К ВОПРОСУ О ПОНЯТИИ ПРАВА НА УВАЖЕНИЕ СЕМЕЙНОЙ ЖИЗНИ В ПРАКТИКЕ ЕВРОПЕЙСКОГО СУДА ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА

Число дел, рассмотренных Европейским судом по правам человека (далее – ЕСПЧ, Суд) относительно защиты нарушенного права на уважение семейной жизни (ст. 8 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 года), является достаточно значительным, равно как и дел о защите права на уважение частной жизни. Все это свидетельствует о том, что, хотя ЕСПЧ в своих постановлениях последовательно развивает понятие семейной жизни с учетом современных изменений социальных и культурных моделей семейной жизни, однако ему не удалось выработать как единой дефиниции данного права, так и примерного перечня общественных отношений, охватываемых им. В результате названные обстоятельства приводят к расширению границ предоставления защиты от вмешательства национальных властей в семейную жизнь [1, с. 19].

При этом нужно иметь в виду, что при рассмотрении подобных дел необходимо четкое понимание, что представляет собой семья и какие отношения входят в круг семейных. Без соблюдения данного условия, на наш взгляд, правильное разрешение жалобы на нарушение ст. 8 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 года (далее – Конвенция) не будет возможным. Следует также учитывать, что семья как неотъемлемая часть общества и его исходная ячейка, меняется вместе с ним (речь прежде всего идет о трансформациях социальных и культурных моделей семейной жизни) [6, с. 22], что, в свою очередь, способствует адаптации взглядов на проблемы семьи к существующим реалиям, а это неизбежно отражает в своих решениях Суд.

К примеру, в деле «X., Y. и Z. против Соединенного Королевства» ЕСПЧ обратил внимание, что «понятие «семейная жизнь» в ст. 8 Конвенции не только связывается с семьями, основанными на браке, но и может распространяться на фактические семейные отношения, возникающие между лицами, не зарегистрировавшими брачный союз. При решении вопроса о том, можно ли утверждать, что отношения являются «семейной жизнью», значение имеет ряд факторов, в том числе совместное проживание пары, длительность их отношений, а также то, демонстрируют ли они привязанность друг к другу путем заведения детей или другими способами» [2].

В этой связи считаем возможным согласиться с позицией И.Е. Певцовой, который считает, что Суд хотя и рассматривает кровное родство как исходную предпосылку для установления наличия семейной жизни, однако придается значение и тому, что определенные межличностные связи должны наличествовать между лицами до того, как можно будет сказать, что отношения между этими лицами представляют собой «семейную жизнь» в смысле ст. 8 Конвенции [8, с. 49-50].

В частности, ЕСПЧ отмечал, что носителями прав, упоминаемых в ст. 8 Конвенции, являются малолетние дети (по отношению к родственникам по восходящей линии родства) [6, с. 101]. При этом, что характерно, Суд не считает необходимым условием существования «семейной жизни» между ними совместное проживание малолетних детей и их родителей. К примеру, в решении по делу «Беррехаб против Нидерландов» [11] ЕСПЧ указал, что «с момента рождения ребенка и в силу самого факта рождения между ним и его родителями, состоящими в браке, существуют узы, составляющие «семейную жизнь», даже если родители не проживают вместе».

Вместе с тем в решении по делу «Леббинк против Нидерландов» [4] ЕСПЧ отметил, что простое биологическое родство, не подкрепленное какими-либо дополняющими его правовыми и фактическими элементами, указывающими на существование тесных личных связей между родителем и ребенком, не может считаться достаточным, для того чтобы на него распространялось действие гарантий ст. 8 Конвенции. В то же время при проживании супругов вместе со своими детьми в отсутствие регистрации брака ЕСПЧ обычно считает их семьей, обращая внимание на устойчивый характер взаимоотношений и тот факт, что они не отличались от семьи, основанной на браке [10].

В деле «Маркс против Бельгии» Суд раскрывает содержание права на уважение семейной жизни применительно к отношениям между дедушкой и бабушкой, с одной стороны, и внуками – с другой, поскольку такие родственники могут играть важную роль в семейной жизни [9]. И действительно, по мнению ЕСПЧ, вопросы наследования и распоряжения своим имуществом в отношениях между ближайшими родственниками тесно связаны с семейной жизнью, которая включает в себя не только социальные, моральные и культурные отношения (например, вопросы воспитания и образования детей), но и интересы материального плана (несмотря на то, что по мнению отдельных судей ЕСПЧ, гражданское состояние и наследственные права регламентируются национальным законодательством и не входят в сферу действия ст. 8 Конвенции) [7, с. 4]. Кроме того, в понимании ЕСПЧ содержание права на уважение семейной жизни включает право родных братьев и сестер на взаимоотношения, не зависимые от отношений между детьми и родителями [3]. Указанная позиция по сути санкционирует возможность установления «семейной жизни» между иными родственниками по восходящей и нисходящей линиям.

Таким образом, анализ указанных кейсов позволяют утверждать, что Суд в большей степени обращает внимание на социальные, нежели на биологические аспекты при определении того, существует ли семейная жизнь, хотя, конечно, встречаются и исключительные случаи.

Данный подход, в частности, Суд применил в деле «Ольссоны против Швеции», отметив, что семейная жизнь имела место между людьми, у которых отсутствовала кровная связь – между транссексуалом мужчиной (прежде бывшим женщиной) и его ребенком, родившимся в результате искусственной инсеминации (AID). При принятии этого решения ЕСПЧ признал существенным, что их взаимоотношения были неотличимы от традиционной семейной жизни и, кроме того, транссексуал принимал участие в AID-процессе в качестве отца ребенка [13, с. 66]. По другому делу, согласно фабуле которого внебрачная дочь заявителя была удочерена без его ведома и согласия, а национальное законодательство не предоставило заявителю возможности стать ее опекуном, Суд акцентировал внимание на том, что понятие «семья» включает и фактические семейные узы, когда стороны живут совместно вне брака. Ребенок, рожденный в результате таких взаимоотношений, является членом семьи с момента рождения и благодаря факту рождения. Между ребенком и его родителями существует связь, равнозначная семейной жизни, даже если на момент его рождения родители больше не проживали совместно или их отношения закончились. По мнению ЕСПЧ тот факт, что отношения между заявителем и матерью ребенка, продолжавшиеся более двух лет, испортились к моменту рождения дочери, влияет на данный вывод не больше, чем если бы они были супружеской парой, законно зарегистрировавшей брак и оказавшейся в аналогичной ситуации. ЕСПЧ по итогу усмотрел нарушение права на семейную жизнь в том, что национальное законодательство разрешает передачу ребенка на усыновление втайне, без ведома и согласия одного из родителей [12].

Кроме того, Суд относит к термину «семейная жизнь» и отношения, складывающиеся между усыновителем и усыновленным. В практике ЕСПЧ наблюдается немало дел, связанных с защитой семейной жизни в этом контексте. И хотя в указанной сфере Суд признает за государствами большую свободу усмотрения в установлении контроля над неблагополучными семьями, процедурой передачи ребенка на государственное попечение или в приемную семью, а также процессом усыновления [13, с. 38], в тоже время он исходит из того, что взаимное общение каждого родителя с каждым своим ребенком составляет основной элемент семейной жизни, а взаимоотношения с родной семьей не прекращаются в связи с фактом передачи ребенка на государственное попечение [8, с. 50-51].

Довольно красноречиво указанная позиция прослеживается в деле «Олсон против Швеции», рассматривая которое, ЕСПЧ установил нарушение права на семейную жизнь троих детей заявителя, переданных на воспитание в различные приемные семьи, живущие далеко друг от друга, поскольку нарушалось право детей на общение между собой [3]. В решении по делу «К.А. против Финляндии» Суд обратил внимание на нарушение права на семью при передаче детей в приемные семьи, в связи с непринятием органами опеки мер, направленных на воссоединение семьи с целью восстановления нормальной жизни семьи. Такие меры являются позитивным обязательством государства [13, с. 42]. В ходе разрешения дела «Чепелев против России», в котором заявитель обжаловал факт удочерения его дочери супругом бывшей жены, ЕСПЧ напротив не обнаружил нарушения ст. 8 Конвенции, и подтвердил, что отношения между родителями и ребенком образуют «семейную жизнь», которая защищается Конвенцией независимо от того, проживают ли они вместе или раздельно [5].

Учитывая все многообразие ситуаций, в которых право гражданина на уважение семейной жизни может быть нарушено, стоит согласиться с Р.Т. Арутюняном, полагающим, что перечисление всех видов и проявлений связей, характеризуемых как семейные, невозможно. ЕСПЧ решает вопрос о наличии в деле фактов, затрагивающих право на уважение семейной жизни, исходя из обстоятельств каждого конкретного дела [1, с. 20-21].

Таким образом, несмотря на массовость жалоб на нарушение права на уважение семейной жизни, в практике Суда до сих пор нет четких ориентиров сферы семейных отношений (в которые, в противовес внутригосударственному семейному праву могут включаться не только отношения между супругами или родителями и детьми), что значительно расширяет границы предоставления защиты от вмешательства государства в семейную жизнь.

Список литературы:

1. Арутюнян Р. Т. Право на уважение семейной жизни в решениях суда по делам о депортации // Конституционное и муниципальное право. – 2018. – № 8. – С. 19-21.
2. Дело «X., Y. и Z. против Соединенного Королевства» (жалоба № 21830/93) [Электронный ресурс] : постановление ЕСПЧ от 22 апреля 1997 г. Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
3. Дело «Ольссоны (Olsson) против Швеции (№ 1)» (жалоба № 10465/83) [Электронный ресурс] : постановление ЕСПЧ от 24 марта 1988 г. Доступ из СПС «КосультантПлюс».
4. Дело «Леббинк (Lebbink) против Нидерландов» (жалоба № 45582/99) [Электронный ресурс] : постановление ЕСПЧ от 1 июня 2004 г. Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
5. Дело «Чепелев (Chepelev) против Российской Федерации» (жалоба № 58077/00) : постановление ЕСПЧ от 26 июля 2007 г. // Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2008. № 12.
6. Килкэли У., Чефранова Е. А. Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод: Прецеденты и комментарии. – М.: Российская академия правосудия, 2001. – 161 с.
7. Нуртдинова А. Ф. Право на уважение семейной жизни и его защита Европейским судом по правам человека // Журнал конституционного правосудия. – 2011. – № 2. – С. 1-8.
8. Певцова И. Е. Защита семейной жизни Европейским судом по правам человека // Юридический мир. – 2014. – № 8. – С. 48-52.
9. Европейского суда по правам человека от 13 июня 1979 г. по делу «Маркс против Бельгии» (Marckx v. Belgium) // Европейский суд по правам человека. Избранные решения. В 2 т. – Т. 1. – М.: Норма, 2000. – С. 231.
10. Постановление Европейского суда по правам человека от 18 декабря 1986 г. по делу «Джонстон и другие против Ирландии» (Johnston и Others v. Ireland) // Европейский суд по правам человека. Избранные решения. В 2 т. – Т. 1. – М.: Норма, 2000. – С. 228.
11. Европейского суда по правам человека от 21 июня 1988 г. по делу «Беррехаб (Berrehab) против Нидерландов» (извлечение) // Европейский суд по правам человека: Избранные решения / Редкол.: В.А. Туманов и др. – Т. 1. – М.: Норма, 2001. – С. 591-597.
12. Европейского суда по правам человека по делу «Киган против Ирландии» от 26 мая 1994 г. // Европейский суд по правам человека. Избранные решения. – Т. 2. – М.: Норма, 2000. – С. 1-9.
13. Туманова Л. В., Владимирова И. А. Защита семейных прав в Европейском суде по правам человека. – М.: Городец, 2007. – 208 c.