ОТ СКЕПТИЦИЗМА К НИГИЛИЗМУ

Во второй половине XIX века в западной философии велась непримиримая борьба идейных движений, крайними полюсами которой становились радикальный нигилизм и догматический традиционализм. Однако было понятно, что даже вопрос о традиционализме становится весьма условным, поскольку переоценка ценностей не всегда ведет к забвению образцов классики, иногда это – пересмотр и иное прочтение. О чем свидетельствует творчество Ф. Ницше с его своеобразным культивированием Античности.

Большую часть своего творчества Ницше посвящает развитию идей радикального нигилизма. Он выступает за кардинальную переоценку ценностей в философии, культуре, истории и религии. Среди ключевых тезисов нигилизма, провозглашенных Ф. Ницше, можно выделить следующие: мораль фиктивна, истины не существует, всё дозволено и т. д. «Ничто существующее не должно быть устранено, нет ничего лишнего – отвергаемые христианами и иными философами-нигилистами стороны существования занимают в иерархии ценностей даже бесконечно более высокое место, чем то, что мог бы одобрить, назвать хорошим инстинкт декаданса. Чтобы постичь это, нужно мужество и, как его условие, избыток силы: ибо насколько мужество может отважиться на движение вперед, настолько по этой мерке силы приближаемся и мы к истине» [1, c. 64]. Интересно, что Ницше не столько выступает за культивацию этих тезисов, сколько пророчит о грядущем: о том, что станет основой в скором будущем, а именно в XX столетии. Это интересная закономерность, согласно которой философы, обладающие здравой долей скептицизма и критицизма вновь предчувствуют те изменения, которые произойдут, стараясь предостеречь нас или подготовить к ним. Единственное, что становится отличительной особенностью нигилизма Ницше – это не просто отрицание всего и вся, как крайняя форма скептицизма, а возможность, руководствуясь инструментарием такой радикальной установки, создать нечто новое и изменить порядок вещей. «В настоящее время, когда началось уже противоположное движение, которому мы и принадлежим, когда мы, неморалисты, изо всех сил стараемся снова уничтожить в мире понятие виновности и понятие наказания и очистить от них психологию, историю, природу, общественные учреждения и постановления, у нас, по нашему мнению, нет более непримиримых врагов, чем те люди, которые продолжают благодаря своему понятию о "нравственном устройстве мира", заражать невиновность бытия "страхом" и "виновностью"», [2, c. 54] – заключает философ. Примечательно, что непонимание и неприятие философских идей Ницше, своевременно, – роднит его с Сократом, которого он так часто критиковал за эллинистический склад и последующее развитие философии, как примат рациональности над инстинктивностью и жизненными порывами. Однако здесь стоит оговориться: скорее уж не Сократ, а его последователи, в частности, Платон, несут ответственность за примат аполлонического начала. «Таково было новое положение поэзии, в которое насильственно поставил её Платон под давлением демонического Сократа. Здесь философская мысль перерастает искусство и принуждает его более тесно примкнуть к стволу диалектики и ухватиться за него» [3, с. 131].

Одним из ключевых упреков Ф. Ницше, является, по сути тот, что Платон, видя несовершенство этого мира, решил оправдать его, идеализируя на счёт того, что есть иной, совершенный мир. Таков же упрек в отношении христианской религии. Ницше считает это неким лицемерием, считая, что такие оправдания, замалчивания проблем приводят в лучшем случае к стагнации, в худшем – к общественному упадку.

Философ решительно не принимает таких установок, раболепия, провозглашая при этом падение старых кумиром и старой морали. Ницше один из первых увидел наличную реальность, которая главенствует в мире, а также и то, что старые механизмы регулирования этой реальности вскоре «выйдут из строя». Однако Ницше также замечает, что идеализация прошлого и настоящего никогда не бывает вечной, что роднит его со скептицизмом. Так и в отношении Платона, он замечает, что ему «пришлось дожить до того времени, когда более светлый и широкий ум, чем он, выставил возражения против его учения об идеях, <...> это был его ученик» [5, c. 290].

«Так говорил Заратустра» – одно из самых главных произведений Ф. Ницше, обладает своей образностью и специфической интерпретацией. Именно в этом произведении собраны явные и скрытые идеи, которые Ницше вынашивал на третьем этапе своего творчества, том этапе, который предшествовал его болезни.

Именно эта книга должна была стать проводником, наставлением для всего ницшеанского корпуса мысли. Проповеди Заратустры, пророка, с одной стороны роднят читателя с ветхозаветными сюжетами, но с другой – решительно отталкивают его, обозначая, что эта книга (сборник притч и наставлений) принципиально отличается от всего того, на чем были взращены все европейские ценности прошлого и настоящего.

Такой стиль повествования, как и сам характер философствования Ф. Ницше – житейское повествование, пророческий окрас, который никоим образом не соотносится с догматизмом и стигматизацией философского знания.

В общении Заратустры с людьми, выстроенном в форме искусно рассказанных притч морального и иного содержания, Ницше постепенно выстраивает идею сверхчеловека и идею смерти Бога, переоценку ценностей. Притчи несут в себе психологическое и философское содержание.

Если определить такое философское содержание и узреть в нем скепсис, то главным сомнением здесь будет критика религиозного содержания общества. Пророк провозглашает: «Умерли все боги; теперь мы хотим, чтобы жил сверхчеловек» [4, c. 81].

Устами Заратустры, Ницше настаивает на идее о том, что люди близки миру животному, из его следует, что не стоит полагаться на нереальные обещания и верования – уповать стоит лишь на свои собственные силы. Здесь кроются идеи дарвинизма, однако они ровным счетом укладываются во всю систему ницшеанского философствования.

Мы помним, что Кьеркегор бросает религии обвинение в смерти Бога-сына. Кьеркегор, будучи религиозным человеком, стремился обновить христианскую веру, возвратившись к ее первоистокам, отраженном в Евангелии, выступая против церковного института. Ницше вторит датскому коллеге, однако делает это гораздо решительнее и более критично. Но и в его антихристианских настроениях можно выявить противоречия. Бунт против христианской церкви и её обликом веры давался этим интеллектуалам XIX века ценой невыносимых страданий и душевных переживаний.

Таким образом, мы можем констатировать переход от скептицизма к нигилизму, обозначая при этом их общую взаимосвязь. Важно отметить, что философия Шопенгауэра, Кьеркегора и Ницше идет практически в один исторический промежуток, который укладывается в канву иррационализма.  Другое дело, что нигилизм становится лишь частной формой скептицизма, однако не всё так просто.

Ницше роднит со скептической философией не столько сомнение в происходящем и отрицание старых ценностей. Он на этом не останавливается. Ницше предлагает не просто отказаться от старых идолов этики, религии и аксиологии, при этом пребывая в пустой вседозволенности; Ницше предлагает, переосмыслив старое, создать нечто, что приведет к лучшему будущему, опираясь на ошибки прошлого. Судить, успешен ли такой план мироустройства или нет – не в нашей компетенции, однако без сомнения Ф. Ницше склонен к скептическим идеям и их развитию.

Проанализировав развитие скептической направленности, мы видим, как во второй половине XIX века скептицизм из рационалистических оснований переходит в инструмент иррационализма, хоть это и не так явственно выражается. При этом стоит заметить, что сам критический элемент при всей специфике скептицизма остается неизменным и наличествует во всех сферах.

Список литературы:

1. Ницше Ф. Ессе Homo. Антихрист / Фридрих Ницше; пер. с нем. Ю. Антоновского, В. Флеровой. – СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2014. – 224 с.
2. Ницше Ф. Падение кумиров: сборник / Фридрих Ницше; пер. с нем. – СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2013. – 224 с.
3. Ницше Ф. Рождение трагедии из духа музыки / Фридрих Ницше; пер. с нем. Г. А. Рачинского. – СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2014. – 224 с.
4. Ницше Ф. Так говорил Заратустра: Книга для всех и ни для кого / Фридрих Ницше; пер. с нем. Ю. М. Антоновского. – СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2018. – 352 с.
5. Ницше Ф. Утренняя заря / Фридрих Ницше; пер. с нем. И. И. С. – СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2015. – 384 с.