ИКОНОГРАФИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ СТАРООБРЯДЧЕСКОЙ ИКОНЫ В ВОЛГО-ВЯТСКОМ РЕГИОНЕ

В повседневном обиходе понятие «cтарообрядческая икона» распространяется на икону, бытовавшую в старообрядческой среде, написанную иконописцами для староверов с учетом догматических правил и учений, а также на икону, написанную до ХVII в. Для атрибуции необходимо рассматривать икону с разных точек зрения: иконографической, стилистической, технологической. Это поможет выявить особенности иконографии и классифицировать памятники по отдельным направлениям, установить региональные особенности поздних икон.

Икона – важная культовая принадлежность в жизни «ревнителей древлего благочестия». Стремление во что бы то ни стало сохранить в неприкосновенности не только старый церковный обряд, но и сам образ жизни древней «допетровской» Руси, ее быт, ее культуру – все это воспринятое как своего рода «типикон спасения» (по определению В. Розанова) – характерная особенность русского старообрядчества [2, с. 26]. Это желание староверов сохранить во всей полноте старину делает для нас научное изучение проблемы особенно актуальным.

Прежде всего необходимо отметить общие для всех старообрядческих икон особенности, позволяющие отделить их (правда, далеко не всегда) от произ­ведений официального церковного искусства. Во-первых, как известно, одним из важнейших расхождений между старообрядцами и никонианами был вопрос о перстосложении. Официальная церковь в послереформенное время запрещала изображение на иконах двоеперстного сложения. Напротив, в старообрядческом изобразительном искусстве повсеместно встречается двоеперстие. Во-вторых, расходились старообрядцы и никониане в надписании аббревиатуры имени Иисуса Христа. Старообрядцы отвергают никоновское нововведение – написание имени Христа как Иисус и, следовательно, надпись на иконах «IИС. ХС.». Единственно правильным провозглашается написание имени Христа как Исус и аббревиатуры «IС. ХС.». Третья особенность – отличие симво­лов евангелистов на старообрядческих и никонианских иконах: символом Mapкa у старообрядцев является орел, а Иоанна – лев, на православных иконах посленикoнoвcкoго периода — наоборот. Кроме того, cтapooбpядчecкие иконописцы продолжали в соответствии с древней русской традицией изображать евангелистов в виде животных, что было категорически запрещено православной церковью в 1722 г. .

Наряду с двоеперстием одним из существенных разногласий старообрядцев с официальной церковью был вопрос о форме креста. На всех старообрядческих иконах в pyках святых, на маковках церквей всегда изображаются только восьмиконечные кресты. Мы никогда не встретим здесь четырехконечных или шестиконечных. На старообрядческих иконах также не могут встречаться изоб­ражения новых святых, канонизированных русской православной церковью уже после раскола, новых образов Богоматери и новых изво­дов традиционных сюжетов (например, Воскресение Христово изобра­жается только в виде Сошествия в ад).

На Соборе 1 октября 1751 г. у федосеевцев было постановлено: «Ст. 2. Образом святым покланятися древняго благочестия и ныне от христиан (т.е. Федосеевцев) писанным, а от иноверных или от новоженов писанных или литых не принимать»; «Ст. 3 Образы литые выменивати от христиан или от поморцев, а от никониан медных литых не принимати и не поклонятися, а новые медные литые стали но неведению променивать на древние» [8, с. 56].

Собор о соглашении Поморцев с Федосеевцами в Петербурге 4 января 1791г. постановил: «Ст 2. На крестах честных надписания, по всеобдержному ее церкви обычаю, всем иконописцем и меднолитным художником полагати повелеваем, т.е. Царь Славы IС ХС НИ КА и прочая»; «Ст 3. Титлы на крестах свитех вместо Пилатом тремя языки положенныя четырехлитерное надписание IНЦИ веем иконописцом нашим и художником медполитным писати и отливати не повелеваем». Московский собор 19 февраля 1791 г. принял эти постановления и повторил их в статье пятой [3, с. 116]

В постановлениях мирного соглашения Поморцев с Балчужными 20 декабря 1812 г. написано: «Ст 5. Крест Христов иконописцам писати и медником отливати с царским и богословским надписанном, еже есть Царь Славы Icyc Христос Сын Божии, или распятие Господне и прочая древлецерковная всеобдержная подписания, кроме сих литер IНЦI О первобытном же Пилатовом надписании, как у святых написано, так и мудрствовати, свое разсужденнаго же толкования или разсуждения не npинимати» [1, с. 56]

В иконописных мастерских свято соблюдались исповедуемые ста­роверами каноны и традиции древнерусской иконописи, которые, в свою очередь, определялись кругом православных образцов, сложившихся к середине XVII в. Именно в старообрядческой среде была сильна ориентация на древние образцы, большинство из которых дошло до нас в поздних повторениях.

В какой-то степени народные иконы отражают и определен­ный иконографический репертуар. Старообрядцы разных толков по-разному относились к иконе. В одном толке в разных общинах (починках, деревнях и селах) были свои представления о том, каким иконам поклоняться и как. Выделившиеся в беспоповщине к концу ХVII в. «Спасово согласие» (или «нетовщина») и во второй половине ХVIII в. «рябиновцы» представляли собой крайние точки осмысления благодати образа.

У «нетовцев» нет храмов, они не служат ни утрени, ни часов, ни вечерни – поэтому они и называются «нетовцами». Сами они называют себя «спасовцами», потому что, по их убеждению, питать надежды можно на одного только Спаса («по Спасовой милости»). Последователи «Спасова согласия» считают, что благодать была «взята» на небо; они отрицают все таинства и богослужения. Это упование на «Спасову милость» привело к тому, что изображениям на иконах стали приписывать функцию священника: перед иконами совершали исповедь и вычитывали скитское покаяние.

В 1862 г. статский советник Ив. Синицын, характеризуя одно из направлений старообрядчества — «Спасовщину» — писал: «... Кроме особо уважаемых святынь и своих домашних икон, никаким и ничьим образам не молятся и куда бы ни отправ­лялись хотя бы на короткое время и даже в моленную, всегда носят с собой свои иконы и молятся только им. По этой причине иконы и кресты их почти всегда маленькие, литые из меди, большую частью в виде складней». По докладу того же Синицына, «у раскольников <...> прибиты над воротами домов и расставлены в избах восьмиконечные кресты от трех вершков до 1/2 аршина и более длиною, почти все без титла с заменяющею ее подписью “ЦРЬ СЛВЫ ИС ХС СНЪ БЖИЙ” <...> с нерукотвор­ным вверху образом Спасителя вместо изображения Господа Саваофа с солнцем и луною на краях большого поперечника, ста­ринные иконы, медные складни» [5, с. 123].

Опираясь на учение об «истреблении» Антихристом в миру всей «святыни», рябиновцы отрицали все таинства, а самые радикальные – все иконы. Рябиновец спасался только молитвой. Его моленный дом – четыре выкрашенные черной краской стены, четыре черных квадрата, символизировавших пустоту, безблагодатность окружающего мира. И лишь один знак – восьмиконечный крест без изображения на нем распятого Христа - и обращенная к этому кресту краткая и частая молитва «Господи помилуй!» могли помочь спастись. Интересны резные иконы, принадлежавшие рябиновцам. Это разнообразные модификации Креста-Распятия в окружении буквенной символики, как правило, на фоне главок церквей. По преданиям, иконы изготовлялись только из рябины. Также рябиновцы поклонялись металлическим крестам и образам Иисуса Христа и Богоматери. .

В обрядах беспоповцев-«мелхиседиков» икона наделялась способностью пресуществлять святые дары. Они ставили перед иконами хлеб и чашу с вином; потом молились, «служили» вечерню, полунощницу и утреню по Уставу и Псалтыри. Тайна пресуществления хлеба и вина (иногда воды) происходит исключительно благодаря иконе.

Филипповцы (или старопоморцы), последователи старца Филиппа, совершившего вместе со своими соратниками акт самосожжения в молельном доме в 1743 г., отказывались молиться за царя и расходились во взглядах с другими беспоповцами по вопросу принятия монограммы «IНЦI». Спор имел принципиальное значение, поскольку, по убеждениям филипповцев, именно с этого и началась «новая никонова вера»: «Никон же патриарх в Ставрове монастыре крест постави, и на нем перво вообрази в России сия IНЦI. буквы: откуда и на многих крестах по всей России сия буквы восприята». В отличие от многих других староверов филипповцы отказывались почитать икону Богоматери «Всех Скорбящих Радости» по причине ее явления в 1688 г., т.е. после реформы патриарха Никона [7, с. 34].

На новгородском соборе старообрядцев-беспоповцев, положившем начало так называемому федосеевскому старообрядческому согласию, священники никонианской церкви называются «идоложрецами», а их служение перед иконами сравнивается с приношением жертвы самому Сатане.

Старообрядческие и дониконовские иконы остаются для федосеевцев «святыми», и, следовательно, перед нами не протест против почитания икон как таковых, а либо протест против неправильных, неправославных изображений (если речь идет о новообрядческих иконах), либо протест против неправильного контакта с правильным изображением (старые дониконовские иконы). Федосеевцы почитали святой крест только с титулатурой «IНЦI», за что получили дополнительное название «титловщины». В почитании Распятия старообрядцы старопоморского толка расходились с поповцами. Кресты-Распятия поповцев содержали в верхней части изображение Саваофа и Святого Духа в виде голубя и четырехлитерную надпись «IНЦI». Беспоповские иконы и Кресты Распятия допускали в верхней части только изображение Нерукотворного Спаса и надпись: «Царь Славы Исус Христос Сын Божий». В отличие от поповцев, беспоповцы намного строже относились к иконам, которые писали новообрядцы или иконописцы других толков.

Рассматривая народное благочестие, следует помнить, что в действительности религиозность староверов была очень цельной, слитной с их образом жизни. Непременной принадлежностью любой избы старообрядцев, к примеру, в Нижегородской и Вятской губернии были иконы, о чем свидетельствуют экспедиционные и архивные материалы. В доме находилось от 5 до 20 образов одновременно. Определить, какие иконы встречались чаще, трудно. Это зависело от вкуса и от обстоятельств жизни дома и, конечно, от принадлежности к определенному толку. В домах старообрядцев поповского толка австрийского согласия наиболее распространены иконы следующих сюжетов: «Троица Ветхозаветная в бытие» (в двух изводах, наиболее часто встречается вариант «Гостеприимство Авраама и Сарры»), «Спас Вседержитель», «Царь Царем» («Спас Великий Архиерей»), «Образ Нерукотворного Спаса» в особом изводе – с двумя (иногда с четырьмя) ангелами, держащими концы убруса. Из богородичных икон особо почитаемыми у местных старообрядцев и поныне остаются «Одигитрия Смоленская», «Знамение», «Покров», «Троеручица», «Казанская», «Огневидная», «Неопалимая Купина», «Не рыдай мене, Мати». Широко бытуют в домах акафисты и соборы чудотворных богородичных икон. На полях домовых, как правило богородичных, икон дается изображение в рост избранных святых. Особо отмечается патрональный характер подбора святых, соименных членам семьи, с обязательным включением в их число и Ангела-хранителя.

Со вт. пол. XIX в. на полях нередко изображается уже по 6-8 фигур святых. Такие иконы служат для их владельцев домовыми иконостасами, в обиходе зачастую их так и называют. Название «домовой иконостас» закрепилось и за иконами с литыми врезками. В таких иконах по центру обязательно расположен крест (напрестольный или киотный), вокруг которого размещаются литые образки и многостворчатые складни. Литью в сочетании с живописью отдавали предпочтение старообрядцы часовенного толка. В каждом доме можно встретить несколько икон Спасителя, Богоматери, образа наиболее чтимых святых – св. Николая Чудотворца, мч. Иоанна Воина, вмчц Параскевы, мчц Екатерины и Варвары, а также минейные иконы и двунадесятые праздники. Федосеевцы особенно почитают святого Паисия и молятся ему за тех, кто умер без покаяния, но имя покойника не упоминают; также обращаются они и к святому мученику Уару, ему тоже молятся, когда человек умер без покаяния. В подобных же случаях молятся Св.Фекле, но только за упокой женщин. У старообрядцев поморского толка встречается изображение Иоанна Богослова с пальцем у рта (икона «Иоанн Богослов в молчании»). Этот сюжет трактуется ими как свидетельство невозможности узнать заранее время «кончины мира».

Особо почитали в среде старообрядцев первого московского митрополита Петра - посредника между Богоматерью и русским народом. Богоматерь и митрополит Петр почитались как защитники и хранители истинного христианского благочестия. Их изображения можно встретить на образах с избранными святыми, в других композициях.

В домах у староверов находится большое количество богородичных икон XIX-XX вв. Богородице были посвящены и молитвенные тексты – каноны, акафисты, тропари и службы к Богородичным праздникам, которые дополнялись окрашенными фольклорными вымыслами легендарным вымыслом апокрифическими сказаниями, повествованиями о видениях. Чрезвычайно популярные в народе апокрифы «Хождение Богородицы по мукам» и «Сон Богородицы» находились в рукописных Прологах и Триодях, хранившихся в старообрядческой среде.

В XIX-нач.XX в. в среде старообрядцев особо почиталась икона «Богоматерь Тихвинская» как написанная апостолом Лукой и являющаяся помощницей в устроении обителей, хранительницей истинного православия. Часто изображение Богоматери сопровождается орнаментом из вьющихся стеблей, цветов – символов райских садов, что говорит о традиционном восприятии Богоматери как Царицы Небесной райских обителей Бога Вышнего. «Сказание о Тихвинской иконе Богородицы», являясь одним из наиболее известных повествований о перемещении христианских святынь на Русь, не могло не оказаться в сфере внимания старообрядцев. Рассказы такого рода, создаваемые на Руси, получили значение исторического свидетельства в пользу того, что только русское православие и сохранило древнехристианские традиции, причем свидетельства очень важного, поскольку само перенесение святынь в подобных сказаниях, как правило, происходило чудесным образом, следовательно, Божьим промыслом.

Тема преемственности русским православием древнего христианства была одной из центральных для старообрядцев, поскольку представления о такой преемственности, выделявшей русскую церковь среди других христианских церквей, и понимание в связи с этим необходимости сохранения «русской веры» в конечном итоге и привело к резкому столкновению старообрядцев и официальных церковных властей, вносивших в устоявшиеся церковные формы немало изменений, воспринимавшихся старообрядцами как «порча». Отождествление тихвинской иконы с иконой, написанной евангелистом Лукой, позволяло считать изображенное на ней перстосложение младенца Иисуса первостепенным аргументом в пользу древности и, следовательно, истинности двуперстия. Особая роль этого свидетельства обуславливалась и тем, что иконное изображение могло служить в качестве доказательства в поддержку старообрядческого мнения о перстосложении для неграмотных людей. Официальной церковью перстосложение Исуса на Тихвинской иконе трактовалось как именословное.

В молельных и частных домах у «ревнителей древлего благочестия» можно встретить иконы Владимирскую, Казанскую, Иверскую, Шуйскую Богоматери, а также «Скорбящую Богородицу». Старообрядцы, почитая «Скорбящую Богородицу», исполняли ей ирмосы, призывая ее в печали и как спасительницу от клеветы. В народном сознании культу Богоматери отводилось первое место в ряду «спасительных» и «целительных» чудес, которых ждали от икон святых. Но характер ожидаемых «чудес» в каждом селении мог быть свой. Однако желание видеть не небесное, а именно земное пребывание Богоматери, включение икон Богородицы в ритм своей жизни и повседневных забот объединяет взгляды разных общин и толков в среде «ревнителей древлего благочестия».

На многочисленных старообрядческих иконах Господа Вседержателя Царь Небесный как будто «замещал в безблагодатном миру» православного царя. Распространенность в народе иконографии Вседержителя аналогична распространенности в духовных стихах наименования Христа «Царем Небесным». Поскольку реальный мир воспринимался царством сатаны, он воспринимался и местом мучений, требовавших скорейшего разбирательства. В основном в старообрядческой среде встречаются иконы Господа Вседержителя, выполненные «в манере Рублева». Спаситель изображался в традиционном трехчетверном повороте, с двоеперстным благословением, придерживающим левой рукой раскрытое Евангелие.

Среди избранных святых повсеместно почитали Николая Чудотворца, Иоанна Богослова «в молчании», Иоанна Предтечу, пророка Илию в «огненном восхождении», Архангела Михаила, представляемого как «Грозных Сил Воевода» (летящий на крылатом коне огненный всадник). В иконографическом отношении есть также ряд особых пристрастий, к которым можно отнести, в первую очередь, групповые композиции. Но, бесспорно, преобладают изображения святых «практического назначения». На иконах в ряду предстоящих или рядом с изображением святого можно встретить ангела-хранителя. Тема Страшного Суда и конца света часто поднимается на страницах апокрифических сказаний в рукописных старообрядческих книгах.

В нач. ХVIII в. официальная церковь запрещает изображение Господа Саваофа «в образе ветхолетнего мужа», а также евангелистов в подобие животных с надписанием имени самих апостолов. Под запрещение попадает целый ряд икон, «противных естеству, истории и самой истине». Перечень их довольно сумбурный: наряду с иконами, включающими фантастические элементы (мученик Христофор с песьей головой, Богоматерь-Троеручница, образ Неопалимой Купины, «образ Премудрости Божией в лице некия девицы», «образ шестодневного всемирного творения Божия, в котором Бога Отца пишут на подушках лежаща», «образ Саваофа в лице мужа престарелого и единородного Сына во чреве Его и между Ними Духа Святого в виде голубя», (т.е. икона «Отечество»), «Благовещение с Богом Отцом, дышашим из уст»), запрещаются вполне канонические иконы («Образ Богородицы болящей при Рождестве Сына Божия и бабы при Ней», «образ Флора и Лавра с лошадьми и конюхами») [7, с. 32].

Появление во вт.пол. XVII в. в новой иконографии «Неопалимой купины», которую стали писать с символическими и аллегорическими подробностями, заставляло старообрядцев пояснять этот сюжет чаще других. В «Алфавите о Неопалимой купине» давалось народное толкование символов иконы, которое в разных сборниках содержало незначительные варианты. Образ внутреннего младенца в пояснении автора-составителя символизировал рождение Христа «От Отца», «прежде всех век Богоматери», младенец же на руках Богоматери «поведет Рождество от девы Бога Отца». Трехлетний возраст Христа символизировал «триличное божество». Во всех старообрядческих толкованиях ощущается традиционная опора на Стоглав и особо чтимые ими предания московской старины [4].

Икона в жизни старообядцев играла важную роль. В каждом толке, согласии были свои особо почитаемые святые. Иконы для старообрядцев писались с учетом их догматических правил и учений. Знание особенностей иконографии разных старообрядчских толков необходимо не только для атрибуции икон, но является важным звеном в развитии исторической, филологической, археографической, этнографической и искусствоведческой наук.

Список литературы:

1. Иоаннов А. Полное историческое известие о древних стригольниках, и новых раскольниках, так называемых, старообрядцах, о их учении, делах и разгласиях. СПб., 1855 Ч. II. С. 39.
2. Лисовский Н.М. Русская периодическая печать. 1703-1900 гг. Петроград, 1915. С. 6
3. Розанов В.В. Психология русского раскола // Религия и культура. — СПб., 1899, с. 24–25.
4. Отеческия завещания. Рукопись Владимирской Семинарии (Государственный архив Владимирской области. Ф. 75, д. 347, л. 234).
5. О состоянии раскола в Вятской губернии // Вятский епархиальный вестник. 1879. № 4-5.
6. Смирнов П. С. Внутренние вопросы в расколе в XVII в. Исслед. из начальной истории раскола по вновь открытым памятникам, изд. и рукописным. СПб., 1898
7. Смирнов П.С.. Из истории раскола 1-й пол. XVIII в.: По неизд. памятникам. СПб., 1908; .
8. Смирнов П.С.. Споры в расколе во 2-й четв. XVIII в. СПб., 1911