О СТРАХОВОМ МОШЕННИЧЕСТВЕ И СРАВНИТЕЛЬНОЙ ЭФФЕКТИВНОСТИ УГОЛОВНО-ПРАВОВЫХ И ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВЫХ СРЕДСТВ ЗАЩИТЫ

Мошенничество исторически было одним из самых распространенных преступлений экономической направленности. Не стали исключением и последние годы. А ведь именно в 2013 году законодательство изменилось кардинально – появился в уголовном кодексе российской федерации новый вид мошенничества, новое преступление – ст. 159.5 мошенничество в сфере страхования. Данный вид мошенничества оказался не самым распространенным, в указанный год практика применения уголовного законодательства дала достаточно скромные цифры. «В 2013 г. силами правоохранительных органов выявлено 164629 фактов мошенничества, что на 1,6% выше АППГ, из них 34746 преступлений, совершенных в экономической сфере. Из общего количества выявленных преступных деяний на страховую сферу приходится всего 1058 преступлений (снижение показателя на 14,2%), по которым установлены 264 лица, их совершившие» [3, с.24-27].

Казалось бы данная тематика находится сугубо в ведении науки уголовного права, да и количество случаев мошенничества не критично на фоне общего разгула преступности, тысяча из ста шестидесяти тысяч, это даже не дотягивает до одного процента… Но так ли это? И почему стороны страховых отношения (страховщик, страхователь, выгодоприобретатель) так часто упрекают друг друга в злом умысле? Где грань между правом гражданским и правом уголовным? Где та линия, что должна отделять обычный спор, в котором есть истец и ответчик, от преступления, где уже фигурируют обвиняемый и потерпевший? Давайте рассмотрим вопрос защиты прав сторон договора страхования как уголовным, так и гражданским законом.

«Мошенничество в сфере страхования, то есть хищение чужого имущества путем обмана относительно наступления страхового случая, а равно размера страхового возмещения, подлежащего выплате в соответствии с законом либо договором страхователю или иному лицу» [5].

Формулировка широкая и ёмкая. Применимая к большому объему правоотношений. Действительно у страховщика, страхователя, бенефициара формируются совершенно противоположные позиции по одному и тому же вопросу. Это логично и естественно. Страховщик хочет сэкономить, бенефициар желает получить как можно больше, страхователь… обычно желает чтобы бенефициару заплатили (не всегда, как например в случае ОСАГО при возможности регрессного иска). Резонно предположить, что каждая из сторон склонна одновременно подозревать другую в недобросовестности и сама совершать действия, которые являются с ее точки зрения законными, но идут в разрез с интересами другой стороны.

Добавим к этому сугубо психологический аспект (и для этого есть все резоны, поскольку стороны представлены людьми, будь то пострадавший в ДТП пешеход или штатный юрисконсульт страховой компании) – каждый человек склонен видеть одно и то же событие по-разному.

Что имеем в итоге? Страховщику будет считать требования страхователя завышенными, страхователь и бенефициар будут рассматривать страховое возмещение как искусственно заниженное. И на этой основе развивается спор, который переходит очень часто в плоскость судебного разбирательства.

Если есть судебный спор, значит одни из сторон по определению не права, значит чье-то право нарушено. Значит или страховщик заплатил меньше, чем положено, или страхователь требует лишено, причем оба делают это осознанно. Означает ли это, что одна из сторон стремится путем обмана сэкономить или напротив – стребовать больше положенного? Естественно нет. Существуют случаи добросовестного заблуждения, когда одна из сторон основываясь на неверном толковании обстоятельств дела или закона строит свою позицию. В данном случае нет умысла и нет преступления. Но есть и примеры, когда одна из сторон заведомо нарушает закон, прекрасно осознает это и действует на основании прямого умысла. И в этой ситуации страхователь находится в уязвимой позиции. Действительно, страховщик осознанно урезая сумму страхового возмещения не совершает хищения – не получает денег путем обмана. Он лишь выплачивает меньше положенного (хотя возникает вопрос по обоснованности взыскания страхового тарифа, но доказать, что при заключении договора страхования страховщик изначально не хотел платить по нему – практически невозможно). При этом страховщику не нужно фальсифицировать доказательства, а если он и производит, например, недобросовестно обследование поврежденного имущества, то его недобросовестность остается гражданско-правовым, частично административным, но не уголовным деликтом.

С страхователем и бенефициаром все сложнее, но также не безнадежно для последних. Кроме случаев, когда они действуют добросовестно «трудности страховщика в доказывании обоснованности отказа в выплате страхового возмещения имеют процессуальную природу, являются объективными и естественными, но не всегда неразрешимыми. Проблематичным может оказаться доказывание не только умысла на наступление страхового риска, но и фальсификации события, заявленного как страховой случай. Изложенное распространяется и на личное страхование» [2, с.1,5].

В итоге мы имеем ситуацию, когда, за исключением тех особых случаев, когда стороны идут на прямую фальсификацию доказательств перспектива наступления уголовной ответственности для сторон договора страхования, действующих недобросовестно, остается призрачной.

Но имеется возможность злоупотребления правом на подачу заявления о совершении преступления. Риск уголовной ответственности за заведомо ложный донос нивелируется сложность доказывания пресловутой заведомости. Но и в данном случае наиболее вероятным результатом такого обращения станет банальный отказ в возбуждении уголовного дела и скромная статистика привлечения лиц к уголовной ответственности по ст. 159.5 УК РФ тому доказательство.

В данной ситуации можно констатировать, что уголовное законодательство может защитить страховщика от самых крайних форм злоупотреблений со стороны страхователей и напротив практически никак не защищает страхователя от произвола страховщика.

Верховный суд высказался, что «повышение эффективности защиты нарушенных или оспариваемых прав, свобод и законных интересов участников гражданских правоотношений при соблюдении требований законодательства о добровольном страховании имущества граждан является задачей гражданского судопроизводства» [4].

«Как показывает российская действительность, существует множество людей, желающих нажиться за счет других граждан» [1, с.2-5]. И задача поддержания законности, борьбы с деликтами, в ситуации со страхованием на 95% лежит на судах общей юрисдикции, рассматривающих именно гражданские дела – споры о размерах страхового возмещения и необоснованном отказе в оном. Именно гражданское право имеет богатый инструментарий в том числе санкций (штрафы и неустойки, предусмотренные законом о защите прав потребителей), позволяющих возместить причиненный недобросовестными лицами ущерб и указанных недобросовестных лиц наказать (хотя именно компенсационный и возместительный характер норм превалирует в ГК РФ и специальных законах).

Список литературы:

1. Гладких А.В. О некоторых способах мошенничеств, совершаемых при прямой продаже страховых полисов посредством сети Интернет // Российский следователь. - 2013. - № 2.
2. Киселев А. Когда страховщики плачут // ЭЖ-Юрист. - 2014. - № 16-17.
3. Макаренко М.М. Мошенничество в страховой сфере: проблемы квалификации и расследования // Миграционное право. - 2014. - № 3.
4. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27.06.2013 № 20 «О применении судами законодательства о добровольном страховании имущества граждан» // Российская газета. – 2013. - № 145.
5. Уголовный кодекс Российской Федерации // Собрание законодательства РФ. – 1996. - № 25.