человека — как к инстанции, обладающей властью, обязанностями и знаниями. Правильно говорить о «машинах желания», «номадических сингуляр­ностях» [3, с. 533]. Также Делез полагает, что философствующий мыслитель должен противостоять власти во всех её формах. Известно, что это было свойственно и для философии даосизма, родственного дзэн-буддизму. Не менее важной является делезовская концепция событийности. Она также явно близка дзэн-буддистской. Философ считает, что в рамках классических линейных представлений время понять нельзя. Существуют два времени: Хронос — состоит только из сплетающихся настоящих. Второе — Эон постоянно расклады­вается на прошлое и будущее. Хронос — вечное настоящее, циклическое повторение. События совмещаются друг с другом не каузальным способом, их сцепление образуется за счёт повторений, резонансов. Событийные ряды — результат «кооперативных процессов» сингулярных событий на микроуровне темпоральной среды.

Философия дзэн-буддизма и постмодернизм являются фундамен­тальными для художественного мира Пелевина и его характерологии Пелевина. Вспомним часто выделяемые критиками типы героев: учитель и ученик. Данные идеи звучат и в высказывания героя «учителя» о мире, обусловливают саму поэтику Пелевина. Философская позиция писателя, то чему учит его герой-гуру и что постигает «ученик» схоже и с философией индийского мыслителя и поэта Кришнамурти Джидду. Мы не утверждаем, что Пелевин приверженец взглядов Джидду. Но для описания философии писателя полезно учитывать взгляды этого известного индийского философа. Джидду прошёл через буддизм, индуизм, христианство, прежде чем открыл мир в его естественной красоте, без фантастических прибавлений. Он провозгласил центром мира человека, утверждая, что нет никакого Бога, кроме человека, ставшего совершенным. Это не означало, что Кришнамурти вышел за рамки религии и религиозного отношения к миру. Он отверг рамки организованной религии и сложившихся философских систем. Философ мечтал освободить людей от всех систем, от всех догм и предвзятых мнений и видел человека в единстве его духа и тела, свободного от власти ограниченного «Эго». Кришнамурти признавал существование реальности, но понимал под ней не окружающий человека мир, хотя его существования не отрицал, а нечто целое, лежащее по ту сторону частностей. Он полагал, что человек непосредственно связан с реальностью, но не всегда осознаёт это. Внимание, мысль человека всегда должны направляться к «тому, что есть». Но это не бытие в обычном смысле слова, «Это» вообще нельзя назвать, «Это» невозможно обозначить, его нельзя выразить словом: «Есть только Это, и Это осознаёт себя» [3, с. 55]. Время и пространство в Этом исчезают. Это чистое настоящее, освобож­дённое от всех следов прошлого и всякой мысли о будущем. Подобное понимание реальности приводило Кришнамурти к отрицанию возможности её постижения интеллектуальным путём. Он утверждал, что истины в её положительном значении не существует, что истина — это освобождение ума от груза памяти, это осознание Бога в природе, осознание глубинного в жизни духа, постоянная открытость сознания жизни внутри и вне нас. Истина — это также состояние повседневной жизни, но чтобы понять её, надо освободить ум от всякой памяти и дать ему спонтанно воспринимать настоящее. Это означает способность осознавать момент, воспринимаемый сознанием теперь и таким, каков, он есть, не стараясь выделить из него те детали, которые мы хотим осознавать [3, с. 55]. Сознание не должно осуществлять выбора, и результатом такого состояния является ясность ума и спокойствие, при котором чувство обособленности Я от мира устраняется.

Мы делаем вывод о доминировании в творчестве В.О. Пелевина философии дзэн-буддизма, также указываем на её сходство с постмо­дернизмом, отмечаем схожесть взглядов писателя и индийского философа Кришнамурти Джидду. Именно эти идеи обеспечивают суть содержания, раскрывают основную философскую линию, которая проходит красной нитью по всему творчеству В.О. Пелевина и подчиняет себе всю поэтику его произведений. Именно с этих точек зрения заслуживают особого внимания те произведения писателя, в которых можно выделить такие типы героев, как «ученик» и «учитель», художественно-эстетическая концепция которых и является ключом постижения главной идеи одного из самых сложных и загадочных писателей современности В.О. Пелевина.

По всей видимости, изначально, описанные выше идеи, представляющие собой одну философию, родилась на востоке, а позже были «позаимствованы» европейскими и западными философами. Найденная нами «преемственность» идей — сходство между дзэн-буддизмом и постмодернизмом — не уникальный случай в науке. Исследователь И.А. Воронов пишет, что даосизм и особенно буддизм оказали заметное влияние на формирование направлений современной психологии. Метод анализа сновидений Зигмунда Фрейда, концепция архетипов Карла-Густава Юнга, психосоматическая теория оргона Вильгельма Райха, феноменологические теории личности Абрахама Маслоу и Карла Роджерса во многом повторяют даосско-буддийские представления о личности человека [1, с. 59].

Список литературы:

1. Воронов И.В. Психотехника восточных единоборств. Мн.: Харвест, 2005. — 432 с.
2. Делёз Ж. Логика смысла. М.: Академический проект, 2011. — 480 c.
3. История философии:учеб. для вузов / под ред. В.П. Кохановского, В.П. Яковлева. — Изд. 2-е, перераб. и доп. — Ростов н/Д.: Феникс, 2004. — 736 с.
4. Кришнамурти Д. Первая и последняя свобода. Нижний Новгород: Деком, 2010. — 256 с.
5. Маслов А.А. Афоризмы и тайные речения Бодхидхармы. Ростов н/Д.: Феникс, 2008. — 258 с.
6. Пелевин В.О. Все рассказы. М.: Эксмо, 2005. — 512 с.