МИФ КАК ФОРМА ВОСПРОИЗВОДСТВА И ОТРАЖЕНИЯ ПОЛИТИЧЕСКОГО БЫТИЯ

Миф исторически признан одной из первых форм постижения мира, образной системой воспроизводства бытия человека. Система верований и представлений первобытного общества, его жизнь способствовали развитию мифологии.

К отличительным чертам архаического мифа можно отнести синкретичность, эмоциональный заряд, символичность, отождествление образа с действительностью, алогичность и в то же время связанность – синергетическое единство. Каждый элемент мифа, обладая уникальностью, являлся важнейшей частью целой знаковой системы, направленной на закрепление в массовом сознании определенных объяснительных моделей, поведенческих установок и ценностных ориентаций. Миф – это первый онтологический инструмент первобытного человека, «попытка познания эмоционально-образным путем самого мира» [1, с. 41].

Мифологическое сознание древнего человека было подлинным отражением его социального бытия, миф находился в пространстве человеческого измерения и служил источником формирования взглядов на мир, обучения, интерпретации социальных или природных явлений. Ф.Х. Кессиди рассматривает миф как особый вид понимания мира, особый взгляд на человека, образное, синкретическое представление о явлениях природы и общественной жизни [2, с. 61]. Политический миф – это продукт социально-культурного развития общества, имеющий мифологическую структуру, но находящийся в состоянии свободы от религии и традиционных верований, объясняющий социальные явления с идеологической позиции и акцентирующий внимание на воспроизводстве политического бытия.

Э. Кассирер справедливо указывает на двойственность политического мифа, который, с одной стороны, выступает продуктом массового сознания, а с другой – результатом целенаправленной идеологической пропаганды [3, p. 72]. Таким образом, политический миф, отражая закономерные тенденции развития общественного сознания, одновременно является и искусственно сконструированной моделью манипулирования поведением населения.

Дуалистичность политического мифа позволяет расценивать его особенности с позиции развития коллективного политического мышления, а также при рассмотрении вопроса о влиянии субъективных политических актеров, что крайне важно для постижения сущности политических онтосов. Как отмечают современные авторы, миф продолжает быть источником культурной и социальной парадигмы общества, «современная социокультурная реальность неизбежно в той или иной степени является мифологизированной» [4, с. 125]. Данная гипотеза заключается в том, что сегодня политический миф в противоположность архаическому, средневековому и устойчивому партийно-политическому мифу XX в. существенно влияет на трансформацию политического бытия человека, продуцируя деполитизацию общественного сознания, дезинтеграционные процессы в обществе и подмену «политического» иными формами социальности. Актуальность обращения к истории развития политического мифа и его трансформациям в условиях XXI в. обусловлена необходимостью исследования новых форм воспроизводства политического бытия, анализа различных аспектов онтологии политического в процессе глобализации. Кроме того, изучение политического мифа в контексте современных глобальных трансформаций обладает обширным эпистемологическим потенциалом, развитие которого позволит объяснить такие важные социальные феномены, как явление политического абсентеизма, деидеологизацию политических институтов, роль средств массовой информации (СМИ) в формировании политической картины мира.

Архаический миф представлял собой одно целое с политикой. Древнегреческая философская мысль дает нам четкое представление о мифологичности политики и мифической интерпретации политических действий. Картина идеального государства у Платона, миф о началах души, определяющий образ и полномочия правителя, идеи о божественном происхождении знати свидетельствуют в пользу того, что древние греки глубоко мифологично оценивали политику. Миф и политическое в архаике – неотделимы друг от друга, поскольку для древнего человека миф – человеческое измерение, а человек, как мудро выразился Аристотель, является «политическим существом» [5, с. 440], т. е. воплощением политического, выражением квинтэссенции полисности. Политическая и социальная бытийственность для древних греков неразделимы. Источник политического и социального – идея общего блага, культивируемая в условиях полисной демократии, которая находит воплощение в древнегреческих политических мифах, навязывая коллективному сознанию модели социальной стратификации, ответственность за выполнение возложенных на сословия обязанностей и многое другое.

На протяжении столетий миф присутствовал в коллективном историческом сознании человека, воспроизводя в памяти поколений мифологические архетипы героев и врагов, единения и, напротив, отделения одних социальных групп от других. Религия, захватившая сознание человека в эпоху Средневековья, не уничтожила миф, а лишь создала гибридные формы симбиоза мифа и религии, к которым впоследствии присоединилось искусство, что можно отчетливо проследить в концепциях политической философии эпохи постмодерна. Религиозное и политическое начало, объединившись в мифе, создали мощную объяснительную концепцию, которая и сегодня крайне актуальна при изучении истоков политического. Средневековая политическая мифология вслед за архаическим мифом дает человеку ответ на вопрос о происхождении государства и власти, социально-политическом неравенстве и роли социальных институтов. Религиозные политические мифы рассматривают крайне важные для формирования ощущения политической реальности и политического единства темы. Ярким примером гибридного мифа служит мифологическая концепция «мистического тела», согласно которой король обладает двумя телами – естественным и политическим, причем политическое превосходит естественное, существует для управления народом и приносит всеобщую благодать. Именно обладание невидимым «политическим» телом выступает легитимацией всех действий монарха. Наделенный «по милости Бога» политическим телом, король не может быть не прав, а его решения не могут являться неверными [6].

Для К. Шмитта, одного из наиболее видных теоретиков нормативно-теологического подхода к изучению политического, связь теологических и политических предпосылок коллективного мышления не вызывает сомнений. Провозглашая тезис о том, что «все точные понятия современного учения о государстве представляют собой секуляризированные теологические понятия» [7, с. 57], Шмитт отмечает некоторую «средневековую» преемственность в конструировании политических мифов Нового и Новейшего времени – чувство религиозного вдохновения, обновления и экстаза. Сформированная религией идея общности заменяется участием в политике, новым видом мифа, опирающегося на ценности realpolitik [8, с. 58]. Ж. Эллюль в исследовании о политической мифологии также пишет о том, что «партии подбирают то, что теряет церковь» [9, с. 27].

Реалистичный политический миф, оформившийся на границе XIX–XX вв., направлен на формирование новой общности, удовлетворение потребности человека в единении, в нахождении точки опоры и целостной объяснительной модели, утерянной в процессе отхождения от религиозного сознания. Чувство безопасности, ощущение принадлежности человека большой группе (нации, политическому течению, партии и др.) – все это дает человеку новый идеологизированный миф. Политические мифы XX в., созданные профессиональными политическими институтами, виртуозно оперировали фактологическим материалом, идеологическими ценностями и манипуляторной риторикой. Политические мифы, став жертвой бихевиористского подхода, поглощены рациональным измерением, концепция «друг/враг» К. Шмитта стала чрезвычайно овеществленной и пала жертвой реализма, образ врага слился с конкретным государством, партией, социальной группой, а доктрина суверена превращена в образ диктатора. Овеществление политического мифа лишь увело политическую науку от достижения целей и привело к избыточному концептуальному охвату различных типов политических отношений.

Новое тысячелетие ознаменовалось переходом к следующей эпохе развития человечества, эпохе глобализации, появления целого ряда тенденций и явлений, коренным образом изменивших форму человеческого бытия. В начале XXI в. вследствие доминирующих процессов информатизации, компьютеризации, повсеместного распространения результатов технического развития произошло усиление роли института СМИ. Появление известного утверждения о том, что «СМИ – четвертая ветвь власти», имеет глубокие онтологические корни.

Историческое развитие социума предопределило изменение институционального соотношения в пространстве политического бытия. Средства массовой информации становятся преемниками партий, самостоятельно воспроизводя политические мифы, нацеленные на получение однотипного системного коллективного сознания. Однако целью функционирования и развития института современных СМИ является не воспроизводство политического бытия, не формирование политического сознания и координационной матрицы политического мышления человека нового типа, а создание информационного поля, внутри которого возможна реализация экономических мотивов участников капиталистического процесса производства. СМИ, фактически отстраняя партии от участия в процессе оформления политического мифа, деидеологизируют мифы, выдавая за политику информационный поток, не имеющий никакого отношения к политическому бытию. Многотиражные периодические издания не выполняют функцию создания нового политического мифа, в центре которого будет политическая идея о единении и сплоченности, идентификация человека со своей политической группой или осознание своего политического состояния. Информационные институты создают иллюзорные политические мифы, формирующие под воздействием новостного потока видимое единство.

Общее сознание теряет политическое измерение – под политикой человек нашего времени понимает буквально все, от предвыборных кампаний до экологических акций. Отличительная черта сегодняшних политических мифов – особая языковая функция. Мифотворчество нашего времени уделяет пристальное внимание дискурсу, «тексты политических мифов строятся так, чтобы трансформировать в сознании людей даже те события, участниками которых они были сами» [10, с. 23], что в большей степени влияет на трансформацию коллективного сознания. В данных условиях деидеологизированный человек с хаотическим представлением о политике принимает решение не участвовать в политической реальности, а только наблюдать за фоновым потоком новостей, иллюзорными мифами, углубляющими разделение между вымышленным политическим миром и политическим бытием в угоду экономическим целям субъектов, формирующих миф. Таким образом, сформированная неустойчивыми политическими мифами череда постоянных трансформаций политического сознания приводит к развитию абсентеизма как защитной функции, препятствующей полному краху ощущения человеком реальности.

Современный политический миф в отличие от предыдущих его моделей воздействует исключительно на эмоциональный пласт сознания человека, формируя впечатления, картинки-образы, мышление же остается незадействованным. Новый, так называемый технологический миф является инструментом манипулирования, механизмом, заставляющим людей, с одной стороны, реализовывать определенные социальные действия, выгодные создателям мифа, с другой – оттеснять человека от политического бытия, чтобы автономизировать область принятия политических решений, оставив включенной в этот процесс лишь политическую элиту. Потеряв связь с реальностью, политический миф нового типа не выполняет социально значимых функций, а замещает истинно политические концепты и ценности информационным суррогатом – политический мир переносится в воображаемую, конструируемую сферу, где разыгрываются театральные мистификации, что в конечном итоге в состоянии, доведенном до абсолютной формы, влечет мистификации, что в конечном итоге в состоянии, доведенном до абсолютной формы, влечет полное разрушение связи с политической реальностью.

Список литературы:

1. Флад К. Политический миф. Теоретическое исследование. М., 2004. 264 с.
2. Кессиди Ф.Х. От мифа к логосу. М., 1972. 312 с.
3. Cassirer E. Le myth de l'État. P., 1993.
4.  Мирзаханов Д.Г., Нурилова А.З. Мифология и современность // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2015. № 4 (54). Ч. 2. С. 122–125.
5.  Аристотель. Политика // Сочинения: в 4 т. Т. 4. М., 1983. С. 376–644.
6.  Канторович Э.Х. Два тела короля: исследование по средневековой политической теологии. М., 2015. 744 с.
7.  Шмитт К. Политическая теология: сборник. М., 2000. 336 с.
8.  Эллюль Ж. Политическая иллюзия. М., 2003. 432 с. 10
9. Кроливецкая И.Е. Политическая мифология в современном обществе // Концепт: научно-методический электронный журнал. 2016. № 40. С. 19–23.