ЛИНГВОКУЛЬТУРОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ТАБУ В КЫРГЫЗСКОМ ФОЛЬКЛОРЕ

LINGVOCULTUROLOGICAL ASPECTS OF TABOO IN KYRGYS FOLKLORE

Aitbubu Baialieva

Senior teacher Сhair of «theory and practice of German Languages» J. Balasagyn Kyrgys National University,

Kyrgyzstan, Bishkek

АННОТАЦИЯ

Статья посвящена лингвокультурологическим аспектам табу в кыргызском фольклоре, роли и значению табуированного слова «умер» в кыргызской этнокультуре. Выявлена специфическая табуированная особенность мелодии комуза с уникальной исторической культурой кыргызов, которая передается от поколения к поколению, как сакральный и философско-этнический феномен, отражая национально-культурную специфику в кыргызской картине мира.

ABSTRACT

The article is devoted to the lingvoculturological aspects of taboo in Kyrgyz folklore. The role and significance of taboo word "died" in Kyrgyz ethnic culture.  The specific features of komuz tunes with unique historical culture of the Kyrgyz people, which is transmitted from generation to generation as a sacred and philosophical – ethnic phenomenon reflecting the cultural identity of the picture    in Kyrgyz world.

Ключевые слова: табу; умер; күү; кошок.

Keywords: taboo; died; melody; koshok - cry.

Одной из важных категорий этнографии является понятие «табу». Табу, прежде всего, применяется для обозначения особого рода запретов на совершение определенных действий, за нарушение которого может последовать наказание.

Согласно толковому словарю, «Табу» – категорический запрет на религиозной основе. В табу соединены два понятия – священного и запретного, неприкасаемого [9].

Табу сопровождает всю историю человечества. У каждого народа есть свое понятие под зловещим словом «өлдү» (умер). Кыргызы, например, по своей ментальности очень редко используют слово «өлдү». Когда человек находится в горе, употребление лексических единиц и выражений становится табуируемым. «Өлүм» (смерть) – загадка природы, и мы все проходим через это, мы боимся сказать «өлдү» и передаем о случившемся табуированными словами.

Каждый народ представляет собой свое миропонимание. В кыргызском языке в большинстве случаев подвергаются табуированию слова, обозначающие понятие «өлдү» и связанные с ними понятия. Рассматривая каждый конкретный случай, можно выделить следующую классификацию функций табу. Например, для того чтобы избегать проклятий, в кыргызской картине мира вместо «өлдү» (умер) говорят о случившемся:

– табу, относящееся к родителям: ата – энесинен айрылды; ээсине кетти; акыретке бет алды; өтүп кетти; түбөлүктүү жолго түштү;

– табу, относящееся к родственникам: бир боорунан айрылды; кайтыш болду; көзү өттү; каза болду; чын дүйнөгө кетти;

– табу, относящееся к детям: чарчап калды (о маленьких детях); жаш кетти; жаны учуп кетти;

– табу, относящееся к болезням: оору түбүнө жетти; оору алып кетти; коркутуп жатат или көтөрүм болуп калды(предсмертное состояние);

– табу, относящееся к погибшим: курман болду; адисе (ада) болду; жан таслим болду; набыт болду;  окко учту;  кайып болду;

– табу, относящееся к умершему от проклятий: үнү өчтү; аты өчтү; жер жутту; күнү бүттү; жаны чыкты; арбак болду; сөөгү сөпөт болду;

– табу, которое пишут в сообщении в газетах и журналах: кайтыш болду; маркум болду; кайтып келгис сапарга узады; шеит болду; дүйнөдөн кайтты;

– табу, которое относится к гибели неестественным путем: мерт болду; кокустук болду; күтүүсүздөн каза тапты; набыт болду;

– табу, которое относится к гибели чужими руками: киши колдуу болду; ажалынан эрте кетти;

– табу, которое относится к семейной паре: өмүрлүк жарынан айрылды; сүйгөнүнөн айрылды; төшөгү бузулду; кара кийди; очогу өчтү.

Приведём для сравнения следующие примеры.

Ср.: Отрывок из легендарного кыргызского эпоса «Манас»: «Семетей төрөлгөндөн кийин Манас акка моюн сунду» (Манас ушел к богу, после того как родился Семетей) [7, с. 3].

Ср.: Профессор Акмал Саидов говорил: «В 2008 году народы Центральной Азии пережили великую печаль: ушел из жизни (дүйнөдөн кетти) Ч. Айтматов – гений, имя которого составляет целую эпоху в истории наших культур, имя, занявшее в мировой литературе свое особое место на все времена»; «Горько, что Ч. Айтматова отныне нет среди нас (арабызда жок). Но магию его книг, его личности еще долго будут ощущать на себе поколения книгочеев….Спасибо ему, что он был с нами» [4, с. 54].

Ср.: «Зилзаланын кесепетинен Ооганстан менен Пакистанда набыт болгондордун саны 300 адамдан ашты» (Из-за природных катастроф в Афганистане и Пакистане погибли более 300 человек) [10].

Когда мы говорим табуированными словами о смерти, то мы ассоциируем слова с определенными эмоциями, но чаще всего именно словами, которые заставляют нас испытывать те или иные чувства. Иногда неправильное применение слова или неправильное грамматическое конструирование может произвести неизгладимое впечатление на человека. По этой причине кыргызы чаще всего предпочитают не сообщать о случившемся напрямую, а передают информацию табуировано невербальными средствами, то есть через «күү» комуза.

История кыргызского народа с древнейших времен и до наших дней и всё его духовное богатство отразились в народном творчестве. Оно берет свое начало еще с древнего мира. Множество красивых легенд повествуют о том, какую роль играет волшебный инструмент «комуз».

Издревле, наряду с созданием күү (мелодия) разных жанров, комузисты особое внимание в своем творчестве уделяли «жоктоо күү» (плачь о потери). Они создавали печальные, скорбные, рыдающие күү, полные задумчивых, глубоких наигрышей, когда теряли родителей, родных и близких, детей, храбрых воинов, оплакивая их и вкладывая свои чувства в инструментальную музыку для комуза.

Разделяя табу на невербальные и вербальные, к невербальным можно отнести сообщение о смерти на комузе, например, передача о случившемся через күү молчанием, не произнося ни одного слова. Под исполнением комуза таких «күү» рыдают даже струны комуза. Образцом классических күү-оплакиваний в комузной музыке является похоронный плач. Например, Карамолдо Орозова «Көкөй кести», «Сынган бугу», «Ибарат» «Кара - өзгөй», «Насыйкат», «Каныкейдин арманы».

Комузную музыку можно рассматривать через призму жанровой классификации, что позволяет характеризовать многообразие художественного содержания с социально-психологической точки зрения. В кыргызской комузной музыке есть немало произведений, которые носят трагически тематический характер. Среди них можно отметить: «Сарынжы – Бөкөй», «Кетбука», «Солтон Сары», «Камбаркан», «Карагул ботом», «Төгөчү», «Арман» и «Ботой».

Для подтверждения сказанного достаточно назвать известные в народе эпические легенды, достаны и поэмы. Сообщение о случившемся под мелодию комуза охватывает век Чингисхана. Яркий пример тому – легенда «Кетбука» (Прочь, Бука!), бытовавшая в вокально-поэтических и инструментальных вариантах в репертуаре кыргызских акынов и комузистов. Согласно легенде «…тому, кто осмелился бы оповестить Чингисхана о гибели его сына, угрожала смерть. Эта миссия была возложена на известного комузиста по прозвищу Бука, и он при помощи күү проинформировал хана о смерти сына. Взбешенный Чингисхан отдал приказ немедленно казнить комузиста, на что Бука резонно парировал, что эту весть принес не он, а комуз…» Крайняя жестокость условия не испугала Кетбуку, который силой своего таланта усмирил нрав властителя. Искусство певца заставляет хана отказаться от намерения сурово наказать вестника [1, с. 10]. Составной частью в легенду «Кетбука» вошел фольклорный жанр кыргызов «угузуу» («оповещение о смерти»).

В народе есть множество легенд о происхождении традиционных күү под жанровым названием «Ботой». В одной из них говорится: «Давным-давно жила верблюдица Карамоймол. Ожеребившись, она всюду водила за собой прелестного окрепшего верблюжонка, который вдруг неожиданно умер. Увидев верблюдицу, у которой градом лились слезы и струилось из груди молоко, которая металась от горя, знаменитый комузчу Бокеш подумал: «Даже бедной верблюдице дорого свое дитя» и создал «Ботой» (Верблюжонок)» [5, с. 63].

Этот вековой табуированный обычай и сегодня имеет широкое распространение. Например, Дооронбек Садырбаев сумел показать эпизод в своем фильме «Арман» по мотивам повести Ч. Айтматова «Свидание с сыном» («Арман», реж. Д. Садырбаев, «Кыргызтелефильм», 1975).

В кыргызском народном творчестве особое место занимают «кошоки» (плачи), которые потрясают богатством музыкальных средств и глубиной художественного слова. Первые сведения о «кошоке» отражены в работе В. Радлова [8, с. 590]. «Кошоки» являются уникальной исторической культурой кыргызов и близким күү с эпической и лирической тематикой. Например, народная трагическая поэма «Карагул ботом» (Карагул, дитя мое) составлена только из кошоков [2, с. 48].

«Кошок» – древнейшая семейно-обрядовая, печальная или скорбная речитативная песня – причитание. Сказатели «кошок» (плач женщин песнопением) и «өкүрүү» (плач мужчин возле юрты) должны соблюдать табу и передавать плач по умершему понятийно проанализированным текстом. «Кошок» по умершему звучит на похоронах и поминках. Словами «кошока» оплакивают покойного и воспевают только его достоинства. Кошок исполняется женщинами и родственницами умершего, как трагический песенно-поэтический рассказ. Обращаясь к памяти умершего мужа, женщина, не произнося его имени, включает такие табуированные слова, как: «асылым» (благородный), «ардагым» (дорогой); к памяти сына – «каралдым, таягым» (опора, надежда); близким родственникам – (бир боорум).

Надписи на памятниках прошлого века также написаны в жанре кошок, они же сообщают о начале устного творчества на орхоно-енисейских памятниках, где встречаются надписи об умершем «учту» (улетел). Например:

«Билге каган учту,

Жай болсо үстүндө теңри»[6, с. 68].

Стоит отметить, что на памятниках часто встречаются табуированные выражения: вместо «өлдү» – «учту», «айрылдым» (рассталась), «аздым» (скорблю), «керең болдум» (оглохла), «көрүүдөн калдым» (ослепла) [3, с. 7].

Данные примеры были выбраны для анализа, поскольку именно в «арман күү» (сожаление), «жоктоо күү» (поминальная), «угузуу күү» (сообщение), «кошоке» (плаче) и «өкүрүү» (плачь) обязательно происходит сознательное нормирование языка лексическими единицами, подвергающиеся табуированию, и анализированный способ передачи табуированной лексики и тематики.

Заключение

Каждый язык имеет собственную особую языковую картину мира, отражает культуру своего народа, его менталитет и мировоззрение. Важнейшей функцией языка является то, что он хранит культуру народа и передает ее из поколения в поколение. Опираясь на вышеперечисленные примеры, мы приходим к общепризнанному выводу о том, что соблюдение табу является неизменным для всех членов социума, а их нарушение ведет за собой общественное порицание.

История күү – это история народа. Творения виртуозов – великих комузистов останутся навеки. Искусно перерабатываясь, они получают новую жизнь, пополняя сокровищницу традиционного наследия. Табуированная традиция для кыргызского народа – это отражение традиционной гордой стойкости. «Табу» в кыргызском языке является ценностно-фундаментальным понятием, на его основе строится жизнь людей, а фундаментом являются мировоззрение, национальная культура, духовно-нравственный аспект и толерантность.

Список литературы:

1. Алагушов Б. Күү для комуза. – Т. 1. – Бишкек: ИЦ «Mara», 2011. – 280 б.
2. Бектенов З. Кыргыз адабияты. 2 – басылышы, Б.: «Мектеп». 1993. - 48б.
3. Егембердиев А. Кошоктор. – Т. 21. – Бишкек: «Шам», 1998. – 352 б.
4. Курбанов Т. Чингиз Айтматов навечно в сердцах узбекистанцев. – Ташкент: «NOSHIR», 2008. – 288 с.
5. Кытайдагы кыргыздардын санжырасы, тарыхы, мурасы жана салты. // Кыргыздар. – Том. 4. – Бишкек: Фонд «Сорос - Кыргызстан», 1997. – 652 б.
6. Орхон – Енисей тексттери. – Фрунзе: «Илим», 1982. – 68 б.
7. Осмонкулов Ж. Манастын уулу Семетей. – Бишкек: «Бийиктик», 2011. – 108 б.
8. Радлов В. Образцы народной литературы северных тюркских племен: Наречие дикокаменных киргизов. – Ч. 5. – СПб.: Тип. Имп. АН, 1885. – 670 с.
9. Философская энциклопедия. – М.: Советская энциклопедия, 1970. – 740 с.
10. «Эркин Тоо» // Газета от 28.10.2015. – № 106 (2577).