СПОСОБЫ ЛОКАЛИЗАЦИИ ПРОСТРАНСТВА В ЯЗЫКЕ РЕГИОНАЛЬНОЙ ПРОЗЫ (НА ПРИМЕРЕ ТЕКСТОВ М.К. АГАШИНОЙ)

Языковые механизмы создания стиля региональной прозы - актуальная область исследований в лингвистике. Она является малоизученной и представляет теоретический и практический интерес для филологов. Прозаические произведения М.К. Агашиной являются благодатным материалом для исследования языка региональной литературы.

Материалом для данной работы послужили прозаические тексты М.К. Агашиной сталинградского / волгоградского периода ее творчества. Основной задачей стало выявление «региональных» черт языка и стиля поэтессы.

Вопрос о специфике регионального языка был впервые поставлен исследователями в лингвистической географии. Термин «региолект» ввёл А.С. Герд, под которым понимается «особый тип языкового состояния, который является сегодня основной формой устно-речевого общения больших групп русских как на селе, так и в городах и посёлках городского типа» [3, с. 48]. Появление термина «региональный язык», или «региолект», связано с процессом нивелировки и утраты диалектных различий [9, с. 76], деградации и исчезновении диалектов [2, с. 30, 36]. Отечественных и зарубежных исследователей интересовало соотношение регионального языка и диалекта [см.: Л.И. Баранникова, М.А. Бородина, Л. Вольф, А.И. Домашнев, О.А. Лосева, И.А. Новикова, А. Соммерфельт]. М.А. Бородина считает, что региональный язык обладает большей динамичностью по сравнению с диалектным языком, поскольку это особое звено в «цепочке» языковых состояний, а также проявление языковых ситуаций; характеризуется большей открытостью системы, большей степенью соприкосновения с литературным языком, даже зависимостью от него [2, с. 32-33]. Названные особенности регионального языка могут быть отнесены к понятию «разговорная речь», включающему представление об устной неподготовленной речи. Это понятно, т.к. под регионом М.А. Бородина понимает «систему взаимосвязанных и взаимозависимых компонентов географической и экономической среды» [2, с. 36]. Г.В. Степанов пишет: «Элемент языкового состояния получает свою конкретность только в ситуации, т.е. когда он вступает в определённые отношения к другим элементам целостного образования» [13, с. 31]. По словам В.Н. Шапошникова, одним из типов регионального функционирования языка является речевая практика малого города: «Языковое пространство современной России в значительной степени определяется жизнью и спецификой малых городов» [14, с. 53]. Таким образом, термин «региональный язык», или «региолект», предусматривает определённую функционирующую лингвистическую структуру. Вслед за Т.А. Голиковой под региональным языком мы понимаем систему всех языковых механизмов, обеспечивающих порождение и понимание речи в данном регионе [4, с. 120].

На основе анализа языка прозаических произведений М.К. Агашиной нами было установлено, что одной из ярких черт, имеющих отношение к выявлению региональной специфики её творчества, является локализация содержания текста, а именно, процесс семантического «сужения» его единиц, актуализирующих значимые в тексте смыслы. Под семантическим сужением в общем смысле понимают процесс «уменьшения семантического объёма понятия в процессе исторического развития или в контексте речевого употребления» [10, с. 202]. В то же время в тексте слово способно передать такие «нюансы» содержания, «которые семантикой языка не предусмотрены заранее» [6, с. 2]. Контекст выступает ключом к прочтению слова: он сужает его значение, выдвигая, динамизируя одни его признаки за счёт других, и одновременно расширяет слово, наращивая на него пласты ассоциаций [7, с. 10]. В связи с этим семантическое сужение как прием, используемый в поэтических текстах М.К. Агашиной, мы рассматриваем в функциональном аспекте как явление более широкое, чем понятийное переосмысление, как особый способ категоризации действительности и формирования региональной проекции мира в тексте.

Категоризация явлений мира осуществляется автором текста часто неосознанно и автоматически [11, с. 35], составляя особенности его языкового сознания. Задача исследователя в этом случае состоит в выявлении повторяющихся, типичных способов отражения действительности в тексте.

Специфика художественного произведения заключается в особых отношениях составляющих текста, определяющих функции каждого компонента и эстетическую значимость всего текста [6, с. 1]. Значение слова в художественном тексте современная теория лексической семантики рассматривает как особый функциональный тип словесного значения (см.: В.В. Виноградов, Г.О. Винокур, Б.А. Ларин, В.П. Григорьев, Д.Н. Шмелёв и др.). Для процесса трансформации слов характерны две противоположные тенденции: одни слова стремятся расширить своё значение, другие – сузить его. Некоторые лингвисты считают, что сужение значения представляет собой более обычный процесс, нежели расширение, на том основании, что «повседневный язык обращен в своем развитии скорее к конкретному и частному, чем к абстрактному» [15, с. 280].

Сужение значения – это языковая семантическая параллель одной из основных мыслительных тенденций от неопределённости к определённости содержания (дедукция): «практически любое слово с обобщённой семантикой, благодаря действию механизма сужения, может стать производным для появления семантического деривата видового значения» [8, с. 46]. Существует несколько суждений о механизме сужения. Более соответствующим положению вещей является, на наш взгляд, мнение В.Н. Прохоровой: «Перенос названия одного понятия на другое совершается на основании общности всех признаков общеупотребительного понятия при наличии у суженного понятия дополнительных признаков» [12, с. 79].

Пространство как одна из важнейших категорий бытия и универсалий человеческого опыта служит основой для построения структуры изложения событий, являющихся предметом описания в прозаических текстах известного писателя, при этом пространство облекается в словесную форму, систематизирующую представления автора об окружающем мире и отражающую особенности её восприятия действительности.

Как показано в работе С.В. Ионовой, на уровне «укрупненных» текстовых единиц подобные явления связаны с двояким изображением ситуаций: а) в соответствии с осмыслением описываемого явления на разных уровнях абстракции (всеобщее > общее > особенное > единичное); б) в соответствии с антропоцентрическим принципом освоения информация по оси «свое» - «чужое» [5, с. 109].

Именно эти приемы локализации пространства характерны для произведений М. Агашиной. По нашим наблюдениям они проявляются в виде двух тенденций: а) в переходе от общего к единичному при отражении объекта, б) в использовании общекультурной универсалии, основанной на оппозиции «свой – чужой» с доминированием элемента «свой». Реализация этих стратегий автором осуществляется разными способами, на которых остановимся подробнее.

1.Использование региональных наименований – топонимов, известных жителям нашего края. Наиболее частотными являются топонимы, называющие областной центр и их производные: Сталинград, сталинградский, Волгоград, волгоградский. Например:

Пионеру корейского города Кэсона Ген Му Ену и дочке моей – сталинградке Алёнке Агашиной.

Сейчас у нас в Сталинграде – поздний вечер.

Велика Сталинградская область. Далеко от Сталинграда до Нехаева.

Наши цветоводы делают великое дело, буквально заливая цветами волгоградские аллеи, бульвары, сады.

Вы идёте и думаете: так и должно быть, ведь это не просто город, это – Волгоград.

И только мы, волгоградцы, да ещё туристы с теплоходов приносим

нашим солдатам бумажные венки.

Часто встречаются и сочетания имён существительных нарицательных с прилагательными, называющими ту область, землю, откуда родом лирический герой. Например:

Хотя встречала его не однажды в доме Окунева, к которому все молодые пишущие сталинградские мальчики всегда приходили…

Теперь на площади у Вечного огня будет стоять почётный караул волгоградских мальчишек.

Активно используются также наименования региональных поселений, значимых для истории нашего края и для судеб его жителей: Нехаево, Урюпинск, Алексиково, Жирновск и др:

Далеко от Сталинграда до Нехаева. Можно поездом до Алексикова, потом – на Урюпинск, а там ещё автобусом.

Однажды мы с ним и с П.Г. Бунеевым, которого мы оба очень любили, ездили в Жирновск выступать – от нашего бюро пропаганды, по путёвкам.

В один из таких страдных дней наша редакционная «Волга» застряла в низине где-то между Суровикином и Чернышками.

Подобные топонимы употребляются только в прямом значении и используются для описания историй, значимых для автора и жителей нашего региона.

2.Использование прецедентных наименований – наименований, ставших символами нашего края, а также имен людей, прославивших его: Мамаев курган, ГЭС, аллея Героев, площадь Павших борцов, улица Советская, Тракторный завод и др.:

… вырос новый дом на Советской улице в Сталинграде…

Тогда я взяла у себя дома пятьдесят осколков с Мамаева кургана, которые летом собирали мы там с моими ребятами.

Потом огромный автобус повёз нас на Курган, не как всех – с подножья идти, а по Второй Продольной и – к фонтану, где бюст, т.е. поясной портрет Чуйкова с автоматом.

Но на аллее Героев попалась нам навстречу весёлая машина-поливалка.

На площади Павших борцов выступили из темноты заснеженные деревья.

Есть у нас на Тракторном речка Сухая Мечетка, а возле неё – детский дом.

И погода –непогода, а каждый год, чуть застучат, застрекочут в степи первые комбайны, за Дон и за Волгу, за Медведицу и Хопёр, за палласовскую речку Торгун и за нехаевскую Тишанку…

Привыкали мы к Гидрострою, конечно, каждый по-своему.

Однажды в этот день мы – несколько взрослых женщин – ездили на Солдатское поле.

Перебрала всех – от Лобачёва и Мизина до Володи Мавродиева и до обеих наших Татьян – Брыксиной и Батуриной – нет, ни с кем не ссорилась! Но с Окуневым…

Таким образом, в текстах М.К. Агашиной, возможно, более часто, чем у

других региональных писателей, воспроизводятся наименования различных

уголков нашего города и области, запечатлены и сохраняются имена жителей нашего края.

3.Использование слов «родина», «родной», «дорогой» и их дериватов, реализующих глубинный культурный смысл «свое», «родное» при восприятии общих значений слов:

Да и что было опровергать, если они все вместе весело смеялись и играли в снежки на самой главной, самой дорогой площади своего города!

Уходили в чужие края воины и первопроходцы – горсть родимой земли в платках уносили.

И теперь это место Рыкуновым – как родная могила.

И теперь она считает родными братишками и сестрёнками всех детей, которых война осиротила.

До чего ж велика ты, Родина!

По нашим предварительным подсчетам эти слова и их производные употребляются в 320 контекстах. Волгоградское как родное, противопоставляется всему другому (чужому) пространству, находящемуся за его пределами:

Ведь оттуда, из-за моря, поднимается наше волгоградское солнце.

Он [Михаил Луконин] любил всё волгоградское.

«Ваша родина находится здесь, - и показала на карте Великобританию и Лондон».

Она молодец, маленькая дочь Сталинграда, моя землячка с Тракторного!..

Нет, летние дожди в Корее – это совсем не то, что у нас!

Особым видом реализации подобной функции выступает и ставший символическим в произведениях писателя образ русской березки, который конкретизирован в сочетании «волгоградская березка» и закрепился в сознании носителей русского языка как прецедентное высказывание: «Растет в Волгограде березка». Этот образ имеет различные варианты в исследуемых нами текстах, но всегда является синонимом чего-то своего, близкого, родного:

Где она, эта волгоградская берёзка?

Пришлось мне опять, как почти на каждой встрече с читателями, рассказывать, что берёзка из этой песни растёт на Мамаевом кургане…

Каждый год в День Победы всей фамилией приходят Рыкуновы на курган, к своей берёзке – дети погибших братьев, внуки и правнуки. Четыре поколения.

4.Использование дейктических знаков – указателей, конкретизирующих и контекстуально сужающих значение слов и выражений, к которым они относятся. Часто для этих целей используются местоименные дейктические средства – указательные, относительные, притяжательные местоимения. Например:

И с 1951 года живу в Волгограде и благодарю судьбу за все годы, прожитые в этом городе, дорогом и любимом. За все встречи, выпавшие мне за эти годы. За все добрые слова, сказанные моими читателями и земляками.

Пригласили меня к себе девушки нашего медицинского училища – почитать стихи, рассказать о своей работе, о дорогах, о встречах.

Я надевала тот платок на все встречи с читателями, на все

писательские съезды.

Он [Михаил Луконин] был, есть и навсегда останется Главным Поэтом нашего города.

 … О чём ты думаешь, мальчик, когда ты стоишь в почётном карауле у Вечного огня твоего солдатского города?

При помощи данных средств все события, факты, описываемые объекты «приближаются» к читателю, воспринимаются как часть их собственной жизни, переживаются субъективно-эмоционально.

5.Использование единичных объектов для указания на общие понятия. В текстах М.Агашиной данные конкретные обозначения могут сопровождаться последующими обобщенными понятиями – существительными с абстрактным значением или использоваться без явных обобщений, которые имплицитны и должны быть выведены читателями из текста самостоятельно. Например:

Волгоград – один из немногих городов, которые называешь с благоговением.

«Самое волгоградское» - это, наверное, Мамаев курган.

«Как же её искать, ту берёзку? Ведь там она не одна!»

Пусть не всегда букет – пусть хоть одна роза, одна вечнозелёная ветка

сосны, одна чистая белая ромашка - это и будет во сто крат прекраснее горы цветов из бумаги.

Сейчас такие платки в моде, каждая вторая женщина носит на плечах алые розы по чёрному, синему или бледно-кремовому полю.

О судьбе мальчика, отец которого погиб на войне, как отцы этих ребят.

В качестве разновидности этого способа «сужения» пространства в поэзии

М. Агашиной используются определения с общим значением «малый / маленький», «местный» в противоположность всеобщему, большому, мировому. Например:

Трудно писать о Волгограде. Потому что он сам – великое стихотворение, самое бессмертное на Земле.

Он [Микола Упеник] в годы войны здесь, на Волге, воевал, наш город для

него – святое.

Едут каждый год за своим урожаем, за своим зёрнышком в Большом волгоградском хлебе – за стихами и рассказами, за очерками, портретами, песнями, - страна должна знать героев битвы за хлеб.

Цветы Волгограда.

Розы нашей набережной. Весенние тюльпаны на проспекте Ленина. Белоснежные флоксы на аллее Героев и тёмно-синие бархатные петуньи в газонах страны Пионерии. Умытые дождём кисти махровой сирени в Комсомольском саду, огромные герани на площади Павших борцов.

 Таким образом, способы локализации пространства, активно используемые в прозаических произведениях М.К. Агашиной, помогают посредством языковых единиц с конкретной семантикой представить мир во всей сложности его существования сквозь региональное сознание автора, где в оппозиции «свой – чужой» явно доминирует первый компонент. Средства выражения данного явления, представленные достаточно ярко и выразительно, придают языку прозы М.К. Агашиной сталинградского / волгоградского периода региональные черты.

Список литературы:

1. Агашина, М.К. Собрание сочинений. Т.2/ М.К. Агашина. – Волгоград: Издательство Волгоградского института экономики, социологии и права, 2009. – 490с.
2. Бородина, М.А. Диалекты или региональные языки? (К проблеме языковой ситуации в современной Франции) // Вопросы языкознания. – 1982. - № 5. – С. 29-38.
3.  Герд, А.С. Несколько замечаний касательно понятия «диалект» // Русский язык сегодня. – Вып. 1. Сб. статей. – М., 2000. – С. 48.
4. Голикова, Т.А. Сущность регионального языка (этнопсихолингвистический аспект) // Наука, культура, образование. – Горно-Алтайск, 2000. - № 4/5. – С. 117-120.
5. Ионова, С.В. Аппроксимация содержания вторичных текстов. – Волгоград: Изд-во Волгоградского гос. ун-та, 2006. – 380с.
6. Касюк, И.С. Интерпретация слова в художественном тексте: некоторые аспекты //Материалы международной научно-практической конференции «Личность – слово – социум» /Белорусский гос. пед. ун-т имени Максима Танка. – Минск: ЧУП «Паркус плюс», 2007.
7. Касюк, Н.С. Семантические поля «время» и «пространство» в поэтическом контексте Бориса Пастернака / Н.С. Касюк // Сборник научных работ студентов высших учебных заведений Республики Беларусь «НИРС» - 2004»: в 2 ч. – Минск: ВЭВЭР, 2005. – Ч. 2. – С. 128-130.
8. Лапшина, М.Н. Семантическая эволюция английского слова (изучение лексики в когнитивном аспекте). – СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского гос. ун-та, 1998.
9. Лукьянова, Н.А. Лексика современных говоров как объект изучения. – Новосибирск, 1983. – 80с.
10.  Розенталь, Д.Э., Теленкова, М.А. Словарь-справочник лингвистических терминов. – М., 1990.

11.Розов, А.И. Проблемы категоризации: теория и практика // Вопросы психологии, 1986. - № 3. – С. 56 – 65.

12. Прохорова, В.Н. Русская терминология (лексико-семантическое образование). – М.: Филол. фак. МГУ, 1996.
13.  Степанов, Г.В. Типология языковых состояний и ситуаций в странах романской речи. – М., 1976.
14. Шапошников, В.Н. О территориальной и функциональной структуре русского языка к концу XX столетия // Вопросы языкознания. – 1999. - № 2. – С.53.
15. Ульман, С. Семантические универсалии / С. Ульман // Новое в лингвистике. – М, 1970. – Вып. 5.