ВЛИЯНИЕ  СИЛОВЫХ  СТРУКТУР  НА  ПРОЦЕСС  ПРИНЯТИЯ  ПОЛИТИЧЕСКИХ  РЕШЕНИЙ  В  США  (2001  —  НАСТОЯЩЕЕ  ВРЕМЯ)

Портнягина  Марианна  Владимировна

бакалавр  политологии,  магистрант  1  курса  факультета  международных  отношений  СПбГУ,  РФ,  г.  Санкт-Петербург

E-mail:  mportnyagina@gmail.com

Сафонова  Ольга  Диомидовна

научный  руководитель,  канд.  пол.  наук,  доцент  факультета  политологии  СПбГУ,  РФ,  г.  Санкт-Петербург

Зачастую  процесс  принятия  политических  решений  остается  скрытым  от  глаз  общественности  и  научных  сообществ.  События  последних  лет,  включающие  также  рассекречивание  сведений,  касающихся  как  внутренних,  так  и  внешнеполитических  сфер  деятельности  США,  наглядно  показывают,  что  влияние  силовых  ведомств  на  процесс  принятия  политических  решений  крайне  велико.  В  США  процесс  возрастания  роли  военно-силовых  ведомств  берет  свое  начало  со  времен  «холодной  войны»  и,  как  показывает  практика,  не  утихает  и  до  сегодняшнего  дня. 

События  11  сентября  2001  года  вывели  на  первый  план  вопросы  национальной  безопасности  в  США:  было  проведено  полное  реформирование  структуры  Разведывательного  Сообщества,  создано  совершенно  новое  ведомство  —  Министерство  внутренней  безопасности,  принят  Патриотический  акт,  в  соответствии  с  которым  силовым  ведомствам  передавались  большие  полномочия  в  действиях  против  вероятных  террористов,  а  также  провозглашена  новая  стратегическая  доктрина  превентивных  действий,  предполагающая  ведение  активной  войны  с  противником.  Данные  мероприятия,  тем  самым,  заметно  расширили  круг  полномочий  силовых  институтов.

Между  тем,  военно-силовые  ведомства,  входящие  в  состав  исполнительной  власти  США,  имеют  как  косвенный,  так  и  прямой  доступ  к  президенту,  что  вполне  подразумевает  непосредственное  влияние  данных  структур  на  ход  принятия  политических  решений,  касающихся  проблем  угрозы  национальной  безопасности.  

Для  начала  необходимо  выделить  высшие  органы  и  лица,  контролирующие  деятельность  силовых  структур,  а  это:

·     президент  США,  являющийся  согласно  американской  конституции  главой  исполнительной  власти,  а,  следовательно,  лицом,  принимающим  решения,  а  также  Верховным  главнокомандующим  вооружёнными  силами  США;

·     министерство  обороны,  осуществляющий  непосредственное  руководство  вооружёнными  силами  США  и  возглавляемый  министром  обороны,  который  является  главным  консультантом  Президента  США  по  военным  вопросам;

·     Совет  национальной  безопасности,  являющийся  главным  консультирующим  ведомством  Президента  США  по  вопросам  и  координирующим  центром  всех  правительственных  органов  в  области  военной  и  внешней  политики;

·     Директор  национальной  разведки,  руководящий  Разведывательным  сообществом  США,  которое  объединяет  и  координирует  деятельность  16  разведывательных  структур.  ДНР  является  главным  советником  Президента  по  разведке.

В  сфере  своих  компетенций  силовые  структуры  США  занимаются  разработкой  предложений  по  устранению  угроз  и  рисков.  В  связи  с  этим  мы  рассмотрели  составляемыми  силовыми  институтами  США  нормативные  документы  и  акты,  определяющие  вектор  политики  национальной  безопасности  в  рассматриваемый  нами  период. 

Основой  для  стратегического  руководства  страны  в  области  национальной  безопасности  становятся  регулярные  и  периодические  отчеты  и  обзоры  министерства  обороны  и  спецслужб.  Так,  документом,  определяющим  стратегические  цели  вооруженных  сил,  является  Национальная  военная  стратегия  (National  Military  Strategy),  подготавливаемая  членами  Объединенного  комитета  начальников  штабов  для  министра  обороны  США  с  целью  определения  путей  реализации  задач  военной  стратегии. 

Основу  Национальной  военной  стратегии  составляют  три  документа:  Обзор  по  национальной  обороне,  публикуемая  министром  обороны  США  раз  в  четыре  года,  Обзор  построения  ядерных  сил  и  Стратегия  национальной  безопасности.

Национальная  военная  стратегия,  принятая  в  2004  году,  была  нацелена  на  поддержание  глобального  превосходства  США  в  решении  различных  по  характеру  задач  (концепция  «решающего  превосходства»)  —  от  противоборства  угрозе  международного  терроризма  до  поддержки  новых  демократий.  Особо  важным  условием  для  достижения  этой  цели  документ  отмечал  военное  присутствие  Вооруженных  Сил  США  в  регионах  мира  для  реализации  взятых  на  себя  обязательств. 

Важно  также  отметить,  что  Национальная  военная  стратегия  ориентировала  Вооруженные  Силы  США  на  возможность  участия  в  двух  совпадающих  по  времени  масштабных  операциях.  Так,  согласно  докладу,  опубликованном  Университетом  Брауна  [9,  с.  10],  США  всего  за  войны  в  Ираке,  Афганистане  и  Пакистане  потратили  по  меньше  мере  3,2-4  триллиона  долларов,  из  которых  прямые  затраты  правительства  США  на  войну  в  Ираке  составили  807  миллиардов  долларов  и  более  1  триллиона  долларов  выделено  на  обеспечение  ветеранов  войны  до  2050  года.  Всего  жертв,  согласно  открытым  данным,  насчитывается  4484  убитых  военнослужащих  в  Ираке  и  1893  солдата  в  Афганистане  [13].

Необходимым  фактором  для  успешного  выполнения  американскими  ВС  поставленных  перед  ними  задач  во  многом  зависит  от  их  способности  к  непрерывной  трансформации.  В  связи  с  этим  в  рамках  Стратегии  военной  безопасности  и  Стратегии  национальной  безопасности  министерством  обороны  началось  рассмотрение  программы  трансформации  ВС,  в  которую  также  вошло  создание  единых  сил.  Пентагон  рассматривал  программу  трансформации  вооруженных  сил  как  «ключевой  компонент  американской  оборонной  стратегии»  [11].  Для  этого  специально  было  учреждено  в  октябре  2001  года  Управление  трансформации  ВС  США.

Важнейшим  элементом  трансформации  является  доктрина  «сетевой  войны»,  изначально  разрабатывавшаяся  в  1990-х  гг.  и  активно  применявшаяся  при  администрации  Буша  [4,  с.  27].  Согласно  этой  доктрине  не  регулярные  армии,  а  внегосударственные  формирования  (террористические  и  криминальные  группировки)  являются  основной  угрозой  безопасности  США.  Участники  этих  формирований  объединены  в  сетевые  структуры,  в  которых  преобладают  горизонтальные  связи  [2,  с.  38].

Американские  эксперты  из  ведущих  научно-исследовательских  центров  считают  передовое  военное  присутствие  США  наиболее  действенным  инструментом  защиты  ключевых  интересов  США  в  стратегически  важных  регионах  мира,  а  также  поддержания  стабильности  на  глобальном  и  региональном  уровнях.  Такой  же  позиции  придерживается  американское  военно-политическое  руководство:  «Передовое  военное  присутствие  является  более  эффективным  средством  для  обеспечения  национальной  безопасности  и  национальных  интересов,  чем  дислокация  войск  на  американском  континенте  и  их  развертывание  на  зарубежных  ТВД  в  случае  возникновения  кризисных  ситуаций»  [15].

В  связи  с  этим  необходимо  отметить  еще  один  важный  элемент  программы  трансформации  ВС  США  —  Глобальный  план  перебазирования  (Global  posture  review)  [14],  представленный  президентом  Бушем  16  августа  2004  г.  и  нацеленный  на  всеобъемлющую  реорганизацию  американского  зарубежного  военного  присутствия  в  соответствии  с  современными  реалиями  в  целях  сохранения  мирового  лидерства  США.  Суть  «Глобального  плана  перебазирования»  заключается  в  сокращении  количества  военных  баз  США  с  полным  материально-техническим  комплектованием  на  крупных  объектах  и  увеличении  числа  небольших  операционных  баз  с  минимальным  оснащением  при  более  широком  географическом  охвате.  Согласно  данным  Исследовательской  службы  Конгресса  [12]  в  2007  году  насчитывалось  около  360  110  американских  военнослужащих,  из  которых  160  тыс.  были  расположены  в  Ираке,  66  тыс.  в  Германии,  35  тыс.  в  Японии,  а  также  в  Южной  Корее,  Афганистане,  Италии,  Великобритании,  Турции,  Испании,  Киргизии,  Бахрейне,  Бельгии  и  бывшей  Югославии.

В  отличие  от  Стратегии  2004  года,  в  которой  США  видят  главную  цель  в  защите  страны  от  возможного  внешнего  нападения  и  обеспечения  военного  превосходства  над  противником,  Национальная  военная  стратегия  2011  года  [17],  предложенная  администрацией  Обамы,  в  качестве  своей  главной  цели  поставила  укрепление  связей  между  США  и  их  партнерами. 

Следующим  важным  документом,  который  составляет  основу  Стратегии  национальной  безопасности,  является  Четырехлетний  обзор  по  национальной  обороне  (Quadrennial  Defense  Review),  публикуемый  министерством  обороны  каждые  четыре  года.  По  поручению  Конгресса  Обзор  направляет  Пентагон  в  проведении  широкомасштабного  пересмотра  стратегии,  программ  и  ресурсов.  В  частности,  документ  вносит  рекомендации  по  реформированию  деятельности  военных  структур,  военному  бюджету,  руководству  для  развития  ВС,  заботу  о  личном  составе,  в  том  числе  по  вопросу  о  развитии  совокупных  людских  ресурсов  в  оборонной  сфере  и  обеспечении  и  поддержки  военнослужащих,  которые  участвуют  в  американских  войнах,  а  также  их  семьям.

Особо  необходимо  отметить  роль  силовых  структур  в  формировании  политики  в  ядерной  области.  Около  90  %  имеющегося  ядерного  арсенала  в  мире  приходится  на  Россию  и  США,  и,  таким  образом,  вопрос  обеспечения  ядерной  безопасности  становится  ключевым.  В  связи  с  этим,  недопущение  распространения  ядерных  технологий  и  доступа  к  ядерному  оружию  других  стран  в  последнее  десятилетие  является  одним  из  центральных  приоритетов  военной  политики  США.  Это  и  послужило  одним  из  поводов  для  войны  против  Афганистана  и  Ирака,  а  также  угрозы  применения  силы  против  Ирана  и  Северной  Кореи. 

Документом,  определяющим  роль  оружия  массового  уничтожения  в  стратегии  безопасности  США,  выступает  Обзор  построения  ядерных  сил  (Nuclear  Posture  Review),  разрабатываемая  министерством  обороны.  Обзор  2002  года  [18]  исходил  из  того,  что  в  связи  с  наличием  многочисленных  потенциальных  противников  наступившая  эра  международных  отношений  стала  опасным  для  США.  В  ядерной  доктрине  США  2010  года  [19]  общее  состояние  ядерной  политики  определяется  как  «нуждающееся  в  адаптации  к  современным  условиям  обстановки»,  а  также  главной  угрозой  для  США  объявляется  попадание  ядерного  оружия  в  руки  террористов  и  распространение  оружия  массового  уничтожения  (ОМУ).  Однако  наличие  у  США  самого  мощного  в  мире  арсенала  высокоточных  систем  неядерного  оружия  создают  условия  для  сокращения  ядерных  вооружений  и  уменьшение  роли  ядерного  оружия  в  стратегии  национальной  безопасности  США.  В  связи  с  этим,  нынешняя  стратегия  акцентирует  внимание  на  развитие  и  укрепление  системы  высокотехнологичных  вооружений  [1,  с.  36].

Стратегия  национальной  безопасности  (National  Security  Strategy)  наравне  с  Национальной  военной  стратегией  играет  первостепенную  роль  в  понимании  политики  США,  а  также  форм  и  методов  её  реализации.  Она  непосредственно  затрагивает  вопросы  внешнеполитического  курса  страны,  ядерной  безопасности,  национальной  обороны,  в  том  числе  системы  противоракетной  обороны,  борьбы  за  энергоресурсы,  а  также  в  последнее  время  остро  стоит  проблема  обеспечения  кибербезопасности.

В  Стратегии  национальной  безопасности  США,  опубликованной  администрацией  Буша  в  сентябре  2002  года,  главным  противником  был  объявлен  международный  терроризм,  в  том  числе  поддерживающие  его  государства  и  их  лидеры.  Согласно  этому  документу,  США  провозглашали  переход  из  доктрины  сдерживания  в  абсолютное  военное  доминирование  США  в  современном  мире:  «Вооруженные  силы  страны  всегда  будут  сильны  настолько,  чтобы  любая  другая  нация  даже  не  пыталась  сравняться  с  США  по  военному  потенциалу»  [20]. 

В  продолжение  этого  документа  в  декабре  2002  года  была  опубликована  «Национальная  стратегия  борьбы  с  оружием  массового  поражения»,  в  которой  открыто  заявлялось  о  готовности  США  нанести  упреждающий  ядерный  удар  по  территории  любого  государства,  планирующего  применение  против  США  и  их  союзников  ядерное,  биологическое  и  химическое  оружие.  Следующим  документом  аналогичного  характера  стала  «Национальная  стратегия  борьбы  с  терроризмом»  2003  года,  исходя  из  которой  террористические  угрозы  должны  быть  выявлены  и  уничтожены  до  нанесения  удара  террористами  по  США.  Спустя  месяц  после  подписания  данного  документа  США  начали  войну  с  Ираком. 

США  будучи  крупнейшим  импортером  энергоносителей,  стремятся  обеспечить  свою  энергетическую  безопасность  посредством  подчинения  своему  влиянию  ряда  важных  регионов,  богатых  энергоресурсами.  Это  побуждает  США  применять  военную  силу  в  целях  реализации  политики  своей  энергетической  безопасности,  проявляющаяся  в  форме  военного  присутствия  в  регионах,  создания  союзов  и  коалиций,  прямой  интервенции  и  др. 

Новое  стратегическое  руководство  по  обороне  «Поддержание  глобального  превосходства:  приоритеты  для  обороны  XXI  века»  для  министерства  обороны,  анонсированное  Обамой  в  январе  2012,  призвано  определить  приоритеты  военно-стратегической  политики  США  с  целью  сохранения  лидирующих  позиций  США  в  мире  на  ближайшие  десять  лет  в  условиях  сокращения  военного  бюджета  на  487  миллиардов  долларов  и  изменения  среды  безопасности. 

В  силу  новой  среды  безопасности  и  мирового  кризиса  Стратегическое  руководство  указывает  на  понижение  роли  контрповстанческих  миссий,  которые  до  недавнего  времени  являлись  главным  стратегическим  приоритетом  Пентагона.  В  этой  же  связи  отмечено,  что  требуется  создание  сравнительно  небольших,  но  хорошо  экипированных  вооруженных  сил,  развитие  которых  предполагалось  в  рамках  программы  трансформации  вооруженных  сил.  Сокращение  числа  сухопутных  войск  объясняется  тем,  что  в  современных  условиях  ставка  делается  на  высокоточные  вооружения  в  то  время  как  в  задачи  сухопутных  войск  входят,  главным  образом,  операции  по  стабилизации,  обеспечению  внутренней  безопасности,  принуждению  к  миру,  переходу  и  удержанию  мира,  а  также  реконструкции  политической  структуры  государства  на  фоне  борьбы  с  вооруженными  формированиями  повстанцев.  По  данным  министерства  обороны,  до  2020  года  численность  сухопутных  войск  планируют  сократить  на  50  000  человек,  с  нынешних  490  до  440—450  тысяч,  при  увеличении  оборонного  бюджета.  Согласно  оборонному  бюджету  на  2015  год  все  дополнительные  средства  будут  направлены  на  «повышение  боеготовности  и  модернизацию  вооруженных  сил,  содержание  баз  и  военное  строительство»  [5].

Отдельно  необходимо  упомянуть  о  таком  аспекте  национальной  безопасности  как  проблема  кибербезопасности.  Кибератаки  представляют  в  XXI  веке  большую  угрозу  национальной  безопасности  страны.  Так,  по  мнению  американских  властей,  террористы  действуют  не  только  через  смертников,  но  также  могут  осуществить  нападение,  применяя  компьютерные  вирусы.  Тем  не  менее  США  сами  прибегают  к  кибератакам  в  отношении  так  называемых  стран  «оси  зла».  Газета  The  Washington  Post  отмечает,  что  вирус,  известный  как  “Flame”  (в  переводе  —  «пламя»),  разработанный  американскими  и  израильскими  спецслужбами  в  рамках  программы  ведения  электронной  войны  против  Ирана,  неоднократно  применялся  в  электронном  шпионаже  [3].

М.Д.  Кэвелти,  начальник  Центра  по  исследованию  проблем  безопасности  Высшей  технической  школы  в  Цюрихе,  в  своей  статье  в  международном  журнале  Contemporary  Security  Studies  проанализировала  проблему  кибербезопасности  в  современном  мире  и  пришла  к  выводу,  что  кибербезопасность  будет  в  основном  рассматриваться  как  военная  проблема,  которую  необходимо  решать  военными  действиями  [7].

В  начале  нового  тысячелетия  между  странами  фактически  началась  гонка  вооружений  в  Интернете.  Для  внешней  политики  и  безопасности  огромное  значение  имеют  большие  данные  [8,  с.  20],  а  кибербезопасность  во  многих  сферах  политики  играет  большую  роль.  Так,  по  предоставленным  Э.  Сноуденом  данным,  в  2011  году  американские  спецслужбы  совершили  231  наступательную  операцию  в  информационном  пространстве,  три  четверти  из  которых  были  направлены  против  Ирана,  Северной  Кореи,  России  и  Китая  [6].  Известно,  что  для  взлома  компьютерных  шифров  АНБ  использует  имеющиеся  у  него  суперкомпьютеры,  а  также  прибегает  к  услугам  высококвалифицированных  хакеров.  Ежегодно  Соединённые  Штаты  тратят  более  250  млн.  долларов  на  разработку  методов  дешифрования.  Также  рассекречивание  данных  выявило,  что  американские  и  британские  спецслужбы  осуществляли  слежку  не  только  за  рядовыми  гражданами,  но  и  за  лидерами  35  государств  и  иностранными  дипломатами  посредством  прослушивания  звонков.  Мировая  огласка  этих  данных  и  скандал,  развернувшийся  вокруг  них,  спровоцировали  проведение  правительством  США  реформы  АНБ,  основные  положения  которой  были  анонсированы  Б.  Обамой  в  январе  2014. 

Таким  образом,  в  силу  секретности  и  конфиденциальности  многих  документов  и  указов  нельзя  полностью  определить  характер  влияния  силовых  структур  на  процесс  принятия  политических  решений.  Тем  не  менее,  проведенное  исследование  позволяет  нам  утверждать,  что  силовые  институты  США  непосредственным  образом  оказывают  влияние  на  разработку  политики,  касающейся  проблем  национальной  безопасности,  в  частности  по  вопросам  обороны,  внешней  политики,  ядерной  и  энергетической  безопасности,  кибербезопасности,  военных  и  гражданских  кадров,  а  также  разрабатывают  проект  военного  бюджета. 

Регулярные  и  периодические  отчёты  и  обзоры  министерства  обороны,  министерства  внутренней  безопасности,  агентств  и  управлений  Разведывательного  Сообщества,  а  также  Объединенного  комитета  начальников  штабов  становятся  основой  для  стратегического  руководства  США.  Процесс  выработки  обзоров  и  отчётов  выглядит  следующим  образом:  агентства  и  комитеты,  используя  методы  сбора  и  добывания  информации,  разрабатывают  рекомендации  по  каждой  сфере  безопасности,  далее  это  всё  в  сжатом  виде  излагается  военно-политическим  руководством  страны  и  авторизуется  в  Стратегию  национальной  безопасности,  которая  излагает  основные  направления  политики  национальной  безопасности  на  последующие  годы.  Таким  образом,  необходимо  подчеркнуть,  что  силовые  институты,  в  частности  ведомства  Разведывательного  сообщества,  непосредственно  воздействуют  на  разработку  содержания  Стратегии  национальной  безопасности  и  обзоров  ведомств,  однако  принятие  и  утверждение  документов  являются  компетенцией  высшего  политического  руководства. 

Список  литературы:

1. Карякин  В.В.  Новая  ядерная  доктрина  США  и  безопасность  России.  Независимое  военное  обозрение.  —  2010.  —  №  45.  —  С.  34—38.
2. Корсаков  Г.Б.  Новая  революция  в  военном  деле  и  реформировании  вооруженных  сил  США  //  США  Канада.  —  2002.  —  №  10.  —  С.  34—40.
3. Муртазин  А.  «Киберполитика»  США  может  обернуться  против  них  самих  /  RT:  сайт.  [Электронный  ресурс]  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://russian.rt.com/inotv/2012-06-25/Kiberpolitika-SSHA-mozhet-obernutsya-protiv  (дата  обращения:  20.04.2014).
4. Паршин  С.  Концепция  «сетецентрической  войны»  как  предпосылка  новых  форм  ведения  боевых  действий  //  Национальная  оборона.  —  2008.  —  №  11.  —  С.  24—30.
5. США  сокращают  войска,  увеличивая  при  этом  военный  бюджет  //  Вести:  сайт.  —  [Электронный  ресурс]  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://www.vesti.ru/doc.html?id=1347029  (дата  обращения:  20.04.2014).
6. Ball  J.  NSA  monitored  calls  of  35  world  leaders  after  US  official  handed  over  contacts  //  The  Guardian:  сайт  —  [Электронный  ресурс]  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://www.theguardian.com/world/2013/oct/24/nsa-surveillance-world-leaders-calls  (дата  обращения:  05.05.2014).
7. Cavelty  M.D.  Cyber-Security  //  Contemporary  Security  Studies.  Oxford  University  Press,  2012.  №  1.  —  [Электронный  ресурс]  —  Режим  доступа.  —  URL:  https://www.academia.edu/1543580/Cyber-security  (дата  обращения:  21.04.2014).
8. Chen  T.M.  An  Assessment  of  the  Department  Strategy  for  Operating  in  Cyberspace.  Strategic  Studies  Institute  U.S.  Army  War  College.  2013.  —  81  p.
9. Crawford,  Neta  and  Catherine  Lutz.  "Economic  and  Budgetary  Costs  of  the  Wars  in  Afghanistan,  Iraq  and  Pakistan  to  the  United  States:  A  Summary".  Costs  of  War.  Brown  University.  July  2011.  —  P.  3—19.
10. Department  of  Defense.  Sustaining  U.S.  Global  Leadership:  Priorities  for  21st  Century  Defense.  Defense  Strategic  Guidance,  Office  of  the  Assistant  Secretary  of  Defense  (Public  Affairs).  Washington  D.C.  January  2012.
11. Elements  of  Defense  Transformation.  DoD.  Washington  DC.  October  2004.
12. Grimmett  R.F.  Instances  of  Use  of  United  States  Armed  Forces  Abroad,  1798-2006.  Updated  January  8,  2007.  Washington,  D.C.:  Congressional  Research  Service,  2007. 
13. Knickerbocker  B.  Iraq  War  10  Years  Later:  Was  It  Worth  It?  //  The  Christian  Science  Monitor:  сайт.  March  2013.  —  [Электронный  ресурс]  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://www.csmonitor.com/USA/Military/2013/0317/Iraq-war-10-years-later-Was-it-worth-it  (дата  обращения:  23.04.2014).
14. Pettyjohn  S.L.  U.S.  Global  Defense  Posture  1783-2011  //  RAND  Project  Air  Force:  сайт.  —  [Электронный  ресурс]  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://www.rand.org/content/dam/rand/pubs/monographs/2012/RAND_MG1244.pdf  (дата  обращения:  21.03.2014).
15. The  Implementation  of  Network-Centric  Warfare.  DoD.  Washington.  January  2005.
16. The  National  Military  Strategy  of  the  USA.  Washington  D.C.  2004.
17. The  National  Military  Strategy.  DoD.  Washington  D.C.  2011.
18. Nuclear  Posture  Review  Report.  Department  of  Defense.  2002.
19. Nuclear  Posture  Review  Report.  Department  of  Defense.  April  2010.
20. The  National  Security  Strategy  of  the  United  States  of  America.  Washington  D.C.  September  2002.
21. The  National  Strategy  to  Combat  Weapons  of  Mass  Destruction.  December  2002.
22. The  National  Strategy  for  Combating  Terrorism.  February  2003.