ЭЛЕМЕНТЫ ФОЛЬКЛОРНЫХ ТЕКСТОВ В СОВРЕМЕННОМ ЯКУТСКОМ РАССКАЗЕ

Самсонова Тамара Петровна

канд. филол. наук, старший научный сотрудник ИГИиПМНС РАН, г. Якутск

E-mail: tomas2707@mail.ru

Статья написана при поддержке программы фундаментальных исследований РАН «Традиции и новации в истории и культуре», проект № 33.5.1 «Лингвопоэтическая типология фольклорных текстов в современной якутской малой прозе».

Устное народное творчество как социальная практика, основанная на репродуцировании накопленного опыта, многовековых наблюдений и раздумий народа, помогает выжить и устоять и составляет основу его социального бытия. Отражая в фольклоре свой менталитет, традиционную систему ценностей, народ запечатлевал свое видение и понимание сути мирногососуществованиячеловека и природы.

Фольклор, в «закодированном» виде хранящийся в памяти автора, — это, прежде всего, понимание им «интегральности» культуры, т. е. смыслового единства всех ее форм и жанров. Фольклор (фольклорные тексты) и этнографические явления (этнографический материал) сильнее всего обнаруживают себя на уровне прагматики, когда текст рассматривается в его ситуативном, персональном, локализованном во времени и пространстве функционировании [12, с. 120].

В данной статье хотелось бы остановить свое внимание на рассмотрении особенностей функционирования некоторых фольклорных текстов в рассказах современных якутских авторов.

Якуты, как и другие древние народы, верили в магическую силу слова. Культ слова проявлялся в существовании особого духа слова («тыл иччитэ»). Тайные, скрытые (ключевые) слова в магических формулах обладали особой силой, выполняя функцию кода [2, с. 287]. Обряды собращениями, просьбамии заклинаниямисовершались для того, чтобы умилостивить айыы, духов тайги, рек и озер, укротить злые силы или изгнать их. Для достижения цели подбирали самые красочные образные слова, использовали искусно ритмизованную речь. Все это обусловило особую музыкальность и красноречие обрядовой поэзии, которая впоследствии развилась в разветвленный сложный жанр фольклора и по настоящее время активно используется писателями в художественной литературе.

Якутская литература, основоположником которой являетсяпоэт, фольклорист и этнограф А.Е. Кулаковский, началась с обращения к духу-покровителю охотничьего промысла Байанаю. В своем произведении «Благословение Байаная» (1900)поэт выражает«свою надежду на удачу в будущем символами народного верования: угощением огня с алгысом, «счастливой белой ворожбой» - бросанием «түөрэх»и радостным восклицанием «Туску-уо!» [4, с. 45].

По утверждениюА.Е. Кулаковского, самым главным из всех духов (иччи) считается дух огня [3, с. 30], являющийся как бы посредником между людьми и божествами. До сих пор существует целая система табу, связанная с культом огня (рассказ «Дух огня» Е. Слепцовой — Куорсуннаах). Например, нельзя плевать на огонь, ворошить угли чем-то острым, бросать в огонь оскверненные предметы и т. д. Данные запреты способствовали мирному сосуществованию человека в природной и социальной среде. Например, врассказе «Черная тень» П. Самсонова обращение к духу огня имеет тот же адресат и текст исполняется в его динамическом аспекте — как акт поведения (исполнения), включенный в прагматический (этнографический) контекст. Что касается содержания текста, то оно более упрощенное, но при этом сохраняется аллитерационный строй: Аал уотум иччитэ, Бырдьа Бытык, Хатан Тэмиэрийэ тойон эһэкээм, алдьархайтан абыраа, куһаҕантан быыһаа. Көстүбэт күтүрдэртэн күөҥҥүнэн күлүктээ, ааттаммат адьарайдартан арҕаскынан араҥаччылаа. Ааттаһар да ахсааннаах, көрдөһөр да күттүөннээх [8, с. 21]. Перевод: Дух — Хозяин Огня, почтенный господин, старец Бырдьа Бытык, Хатан Тэмиэрийэ, отведи беду, спаси от зла. Заслони собой от невидимых врагов, защити от не упоминаемых нечистей. Не откажи в просьбе вынужденной, мольбе нечастой. Для сравнения рассмотрим фольклорный вариант: Күөх уотунан күлүмнүүр,/ Кыһыл уотунан тыбыырар,/ Кырдьаҕас тойон эһэм - / Бырдьа бытык, / Кыырык түһүмэн,/ Хатан Тэмиэрийэ,/ Аан уххан,/ Тойон сирэлимэ эһэккээм!/ Аал уотум иччитээ!/ Үс бараа хара күлүккэр/ Үҥэ-сүктэ сүгүрүйэрдии/ Көрдөһөбүн - / Мин куттаах сүрбүн/ Киэҥҥэр кистээ,/ Кыараҕаскар кыбыт,/ Тойон эһэккээм!!! [9, с. 56]. Перевод: Сверкающий синим пламенем, вспыхивающий красным пламенем, почтенный старецБырдьа бытык, Кыырык түһүмэн, Хатан Тэмиэрийэ, Аан уххан, господин Сирэлимэ! Дух — Хозяин Огня! Прошу, преклоняясь Вашей трехмерной тени — спрячь-укрой мою душу в утробе своей, почтенный старец!!!  

Разные фольклорные тексты по своим прагматическим (коммуникативным) возможностям неравноценны. В магических заклинательных текстах (благопожеланиях, заговорах, проклятиях) отчетливо выражена цель (изгнать, устрашить, призвать благо, испросить помощь и т. п.) и у них часто имеется конкретный адресат. Так к примеру, в рассказе «Неминуемая беда» Е. Слепцовой — Куорсуннаах камлание шамана Кэмпис начинается с обращения к духу огня с мольбой о благословлении и  напутствии в «восхождении»в Верхний мир: Үрүҥ Аар тойон аҕам,/ Амтаннаах ас үрдүнэн / Айах тутан ааттаһан эрэбин./ Айыы хаан аймаҕын / Араҥаччылыыр санааланан / Ааттаах айаҥҥа турунарбар / Алгыстаах санааҕын / Алгыс оҥостоору / Алҕаан-дьалбаан / Дьалыһыйа туойан эрэбин... [11, с. 66]. Перевод: Почтеннейший отец, Үрүҥ Аар тойон, смиренно прошу, угощая лучшим куском. Воспеваю, ожидая напутственного благословения, чтобы отправиться в трудный путь с благородным намерением  защитить народ Айыы.

У якутов наряду с алгысами-благословлениями, заговорами немаловажное значение придавалось и проклятиям. К примеру, проклятие матери-удаганки Кырса, потерявшей сына, в рассказе Н. Семенова  «Человеческое слово - стрела» настигло его убийц: Аҕыс мүһэҕит арахсан, / Тоҕус тоноҕоскут тохтон, / Эрэйи-буруйу эҥэрдэһэн, / Муҥу-таҥы ыаллаһан, / Босхоҥ өлүүгэ булларыҥ, / Сыыллар ыарыыга ылларыҥ! [10, с. 42]. Перевод: Пусть ваши восемь бедренных костей разойдутся, девять позвонков рассыплются, испытав муки, постигнет вас болезнь парализующая! В другом рассказе «Отмщение» С. Попова — Тумата заклинание шамана это не только месть, но оно несет в себе и назидательную функцию: Кыраны, кыамматы, кырдьыбыты-бокоорбуту атаҕастыыр сэттээҕин-сэмэлээҕин илэ көрбүтүм диэн кэнэҕэски ыччаккар кэпсэл оҥостоор! [6]. Перевод: Передавай будущему своему поколению о том, что притеснение слабого, беззащитного, старого и немощного грозит неминуемой страшной расплатой.

Легенде и преданию характерны свои закономерности в познании окружающего мира, свой круг тем, идей, сюжетов и мотивов. В произведениях авторов «новой волны» чаще всего встречаются предания о знаменитых шаманах (в рассказах «Райская земля — Атамай»Н. Харлампьевой [16], «Шаман Багарынна»С. Попова — Тумат [6]), людях, обладавших необычайной физической силой («Анкыр и Моруот»С. Попова — Тумат [7],  «Сиэн Сотокуун»И. Дмитриева [1]), хитроумных смельчаках («Похождения Супту Тусэр»С. Попова — Тумат [7]).

В отдельных сюжетах якутских сказок-апологов о тотемных животных-предках отражены давно забытые древние верования и обычаи предков якутов, которые, пусть в весьма трансформированном виде, но все же несут в себе уникальную информацию (рассказ «Зверь, лишивший его жизни»Х. Хабаровой[15]).

В народном круговом танце осуохай, сопровождаемом пением запевалы-импровизатора, традиционно воспевается наступление долгожданного лета. Данный элемент может выступать в качестве одного из средств пейзажной зарисовки в тексте: Эһиэкэйдиир эһиэкэй, / Оһуокайдыыр оһуокай! / Күммүт уота сырайбыт, / Көмүөл мууһа күрэммит, / Кэҕэ этэн чоргуйбут, / Кэлэр кэми хоһуйбут /. Перевод:Эһиэкэйдиир эһиэкэй, / Оһуокайдыыр оһуокай! / (непереводимая формула)/ Солнце греет все сильнее / Река очистилась от ледостава / Кукушка звонко закуковала / О счастливом времени оповестила (рассказ  «Весеннее настроение» Г. Угарова) [13, с. 93].

Не менее интересно внимание современных авторов к изобразительной стороне текста. В ряде случаев они выражают свои мысли в метафорической форме, используя в качестве своеобразной формулы заглавия своих произведений или эпиграфов к ним . В первом случае пословица «Киһи тыла — ох»(«Человеческое слово — стрела»)  послужила как заглавие рассказа Н. Семенова«Человеческое слово — стрела» [10]. Во втором — пословица  «Не плюй, задрав голову вверх, слюна попадет тебе в глаз»эпиграфом к рассказу «Отмщение»С. Попова — Тумат [6]. Подобный прием чаще всего несет в себе основную идею произведения. Рассказ «Наследник»В. Федорова [14]содержит фрагмент о происхождении поговорки «Кыычыкын оҕуһун баһа буоллаҕа»(букв. Подобно голове быка Кычкина),применяющейся в ситуации, когда приходится бессмысленно долго ждать готовности чего-л. По преданию, скупой богач Кычкин нарочно долго варил голову быка, чтобы работники, не дождавшись, разошлись.

Одним из способов художественного своеобразия у некоторых авторов становится включение в тексты рассказов характерных для вступительной части олонхо формульных предложений, описывающих эпическую страну. Например, в рассказе «Разговор отца с сыном» Е. Неймохова подобное фольклорное клишеслужит для усиления смыслового эффекта сакральной сверхсобытийности, возлагающей актантную функцию на высшие силы бытия: Үктээтэххэ өҕүлдьүйбэт, баттаатахха маталдьыйбат орто дойдум туруу-бараан тураҥ буора... [5, с.3]. Перевод:Такая, что наступишь — не гнется, надавишь — не прогибается непоколебимая Срединная земля...

Таким образом, при создании своего мира авторы рассказов в поисках «исходного сырья» обращаются к мифологии народа саха, фольклору, этнографическому материалу. В основном это язычество, откуда они черпают образы и идеи для воплощения своей фантазии, своеобразного, нестандартного взгляда на довольно привычные вещи, где рассматриваются нравственные вопросы об абсолютном добре и зле. Следует подчеркнутьитот факт, что в произведениях современных авторов фольклорная поэтика как стилеобразующее начало способствует  обогащению литературного текста.  Использование в рассказах фольклорных жанров: обрядовой поэзии, преданий, сказок, пословиц и поговорок—способствует усилению их внутреннего динамизма, более углубленному раскрытию основной идеи произведений, а также требует расшифровки подтекста.

Список литературы:

1.Дмитриев И.А. Мичийэ Таҥара (Богиня Мичия). — Якутск: Бичик, 2006. — 80 с.

2.Захарова А.Е. Древние очистительные обряды и воздействие на природу. Архаическая ритуально-обрядовая символика народа саха (по материалам олонхо). — Новосибирск: Наука, 2004. — 312 с.

3.Кулаковский А.Е. Материалы для изучения верований якутов.  Научные труды. — Якутск: Кн. изд-во, 1979. — 484 с.

4.Максимова П.В., А.Е. Кулаковский — основоположник якутской художественной литературы // Литература Якутии ХХ века: Историко-литературные очерки. — Якутск, 2005. — С. 41-66.

5.Неймохов Е.П. Таптал түөрт кэмэ (Четыре времени любви). — Якутск: Бичик, 2000. — 336 с.

6.Попов С.А.-Тумат. Оҕо сааһым хоптото (Чайка моего детства). — Якутск: Бичик, 2006. — 160 с.

7.Попов С.А.-Тумат. Өс төрөөһүнэ (Зарождение вражды). — Якутск: Бичик, 2011. — 112 с.

8.Самсонов П.Е. Иэстэбил (Отмщение). — Якутск: Бичик, 2010. — 192 с.

9.Саха фольклора (Якутский фольклор). Сборник. — Новосибирск: “Наука”, 1996. — 336 с.

10.Семенов Н.Д. Ийээ, мин хайаан да эргиллиэм (Мама, я обязательно вернусь).  — Якутск: Бичик, 2004. — 60 с.

11.Слепцова Е.В. Күлүк түһүүтэ (Время сумерек).  — Якутск: Бичик, 2003. — 96 с.

12.Толстая С.М. Фольклор и этнолингвистика. Первый Всероссийский конгресс фольклористов: Сб. докл. — Т. 1. — М.: Гос. респ. центр рус.фольклора, 2005. — С. 118-131.

13.Угаров Г.С. Ыйы сиэбит уол (Фантазеры). — Якутск: Бичик, 2011. — 144 с.

14.Федоров В.С. Оок-сии! Дьикти дии?! (Бывает же такое?!).  — Якутск: Бичик, 2008. — 128 с.

15.Хабарова Х.Н.  Кистэлэҥ таптал (Тайная любовь). — Якутск: Бичик, 2009. — 160 с.

16.Харлампьева Н.И. Дьэҥкир сурук (Между строк). — Якутск: НИПК «Сахаполиграфиздат» РС(Я), 2001. — 110 с.