ВАРИАТИВНОСТЬ НА ГРАФОФОНОЛОГИЧЕСКОМ УРОВНЕ: ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ О НАИБОЛЕЕ СУЩЕСТВЕННЫХ ВАРИАЦИОННЫХ ПРОЦЕССАХ В ПОДСИСТЕМЕ СОГЛАСНЫХ В СИСТЕМЕ СРЕДНЕНИЖНЕНЕМЕЦКОГО ЯЗЫКА НА ПРИМЕРЕ ЯЗЫКА ЖИВОТНОГО ЭПОСА «РЕЙНКЕ ЛИС» (РОСТОК, 1539)

Цапаева Сабина Юрьевна

докторант, университет г. Росток, г. Росток

E-mail: 

При изучении древних форм языка принято не ограничиваться каким-то одним стандартным методом, ведь в арсенале лингвиста находится целая палитра проверенных временем и современных методик и техник описания языковой системы. С другой стороны, каждый такой метод может быть применён на различных языковых уровнях в разном объёме, как, например, вариационно-лингвистический подход принципиально может быть использован при анализе особенностей средненижненемецкого языка (далее: снн.) как на графофонологическом, так и в определённой степени на морфологи­ческом, лексикосемантическом или синтаксическом уровнях. Наиболее уместно его использовать, однако, пожалуй, именно на графофоноло­гическом уровне. Здесь для работы, очевидно, наилучшим образом подходит специально составленный для этих целей и скорректирован­ный в зависимости от заранее известных или гипотетически принятых характеристик языка каталог лингвистических переменных [10]. Так как в апрельском сборнике материалов конференции «Филология, искусствоведение и культурология: актуальные вопросы и тенденции развития» текущего года [11] уже был сделан ряд вводных замечаний относительно вариативности языковых структур и вариационной лингвистики в целом, то автору данной статьи кажется правомочным перейти непосредственно к рассмотрению вариационных процессов в подсистеме согласных снн. (подробнее о вариационных процессах в подсистеме гласных см. [11]), не останавливаясь лишний раз на каких-то общих наблюдениях из раздела теории языка и вопросах классификации лингвистических дисциплин и методов. Тем не менее, следует повториться, что замечания, представленные в данной статье, являются очередными результатами исследования языка животного эпоса «Рейнке лис» (ср. ReynkeVoszdeolde, nygegedrucket, mitsidlikemvorstandevndschonenfiguren, erluchtetvndvorbetert) 1539-го года в рамках текущего диссертационного проекта «DasRostockerTierepos„ReynkeVoszdeolde“ (LudwigDietz, 1539) imKontextderniederdeutschen„ReynkedeVos“-Überlieferungdes15. und16. JahrhundertsundderRostockerDrucktraditionderMittedes16. Jahrhunderts» (= «Животный эпос „Рейнке лис“ (Росток, типография Людвига Дица, 1539 г.) в контексте нижненемецкой традиции „Рейнке лиса“ XV—XVI вв. и печатной традиции Ростока сер. XVI века»).

Одной из характерных особенностей как современного нижне­немецкого языка (нн.), так и снн. является устранение хиату­са [4, c. 71—72], т.е. стечения гласных на границе слога. В рассмат­риваемом тексте «Рейнке лиса» 1539-го года встречаются все пять возможных вариантов обозначения устранения хиатуса за счёт эпенте­зы: эпентезы /w/, /d/, /y/, /g/ и /h/ (для более чёткого разграничения понятий и избегания путаницы далее косыми скобками будут обрам­ляться графемы и аллографы, а квадратными — фонемы и аллофоны). При этом /w/, /d/, /y/, /g/ и /h/ используются в зависимости от их пози­ции, точнее, в зависимости от того, за какими гласными они следуют. Так /w/ стоит в постпозиции к /u/, /ou/: vntruwe, Juwe, Frouwe, rouwe, schuwe; /d/ — после /ou/, /oͤu/: froude, froͤuden; /y/ — после /o/ или /oͤ/: gesloͤyert, moͤyesam, bloͤyen; /g/ встречается в слове Heger, /h/ находится в постпозиции к /e/: ehere, weheklaget, sehen, vehetucht, smehung. Редко встречаются примеры без какого-либо дополнительного обозначения хиатуса, т.е. гласный следует за гласным: geschee, eeluͤde, Pryer, fryer, wee. Из выше приведённых примеров следует, что эпентетические согласные /w/, /d/, /y/, /g/ и /h/ используются для устранения стечения гласных на границе слога не факультативно. Необходимо отметить, что эпентеза /w/ и /d/ очевидно превалирует, что является характерной чертой именно вост.-снн. варианта снн., т.е. снн. в Мекленбурге, Померании и некоторых других «колониальных» землях, присоеди­нённых к старым землям в ходе восточной экспансии (к старым, т.е. зап.-снн. диалектам относят вестфальский, остфальский и северониж­ненемецкий; географическая граница между зап.-снн. и вост.-снн. проходит с севера на юг по Эльбе).

Кроме того, одним из основных признаков северного снн. считается ассимиляция согласных /ft/ > /cht/. Как несложно понять, потенциально такое консонантное сочетание может встретиться в двух позициях: в корне слова и в суффиксе —haft. В исследуемом тексте такая подмена в корне практически не встречается: sachtmoͤdyge, lucht. С одной стороны, это может говорить о том, что данный процесс перехода привязан не только фонетически, но и лексически, с другой стороны, следует заметить, что существует не так много слов, в которых встречается сочетание /ft/ без сонанта: ср. sachtmoͤdyge= sanftmütigeи lucht=Luft. Суффикса —haftрегиональная ассимиляция /ft/ > /cht/ снн. в Ростоке не затронула: angsthafftich, warhafftich, volgehafftig, dorhafftiger, schalckhafftiger, schamhafftich. Хочется под­черкнуть именно региональный характер и западную направленность вектора влияния этого процесса: в нидерландском языке действие ассимиляции затронуло все возможные позиции без исключений, что касается нижненемецкого ареала, то здесь ведущим оказался вестфальский вариант снн., где примеры такой ассимиляции встречаются чаще, чем во всё остальном снн. ареале [4, с. 73].

В написании многих согласных в снн. наблюдается разно­бой [4, c. 73] используемых вариантов. В частности, речь идёт о передаче на письме /g/, /k/, /y/, /ch/, /ng/ (используя знаки транскрип­ции: [g], [k], [j], [ç / x], [ŋ / ŋk]). В приставке ge- (встречается в формах причастия прошедшего времени, других глагольных формах и отгла­гольных дериватах) нормой является написание /g/: gewiß, gedruͤcket, geswindicheit, gelicknisse, gescheffte, affgemalet, gesehen, getruwen, gemeyne, факультативно используется вариант /gh/: gherede, gheseten. В словах с семантическим компонентом gegen-наблюдается наиболь­ший разброс синонимичных вариантов без видимой функциональной или позиционной дистинктивности: jegenwere, jegenrede, yegenwerdicheit, yegen, entyegen, beyegenth. Можно с большой степенью уверенности сказать, что начальный согласный в компоненте gegen-произносился как полузвонкий гуттуральный [ɣ], так как в тексте ни разу не встретился вариант написания gegen-. Доминантным оформлением инициального и медиального звонкого взрывного [g] в корне и суффиксе в позиции перед велярными гласными и согласными является написание через /g/: gantz, gar, figuren, guder, Gades, thonegungen, Groͤueste, gruͤndtlick, заметно реже встречается написание /gh-/ перед гласными низкой тональности: ghan, ghaͤt, beghunde, причём однозначно оценить такое написание сложно. Дело в том, что в снн. /h/ мог использоваться в качестве нечитаемого маркера длитель­ности предшествующего или даже впереди стоящего гласного [11]. В препозиции перед палатальными гласными [g] также обозначается через /g/: egenschop, regeren, volgende, Regements, begeuen, однако, здесь несколько чаще, чем перед гласными переднего ряда параллельно встречается написание /gh-/: gheyt, ghynck, hengheuen, weghe. В словах иностранного происхождения (в частности, в латиниз­мах) написание /gh-/ не встречается. В конце слова в соответствии со снн. принципом оглушения конечных звонких согласных мы находим два основных альтернативных варианта написания через /ch/ или /ck/: dinck, lach, licht, koͤnincklyken, dorhafftich, weinich, sloech, lustich, в виде исключения и, возможно, в определённой степени под влиянием морфологического орфографического принципа [10], встречается написание /gh/: wegh, vrygh, vorswight; в «проверочных» формах имеет место фактически инвариантное написание /g/: mennichuoldigen, ytzigen, mannygem, slage, weniger, weg(h)e, alwege.

Для обозначения глухого велярного взрывного [k] в тексте «Рейнке лиса» используются варианты /k/ и /ck/: Reynke, Rozstock, ock, ick, syck, wercke, forke, gebruck, dencke, entdecket, klarlick, erkant, kundt, klus, Karynen, Krasseuotи т. д. В отыменных прилагательных со словообразовательным суффиксом -lickтакже встречается как «двойное», так и одинарное написание без видимого функционально обусловленного противопоставления: sidlikem, lauelyken, etliken, varliken, ytzlyker, denstlick. В сочетаниях с сонантами [n], [l] или вибрантом [r] однозначно преобладает «удвоенная» реализация: Henninck, Greuinck, Koͤninck, Schalck, solcker, merckende, danck, starck,forke. Потенциальная дистинктивность аллографов /k/ и /ck/ в постпозиции, соответственно, к долгому / краткому гласному в анализируемом тексте не прослеживается: spraken/ sprack, gebruck/ gebruͤket.

Палатальный аппроксимант [j], стоящий преимущественно в инициальной позиции выражается на письме двумя, очевидно, равноценными вариантами [j] и [y]: derjen[n]en, jennich, jennigen, jemant, jemande, yenniger, yemandt, yennich. Такая вариативность и взаимозаменяемость говорят о том, что к XVI-му веку в снн. не сложилось чёткого одно-однозначного звукобуквенного отношения касаемо реализации щелевого сонорного [j].

Глухой палатальный спирант [ç] (т.н. ich-Laut) и глухой велярный спирант [x] (т.н. ach-Laut) между собой графически не различают­ся [3, c. 130]: erluͤchtet, Ludowich, fruchtbar, Nicht, Recht, vnderrichtungen, Dennoch. Бесспорно, оба спиранта в совокупности (подразумевается, что спиранты [ç] и [x] являются позиционными аллофонами) противопоставляются глухому глоттальному щелевому [h] (т.н. Hauchlaut) как фонологически, так и графически: warheyt, bechendicheyt, wyßheit, hat, hyr, heue, helpen, Hyrmit, vorhoͤldt. При этом особо следует заострить внимание на том факте, что щелевой [h] в позиции суффикса зачастую реализуется как /ch/, несмотря на норму /h/ (понятие нормы в данной работе используется крайне относительно и осторожно, потому что, как известно, нормы в строгом смысле этого слова не существовало [1—4, 9—11]).

Велярный носовой согласный [ŋ] встречается в конце слова либо в рамках корня (очень редко [ŋ] находится в середине слова: искл. hengst), либо в рамках суффикса -ung/-ing. Следуя фонетическому принципу орфографии, в конечной позиции преимущественно мы имеем написание /nck/: dynck, lanck, ganck, vthganck, ghynck, spranck, entspranck. Напротив, морфологическому принципу подчиняется написание словообразовательного суффикса -ung/-ing: Vorachtung, впрочем, хочется сделать акцент на том, что в тексте избегается употребление суффикса -ung/-ingв позиции абсолютного конца слова, т.е. слово удлиняется за счёт эпентетического /e/, тем самым [ŋ] уже внутри слова разбивается на два отдельно оформленных (относящихся к разным слогам) звука [n] + [g]: vormanu[n]ge, wolmenunge, thonegungen, beschriuunge, vnderrichtungen, vnderwisungen, vorschriuinge. К сожалению, можно только гадать, переходил ли в этом случае велярный носовой в переднеязычный носовой, и насколько полноценно (полнозвучно) произносился звонкий [g] на практике.

В следующем подпункте хочется рассмотреть и прокомменти­ровать вариативность, связанную с воплощением графемы /s/, а также сочетания /s/ с другими согласными. Начнём с сочетания согласных с /s/. Перед сонорными /m/, /n/, латеральным /l/, спирантом /w/ и дрожащим [r] исследуемый источник обнаруживает простое /s/: geswindicheyt, gesmehet, snelle, geslagen, smeichlen, geswinde, slaen, geslechtи т. д. Консонантные сочетания /schl/, /schm/, /schn/, /schw/ и /schr/, без сомнения, являются характерными для снн. позднего пе­риода (1530—1650), однако, в такой форме их следует ожидать, скорее, в источниках второй половины XVI-го века [1, с. 173; 4, с. 74; 6. c. 107]. Фонетический переход [sk] > [ʃ] ([š]) отражается в тексте «Рейнкелиса» инвариантным /sch/, что однозначно свидетельствует о том, что к середине XVI-го века этот процесс полностью завершился [4, c. 74;  6. c. 107] и был закреплён графически, включая, что немало важно, формы модального глагола долженствования: schal, scholde, schouen, schicken, thuchtscholle, beschriuunge, schryfften, twisschen, verscheи т. п.

Графема /s/ в исследуемом тексте представлена семью аллографами: т.н. маленьким круглым /s/ (rundes/s/), т. н. длинным /ſ/ (langes/ſ/), /ß/, /ſß/, /ʒſ/, /ſſ/ и /ʒ/ (только в данном подпункте для чёткого разграничения вариантов примеры с круглым и длинным /s/ будут указаны с использованием специальных знаков, в остальных примерах (см. примеры выше и ниже) это противопоставление будет опущено в силу избыточности; в остальной части текста /ʒ/ для удобства также заменяется на аналог — /z/). Длинное /ſ/ встречается в начале: ſidlikem, vorſtande, auerſettet, ſege, ſtanи в середине слова: lyſt, vaſt, vnderwyſungen, Areſtotelis, meyſterynneи является графическим воплощением как глухого [s]: luſtich, denſtlick, так и звонкого аль­веолярного спиранта [z]: weſent, ſychtbarlyke. Круглое /s/, соответст­венно, находится в финальной позиции: Areſtotelis, Regements, auers, либо в начале слова в качестве маюскула (для длинного минускульного /ſ/ нет отдельной заглавной буквы): Stadt, Sampt, Stende, Spegel, So, Stadtmuß. Относительно редко встречается аллограф /ß/, причём, наиболее редко и в виде исключения (или опечатки?) в инициальном и медиальном положениях: ßo, ße, alßo, wyßheit, laß, boͤßhafftigen, alß, glaß, deßgelicke. Очевидно, аллограф /ß/ является вспомогательным графичес­ким элементом в тексте и функционирует в качестве факультативной равнозначной замены без особой дистинктивной функции. Возможно, в некоторых примерах /ß/ и используется для дополнительного выражения оглушения согласного, однако, исходя из неравномерного эпизоди­ческого употребления этого аллографа, смею предположить, что /ß/ не несёт какой-то специальной нагрузки, тем более, что для всех без исключения примеров с одиночным /ß/ в тексте для сравнения встречается «нормальное» написание с /s/ или /ſ/. Своего рода экзотизмами являются варианты /ſß/ и /ʒſ/, выражающие на письме глухой [s] во внутренней или конечной позиции: Voſß, Roʒſtock. Аллограф /ʒ/, очевидно, не является типичным для снн. Ростока первой половины XVI-го века. По всей видимости, он применяется только для дополнительно обозначения звонкости [z] в интервокальной позиции: orloʒe, loʒeили в слове alʒo(исключение). Диграф /ſſ/, судя по всему, обозначает краткость предыдущего гласного: voſſe, deſſen, gelickeniſſe. Также он встречается на стыке морфем: deſſuͤluigen. Обобщим сказанное в данном подпункте: основными реализациями [s~ z] являются круглое /s/ и длинное /ſ/, альтернативные варианты /ß/, /ſß/, /ʒſ/, /ſſ/ и /ʒ/ можно назвать рецессивными для исследуемого текста.

В [11] были рассмотрены случаи употребления /i/, /j/, /y/ и /u/, /f/, /ff/, /v/, /w/ в качестве гласных, теперь стоит обратиться к их консонантной реализации. Несмотря на то, что вопрос реализации /y/ в некоторой степени пересекается с рассмотренными выше вопросами, хочется здесь ещё раз подытожить сказанное с иного ракурса. В ростокском «Рейнке лисе» /i/ в функции согласного не встречается, /j/ и /y/ синонимично используются в инициальной превокальной позиции [3, c. 106]: Juwe/ jw/ yw, Ja/ yo, jar/ yar, jemande/ yemandt, junck, derjennen, juͤmmer, Jodoch, Juͤtte, yammerlick, Johan, Julius, affgeyaget, Jaherren. Кроме того, мы находим /y/ в интервокальной позиции в функции маркера устранения хиатуса или в качестве про­дукта ленизации [j], [g], [d] [11]: moͤyesam, moye, Kreyant, Eyer, beyegent. С большой долей уверенности можно утверждать, что в выше перечисленных позициях /j/ и /y/ являются графическими реализа­ция­ми палатального [j]. В словах с компонентом gegen-/j/ и /y/, вероят­нее всего, являются воплощением гуттурального [ɣ]: jegen/ yegen/ jegenrede.

Губно-зубные спиранты [f] и [v] в исследуемом тексте графически представлены следующими вариантами: /u/, /f/, /ff/, /v/, /w/, /ph/. При этом диграф /ph/ встречается исключительно в словах иностранного — латинского или греческого — происхождения, как, например, Philippides,philosophye. /u/ служит для реализации как глухого, так и звонкого спиранта и всегда находится в срединной позиции: lauelyken, mennichuoldigen, darneuen, Derhaluen, vnuro. В отличие от /u/ аллограф /v/ встречается исключительно в начале слова (или морфемы) в превокальной позиции: vorstande, van, Vosse, vull, vast, varliken, vorrede, varet, valsche, voͤten. Чрезвычайно редко в тексте встречаются примеры сочетания согласных, вводимых /v/: vleisch, vloͤckede. Обычно /v/ обозначает глухой согласный, однако, в виде исключения может воплощать и звонкий [v]: vordt,vindt. Также для обозначения глухого [f] в источнике используется одиночный /f/ в начале или конце слова, перед гласными или в сочетаниях с плавными /l/, /r/ [2, c. 52; 3, c. 126]: fremde, figuren, fabel, figurert, fruchtbar, framen, Erfarenheit, deef, lichtferdige. В отличие от /v/ одиночный /f/ встречается в заимствованиях и иностранных словах. Двойной /ff/ в медиальной или финальной позиции в большинстве случаев указывает на краткость предыдущего гласного и, очевидно, является письменным воплощением глухого спиранта: gescheffte, vyff, hefft, straff, daraff, Liffsaken, droͤffnisse, stanhaffticheit, впрочем /ff/ может стоять и после долгого гласного: leͤfflyker, однако, это, скорее, исключение из правила. /w/, по большей части, выражает звонкий согласный: gewiß, Ludowich, wesent, geswindicheit, wertu, wol, welcker, werendt, vnderwisungen, однако, из некоторых примеров следует глухое произношение: wreueler, wreueligen, wriceen. Т. е. /w/ может находиться в инициаль­ной позиции или внутри слова. Кроме выше указанных позиций, /w/ может выполнять функцию маркирования устранения хиатуса или альтернативно обозначать долготу предшествующего гласного: vntruwheit, truwe, однако, этот вопрос до конца не изучен. Иногда сложно прийти к однозначному выводу относительно письменных воплощений определённых звуков и наоборот. В частности, на данный момент нет однозначного ответа на вопрос произношения /w/ в качестве разделительного согласного.

Следующая графема, которую нельзя обойти вниманием, — графема /r/. Основными минускульными вариантами графемы являют­ся печатный /r/ и курсивный /r/ (Haken-r; следует отличать наклонное и курсивное написания). Аллографы /r/ и /r/ относительно чётко разли­чаются по функциям. Так /r/ преимущественно является графической реализацией т.н. консонантного [r] / [ʀ] во всех возможных позициях: rede, regeren, fremde, Truwe, Leren, framen, fruchtbar, creaturen, Arestotelis, в то время как /r/ выражает вокализированный [ɐ]: vorstande, vorrbetert, daruor, vorklenung, Torne, dorch, wordt, orsaker, horerye, beroͤrt, thor. Однако такое жёсткое и категоричное разделение, основанное на особенностях форматива, не совсем правомочно постольку, поскольку печатный /r/ также встречается в позиции ауслаута: gar, Welcker, solcker, Leser, der, т.е. обозначает вокализи­рованный [ɐ], а курсивный /r/ во внутренней позиции слова: twedracht, gebrecklyken, bedragen, brynge, prale, Brun, sprecken. Впрочем, как несложно заметить, в данном аспекте наблюдается отчётливая законо­мерность, поэтому можно подвести некоторый итог. Курсивный вариант графемы используется для обозначения вокализированного [ɐ] после гласного заднего ряда [ɔ~ o:] как в односложных, так и в сложных словах, после умлаутизированного [œ ~ ø:] и аллографа /y/, кроме того, в сочетании с глухими и звонкими взрывными согласными (билабиальными [b], [p] и дентальным [d]) и в постпозиции к спиранту [ʃ]: schryft. Печатный вариант фонемы стоит в поствокальной позиции к гласным переднего [a~ ɑ:], [ɪ~ i:], [ɛ~ e:] и заднего [ʊ~ u:] ряда (как в префиксах, так и в суффиксах), а также во всех позициях, не занимаемых курсивным /r/. В качестве заглавной буквы для обоих аллографов используется печатный /R/: Reynke, Rozstock, Recht. На стыке морфем, первая из которых заканчивается на вокализированный [ɐ], а вторая начинается с консонантного [r] / [ʀ], как правило, встречается двойной печатный [rr]: vnderrichtungen, vnderricht. В виде исключения находим одиночный пример двойного курсива: vorraden.

В заключении рассмотрим вариативный диграф /dt/, графические варианты глухой альвеолярной аффрикаты [t͜s], функции постконсо­нантного /h/ и правила употребления тильды. Начнём с рассмотрения скопления согласных /dt/ в позиции конца слова. В исследуемом тексте представлено три варианта этой графемы: /t/, /th/, /dt/. Доминирующим в данном ряду является диграф /dt/. Он встречается как в более крупных скоплениях согласных: vorstandt, vorhoͤldt, werlt, gewaldt, Grymbardt, heͤldt, так и в поствокальной позиции: nydt, Stadt, Godt, gudt, ydt, woldaͤdt, tydt, dadt, quadt. При удлинении слова, например, за счёт эпентетического /e/, /dt/ переходит в /d/: wordt> sprickworde, Standt> Stande, Landt> Lande, ytzundt> ytzundes. Вариант /th/ является вторым по частотности. В большей степени, он встречается в односложных словах, например, предлогах, местоимениях, артиклях или коротких формах модальных глаголов: mith, moth, vth, inth, dath, wath, а также в производных от них формах и сложных словах: vthropen, heruth, Daruth. Некоторые формы с /th/ имеют конкурирующее альтер­нативное написание через /t/: wat, dat. Помимо односложных слов /th/ встречается в конечной позиции в следующих словах: groth, grothmodicheit, nothdwanck, Goliath, Gyremoth, Cratzeuoth. Существует гипотеза о том, что /h/ в данном случае является маркером долготы гласного, несмотря на то, что он находится в дистантной позиции. Подробнее о функциях постконсонантного /h/ см. ниже. Возвращаясь к вопросу вариативности /dt/, следует отметить, что написание /dt/ является графической традицией не только в снн., но и в средне- и ранневерхненемецком языках. Такое скопление согласных долгое время не воспринималось как излишнее, однако, к концу XVI-го века можно ожидать, что отношение графемы и фонемы стало двигаться в направлении одно-однозначного соответствия. Данное развитие графе­мики определённо не затронуло снн. Ростока по состоянию на 1539 год.

Воплощения аффрикаты [t͜s] в «Рейнке лисе» условно можно подразделить на два подтипа в зависимости от их происхождения: аффриката в латинизмах и аффриката в снн. словах. В словах латинского происхождения в анализируемом тексте графическое выражение соответствует исконному, т.е. исходному латинскому: /c/ как в Cesar, Tacitus, Sicilien, Cicero, Luciper, Ercipiert, /t/ как в абстрактных словообразовательных субстантивных суффиксах со значением результативности, обозначения действия или состояния: Condition, Lectie[n], Institia, Co[n]scientie, Politie. В снн. словах наиболее часто встречается диграф /tz/: Frantzosysscher, gantz, seltzen, Dyetz, ytzlyker, Voßschwentzer, Finantzer, Spitzhoͤde, glantze, Cratzeuoth, dantzи т.д. Альтернативный диграф /cz/ используется значительно реже: czeg, Czegenbock. В виде исключений представлены одиночные варианты ganszи pelze. Т.о. мы имеем дело с достаточно структури­рованной и позиционно обусловленной совокупностью графических средств для обозначения аффрикаты [t͜s].

Постконсонантный /h/ встречается, в первую очередь, в позиции ауслаута. В рассматриваемом снн. источнике мы находим примеры с /h/ как в аутосемантических: angehthoͤget, thuchtschole, Athen, gestalth, Gruͤnthlyker, так и в синсемантических словах: dath, wath, mher, inth, vth, tho, nha. Впрочем, в служебных словах и приставках, перешедших из разряда предлогов, постконсонантный /h/ появляется заметно чаще: thouormercken, thouorstan, thoreten, thonegungen, thodrecht. Можно предположить, что факультативный /h/ в служебных словах служит для достижения определённого графического равновесия и повышения удобочитаемости текста. На протяжении всего текста заметно, как автор (или печатник) избегает слишком коротких слов, доводя их до минимального трёхбуквенного вида: jn> jnn, na> nha. Возникает вопрос: если эта гипотеза верна, то используется ли постконсонантный /h/ в функции, известной нам на примере современного нн., т.е. в качестве знака долготы. Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо найти примеры, в которых /h/, без всякого сомнения, выполняет именно эту функцию. /h/ в словах с долгим гласным явно факуль­тативно встречается в следующих примерах: moth, noth, groth, vth, leth. Конечно, долгота гласного не обозначена никаким другим образом (о возможностях фиксации долготы гласного см. [11]), но конкретно в данных случаях в этом нет необходимости. Руководст­вуясь морфоло­гическим принципом, мы получаем открытый слог в vannoͤden, grotem, Grothmoͤdicheit. С другой стороны, постконсонантный /h/ встречается в словах с явно кратким гласным: dath, wath, mith, inth. Иными словами, очень сложно определить, каково назначение /h/ в постпозиции к согласному. Единственное, что хотелось бы ещё отме­тить в данном пункте, это то, что /h/ стоит после /t/: werth, anthoͤget, значительно реже после /g/: Fryghdanck, geneghet, gheyt, ghar, ghanck, dagh, в виде исключения (опечатки?) после /m/, /n/ и /r/: mher, nha, berhoͤmen.

Последний аспект, привлечённый для рассмотрения в данной статье — правила употребления тильды (Nasalstrich). Под тильдой в нашем контексте понимается типографический знак в виде волнистой черты. Этот изогнутый надстрочный диакритический знак в снн., в первую очередь, обозначает назализацию гласного, над которым он встречается. В таком случае сам сонорный согласный не прописывается: tohãt, creãt, genãt. В «Рейнке лисе» тильда может появиться в любой позиции от префикса, суффикса и окончания вплоть до корня: wẽte, vorhãdẽ, herũme, meinũge, einẽ, kamẽ, menschẽ. При этом она может подразумевать наличие либо губно-губного [m]: kũpt, nãm, warũme, либо переднеязычного (не велярного) [n]: schõ, allenhaluẽ, geloͤuẽ, hẽninck, merckẽ. Несомненно, тильда в качестве заменителя /n/ встречается на порядок чаще, так как /n/ входит в состав многих суффиксов и окончаний (здесь следует напомнить, что в снн. нет чёткого разграничения форм аккузатива и датива, что приводит к т.н. единому падежу, однако, этот вопрос в меньшей степени относится к фонетике, чем к морфологии, поэтому далее этот аспект подробно рассмотрен не будет). Также следует отметить традиционное сокращённое написание предлога vnde> vñ. Такое сокращение сложилось исторически и характерно не только для снн., но и для средне- и ранневерхненемецкого языков. Необходимо, однако, подчеркнуть, что в данном случае тильда выступает не в качестве знака-заменителя носового согласного (тильда = Nasalstrich), а именно в качестве аббревиатуры (тильда = Tilde). Интересно заметить, что принципиально существует два варианта написания надстрочной тильды — волнистая чёрточка и прямая линия, но в рассматриваемом тексте тильда встречается только в виде изогнутой линии. Во всех без исключения случаях тильда используется для искусственного сохранения печатного места в строке, т.е., что характерно как для средневековых рукописей, так и для инкунабул и первых печатных книг, как знак сокращения слова.

Подводя итог выше сказанному, нужно отметить, что подсистема консонантизма, так же как и подсистема вокализма, в системе снн. в высшей степени вариативна. Причинами такой непоследовательной фо­нетической реализации на графическом уровне могут быть как вполне языковые, так и экстралингвистические факторы от человеческого фактора и доминирующего языка «Королевы Ганзы» Любека до влия­ния недостаточной нормированности снн. на письменное отражение языка. На данный момент кажется возможным подтвердить тезис, высказанный в [11]: вариативность ростокского варианта снн. первой половины XVI века на графофонологическом уровне очевидна. Во многих случаях имеет место функционально или позиционно обуслов­ленное распределение вариантов графофонем (в таких случаях можно говорить о видимых дистинктивных различиях), реже встречаются дублетные примеры с взаимозаменяемыми аллографами. Следующим шагом в анализе вариативности снн. на графофонологическом уровне станет изучение периферийного вопроса вариативности на границе между графофонологическим и морфоло­гическим уровнями, т. е. в рамках и на примере ассимилированных форм.

Список литературы:

1. Цапаева С.Ю. Variablenlinguistischer Ansatz zur Erforschung des phonologisch-graphematischen Teilsystems des Mittelniederdeutschen am Bsp. des Rostocker Tierepos „Reynke Vosz de olde“ (Ludwig Dietz, 1539) // Мат-лы Всер. конф. с междунар. уч. «Язык, лит-ра и перевод в социокульт. аспекте». — Чувашский гос. пед. ун-т им. И.Я. Яковлева, 2012 (в печати).
2. Цапаева С.Ю. Вариативность на графофонологическом уровне: предварительные замечания о наиболее существенных вариационных процессах в подсистеме гласных в системе средненижненемецкого языка на примере языка животного эпоса «Рейнке лис» (Росток, 1539) // «Филология, искусствоведение и культурология: актуальные вопросы и тенденции развития» мат-лы междунар. заоч. науч.-пр. конф. (16 апреля 2012 г.) — Новосибирск: Изд. «СибАК», 2012 (в печати).
3. Lasch A. Mittelniederdeutsche Grammatik (Sammlung kurzer Gramm. germ. Dialekte, A. Hauptreihe, 9). — 2. Aufl. — Tübingen: Niemeyer, 1974. — 286 S.
4. Lübben A. Mittelniederdeutsche Grammatik: Nebst Chrestomatie und Glossar. — Leipzig: T.O. Weigel Verlag, 1882. — 221 S.
5. Nybøle R.S. Reynke de Vos: Ein Beitrag zur Grammatik der frühen Lübecker Druckersprache. — Neumüster: Wachholtz Verlag, 1997. — 296 S.
6. Peters R. Katalog sprachlicher Merkmale zur variablenlinguistischen Erforschung des Mittelniederdeutschen [сокр. Katalog] // Niederdeutsches Wort 27. — Münster: Aschendorff Verlag, 1987, S. 61-93.
7. Peters R. Katalog // Nd. Wort 28. — Münster: Aschendorff, 1988, S. 75—106.
8. Peters R. Katalog // Nd. Wort 30. — Münster: Aschendorff, 1990, S. 1—17.
9. Reynke Vosz de olde, nyge gedrucket, mit sidlikem vorstande vnd schonen figuren, erluchtet vnd vorbetert — Rostock: L. Dietz, 1539. — CCLXXII Bl.
10. Sodmann T. Reynke de vos, Lübeck 1498. Faksimile der Wolfenbütteler Inkunabel. — Hamburg: Kötz, 1976. — 242 Bl.
11. Temmen M., Das „Abdinghofer Arzneibuch“: Edition und Untersuchung einer Handschrift mittelniederdeutscher Fachprosa. — Köln: Böhlau, 2006. — 460 S.