ЯЗЫКОВАЯ КАРТИНА ГЕНДЕРНЫХ ПАРАМЕТРОВ НАЦИОНАЛЬНЫХ КУЛЬТУР (НА ПРИМЕРЕ ПАРЕМИЧЕСКИХ ИЗРЕЧЕНИЙ)

LINGUISTIC VIEW OF GENDER DIMENSIONS IN NATIONAL CULTURES (EVIDENCE FROM PAROEMIAS)

Ivan Boytsov

ph.D. in Philology, Associate Professor, St.Petersburg State University,

Russia, St.Petersburg

Zinaida Danker

ph.D. in Philology, Associate Professor, St.Petersburg State University,

Russia, St.Petersburg

Iuliia Fokavina

postgraduate student, St.Petersburg State University,

Russia, St.Petersburg

АННОТАЦИЯ

Статья представляет собой осмысление гендерных параметров на материале паремических изречений. Универсальные концепты рассматриваются в качестве отражения национальных культур. В центре внимания определяется социальный статус, внешние и внутренние качества, наполняющие концепты «женственность» и «мужественность».

ABSTRACT

The following article presents an insight of gender dimensions as exemplified in paroemias. The universal concepts are being considered as reflections of national cultures. Primary focus is on the issues of social status, as well as external and internal characteristics that make up for the concepts of “femininity” and “masculinity”.

Ключевые слова: Паремия, «женственность», «мужественность», гендерные параметры, концепт, языковая картина мира, национальная культура.

Keywords: Paroemia, “femininity”, “masculinity”, gender dimensions, concept, linguistic view of the world, national culture.

Обращение к гендерным характеристикам в речевой культуре представляет собой в современных научных исследованиях направление устоявшееся, интересное, перспективное. В рамках лингвострановедческих работ предлагаем осмысление концептов «женственность» и «мужественность» на материале паремических изречений русского языка. В центре нашего внимания определяется при этом языковая картина мира как отражение национальных культур, их идентичность и разноплановость.

Категории «мужественность» и «женственность» являются универсальными категориями, отражающими мифологическое представление. Как известно, данные категории являются неотъемлемой частью всех космогонических представлений народов и объединяют в себе совокупность противоположных начал, причем каждый из полов мыслится как обладающий набором соответствующих качеств, которые играют важную роль в формировании мужского и женского прототипов в общественном и индивидуальном сознании [9, c. 68]. Так, в индоевропейской мифологии противопоставляются находящийся на небе отец-сияющее небо и оплодотворяемая им, понимаемая как женское божество, земля-мать. Подобный дуализм присутствует и в древнекитайской мифологии, где темное начало инь, являющееся символом женского, тьмы, земли, смерти противопоставляется светлому ян, символизирующему мужское, свет, небо, солнце, жизнь [13, c. 528–547].

 В плане мифологического мышления мужское начало трактуется как «аполлоновское начало формы, идеи, инициативы, активности, власти, ответственности, культуры, личности, разума, абстрактного понятийного мышления, сознания, справедливости». Женское начало – как «дионисийское начало материи, пассивности, подчинения, природы, рода, чувства, инстинктивности, бессознательного, конкретного мышления, милосердия». Подобная трактовка мужских и женских качеств «традиционна и для философии, и для массового сознания» [15, c. 29].

Очевидно, тем самым, что мужественность и женственность являются важными характеристиками общественного сознания. Вместе с тем, наличие их в любой национальной культуре позволяет говорить о функционировании универсальных концептов.

При этом единые мифологические истоки концептов «женственность» и «мужественность» как концептов универсальных, общенациональных, ведет к появлению языковых стереотипов, отражающих, в свою очередь, культуру национальную.

Данные концепты, входя в состав моделей сознания, являются и частью концептуальной системы личности. Гендерные стереотипы, манифестируемые в языке, с одной стороны, обусловлены культурой и обществом, а с другой – конструируются отдельным человеком в соответствии с его личным опытом [8].

В этом плане понятие «стереотип» фиксируется в справочной литературе как «форма обработки информации и состояния знаний» [11, c. 177]. Стереотипу отводятся конкретные функции. Имеется в виду познавательная деятельность, заключающаяся в генерализации поступающей информации на основе того или иного значимого признака, и функция социальная, состоящая в разграничении «своего» и «чужого», «внутригруппового» и «внешнегруппового».

Вместе с тем, мифологические воззрения находят свое отражение в конкретных стереотипах. Возможны стереотипы в качестве моделей поведения и стереотипы как само поведение, то есть действия, соответствующие данному стереотипу. Другими словами, стереотип «выполняет роль программы поведения, реализующейся в поведенческом тексте» [1, c. 14].

Одним из известных стереотипов выступает гендерный стереотип, понимаемый как «культурно и социально обусловленные мнения и пресуппозиции о качествах, атрибутах и нормах поведения представителей обоих полов и их отражение в языке» [9, c. 74].

Вполне закономерно, что стереотип, связанный с гендерными параметрами, закрепляется в речевом выражении. Паремия является ярким оформлением данного стереотипа, представляя образными средствами выражения различные эмоциональные оттенки, а также оформляя совет, предупреждение, наказ, запрет.

В этом плане русская паремия демонстрирует интересную тенденцию отражения женской внешности языковой картины мира. Речь идет об отрицании первостепенности внешней красоты. Обнаруживаются многочисленные примеры утверждения несущественности женской красоты: «Не в том сила, что кобыла сива, а в том, чтобы воду возила» [6], «Красна ягодка, да на вкус горька» [6], «С лица воды не пить, а с человеком жить» [6], «Красота приглядится, а ум пригодится» [6], «С лица не воду пить, умела б пироги печь» [5], «Не пригожа, да пригодна» [5], «Красота приглядится, а щи не прихлебаются» [5], «Собой красава, да душа трухлява» [5], «Не будь красна и румяна, а чтобы по двору прошла да кур сочла» [5].

Прослеживается закономерность языкового выражения паремических изречений, связанных с оценочным планом красоты женщины. Подобные пословицы и поговорки наполняются стилистически сниженной тональностью, передавая неодобрение, пренебрежение. Наблюдается наличие языковых средств с отрицательной коннотацией: «На хороший товар много купцов» [6], «Красивая женщина, как хорошая книга, всегда потрепана» [6].

Любопытно отметить полное несовпадение картины мира русской культуры, с одной стороны, и, например, испанской, французской, немецкой культур. Обратимся к примерам: „Eine schöne Wirtin macht einen teuren Gasthof“ (нем. «Красивая хозяйка обеспечивает постоялому двору прибыль»), „Eine schöne Frau hat ihre Waffen bei sich“ (нем. «Оружие красивой женщины всегда при ней»), „Altes Geld und junge Weiber sind gute Zeitvertreiber“ (нем. «Старое золото и молодые женщины – всегда отличный способ провести время»). Красота женщины в паремических выражениях воспринимается с тональностью одобрения, имеет стабильно положительную коннотацию.

Особенности национального стереотипа отражены в поговорках, типа: “Oeuf d'une heure, pain d'un jour, viande d'un an, poisson de dix, fille de quinze ans sont morceaux friends” (фр. букв. «Яйцо считается свежим один час, хлеб – один день, хорошее мясо – от годовалого теленка, вкусная рыба – десяти лет, девушка в 15 лет – все они лакомые кусочки»), “La mujer y la sardina, cúanto más pequeña, más fina” (исп. букв. «Женщина и сардина, чем мельче, тем привлекательнее»).

В свою очередь, для обозначения феномена «мужественность» в современной лингвострановедческой литературе существует понятие «доминирующая маскулинность». Возникновение его в западной науке было призван обеспечить некий канон, образец, эталон того, что называют «мужской идентичностью» в обществе. В современном русском лексиконе закрепился такой маркер «доминирующей маскулинности», как «брутальный мачо», отражающий внешние характеристики мужского облика.

Понимание данного феномена связано с содержательной характеристикой ряда гендерных стереотипов, предписывающих определенные характеристики ролевого поведения мужчине, как-то: осуждение выражения эмоций, привязанности и всего, что считается «женственным» и, тем самым, неприемлемым.

Так, в русской культуре актуализируются особые отличительные признаки мужчины, наполняющие концепт «мужественность», соответствующие национальному сознанию. Доминантными компонентами восприятия мужественности становится храбрость, стойкость, активность, смелость, храбрость, стойкость духа, самоотверженность. Мужество в русском сознании ассоциируется с великой духовной силой русского народа, это положительное нравственное качество – в контекстуальном окружении, как правило, сопровождается высокими эпитетами: великое, несравненное, настоящее, огромное и проч.; оно соотносимо с такими качествами как скромность, мудрость, осторожность и благоразумие и чуждо спесивости, гордыне, малодушию.

Проявление стереотипа «доминирующей маскулинности» не находит ярких особенностей выражения в фонде русской паремии. Примером, однако, может служить закреплённая в русской фольклорной традиции тема «агрессивности в семейных отношениях» («Бьёт, значит, любит»), наглядно передающая национальную картину мира [7].

 Самостоятельная группа паремических выражений связана с социальным статусом мужчины-женщины, отражающая стереотип внешних качеств жены-мужа в национальных культурах.

Интересно отметить, что в русской паремии создает негативный стереотип «женственности» группа пословиц и поговорок, отражающих отношение к женской логике, к поведению женщины. К примеру: «Женская логика (прихоти)» [6], «Женские умы – что татарские сумы (переметны)» [5], «Бабий ум – бабье коромысло: и криво, и зарубисто, и на оба конца» [5], «Бабьи умы разоряют домы» [5], «Волос длинный, а ум короткий» [5].

Подобное неодобрение свойственно и европейским языкам. Вспоминается поговорка “cabra loca” (исп. букв. «сумасшедшая коза»), “estar como una cabra” (исп. букв. «быть как коза»), отражающая национальную культуру. Известно: коза в испанском языковом сознании ассоциируется с непредсказуемостью, странностью поведения, выражения глаз, неожиданными прыжками, что и обусловливает интеллектуальную оценку «ненормальной, сумасшедшей» [12].

К данной паремии примыкают речевые выражения, темой высказывания которых выступает женский нрав, упрямость, сварливость. Широко распространены пословицы и поговорки типа: «Ехал бы прямо, да жена упряма» [5], «Сварливая жена – в доме пожар» [14], «Еще тот и не родился, кто бы бабий норов узнал» [14], «С бабой не сговоришь. Бабу не переговоришь» [14], «Стели бабе вдоль, она меряет поперек» [14]. Обращает внимание наличие лексики, приобретающей стилистически сниженную окраску. Неодобрение усиливается номинацией жены как «баба».

В других национальных языках появляется метафора, связанная с образом животных: “El asno/la mula y la mujer, a palos han de vencer” (исп. букв. «Осла/мулу и женщину можно победить только палкой»), “Bon cheval, mauvais cheval veut l´éperon; bonne femme, mauvaise femme veut le bâton” (фр. букв. «Хорошая лошадь или плохая, она нуждается в шпорах; хорошая женщина или плохая, она нуждается в палке», “Ein böser Mann ist ein Teufel, eine böse Frau eine Hölle” (нем. «Злой мужчина – это дьявол, злая женщина – это ад»).

Концепт «женственность» связан с неодобрительной оценкой в паремии при осмыслении женского коварства, хитрости: «Не верь жене в подворье, а коню в дороге» [5], «Жена ублажает, лихо замышляет» [5]. Подобное соответствие находим и в европейских языках: “Il faut se garder du devant d´une femme, du derrière d´une mule et d´un moine de tous côtés”, “Guardati dal davanti della donna, dal dietro d´un mula e da tutti i lati dal frate” (фр., ит. букв. «Берегись женщины, стоящей перед тобой, мула, стоящего позади тебя, и священника, где бы он ни стоял»), “Qui prend l´anguille par la queue et la femme par la parole, peut dire qu´il ne tient rien” (фр. «Кто попробует поймать угря за хвост, а женщину на слове, может считать, что он ничего не поймал»).

С другой стороны, одобрение приобретают в пословицах и поговорках такие параметры «женственности», как материнство в ряду с покорностью, смиренностью, честностью, добротой. Данные стереотип воспринимается как благо для семьи: «Смиренна жена – велико добро» [14], «Честная жена для супруга душа, а с хорошим умом и для всех хороша» [14], «Не тот счастлив, кто женится на прекрасной и богатой, а тот, чья жена любезна и добронравна» [14], «Доброй жене домоседство не мука» [14], «С доброй женой горе – полгоря, а радость – вдвойне [14].

Итак, концепты «женственность» и «мужественность» представляют собой универсальные концепты, отражающие мифологические представления, философские воззрения национальных культур. Данные концепты находят как свое единообразие касательно языкового выражения духовной культуры, так и противоположность национальной картины мира. Концепты пересекаются при отражении народного опыта, народной мудрости относительно социального статуса и внутренних качеств, связанных с оппозицией мужчина – женщина. В свою очередь, интересуемые нас концепты демонстрируют в национальной культуре разноплановое представление, связанное в частности с внешним обликом женщины, ее красоте.

Представленные наблюдения определяют перспективы рассмотрения гендерных параметров в языковой национальной культуре. К примеру, видится анализ языковых средств выражения универсальных концептов на уровне лексической и синтаксической организации; осмысление категории «соборности», связанной с языковой картиной социального статуса мужчины-женщины (муж-жена); рассмотрение тональности паремических суждений, ведущее к пониманию национальных культур.

Список литературы:

1. Байбурин А.К. Некоторые вопросы этнографического изучения поведения // Этнические стереотипы поведения. – Л.: Наука, 1985. – С. 14.
2. Бойцов И.А., Данкер З.М. «Женственность» как отражение картины мира в русском языке // Международная научно-практическая конференци «Пространство русского мира» (Институт русского языка и культуры МГУ им. М.В. Ломоносова – 21 апреля с. г.). – М.: МГУ, 2016. С. 67–72.
3. Бойцов И.А., Данкер З.М. Гендерные параметры в качестве концепта русской ментальности // Актуальные вопросы и перспективы развития гуманитарных наук: Сборник научных трудов по итогам III Международной научно-практической конференции. – Омск: ИЦРОН, 2016. С. 46–48.
4. Бойцов И.А., Фокавина Ю.А. «Вечная женственность» в гендерных исследованиях и в русской языковой картине мира // Сборник научных трудов по итогам Международной научно-практической конференции (11 апреля 2016 г.) – Самара, 2016. – С. 55–58. URL:http://izron.ru/upload/iblock/bb1/sbornik_gumanitarnie_nauki_samara_2016.pdf (Дата обращения: 13.06.2016).
5. Даль В.И. Пословицы русского народа. – М.: Азбука, 2007. 1159 с.
6. Зимин В.И. Словарь-тезаурус русских пословиц, поговорок и метких выражений. – М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА, 2012. 786 с.
7. Зыкова С.А. Специфика реализации концепта «мужественность» в языковой картине мира (на материале русского и испанского языков). Автореферат диссертации на соискание … кандидат филологических наук. Нижневартовск, 2009. 220 с.
8. Каменская О.Л. Текст и коммуникация: Учебное пособие для институтов и факультетов иностранных языков. – М.: Высшая школа, 1990. 152 с.
9. Кириллина А.В. Гендер: лингвистические аспекты (монография). – М.: Издательство «Институт социологии РАН», 1999. 180 с.
10. Королева Т. О женщина! Итальянские и русские пословицы. – М.: Издательство МГУ, 2002. 144 с.
11. Краткий словарь когнитивных терминов / под общей ред. Е.С. Кубряковой. – М.: Филол. ф-т МГУ им. М.В. Ломоносова,1996. 245 с.
12. Мед Н.Г. Метафора в испанских паремиях (на фоне других романских языков). Ростов-на-Дону: Издательство Южного федерального университета, 2011. 5 с.
13. Мифы народов мира. – М.: Советская энциклопедия, 1980, т. 1. С. 528–547.
14. Мокиенко В.М., Никитина Т.Г., Николаева Е.К. Большой словарь русских пословиц. – М.: «ЗАО ОЛМА Медиа Групп», 2010. 1024 с.
15. Рябов О.В. Женщина и женственность в философии серебряного века. – Иваново, Ивановский гос. Ун-т, 1997. С. 28–31.
16. Beyer H.; Beyer A. Sprichwörterlexikon. Sprichwörter und sprichwörtliche Redensarten aus deutschen Sammlungen vom 16. Jahrhundert bis zur Gegenwart. – München: Akademische Verlagsanstalt Athenaion, 1987. – 2 Bände. 842 s.
17. Cortes de Lacerda R., Cortes de Lacerda H., Santos Abreu E. Dicionário de provérbios (francês, português, inglês). Lisboa: Unesp, 2000. 762 p.
18. Friederich W. Moderne deutsche Idiomatik. Alphabetisches Wörterbuch mit Definitionen und Beispielen. – München: Hueber, 1976. 565 s.