ДИСКУРСНАЯ ВАРИАТИВНОСТЬ КОНЦЕПТА HAPPINESS (НА ПРИМЕРЕ АМЕРИКАНСКОГО ПОЛИТИЧЕСКОГО, РЕЛИГИОЗНОГО И БЫТИЙНОГО ДИСКУРСОВ)

Ващеулова Анастасия Сергеевна

аспирант АГПА, г. Барнаул

E-mail: engurra@mail.ru

Настоящая статья посвящена проблеме дискурсной вариативности концепта. Целью нашего исследования является рассмотрение особенностей актуализации концепта HAPPINESS в американском политическом, религиозном и бытийном дискурсах, а также описание тех его специфических характеристик, которые проявляются только в условиях его объективации при обсуждении политических, религиозных и прочих тем. Выделяя обозначенные виды дискурса, мы придерживаемся типологии В.И. Карасика, который относит политический и религиозный к институциональным типам дискурса, а художественные тексты — к бытийному. В рамках социолингвистического подхода они противопоставлены как статусно- и личностно-ориентированные типы дискурсы соответственно [3, с. 285—286].

Вслед за такими учеными, как С.Г. Воркачев, В.И. Карасик мы считаем, что для того, чтобы более полно изучить концепт и реконструировать его содержание, необходимо последовательно исследовать три компонента его структуры: его понятийную, образную и ценностную составляющую [3, с. 129]. Таким образом, методика нашего анализа включает в себя следующие этапы:

• метод анализа словарных дефиниций как простейший метод исследования семантики слова. Обращение к словарям позволяет раскрыть содержание языковых единиц, выступающих именем концепта, а следовательно, рассмотреть его понятийную составляющую;
• изучение специфики метафорической репрезентации концепта в различных типах дискурсах, что позволяет выявить те образы, посредством которых он объективируется в каждом из них, а, следовательно, изучить его образную составляющую;
• сопоставление концепта с культурными ценностями общества, позволяющее получить представление о его ценностной составляющей, и, таким образом, определить его значимость в культуре нации и его место среди ее культурных ценностей.

Прежде чем мы перейдем к последовательному изучению специфики объективации концепта HAPPINESS в трех типах дискурса согласно выбранной методике, рассмотрим понятийную составляющую концепта, представленную в словарных дефинициях имени концепта. Когнитивный минимум понятийной составляющей конвенционален. Это тот смысл, который одинаково воспринимается всеми носителями языка и закреплен за лексемой — именем концепта как его значение. Таким образом, целесообразно начать изучение понятийного компонента содержания концепта  с обращения к словарям. Лексема happiness в большинстве словарей определяется как thefeelingofbeinghappy [7, с. 647]. Однако это определение не раскрывает полностью содержания языковой единицы, т. к. нельзя определить одно неизвестное через другое — не обращаясь к анализу исходной адъективной лексемы happy, мы не можем определить значение субстантивной производной happiness, служащей именем концепта. Таким образом, обратившись к трем толковым словарям английского языка, мы, в первую очередь, выделили три основных значения адъективной лексемы happy. Полученные данные позволили нам восстановить следующие компоненты содержания лексемы happiness: 1. счастье — радость, удовольствие  как эмоциональное состояние; 2. счастье — удовлетворение как состояние разума; 3. счастье как проявление благой судьбы. Можно предположить, что существует определенная взаимозависимость между типом дискурса и спецификой актуализации концепта: разные типы, а, точнее, топики дискурса создают условия для реализации определенного компонента концепта.. Это обусловлено тем, что цели и системообразующие топики дискурсов (термин В.З. Демьянкова [2, с. 32]) определяют, какие компоненты содержания такого универсального концепта, как HAPPINESS будут актуализироваться в каждом из них. Принимая во внимание сказанное выше, необходимо описать цели обозначенных дискурсов, а также назвать их базовые топики.

В первую очередь, рассмотрим политический дискурс. Топиком, или системообразующей идеей политического дискурса является ВЛАСТЬ [5, с. 94]. Эта идея образует основу рассматриваемого общественного института и определяет цель политического дискурса, которая состоит в актуализации борьбы за власть и ее удержания. В речах американских политиков концепт HAPPINESSадаптируется к целям дискурса, его актуализация является важным элементом процесса взаимодействия участников дискурса. Такой подход к счастью определяет специфику тех компонентов содержания концепта HAPPINESS, которые раскрываются в речах американских политиков. Так, говоря о понятийной составляющей, следует отметить, что наиболее частотным является актуализация смысла счастье — удовлетворенность: But we can perhaps remember — even if only for a time — that those who live with us are our brothers; that they share with us the same short moment of life; that they seek — as we do — nothing but the chance to live out their lives in purpose and happiness, winning what satisfaction and fulfillment they can. (Edward Moore Kennedy). Этот компонент понятийной составляющей концепта наилучшим образом вписывается в модель взаимоотношений участников дискурса, в рамках которой политики обещают своему электорату удовлетворение их потребностей как вознаграждение за поддержку. Удовлетворение потребностей — это тот компромиссный продукт, который устраивает обе стороны: политиков, которые не могут обеспечить гражданам абсолютное счастье и лишь создают условия для его обретения, и граждан, для каждого из которых счастье слишком  индивидуально, чтобы поверить политику, который обещает одно счастье для всех.

Говоря об образной составляющей концепта HAPPINESS, также необходимо принимать во внимание специфику дискурса. Политический дискурс является манипулятивным, и концепт HAPPINESS, находящий актуализацию в политических речах,является инструментом манипуляции общественным сознанием. Поэтому образ счастья, создаваемый политиками, должен быть не только привлекательным, но и понятным гражданам. Так, в политических речах высшее фелицитарное благо представлено в образах плодородия, сладости, света, а также ориентационной метафорой верха. Эти метафоры являются конвенциональными и легко воспринимаются электоратом. Рассмотрим пример, в котором счастье представлено как свет, сияющий во тьме: We are but the atoms in the incessant human struggle towards the light that shines in the darkness — the happiness of Ideal of economic, political and spiritual liberation of mankind! (Emma Goldman) Стремление к свету как к источнику жизни естественно, т. к. свет является необходимым условием существования всего живого. Так, счастье — свет является притягательным образом, который широко используется в политических текстах.

В речах американских политиков актуализируется целый ряд ценностей, характерных для американской нации, что позволяет им апеллировать к общественному сознанию электората и быть убедительными в продвижении своих идей. Тесная связь концепта HAPPINESSс ценностями американской культуры создает условия для актуализации специфических компонентов его ценностной составляющей. Для того, чтобы проследить эту связь, в первую очередь, обратимся к Декларации Независимости, бесспорно, одного из самых значимых документов американского общества, который не только имеет высокий индекс цитируемости в речах американских политических и общественных деятелей, но и задает определенные векторы в подходах к пониманию наполнения содержания ценностного компонента концепта в дискурсе. Так, счастье рассматривается в Декларации независимости как неотъемлемое ПРАВО ЧЕЛОВЕКА: We hold these truths to be self-evident, that all men are created equal, that they are endowed by their Creator with certain unalienable Rights, that among these are Life, Liberty and the pursuit of Happiness (Declaration of Independence). Таким образом, называя счастье неотъемлемым правом человека, американские политики, с одной стороны, адаптируют этот концепт к политической терминологии, с другой стороны, ставят счастье в один ряд с основными ценностями американского общества. Концепт HAPPINESSтакже связан с концептом СВОБОДА. Государство или правительство является лишь гарантом того, что гражданин может воспользоваться своим правом на счастье, но не предоставляет это высшее фелицитарное благо в готовом виде. Так, человек по собственному желанию может отказаться от этого права: In America, we must never forget how lucky we are to have so many men and women who believe — who are willing to put aside their own pursuit of happiness, to subordinate their own sense of survival, for something bigger  — something greater (Barack Obama).Таким образом, в отношении счастья человек свободен сам принимать решение о том, в каком направлении ему вести его поиски и предпринимать ли их вообще.В речах американских политиков ценностный компонент концептуальной структуры проявляется в пересечении с такой базовой ценностью американской культуры, как ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ. Идея о том, что человеку необходимо проявлять собственную активность для того, чтобы быть успешным характерна, для американцев. Тридцать пятый президент США Джон Кеннеди однажды сказал: Don’t ask what your country can do for you. Ask instead what you can do for your country Таким образом, американцы готовы самостоятельно действовать и прилагать определенные усилия, осуществляя свое право на счастье: Happiness lies not in the mere possession of money; it lies in the joy of achievement, in the thrill of creative effort. (Franklin Delano Roosevelt) Эта мысль также подтверждается при анализе сочетаемости имени концепта HAPPINESS с глаголами, семантика которых указывает на высокую активность агенса: act, fight for, find, seek, move forward, make, insure, live out. Так, если человек хочет достичь счастья, он должен быть готов действовать, чтобы обеспечить его себе: Well I believe we, the Americans of today, are ready to act worthy of ourselves, ready to do what must be done to insure happiness and liberty for ourselves, our children, and our children’s children. (Ronald Wilson Regan).Очевидно, что концепт HAPPINESS в американском политическом дискурсе включен в систему пространственно-временных отношений. Это наблюдение подтверждает связь концепта HAPPINESS и такой ценности американского общества, как НАПРАВЛЕННОСТЬ В БУДУЩЕЕ. Счастье удалено от момента времени, в котором пребывает человек. Совместная встречаемость лексемы happiness с сочетанием move towards также задает некоторый вектор в будущее и определяет место счастья в пространственно-временном континууме: So my country’s purpose is to help us move out of the dark chamber of horrors into the light, to find a way by which the minds of men, the hopes of men, the souls of men everywhere, can move forward toward peace and happiness and well-being. In this quest, I know that we must not lack patience. (Dwight David). В политических речах также наблюдается связь концепта HAPPINESS с концептом ДЕНЬГИ. Данная взаимосвязь актуализирует материалистическую направленность американского общества, в котором материальное благосостояние является непременным условием счастливой жизни человека. Так, в политических текстах счастье предстает как объект купли-продажи и актуализируется сочетанием с глаголом sell ‘продавать’: Occasionally, a member of Congress recruited his pocket by the sale of his constituents; and I was assured that public officers have often sold their country at very moderate prices. Thousands sold their happiness for a whim. Gilded chains were in great demand, and purchased with almost any sacrifice. (Hawthorne)

Рассмотрев специфику актуализации концепта HAPPINESS в американском политическом дискурсе, перейдем к изучению его объективации в религиозных текстах. Ключевым концептом религиозного дискурса является ВЕРА. Так же как и политический дискурс, религиозный дискурс является манипулятивным, однако он имеет другую цель — воздействие на массовое сознание в целях приобщения людей к  вере в рамках определенной конфессии. Специфика данного вида дискурса оказывает влияние на актуализацию  содержания концепта HAPPINESS.

Если говорить о понятийном компоненте, то счастье в религиозном дискурсе — это благодать, ниспосланная богом: This joy-happiness- that comes from the high quality of living, effected by our association with God, is more than a surface-only pleasantness. (Leroy Brownlow.). Удовлетворение как компонент понятийной составляющей концепта также находит свою объективацию в религиозных текстах: All those people a few days before that and probably for all of time before that, living their lives, wearing all the masks of satisfaction and fulfillment and happiness and going through the routine of their life, living in their little houses, doing their thing, going to their jobs, having their forms of entertainment, filling up life the way they fill up life, wearing the mask, everything's fine.(John Mac Arthur). Следует отметить, что в религиозных текстах, проанализированных нами,  нет ни одного случая актуализации смысла счастье как проявление благой судьбы. Это вполне закономерно, в религиозном дискурсе счастье может быть даровано только БОГОМ. Таким образом, в религиозном дискурсе полностью нивелируется идея о том, что счастье может быть даровано человеку судьбой, и что счастье является результатом удачного стечения обстоятельств или счастливым случаем.

Образный компонент содержания концепта наиболее часто представлен такими метафорами как свет, плод общения с божественным началом, музыка, полнота, сладость. Образ счастья света является наиболее частотной метафорической репрезентацией концепта HAPPINESS, берущей свое начало еще в библии: Orthetimethattwoyoungsistersgreetedmeafteraworshipservice. When I admired the pink crocs on their feet they beamed with delight. (TomAscol).В данном примере, метафорическое использование глагола beam‘светить, сиять’ рядом с синонимом имени концепта HAPPINESSлексемы delight, позволяет нам интерпретировать счастье как источник света. Частотной является метафора счастье — результат (fruit) общения с божественным началом, Святым Духом, With this kind of happiness  which is a fruit of the Spirit we do not have to try to smile to be happy. (Leroy Brownlow). Эти метафоры конвенциональны и легко воспринимаются человеком с любым уровнем культуры и образования. Они позволяют представить абстрактную сущность как конкретный осязаемый объект, кроме того она раскрывает взаимосвязь счастья с базовыми религиозными ценностями.

 Переходим к рассмотрению специфики актуализации ценностного компонента концепта HAPPINESS в американском религиозном дискурсе. Основной ценностью религии является БОГ, он является источником всей мирской благодати и единственным дарителем счастья: And sothe Bible — the word of God, sets forth those propositional truths, that layout the right path in which your walking produces joy. And I'm not talking about superficial happiness related to circumstances, happenstance. I'm talking about a deep seated, profound, unassailable, untouchable joy because no matter what's going on around you, you know your relationship to God is what it should be. (John Mac Arthur). Тот факт, что в религиозном дискурсе счастье является божественным вознаграждением подтверждается частотным употреблением лексемы happiness с глаголом deserve‘заслужить’: Before we sin we start like: I deserve this. I have been working hard. I am under stress. I deserve a little pleasure, a little happiness. (Jack Graham. Goodly Relations). Вместе с тем счастье не даруется человеку просто так. Счастье — это естественный продукт возвышенной духовной жизни, и человеку не нужно предпринимать никаких других попыток к поиску счастья, только выполнять предназначение, начертанное богом, становиться тем, кем Он хочет видеть человека: The principles in the Beatitudes tell us how to live, and happiness becomes the by-product of a lofty life.  You do not chase happiness, if you want to find it. Instead you just do right. For happiness has a way of feeling from the person who seeks it; but to the person who becomes what the Spirit wants one to be, joy just naturally comes. (Leroy Brownlow). Таким образом, счастье в религиозном дискурсе связано с такой ценностью, как СЛУЖЕНИЕ БОГУ: Simplicity in Christ means our wants and desires change so that we don't need our things to find our happiness in life. (Jack Graham). Жизнь, состоящая в посвящении себя божественному началу, считается возвышенной и более значимой, чем жизнь, проведенная в повседневных, мирских удовольствиях.

Перейдем к рассмотрению специфики актуализации концепта HAPPINESSв бытийном дискурсе и предварительно опишем его основные характеристики.Целью бытийного дискурса является раскрытие внутреннего мира адресата. Таким образом, обращаясь к понятийной составляющей бытийного дискурса, отметим, что в художественных текстах счастье, в первую очередь, представлено как эмоциональное состояние, определяемое самим человеком как положительное и желанное: I can’t stop thinking about all our happiness together, the thrilling delirium when times were good (Elizabeth Gilbert). В бытийном дискурсе также объективируются два других компонента понятийной составляющей концепта: счастье как проявление благой судьбы исчастье — удовлетворение. Однако, счастье как особое состояние является наиболее частотным и типичным для американского бытийного дискурса.

Обратимся к образной составляющей концепта. Следует отметить, что в художественных текстах концепт HAPPINESS представлен двумя типами метафор. С одной стороны, так же как и в политическом и религиозном, в бытийном дискурсе счастье репрезентируется конвенциональными метафорами. Так, американские авторы часто описывают счастье,  используя образ света: I remembered the bright silks and sparkling faces when I had seen that day, in gala trim, swan-down sailing down the Mississippi of Broadway; and I contrasted them with the pallid copyist, and through to myself, Ah, happiness court the light, so we deem the world as gay; but misery sides aloof, so we deem that misery there is none. (Herman Melville) С другой стороны, художественные тексты изобилуют множеством индивидуально-авторских метафор. Так, счастье предстает как самостийная сущность, как некий живой организм, который может населять каждую молекулу тела человека: Finally, when I fully absorbed the prettiness of my meal, I went and sat in a patch of sunbeam on my clean wooden floor and ate every bite of it, with my fingers, while reading my daily newspaper article in Italian. Happiness inhabited my every molecule. (Elizabeth Gilbert) Оно часто сравнивается с рекой, вероятно потому, что она никогда не находится в состоянии покоя, а, напротив, постоянно движется и изменяется, как и счастье, которое никогда не бывает константным в жизни человека: While I stood there quietly drowning in two rivers of happiness at the same time. (Elizabeth Gilbert.)

Анализ метафорического использования глаголов в сочетании с лексемой happiness позволяет нам также проследить связь концепта HAPPINESS с ценностями американского общества. Так, материалистичность американской культуры проявляется, когда такая абстрактная субстанция как счастье становится объектом купли-продажи или строительства. Так, сочетание имени концепта с лексемой built свидетельствует о том, что, попредставлениям американцев, счастье надо строить как дом: It must further, when carried into full effect, work the radical cure of every disease which now afflicts the body politic, and build up for this nation a sound constitution, embracing at once, public prosperity, individual integrity and universal happiness. (Wright).  Сочетание лексемы happiness глаголом earn свидетельствует о том, что счастье можно заработать: For me, though, a major obstacle in my pursuit of pleasure was my ingrained sense of Puritan guilt. Do I really deserve pleasure? This is very American, too — the insecurity about whether we have earned our happiness. (Elizabeth Gilbert) Таким образом, идея счастья несколько девальвируется, и оно из некоей абстрактной субстанции, которая часто зависит от воли случая, становится весьма конкретным объектом строительства или товаром. Такой подход к счастью демонстрирует проявление материалистичности американской культуры. Так же как и в политических текстах, в произведениях американских классиков прослеживается связь исследуемого концепта с такой базовой ценностью американской культуры, как ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ. В художественных текстах актуализируется мысль о том, что счастье является результатом усилий человека, а не счастливым случаем: I keep remembering one of my Guru’s teaching about happiness. She says that people universally tend to think that happiness is a stroke of luck, something that will maybe descend upon you like fine weather if you’re fortunate enough. But that’s not how happiness works. Happiness is the consequence of personal effort.(Elizabeth Gilbert) Мысль о том, что счастье человека зависит от него самого, прослеживается при рассмотрении сочетаемости имени концепта с глаголами. В художественных текстах высока частотность сочетаний, в которых лексема happinessсочетается с глаголами, имеющими общий смысл ‘искать’search, find, chase: I knew that I would never be able to find happiness with another woman(Eric Segal)

Подводя итоги рассмотрению специфики актуализации концепта HAPPINESS в американском политическом, религиозном и бытийном дискурсах, сделаем следующие выводы. Имя концепта HAPPINESS находит множественную репрезентацию во всех трех видах дискурса. Вместе с тем актуализация понятийной, ценностной и образной составляющей в данных дискурсах имеет свою специфику. В политическом дискурсе счастье представлено посредством конвенциональных метафор света, сладости, верха и связано с такими ценностями как свобода, деятельность и направленность в будущее, деньги, а также представлено как право. Из трех компонентов понятийной составляющей, восстановленной по словарям: 1. счастье — радость, удовольствие, как эмоциональное состояние; 2. счастье — удовлетворение как состояние разума; 3. счастье как проявление благой судьбы, наиболее частотным является счастье-удовлетворение. В религиозном дискурсе счастье представлено как блаженство, достигаемое в результате праведной жизни, и связано с такими религиозными ценностями,  как бог и служение богу. В бытийном дискурсе счастье представлено как эмоциональное состояние, достигаемое человеком в результате собственной активности. Счастье связано с такими материальными ценностями как деньги, жилище, а также с такой базовой ценностью американской культуры как деятельность и образно представлено как живой организм, река и источник света. Таким образом, сказанное выше позволяет нам сделать вывод о том, что разные виды дискурса создают условия для актуализации различных компонентов концептуального содержания, т.е. о дискурсной вариативности концепта. Следовательно, наиболее полная реконструкция концепта возможна лишь на основе анализа функционирования его имени в разных видах дискурса.

Список литературы:

1. Воркачев С.Г. Счастье как лингвокультурный концепт. М.: ИТДГК «Гнозис», 2004. — 236 с.
2. Демьянков В.З. Политический дискурс как предмет политологической филологии // Политическая наука. Политический дискурс: История и современные исследования. М.: ИНИОН РАН, 2002. № 3. — С. 32—43.
3. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. — Волгоград: Перемена, 2002. — 477 c.
4. Карасик В.И. Институциональные концепты // Vita in lingua: К юбилею профессора С.Г. Воркачева. — Краснодар: Атриум, 2007. — 256 с. — С. 87—97.
5. Шейгал Е.И. Семиотика политического дискурса. — М.: ИТДГК «Гнозис», 2004. — 326 с.
6. Longman Dictionary of English Language and Culture. Italy: La Tipografica Varese 2002. — 1949 p.
7. MacMillan English Dictionary. London: Bloomsberry Publishing, 2006. — 1690 p.
8. Webster’s online dictionary [электронныйресурс] — Режимдоступа. — URL: www.webster-online-dictionary.org
9. Free Dictionary [электронный ресурс] — Режим доступа. — URL: www.freedictionary.com