ОСОБЕННОСТИ РОМАНИЗАЦИИ БРИТАНИИ В ОЦЕНКАХ ЗАРУБЕЖНОЙ И ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИОГРАФИИ XX ВЕКА

Романизация Британии – это один из ключевых вопросов изучения истории данной провинции в период античности. В Британии процесс романизации протекал не односторонне, а в рамках взаимодействия римской и кельтской культур. Последняя, однако, не была полностью изжита в период римского покровительства, и даже во время владычества англо-саксов, а продолжила существовать и в последующие века, вплоть до нынешнего времени. Этот ключевой момент стал источником проблемы, выдвинутой исследователями истории Британии периода античности, которая затрагивала особенности процесса ее романизации.

Целью данной статьи является выявить исторические взгляды британских и отечественных исследователей истории античной Британии на процесс романизации провинции на основе сравнительного анализа их научных работ. К сожалению, в рамках небольшой статьи охватить всю литературу по данной теме невозможно, поэтому мы ограничились наиболее значимыми исследованиями.

Задачи мы определили следующие: определить черты сходства и различий концепций развития Британии в римский период, исходя из взглядов исследователей на ее историю и аргументов, подтверждающих их точки зрения.

О романизации, как о явлении, которое знаменует собой слияние римской и британской культур в новую романо-британскую культуру, первым заговорил английский исследователь Ф. Хэверфилд в своей работе «Романизация Римской Британии». Ф. Хэверфилд определил само понятие романизации как процесс распространения римской материальной и духовной культуры в провинции и, в то же время, как процесс слияния различных культур [6, с. 12-13, 19]. По его словам, этот процесс мог привноситься сверху, со стороны властей, однако в большей степени, он все-таки был спонтанным [6, с. 17-20]. Далее Ф. Хэверфилд номинально разделил страну на два отличных по степени романизации региона – юго-восточный и северо-западный. В первом случае, поскольку этот регион и ранее имел торговые отношения с континентом, он развивался быстрее, поэтому здесь стоит говорить об активном распространении римской культуры; во втором случае, в регионе с плохо развитым населением имело место развитие именно цивилизации, однако сам процесс романизации протекал там медленно, поскольку из римского населения там по службе поселялись лишь римские солдаты, которые играли незначительную роль в этом процессе [6, с. 12]. Главную же роль, по мнению Ф. Хэверфилда здесь играла местная аристократия, с которой Риму было бы выгоднее начать что-либо преобразовывать, так как более низшие слои населения начали бы сами следовать по стопам элиты. В целом же, по мнению Ф. Хэверфилда, романизация в Британии была гораздо «беднее», нежели в других провинциях [6, с. 24-26, 27].

Р. Г. Коллингвуд и Дж. Н. Майрс в своем исследовании «Римская Британия и поселения Англии» отмечали, что синтез римской и британской культур (их гибрид) имел место быть, однако в точности, последняя чрезмерно преобладала над первой. Авторы даже приводят проценты этого соотношения: соответственно 95% занимали старые британские традиции и устои, а всего лишь 5% – римские новшества. Следовательно, по их мнению, римская цивилизация, не успев укорениться, поглощалась местными традициями, поскольку в большей степени романизация затронула только элиту бриттского общества, а не основную массу населения. Отсюда исследователи делают вывод, что кельтская культура и обычаи совсем не подвергались романизации, а сохраняли их в своем исконном виде. Этот аргумент они подкрепляют археологическими раскопками римских вилл, говоря о том, что последние не были построены римлянами изначально, а были возведены на месте старых бриттских построек, которые просто как бы приобрели новый вид [4, с. 232, 261]. Р. Г. Коллингвуд и Дж. Н. Майрс также возвращаются к утверждению Ф. Хэверфилда о том, что романизация происходила спонтанно, однако касательно сословий, авторы утверждали, что романизация в деревнях протекала иначе, чем в городах, где она одинаково влияла как на богатых, так и на бедных. Но и в городах, по их мнению, этот процесс протекал не слишком активно, главным образом, из-за выше упомянутой спонтанности ее распространения и того, что она сразу же стремилась затронуть и города, и сельские, и приграничные территории [4, c. 215].

С Ф. Хэверфилдом в «Истории Римской Британии» был солидарен и Ш. Фрер. Он утверждал, что романизация не поглотила полностью кельтские традиции, появился двойственный характер романо-британской цивилизации, где внешне она была римской, а внутренне оставалась кельтской. При этом, между двумя цивилизациями не было никакой борьбы. Местное население с радостью приняло все преимущества, которые доставляло членство в Римской Империи [5, с. 303]. Однако предположение о «спонтанности» распространения романизации и отсутствии участия в ней римской армии Ш. Фрер отвергал, говоря, что романизация была целенаправленной политикой Рима с активным использованием в этом процессе римской военной силы. По его мнению, местное население не имело ни навыков, ни ресурсов, ни мотивации, чтобы организовать такую работу самим. Выводы исследователь сделал на основе археологических раскопок мастерских в Веруламии, которые по конструкции больше были схожи с римскими военными казармами, нежели с бриттскими постройками [5, с. 264-265].

Все вышеперечисленные точки зрения в 1970-1980-е гг. были подвергнуты критике со стороны нативистов. Термин «нативизм» впервые появился в США во второй половине XIX века и являлся одной из форм национализма по отношению, главным образом, к эмигрантам-католикам. В нашем случае исследователи-нативисты (например, Р. Рис и Р. Хингли) скептически относились к идее того, что цивилизация появилась и распространилась в Британии именно после прихода римлян и согласия местных жителей на такие кардинальные изменения. По мнению нативистов, местное население ни коим образом не принимало ни «пришлых» римлян, ни их нововведения. Нативисты даже ввели идею так называемого «сопротивления» со стороны туземцев, а также новый тип культурного обмена – «культурную претенциозность», что означает, что римские нововведения касались лишь общественной сферы, тогда как большинство британцев в круге своего личного общения ничего римского не принимали. Это нативисты аргументировали медленным распространением латинского языка, началом упадка городов в конце II-III веках и возрождением кельтской культуры в годы поздней империи [11, с. 212-213].

В 1990-е гг. британские исследователи снова обратились к трудам Ф. Хэверфилда и Ш. Фрера, придерживаясь мнения о слиянии римской и британской культур. Исследователь М. Миллет в своей работе «Романизация Британии» отверг идею спонтанности романизации и утверждал, что все местное население активно способствовало распространению римской культуры, особенно элита общества, поскольку романизация могла укрепить их социальное положение и авторитет [9, c. 37-38]. С этим заключением согласен и П. Сэлуэй, однако в то же время в монографии «История римской Британии» исследователь обращает внимание, что со стороны Рима имело место быть как и жесткое давление на местное население, не принимавшее римские обычаи и культуру, так и, одновременно, «задабривание» туземцев, которым раскрывали преимущества романизации. Самым же броским изменением, которое произошло в Британии с приходом римлян, было, по мнению П. Сэлуэя, то, что в римскую эпоху британское население было, возможно, более грамотным, чем в любое другое время до конца Средневековья [10, с. 260].

В религиозном аспекте вопроса о романизации мысль Ф. Хэверфилда продолжил М. Хениг в своей работе «Религия в Римской Британии». Исследователь считает, что религия в провинции развивалась в благоприятной атмосфере синтеза римской и британской культур, а главными распространителями новых верований (например, императорского культа, культа Митры) были солдаты римских легионов. Финансовую поддержку на строительство и содержание новых храмов и святилищ новые культы получали в большей степени от римского офицерства [7, с. 26, 45, 95-96]. В доказательство синтеза римской и британской культур М. Хениг приводит одно из бриттских святилищ, которое располагалось в священной роще на вершине холма. Подношения представляли собой оружие, а рельеф изображал Марса в тунике, плаще и сапогах, со шлемом, украшенным тройным гребнем, со щитом, копьем и коротким мечом, и в то же время рядом с ним находился двойной рог изобилия [7, с. 39]. Также, в своей монографии «Искусство в Римской Британии» М. Хениг говорит о слиянии кельтских и римских традиций в области архитектуры, росписи и отделки стен, ношения одежды и изготовлении ювелирных украшений. Так, в городах появлялись двухэтажные дома квартирного типа, украшения стен мозаикой, наряду с кельтским типом одежды британцы начали носить тоги, а различные фибулы, камеи, заколки, кольца и браслеты украшались как латинскими и греческими надписями, так и кельтскими традиционными узорами [8, с. 72].

Таким образом, из всего выше сказанного можно сделать вывод, что преобладающими концепциями в XX веке среди британских исследователей были концепция синтеза римской и британской культур и нативистская концепция, отрицающая какую-либо преемственность британцами иноземных традиций и обычаев. Однако, в XXI веке британские исследователи шагнули еще дальше – появилась новая концепция креолизации, главный представитель которой Дж. Уэбстер, предположила, что термином «креолизация» следовало бы заменить понятие «романизация». Креолизация, в понимании исследовательницы, означает смешивание как языка, так и материальной и духовной культуры, что было доступным для всех социальных групп, даже для городской и сельской бедноты [11, c. 217-220]. На данный момент, с этой точкой зрения согласны не все исследователи.

В отечественной историографии XX века наиболее заметными фигурами, рассматривавшими вопрос романизации Британии, были П. Г. Виноградов и М. С. Садовская. П. Г. Виноградов в своей монографии «Средневековое поместье Англии» согласен с мыслью большинства британских исследователей о том, что римское влияние захватило лишь сравнительно небольшую часть провинции, однако он добавляет, что большинство населения все равно жило своими общинами во главе со старейшинами и вождями, а также с выборным самоуправлением, как и прежде. Это обстоятельство исследователь связывает с тем, что в Британии еще преобладало экстенсивное пастбищное хозяйство, а количества свободной и годной под пастбища земли было вполне достаточно. Поэтому, община и совместная обработка земли сохранялась, и их не смогли заменить появившиеся позже города и виллы частных владельцев [1, с. 54, 62, 84]. Данная точка зрения отечественного исследователя является одной из первых предпосылок к возникновению уже рассмотренного нами выше нативизма.

М. С. Садовская в своих исследованиях большой акцент сделала именно на политические и экономические особенности романизации. Так, в статье «Римская колония Камулодун» она утверждает, что самый яркий показатель романизации – устройство городов, конечно же, существовал, но развития в дальнейшем не получил [3, c. 76]. М. С. Садовская в своих выводах также солидарна с Р. Г. Коллингвудом, говоря о том, что сами римские колонии, а также отдельные городские постройки были естественным результатом развития уже существующего доримского производства [3, c. 78]. Отсюда можно сделать вывод, что автор стоит на позиции того, что и до римского периода в Британии существовала своя цивилизация. Римляне не привносили ничего нового, а лишь усовершенствовали то, что уже существовало.

Далее М. C. Садовская обратила внимание на активное строительство римлянами фортов и крепостей в приграничных зонах, однако почти полное отсутствие оборонительных сооружений в городах. В случае с колонией Камулодун исследовательницу беспокоил вопрос того, почему в городе, который являлся центром романизации и императорского культа и который уже испытал на себе разрушения во время восстания Боудикки в 59-61 гг., строительство оборонительных стен началось только в 150-160 гг.? И Комулодун оставался отнюдь не единственным примером этого. По этому поводу М. С. Садовская сделала предположение, что со строительством оборонительных сооружений римляне затягивали, поскольку колонии у них играли гражданскую, а не военную роль. Или же римляне были настолько самоуверенными, что полагали, что строительство оборонительных стен им не понадобится [3, с. 80].

Большое внимание М. С. Садовская уделяет внедрению императорского культа. По мнению исследовальнецы, формула почитания императора в текстах адептов всегда стояла на втором месте, что может говорить о том, что она была обязательным условием и свидетельством политической благонадежности воина и гражданина. Боле того, культ императора в Британии не вытеснил старых кельтских богов, и не растворился в них, – они существовали параллельно. О политическом характере императорского культа говорит его более широкое распространение, по сравнению с культами классического римского пантеона или восточными культами. Однако, даже по сравнению с дунайскими провинциями или малоазийскими, императорский культ в Британии имеет особенные отличительные черты. Во-первых, в Британия, по сравнению с другими провинциями, имела гораздо меньше свидетельств этого культа, кроме деятельности коллегии севиров-августалов или коллегии «молодых». Во-вторых, в других провинциях императорский культ черпал истоки от, например, героизированных вождей местных племен или обожествленных царей. В Британии же этот культ принесли с собой римляне, и он в большей степени для солдат и местного населения был способом выразить свою лояльность (особенно это видно в том случае, когда культ императора объединялся с культом местных или римских божеств) [2, с. 86-87, 91].

Из всего выше сказанного можно заключить, что в XX веке все исследователи вопроса романизации Британии придерживаются мнения, что этот процесс носил неглубокий и поверхностный характер. Причиной данного обстоятельства могло послужить то, что, во-первых, Британия вошла в состав Римской империи позже других территорий, во-вторых, она была представляла собой самую отдаленную и островную провинцию, отчего воздействие Рима не оказалось столь длительным, в‑третьих, местное население, недовольное римским владычеством, часто поднимало восстания, и, наконец, Британия полностью завоевана так и не была. Отдаленные, особенно горные местности, такие как Уэльс, Корнуолл, Шотландия продолжали сохранять собственный уклад жизни и одновременно были источником опасности для провинции.

В целом, историография XX века положительно относится к процессу романизации Британии, за исключением, конечно, нативистов. Все остальные исследователи придерживаются мнения, что распространение римской культуры, традиций и обычаев имело положительный результат для бриттского населения. Однако по таким вопросам, как: влияла ли хоть каким-либо образом романизация на крестьянское население, внедрялась ли она насильно, была политическим ходом или же проходила спонтанно, поглощала ли римская культура местную или наоборот, была ли цивилизация у бриттов до приходов римлян или же ее основали последние, почему форма распространения культа императора не имела аналогов в других провинциях, и почему римляне, можно сказать, халатно относились к важной задаче по отношению к подвластному им населению – обеспечению его безопасности? По данным критериям историографию XX века можно разделить на три школы: приверженцев теории становления новой, романо-британской культуры за счет равномерного синтеза этих культур (Ф. Хэверфилд, Ш. Фрер, М. Хениг, М. Миллет, П. Сэлуэй); последователей точки зрения мирного сосуществования этих культур, однако с превалирующей ролью британской культуры, нежели римской (Р. Г. Коллингвуд, Дж. Н. Майрс, М. С. Садовская); и нативистов, которые вообще отрицают наличие какой-либо преемственности или попыток местного населения сохранить римские традиции в Британии (П. Г. Виноградов, Р. Рис, Р. Хингли).

Как видим, на протяжении XX века вопрос об особенностях процесса романизации Британии был далек от окончательного решения, и не удивительно, что в начале XXI века антиковеды вновь обратились к его рассмотрению.

Список литературы:

1. Виноградов П.Г. Средневековое поместье в Англии. – СПб.: Либриком, 2010 [1 изд. – 1911]. – 368 с.
2. Садовская М.С. Культ императора в римской Британии // Страны Средиземноморья в античную и средневековую эпохи. Межвузовский сборник. Горький, 1985. – С. 72-73.
3. Садовская М.С. Римская колония Камулодун. К вопросу о романизации Британии в I в. н.э. // Из истории античного общества. Межвузовский сборник. – Н. Новгород, 1991. – С. 75-85.
4. Collingwood R.G., Myres N. Jh. Roman Britain and the English settlements. Oxford: Oxford University Press, 1945 [1 изд. – 1937]. 515 p.
5. Frere Sh. Britannia. A history of Roman Britain. London: Pimlico, 1991 [1 изд – 1967]. 432 p.
6. Haverfield F. The Romanization of Roman Britain. Oxford: The Charendon Press, 1915. 95 p.
7. Henig M. Religion in Roman Britain. London: Routledge, 1995. 264 p.
8. Henig M. The Art of Roman Britain. London: Batsford Ltd., 1995. 224 p.
9. Millet M. The Romanization of Britain. Cambridge: Cambridge University Press, 1990. 255 p.
10. Salway P. A History of Roman Britain. Oxford: Oxford University Press, 1993. 580 p.
11. Webster J. Creolizing the Roman Provinces // American Journal of Archaeology. Vol. 105, № 2. 2001. P. 209-225.