К  ПРОБЛЕМЕ  РАЗГРАНИЧЕНИЯ  СЛОЖНОГО  СУЩЕСТВИТЕЛЬНОГО  И  СЛОВОСОЧЕТАНИЙ  СО  ЗНАЧЕНИЕМ  ОПРЕДЕЛИТЕЛЬНЫХ  ОТНОШЕНИЙ  В  ИНГУШСКОМ  ЯЗЫКЕ

Барахоева  Нина  Мустафаевна

д-р  филол.  Наук  ГБУ  «Ингушский  научно-исследовательский  институт  имени  Чаха  Ахриева»,  РФ,  г.  Магас

E-mail:  b1arahoi@rambler.ru

ON  THE  PROBLEM  OF  DIFFERENTIATION  OF  COMPLEX  NOUN  PHRASES  AND  THE  VALUE  OF  ATTRIBUTIVE  RELATIONS  IN  THE  INGUSH  LANGUAGE

Barakhoeva  Nina

doctor  of  philological  sciences  SBE  “Ingush  scientific  research  institute  of  humanitаrian  sciences  named  by  Chakh  Akhriev”,  Russia,  Magas

АННОТАЦИЯ

В  статье  рассматривается  проблема  различения  сложных  слов  и  словосочетаний.  Устанавливается,  что  композиты  в  ингушском  языке  чаще  всего  происходят  от  устойчивых  словосочетаний.  Анализируются  композиты  с  определительными  отношениями  между  компонентами  сложного  слова.

АBSTRACT

The  article  discusses  the  problem  of  the  origin  of  complex  words  phrases.  Establishes  that  the  composites  in  the  Ingush  language  most  often  come  from  collocations.  Analyzed  composites  attributive  relations  between  the  components  of  a  compound  word  .

Ключевые  слова:  сложное  слово;  словосочетание;  устойчивое  словосочетание;  десемантизация;  лексическое  значение  слова;  семантическая  цельность.

Keywords:  compound  word;  phrase;  set  phrases;  word  meaning;  semantic  integrity.

Проблема  сложного  существительного  в  нахских  языках  поднималась  лингвистами  не  раз  [4;  3].  Тем  не  менее  отнести  вопрос  о  композитах  в  ингушском  языке  к  числу  решенных  представляется  еще  преждевременным.  В  связи  с  этим  нерешенной  остается  и  другая  проблема  —  проблема  правописания  сложных  существительных  в  ингушском  языке.

Как  известно,  в  словосочетаниях  со  значением  определительных  отношений  доминирующая  роль  отводится  имени  существительному,  в  роли  же  зависимого  компонента  выступают  обычно  прилагательные,  существительные,  числительные.  Представляется,  что  именно  устойчивые  сочетания  такого  рода  становятся  мотивационной  основой  для  формирования  сложных  слов  в  ингушском  языке.  Следовательно,  изучение  проблемы  сложного  слова  в  ингушском  языке  предполагает  установление  четких  критериев  разграничения  сложного  слова  и  смежных  с  ним  языковых  явлений.  При  этом  необходимо  учитывать  и  специфику  конкретного  языка,  так  как  не  все  общие  критерии,  имеющиеся  в  современном  языкознании,  применимы  в  отношении,  например,  ингушского  языка. 

Так,  по  нашему  мнению,  такие  критерии  различения  сложных  слов  и  словосочетаний,  как  критерии  компактности  и  непроницаемости  компонентов,  также  можно  применять  и  к  ингушскому  языку.  Дело  в  том,  что  порядок  слов  в  определительных  словосочетаниях  ингушского  языка  всегда  фиксированный:  определяющее  слово  всегда  занимает  позицию  перед  определяемым  (говра  барг  /  лошадиное  копыто  —  говрабарг  /  подорожник,  наьна  коч  /  матери  платье  —  наьнавоша  /  дядя  по  отцу).  Кроме  того,  именные  словосочетания  в  ингушском  языке,  в  отличие  от  глагольных,  являются  непроницаемыми. 

В  качестве  одного  из  основных  критериев  разграничения  сложного  слова  и  словосочетания  в  русском  языке,  например,  считается  критерий  цельнооформленности  сложного  слова  и  раздельной  оформленности  компонентов  определительного  словосочетания.  Так,  например,  в  русском  языке  имеем  устойчивое  слово  (эквивалент  слова)  типа  железная  дорога  и  цельнооформленное  сложное  слово  железнодорожный. 

Данный  критерий,  однако,  применим  лишь  к  языкам  с  развитой  морфологией.  Дело  в  том,  что  в  языках  типа  русского  препятствие  для  перехода  такого  словосочетания  как  железная  дорога  в  слово  создает  тот  факт,  что  первый  компонент  словосочетания,  согласуясь  со  вторым,  склоняется,  то  есть,  изменяется  по  падежам  и  числам.  В  ингушском  языке  такого  рода  препятствия  для  перехода  словосочетания  в  сложное  слово  меньше,  так  как  ингушский  язык  не  имеет  такой  развитой  морфологии,  как  русский.  Дело  в  том,  что  прилагательное  здесь  не  имеет  своего  маркера  типа  (ая,  ой,  ое  в  русском  зыке),  который  формально  отличал  бы  имена  прилагательные,  например,  от  существительных  (дик-а  /  хороший,  нан-а  /  мать).  И  тип  связи  согласования  здесь  представлен  лишь  частично,  в  виде  наличия  наращения_-ч-  при  склонении  имен  прилагательных.

  Следовательно,  отсутствие  такой  четкой  границы  между  компонентами  словосочетания  в  ингушском  языке,  по  нашему  мнению,  способствует  ускорению  процесса  сращения  компонентов  данного  словосочетания  в  сложное  слово  и  делает  проблему  разграничения  сложного  слова  и  словосочетания  практически  неразрешимой.

Когда  компонентом  словосочетания  выступает  неизменяемое  слово,  то  и  в  русском  языке  возникает  проблема  различения  слова  и  словосочетания,  как,  например,  в  случаях  типа  древнерусский  и  исконно  русский.

Тем  не  менее  и  к  ингушскому  языку,  по  нашему  мнению,  критерий  цельнооформленности  сложного  слова  и  раздельной  оформленности  компонентов  словосочетания  применим,  так  как  здесь  в  определительных  словосочетаниях  зависимый  компонент  словосочетания  препозитивно  примыкает  к  главному  слову  и,  как  известно,  по  падежам  изменяется.  Так,  например,  в  словосочетании  боча  бер  /  обласканный  ребенок  первый  компонент  наравне  со  вторым  может  склоняться  (бочача  бера  /  обласканному  ребенку)  в  отличие  от  компонента  сложного  слова  типа  бочаб1ар  /  грецкий  орех,  где  первый  компонент  сложного  слова  боча  /  ласковый  не  подлежит  изменению  по  падежам.  При  этом  и  возможность  внедрения  другого  языкового  элемента  между  компонентами  данного  сложного  слова,  образованного  от  устойчивого  словосочетания  (боча  б1ар  /  обласканный  орех),  в  ингушском  языке  также  исключена. 

Кроме  того,  семантическая  цельность  сложного  слова,  чье  общее  лексическое  значение  базируется  на  переносном  значении  (слово  боча  /  обласканный  в  словосочетании  боча  б1ар  употребляется  в  смысле  «свежий»  и  десемантизируется,  сращиваясь  со  словом  б1ар  /  орех,  т.  е.  возникает  семантическая  цельность  нового  слова),  также  становится  критерием  различения  сложного  слова  и  словосочетания  в  ингушском  языке. 

То  есть,  сращиваясь  в  единое  слово,  два  компонента  данного  слова  десемантизируются,  и  вновь  образованное  слово  приобретает  новое  словообразовательное  значение  типа  готахьазилг  (гота  +  хьазилг)  /  грач  (пахота  +  птичка),  вирнахча  (вир  +  нахча)  /  гриб  (осел  +  сыр).

Представляется,  что  слиянию  в  единое  слово  компонентов  словосочетания  в  ингушском  языке  практически  ничто  не  мешает.  В  целом  в  ингушском  языке  процесс  сращения  соседствующих  слов  и  форм  слов  распространен  не  только  в  словообразовании,  но  и  в  системе  словоизменения.  Так,  например,  в  системе  глагола  в  ингушском  языке  широко  представлены  синтетически  глагольные  формы,  которые  прежде  выступали  как  аналитические  формы  слова  (аьнна  да  →  аьннад,  ваха  ва  →  вахав).  В  процессе  развития  языка  аналитические  формы  в  результате  сращения  сополагающихся  компонентов  перешли  в  синтетические  формы  слова. 

В  лингвистике  распространено  мнение,  согласно  которому  любое  лексикализованное  словосочетание  стремится  к  словообразованию,  а  грамматикализованное  словосочетание  —  к  аналитической  форме  слова  [1,  с.  35].

Чаще  всего  образование  композитов  на  базе  словосочетаний  в  языке  сопровождается  морфонологическими  изменениями  на  стыке  компонентов  сложного  слова.  Так,  например,  в  дагестанских  языках,  в  частности  в  лакском,  по  мнению  лингвистов,  наличие  таких  процессов  является  показателем  перехода  словосочетания  в  сложное  слово.  «В  лакском  языке  к  таким  процессам  относят  выпадение  падежного  аффикса  родительного  падежа  -л,  например:  буттал  уссу  →  буттауссу  «дядя»…на  стыке  компонентов  сложного  тслова  наблюдаются  также  ассимилятивные  явления,  например:  щарнил  уссу  →  щарниуссу  —  «свояк»»  [5,  с.  102].

Что  касается  ингушского  языка,  то  заметим,  что  при  переходе  в  сложное  слово  компоненты  словосочетания  здесь  стягиваются  без  каких-либо  сопровождающих  морфонологических  процессов.  Чаще  всего  детерминативные  композиты-существительные  создаются  посредством  участия  компонентов,  один  из  которых  представляет  собой  основу  родительного  падежа.  Однако  в  ингушском  языке  имеются  случаи  перехода  словосочетания  в  композиты,  при  котором  одна  из  основ  подвергается  фонетическим  изменениям.  Так,  например,  при  преобразовании  устойчивого  словосочетания,  состоящего  из  относительного  прилагательного  и  имени  существительного,  имеет  место  усечение  основы  относительного  прилагательного:  мангалкомар  /  ежевика,  мангалкий  /  войлочная  шапка  и  т.  п.

Как  известно,  в  сложное  слово  может  переходить  лишь  устойчивое  словосочетание,  соответственно,  проблема  разграничения  свободного  словосочетания  и  устойчивого  словосочетания  связана  с  решением  проблемы  сложного  слова.  По  мнению  А.Ф.  Журавлева,  признаком  устойчивого  словосочетания  является  клишированность,  высокая  повторяемость  в  тексте,  наличие  нерасчлененного  синонима  в  языке  и  однословного  эквивалента  ему  в  другом,  близком  данному  языку  по  грамматическому  строю  [2,  с.  88—89]. 

Представляется,  что  критерий  отсутствия  в  языке  нерасчлененного  синонима  со  значением  данного  понятия  является  весомым  доводом  в  пользу  того,  что  перед  нами  сложное  слово.

Сложность  разграничения  словосочетания  и  сложного  слова  определяется  еще  и  тем,  что  процесс  перехода  словосочетания  в  слово  может  быть  в  одном  случае  завершенным,  в  другом  случае  —  нет. 

В  случаях,  когда  один  из  компонентов  словосочетания  в  языке  уже  не  употребляется  в  качестве  самостоятельного  слова,  т.  е.  потерял  свое  лексическое  значение,  факт  перехода  словосочетания  в  сложное  слово  налицо.  Так,  например,  в  словах  типа  1адсаькх  /  лук  второй  компонент  саькх  в  синхронном  ингушском  языке  не  осмысливается.  К  такого  же  рода  единицам  можно  отнести  в  ингушском  языке  и  слова  типа  села1ад  /  радуга,  где  второй  компонент  имеет  значение  (1ад  /  дуга).  Первый  же  компонент  в  автономном  употреблении  не  встречается  в  языке  (Села  —  имя  божества).

Наше  исследование  показывает,  что  сложность  в  различении  композита  и  словосочетания  представляют  языковые  единицы,  которые  созданы  по  структурным  моделям:  прилагательное  +  существительное  (къоркхокха  /  горлинка,  бочаб1ар  /  грецкий  орех),  существительное  в  родительном  падеже  +  существительное  (наьнавоша  /  дядя  по  матери,  даьвоша  /  дядя  по  отцу).

Такого  рода  сложные  существительные  именуются  композитами  с  определительными  отношениями  составляющих  компонентов  и  устанавливаются  эти  композиты  внутри  композитов  с  подчинительными  отношениями  между  компонентами  сложного  слова. 

Список  литературы:

1. Жирмунский  В.М.  Об  аналитических  конструкциях.  //  Аналитические  конструкции  в  языках  различных  типов.  М.-Л.,  1965.  —  с.  5—58.
2. Журавлев  А.Ф.  Технические  возможности  русского  языка  в  области  предметной  номинации.  //  Способы  номинации  в  современном  русском  языке.  М.,  1982.  —  с.  45—109.
3. Сулейбанова  М.У.  Композитное  словообразование  в  нахских  языках.  Дис….  Доктора  филол.  наук.  Грозный,  2009.
4. Чокаев  К.З.  Морфология  чеченского  языка.  Ч.  1.  Словообразование.  Грозный,  2010.
5. Шахманова  З.Э.  Словообразование  существительных  в  лакском  языке:  Дис.  ...  канд.  филол.  наук:  10.02.02  Махачкала,  2005.  —  166  с.