СОВЕТ ЕВРОПЫ – РОССИИ, РОССИЯ – СОВЕТУ ЕВРОПЫ:
ОТ ВСТУПЛЕНИЯ ДО КОНФЛИКТА В ЮЖНОЙ ОСЕТИИ

В современных международных отношениях огромную роль играют слова и речевые конструкции. Значимость данного элемента политических процессов со всей ясностью показало окончание «холодной войны». Сверхдержавы, еще недавно объявлявшие друг друга «империями зла», заговорили о диалоге – тем самым подорвав основы казавшейся теоретикам наиболее стабильной системы международных отношений. Произошла ли объявленная Ф. Фукуямой победа демократии? Вопрос, в сущности, не имеющий ответа. Ясно одно: после окончания «холодной войны» демократия становится, говоря языком Лакло и Муффа, одной из ключевых «узловых точек» дискурса о международных отношениях. Тем не менее, важно понимать характер данного понятия как «пустого обозначающего», которое в разные временные периоды наполняется разными смыслами.

Обращаясь к анализу взаимоотношений России и Совета Европы (в данном случае, скорее неких взаимных дискурсивных практик), мы можем отчетливо увидеть происходящие изменения. Выбор Совета Европы в качестве одного из объектов исследования представляется удачным: в отличие от иных акторов (например, ЕС, чьи отношения с Россией имеют огромное множество измерений), Совет Европы концентрирует свою риторику вокруг достаточно ограниченного круга вопросов. Проводя данное исследование, мы не ставим цели рассмотреть все, что когда-либо было сказано или написано одной из сторон о другой или по отношению к ней, хотя расширение эмпирической базы, безусловно, отвечало нашим задачам. Свою основную цель мы видим в рассмотрении того, каким образом менялась риторика акторов на протяжении обозначенного периода.

***

Российская Федерация подала официальную заявку на вступление в Совет Европы еще в мае 1992 г., однако первые месяцы дискуссий прошли безрезультатно. Первоначально процесс переговоров был отложен до принятия новой конституции, но и после декабря 1993 г. прогресс был весьма незначительным. Свое влияние оказала первая чеченская война, а также декларированное Парламентской Ассамблеей общее несоответствие текущей ситуации в России демократическим стандартам Совета Европы [18, с. 25]. Соответствующий вывод был сделан на основании доклада четырех экспертов, посетивших Россию в мае-июне 1994 г. Заключение докладчиков гласило, что Россия хоть и встала на путь демократии, но «[еще] не удовлетворяет принципу, в соответствии с которым любое лицо, находящееся под юрисдикцией [государства], должно пользоваться правами человека и основными свободами» [2].

Особенно активными поборниками тезиса о «неготовности» России к участию в общеевропейских процессах стали в ПАСЕ представители стран бывшего социалистического блока. Активно разыгрывалась Восточной Европой и «чеченская карта»: в 1994-1996 гг. новые независимые государства Балтии оказывали политическую и информационную поддержку чеченским сепаратистам [3, с. 73], а также неизменно указывали на действия России на Северном Кавказе как на препятствие вступлению страны в Совет Европы [2]. Тем не менее, дискуссии в Парламентской Ассамблее выявили и иной нарратив: хотя ситуация с правами человека в России остается неблагоприятной, ее принятие в Советы Европы, во-первых, послужит значимым импульсом демократизации страны, во-вторых, будет способствовать росту влияния самого Совета Европы [16, с. 244]

Неоднозначно воспринималось будущее членство в Совете и в самой России. В январе 1995 г. Президент Б. Ельцин, а также председатели правительства и обеих палат парламента РФ обратились в адрес Совета Европы с официальным письмом, подтверждавшим намерение России и далее следовать курсу демократических реформ [7, с. 202]. Два года спустя на Втором саммите Совета Европы Б. Ельцин заявил, что вступление в организацию стало одним из шагов на пути к созданию «Европы без разделительных линий», позволило включить Россию в «систему демократической безопасности на континенте» [30, с. 45-46]. Примечательно, что на полях данного саммита лидеры трех стран – России, Германии и Франции – договорились о проведении ежегодных встреч на высшем уровне. Представляется, что «вступление в общий европейский дом» во многом должно было послужить более значимой цели – сблизить Европу с Россией, увеличив разрыв между ней и США.

Между тем, в оппозиционных кругах росли опасения относительно целесообразности немедленного вступления в Совет Европы. В этом смысле показательно заявление Демократического союза, назвавшего прием России «профанацией самих понятий демократии и либерализма» и объявившего, что «Совет Европы рискует получить нового коммунистического члена, которого он сможет только бесполезно увещевать» [1]. Уже после принятия Парламентской Ассамблеей положительного решения по вопросу вступления России (25 января 1996 г.) развернулась широкая дискуссия в Государственной Думе. Анализируя материалы парламентских дебатов, германский юрист Б. Боуринг приходит к заключению, что большинство депутатов рассматривало принимаемые в связи с членством обязательства как не носящие строгого характера. Как следствие, требования по ратификации основополагающих документов Совета к определенному сроку воспринимались как неоправданно жесткие, вступающие в противоречие с государственным суверенитетом [2].

23 февраля 1996 г. Государственная дума приняла закон о присоединении Российской Федерации к Уставу Совета Европы. Следующим шагом должны были стать подписание и ратификация основополагающих документов организации (в т.ч. Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод и протоколов к ней; Европейскую конвенцию по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания; Рамочную конвенцию о защите национальных меньшинств...).

Процесс вполне предсказуемо оказался непростым. С одной стороны, российскому законодателю заметно не хватало понимания происходящих и будущих изменений, связанных с вступлением в организацию. С другой стороны, как следует из стенограмм заседаний Государственной Думы, уже в конце 1990-ых гг. «правочеловеческий» дискурс в России включает нарратив «недостойного учителя». Рассматривая вопрос присоединения к тому или иному документу Совета Европы, депутаты, помимо вполне естественных вопросов о финансовых и правовых последствиях принимаемых решений, задаются и вопросом о том, насколько достойным «учителем» может служить Запад. Приведем несколько примеров:

Никифоренко Ю.В.: <…> я хотел бы попросить ответить: какие страны ратифицировали Конвенцию о защите прав человека и основных свобод и Протоколы к ней, но сохранили в своих законодательных актах смертную казнь? В Соединенных Штатах, как известно, даже женщин казнят. И Соединенные Штаты могут убивать детей других государств, как в Ираке, в Ливии и так далее.

Макашов А.М.: Нас постепенно втягивают: пока не берут с нас денег и не применяют к нам санкции. Скажите мне: какой парламент какого государства Европы заступился за осажденный парламент России в октябре 1993 года? <...> Сегодня какой парламент выступил против нападения на Ирак? И сейчас идет такой накат за санкции. Хотя точно так же не выполняет Израиль, а может быть, еще хуже. [6]

Тем не менее, в рассматриваемый период нарратив еще не является доминирующим. В конце 1990-ых гг. на внешнеполитический курс России одновременно действовало множество разнонаправленных сил. Намеченное расширение НАТО и ЕС, а также декларируемые претензии США на «глобальное лидерство» порождали ответную реакцию: как иронично замечает один из авторов «Независимой газеты», Д. Горностаев, «российские политики своим излюбленным словом избрали многополярность» [5]. Впрочем, «демократический импульс» начала 1990-ых в конце десятилетия еще не был исчерпан: отсюда – стремление показать Россию «исправившейся», вставшей на путь демократии, регулярно проявляющееся в риторике первых лиц государства.

Одним из наиболее острых моментов во взаимоотношениях России и Совета Европы стала на рубеже веков ситуация в Чечне. Как и в случае первой чеченской войны, Совет Европы занял критическую позицию по отношению к Москве. В резолюции 1201 (1999) Парламентская Ассамблея выразила сожаление в связи с эскалацией напряженности в регионе, а также обратилась к российским властям с рекомендацией воздержаться от силовых операций против гражданского населения. Важным, впрочем, является присутствие пункта о признании территориальной целостности Российской Федерации [14]. Последовавшие в 2000 г. рекомендации ПАСЕ содержали развернутый список нарушений прав человека, имевших место в ходе второй чеченской кампании. К числу таких нарушений Совет Европы отнес недискриминационный характер боевых действий (т.е. атаки на гражданских лиц и разрушение гражданских объектов), произвольные аресты, исчезновения людей [15].

В апреле 2000 г. ПАСЕ лишила российскую делегацию права голоса, а также рекомендовала Комитету министров Совета Европы начать процесс исключения страны из организации. В ответ российская делегация почти в полном составе отказалась участвовать в заседаниях Ассамблеи и покинула Страсбург. Российская позиция по ситуации в Чечне оставалась твердой. Так, министр иностранных дел И. Иванов в своем письме Генеральному Секретарю Совета Европы В. Швиммеру заявил, что Москва проводит антитеррористическую операцию, направленную на восстановление действия российских законов на территории Чеченской республики, что является условием будущей эффективной защиты прав человека [19, с. 289]. Таким образом, российские власти апеллировали к новой международной ситуации, сложившейся после терактов 11 сентября. Впрочем, Совет Европы проявил жесткость: В. Швиммер подчеркивал, что «Совет Европы не будет пересматривать свою позицию по Чечне с учетом <...> террористических актов в Америке» [12].

Однако резолюции Парламентской ассамблеи свидетельствуют, что процесс изменений был запущен еще до 11 сентября. Так, в резолюции 1227 от 2000 г., помимо ставших традиционными призывов к российским властям, содержится обращение к чеченским боевикам, в котором последних призывают соблюдать права человека и международное гуманитарное право. Осуждаются практики захвата заложников, политически мотивированные убийства, призывы судить депутатов Государственной Думы шариатским судом [23]. А в апреле 2003 г. (т.е. приблизительно через пять месяцев после теракта на Дубровке) Парламентская Ассамблея принимает резолюцию 1323, один из пунктов которой напрямую призывает «чеченских боевиков немедленно прекратить террористическую деятельность». Кроме того, согласно резолюции, «любая поддержка чеченских боевиков должна быть свернута» [24].

Впрочем, признание действий Москвы контртеррористической операцией отнюдь не означало полной поддержки действий российских властей со стороны Совета Европы. В своей рекомендации 1733 от 2006 г. Парламентская Ассамблея призывает Совет Министров организации оказать воздействие на Россию с целью «преодолеть новые нарушения прав человека и атмосферу безнаказанности в Чеченской республике» [21]. Анализ документов организации, датированных серединой 2000-ых гг., позволяет сделать вывод, что доминирующий нарратив Совета Европы включал в себя следующие компоненты: 1) ситуация с правами человека в Чеченской республике остается неблагоприятной; 2) нарушения имеют место как со стороны боевиков, так и со стороны властей (причем акцент перемещается именно на действия боевиков [i]); 3) российское правительство предпринимает существенные шаги по улучшению ситуации, однако целый ряд совершаемых на территории Чечни преступлений остаются безнаказанными [25, 26, 27]

Примечательно, что после эскалации конфликта в Южной Осетии в 2008 г. восприятие ситуации в Чечне Советом Европы претерпело заметные изменения. Так, опубликованное в марте 2008 г. сообщение о посещении Российской Федерации Комиссаром по правам человека Т. Хаммарбергом начинается с упоминания положительных изменений, произошедших на Северном Кавказе: «Комиссар получил сведения о радикальном снижении числа исчезновений, предполагаемых случаев пыток. Он также отметил возросшее чувство безопасности, широкомасштабное восстановление городской инфраструктуры» [31]. Между тем, уже в 2009 г. Комиссар делает акцент на активизации незаконных вооруженных групп, недостаточной эффективности расследования преступлений. «Российским властям следует подробно определить правила и связанные с соблюдением прав человека положения при проведении контртеррористических операций», – заявляет он [20].

Следует отметить, что чеченский конфликт отнюдь не был единственным фактором, определяющим отношения России и Совета Европы в середине десятилетия. Значительное влияние имели процессы, происходившие в т.н. «ближнем зарубежье» – в частности, Оранжевая революция на Украине. Доклад специального мониторингового комитета, представленный Парламентской Ассамблее в сентябре 2005 г., характеризовал Оранжевую революцию как «третью – после революций в Сербии в 2000 г. и Грузии в 2003 г. – демократическую революцию», «победу демократии, инспирировавшую <...> демократические реформы в других странах, особенно соседних республиках, стремящихся к смещению деспотических правительств» [17]. И хотя общий тон принятой Парламентской Ассамблеей резолюции был заметно более сдержанным (см. резолюцию 1466), идея о позитивном, демократическом характере произошедших на Украине изменений содержится и в ней. В аналогичном тоне высказалась ранее и заместитель Генерального Секретаря Совета Европы М. де Бур-Букиккио [13].

Иную позицию занимает в сложившейся ситуации российское правительство. В интервью киргизским журналистам Секретарь Совета безопасности России И. Иванов высказал следующую точку зрения: «Что значит революция? Разве смена власти в Грузии, которая произошла "через улицу", это демократия? Разве такие ценности и принципы зафиксированы в различных документах Совета Европы или ОБСЕ?» [8].

В этот период в российском дискурсе по проблематике прав человека заметно усиливается уже знакомый нам нарратив «недостойного учителя». Объектом особого внимания российских властей становится положение русскоязычного населения стран Прибалтики. Накануне завершения председательства России в Комитете министров Совета Европы (2006 год) официальный представитель РФ М.Л. Камынин дает РИА «Новости» интервью, в котором подчеркивает необходимость привлечь внимание организации к «сохраняющимся в ряде государств-членов СЕ нарушениям прав национальных меньшинств, беспрецедентной для современной Европы практике массового безгражданства» [9]. Поднимается проблематика «двойных стандартов» и в выступлении министра иностранных дел С.В. Лаврова на заседании Форума Совета Европы «За будущее демократии». Однако, в отличие от более ранних комментариев и выступлений, рассматриваемая речь содержит новый нарратив: возможность множественного понимания демократии.

Глубоко убежден, что фундаментальные ценности демократии, хотя и носят универсальный характер, реализуются в каждой стране по-своему, с учетом национальных традиций и иных особенностей. Каждое общество своими темпами движется к этому «конечному пункту назначения» <…> Призываю задуматься над критериями «зрелости» или «молодости» демократии. <…> Мы знаем примеры, когда так называемые устоявшиеся демократии упорно отказываются ввести в национальное законодательство, скажем, положение об обязательном приглашении международных наблюдателей на выборы в центральные органы законодательной власти. А страны, которых относят к разряду «незрелых» в демократическом плане, давно законодательно оформили такой порядок и строго его придерживаются [11]

Новым витком напряженности обернулся для отношений России и Совета Европы конфликт в Южной Осетии. Впрочем, размещенные на официальном сайте организации материалы позволяют заключить: наиболее острая фаза конфликта прошла под практически абсолютное молчание Совета Европы.  Лишь в конце сентября 2008 г. (т.е. более чем через месяц после окончания военных действий) по инициативе Швеции, председательствовавшей в то время в Комитете Министров, министры иностранных дел стран-членов собрались на внеплановое заседание с целью выработки согласованной позиции [22].

В октябре 2008 г. принимает соответствующую резолюцию и Парламентская Ассамблея. Основные контуры конфликта обозначены в резолюции 1633 следующим образом: 1) обстрел Цхинвали грузинскими военными 7 августа привел к эскалации конфликта и его перерастанию в полномасштабные боевые действия; 2) непропорциональное использование силы на собственной территории со стороны Грузии является нарушение международного гуманитарного права; 3) контратака российского правительства также не отвечала принципу пропорциональности и нарушала международное гуманитарное право; 4) действия России привели к оккупации значительной части территории Грузии, что может быть расценено как нарушение суверенитета Грузии или попытка России распространить свое влияние на «ближнее зарубежье» [29]. Таким образом, в 2008 г. официальная резолюция Парламентской Ассамблеи впервые за время членства России в Совете Европы зафиксирует восприятие страны как проводящей агрессивную внешнюю политику.

Примечательно, что Россия в своем диалоге с Советом Европы по сложившейся ситуации предпочла сосредоточиться на гуманитарных вопросах. Согласно официальному сообщению МИД РФ о телефонном разговоре С.В. Лаврова с Т. Хаммарбергом,

С.В. Лавров передал Т. Хаммарбергу признательность Президента Российской Федерации Д.А. Медведева за его внимание к судьбам людей, пострадавших от преступных действий М. Саакашвили. Министр отметил, что Российская Федерация оказывает масштабную помощь в восстановлении Южной Осетии, ведет реконструкцию полуразрушенного г. Цхинвала. <...> С.В. Лавров отметил заинтересованность российской стороны в поддержании высокого уровня сотрудничества и взаимодействия с Комиссаром Совета Европы по правам человека как по вопросам ликвидации последствий конфликта вокруг Южной Осетии <...> [10].

Два года спустя, отвечая на вопрос литовского депутата Э. Зингериса на заседании Парламентской Ассамблеи, С.В. Лавров дал понять, что Россия не намерена выполнять «продиктованные политическими соображениями» резолюции (т.е. требования уважать территориальную целостность грузинского государства и вывести находящиеся на его территории войска) [11].

***

Первые двенадцать лет членства России в Совете Европы стали непростым, но и по-своему показательным периодом. Хотя на протяжении рассматриваемого промежутка диалог так или иначе концентрировался вокруг неких общих понятий: демократия, права человека, верховенство закона – на практике каждый отдельный временной отрезок наполнял их новым содержанием. Так, во второй половине 1990-ых гг. условно разыгрывались роли «учителя» и «ученика» – при некоторых возражениях со стороны последнего. Первая половина 2000-ых – скорее переходный этап, в ходе которого закладываются контуры будущих изменений. Четкий вид новая ситуация приобретает уже в середине десятилетия, когда Россия заявляет о множественности вариантов демократии (что, вероятно, следует расшифровывать как стремление к проведению более независимой внешней политики, выходу из-под «опеки» Запада, но пока без явной конфронтации). Наконец, август 2008 г. становится предвестником нового этапа. Конфликт в Южной Осетии приводит к ситуации, когда стороны воспринимают друг друга либо как несущие угрозу (Совет Европы – Россию), либо как не желающие видеть в партнере равного (Россия – Совет Европы в узком смысле, Запад – в смысле широком).

Примечания:

1. Примечательно, что в резолюции 1402 (2004) применяется конструкция «чеченские сепаратисты» (Chechen separatists). Более ранние документы придерживались более нейтральных обозначений Chechen fighters и Chechen combatants.

Список литературы:

1. Архив ДС 1996 [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.ds.ru/ar9196.htm (дата обращения: 23.01.16)
2. Боуринг Б. Вступление России в Совет Европы и защита прав человека: всерьез ли выполняются обязательства? [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.hrights.ru/text/b10/Chapter5.htm (дата обращения: 21.01.16)
3. Воронов К. Россия: экономика и политика. Балтийская политика России: через стабильность к добрососедству // Мировая экономика и международные отношения. – 2003. – №9. – С. 67-78 [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.ebiblioteka.ru/browse/doc/5447820 (дата обращения: 19.12.15)
4. Выступление председателя Комитета министров Совета Европы, Министра иностранных дел России С.В.Лаврова на заседании Форума Совета Европы «За будущее демократии» на тему: «О роли политических партий», Москва, 18 октября 2006 года  [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.mid.ru/web/guest/foreign_policy/news/-/asset_publisher/cKNonkJE02Bw/content/id/390220 (дата обращения: 04.01.16)
5. Горностаев Д. Ельцин приехал в Страсбург как европеец [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.uni-potsdam.de/u/slavistik/zarchiv/1097wk/k191-14.htm (дата обращения: 27.01.16)
6. Государственная дума. Стенограммы обсуждения законопроекта № 97060576-2. «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней» [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://api.duma.gov.ru/api/transcript/97060576-2 (дата обращения: 25.01.16)
7. Диков А.Б. Россия и институты Совета Европы: трансформация статусов и выбор стратегий // Вестник МГОУ. Серия: История и политические науки. –2015. – №5. – С. 201-210 [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://vestnik-mgou.ru/Articles/Doc/8908 (дата обращения: 25.01.16)
8. Иванов о «цветных революциях» и их влиянии на политику РФ [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://ria.ru/politics/20050209/23960861.html (дата обращения: 04.01.16)
9. Интервью официального представителя МИД России М.Л.Камынина РИА «Новости» в связи с завершением председательства Российской Федерации в КМСЕ [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://archive.mid.ru/bdomp/brp_4.nsf/76bbf733e3936d4543256999005bcbb7/9893d3f8031268b8c32572260056644c (дата обращения: 04.01.16)
10. О телефонном разговоре министра иностранных дел России С.В. Лаврова с Комиссаром Совета Европы по правам человека Т. Хаммарбергом. Сообщение для СМИ [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.mid.ru/foreign_policy/rso/coe/-/asset_publisher/uUbe64ZnDJso/content/id/326698 (дата обращения: 05.01.16)
11. Сергей Лавров в ПАСЕ: «неудобная» Грузия [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://ru.rfi.fr/evropa/20100429-sergei-lavrov-v-pase-neudobnaya-gruziya (дата обращения: 05.01.16)
12. Совет Европы не хочет «сдавать» Чечню [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.memo.ru/hr/hotpoints/N-Caucas/ch99/010928/ni0928a.htm (дата обращения: 27.01.16)
13. 7th European Ministerial Conference on Mass Media Policy - Kyiv, 10-11 March 2005 [Electronic resource]. – Access mode: http://www.coe.int/T/E/Com/Files/Ministerial-Conferences/2005-kiev/disc_sga.asp (access date: 03.02.16)
14. Conflict in Chechnya. Resolution 1201 (1999) [Electronic resource]. – Access mode: http://assembly.coe.int/nw/xml/XRef/Xref-XML2HTML-en.asp?fileid=16809 (access date: 26.01.16)
15. Conflict in the Chechen Republic – Implementation by Russia of Recommendation 1444 (2000) [Electronic resource]. – Access mode: http://assembly.coe.int/nw/xml/XRef/Xref-XML2HTML-en.asp?fileid=16797 (access date: 26.01.16)
16. Council of Europe Parliamentary Assembly 1996 Ordinary session (First part, Volume I). Official Report of debates. – Strasbourg. – 1996. – 200 p.
17. Doc. 10676. 19 September 2005. Honouring of obligations and commitments by Ukraine: Report. Committee on the Honouring of Obligations and Commitments by Member States of the Council of Europe (Monitoring Committee) [Electronic resource]. – Access mode: http://www.assembly.coe.int/nw/xml/XRef/X2H-Xref-ViewHTML.asp?FileID=11019 (access date: 03.02.16)
18. Jackson W.D. Russia and the Council of Europe: The Perils of Premature Admission // Problems of Post-Communism. – Vol. 51. – No. 5, September/October 2004. – P. 23–33
19. Jordan P.A. Russia's Accession to the Council of Europe and Compliance with European Human Rights Norms // Demokratizatsiya. – No.11. – 2003. – P. 281-286
20. North Caucasus: «Persistent pattern of impunity», reports Commissioner Hammarberg [Electronic resource]. – Access mode: http://www.coe.int/en/web/commissioner/news-2009/-/asset_publisher/VltR1cajvnCL/content/north-caucasus-persistent-pattern-of-impunity-reports-commissioner-hammarberg (access date: 02.02.16)
21. Recommendation 1733 (2006) Final version. Human rights violations in the Chechen Republic: the Committee of Ministers’ responsibility vis-à-vis the Assembly’s concerns [Electronic resource]. – Access mode:  http://assembly.coe.int/nw/xml/XRef/Xref-XML2HTML-en.asp?fileid=17401 (access date: 29.01.16)
22. Recommendation 1846 (2008). The consequences of the war between Georgia and Russia [Electronic resource]. – Access mode: http://assembly.coe.int/nw/xml/XRef/Xref-XML2HTML-en.asp?fileid=17679 (access date: 04.02.16)
23. Resolution 1227 (2000). Conflict in the Chechen Republic: recent developments (follow-up to Recommendations 1444 (2000) and 1456 (2000) of the Parliamentary Assembly) [Electronic resource]. – Access mode: http://assembly.coe.int/nw/xml/XRef/Xref-XML2HTML-en.asp?fileid=16837 (access date: 26.01.16)
24. Resolution 1323 (2003). The human rights situation in the Chechen Republic [Electronic resource]. – Access mode: http://assembly.coe.int/nw/xml/XRef/Xref-XML2HTML-en.asp?fileid=17097 (access date: 26.01.16)
25. Resolution 1402 (2004). The political situation in the Chechen Republic: measures to increase democratic stability in accordance with Council of Europe standards [Electronic resource]. – Access mode: http://assembly.coe.int/nw/xml/XRef/Xref-XML2HTML-en.asp?fileid=17263 (access date: 29.01.16)
26. Resolution 1404 (2004). The humanitarian situation of the Chechen displaced population [Electronic resource]. – Access mode: http://assembly.coe.int/nw/xml/XRef/Xref-XML2HTML-en.asp?fileid=17268 (access date: 29.01.16) 
27. Resolution 1455 (2005). Honouring of obligations and commitments by the Russian Federation [Electronic resource]. – Access mode: http://assembly.coe.int/nw/xml/XRef/Xref-XML2HTML-en.asp?fileid=17354 (access date: 02.02.16)
28. Resolution 1466 (2005). Honouring of obligations and commitments by Ukraine [Electronic resource]. – Access mode: http://assembly.coe.int/nw/xml/XRef/Xref-XML2HTML-en.asp?fileid=17377 (access date: 03.02.16)
29. Resolution 1633 (2008). The consequences of the war between Georgia and Russia [Electronic resource]. – Access mode: http://assembly.coe.int/nw/xml/XRef/Xref-XML2HTML-en.asp?fileid=17681 (access date: 03.02.16)
30. Second Summit of Heads of State and Government of the Council of Europe (Strasbourg, 10 – 11 October 1997). Minutes [Electronic resource]. – Access mode: https://wcd.coe.int/com.instranet.InstraServlet?command=com.instranet.CmdBlobGet&InstranetImage=638050&SecMode=1&DocId=840962&Usage=2 (access date: 28.01.16)
31. The Human Rights Commissioner in the North Caucasus and Moscow [Electronic resource]. – Access mode: http://www.coe.int/en/web/commissioner/news-2008/-/asset_publisher/Nfz9iQN5RoBK/content/the-human-rights-commissioner-in-the-north-caucasus-and-moscow (access date: 02.02.16)