ИСТОРИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ФОРМИРОВАНИЯ СОВРЕМЕННОГО ЭТНОКОНФЕССИОНАЛЬНОГО СОСТАВА СИРИИ

Сирия является ярчайшим примером поликонфессиональной и полиэтнической культуры, сложившейся таким образом в виду особенного места расположения, культур ассимилированных обществ, а также под влиянием других крупных государств, на протяжении веков вносивших свою лепту.

В VII веке арабская культура представляла собой довольно сложный культурный комплекс, фундаментом которого являлись традиции и - в первую очередь - традиции завоеванных народов. Роль исламского культурного вклада в ближневосточную цивилизацию огромна, однако базисом являлась все же давно сложившаяся в этом регионе преимущественно христианская ближневосточная культура. Таким образом, несмотря на распространение и занятие доминирующего положения ислам во многом обязан своему нынешнему поликультурализму народам, входившим в состав Византийской империи.

В последующие века можно наблюдать ослабление роли немусульманских общин в жизни халифата. Равновесие этноконфессиональной системы нарушили Крестовые походы, сказавшись отрицательно на положении ближневосточных мусульман [11, с. 256]. Крестовые походы дали основание полагать, что ближневосточное христианство может стать проводником христианства европейского, а, следовательно, европейского влияния. Но так как большинство христианских общин Ближнего Востока не имели желания жить под властью Константинопольского патриарха, придерживаясь своих традиций [10, с. 24], такое положение нельзя считать оправданным.

По мнению А.В. Сарабьева [13], Крестовые походы стали не только причиной вражды между мусульманами и ближневосточными христианами, но и вызвали, в свою очередь, ненависть последних на почве конфессиональных расхождений. Это вылилось в насилие над ближневосточными христианами теперь и со стороны крестоносцев. Результатом стал упадок социокультурной жизни христианских общин Леванта.

Территория современной Сирии оказалась под властью Османской империи в 1517 году, и находились в её составе почти ровно четыре столетия. Так как после поражения Османской империи в Первой мировой войне большинство её территории оккупировала Антанта, некоторые части бывшей империи объявили независимость. Несмотря на это, даже после потери союзника в лице Османской империи Великобритания продолжала играть определяющую роль в политике Ближнего Востока. По мнению Николаса Хаггера, Великобритания защищала экономические интересы своих, а также американских крупных промышленников [14, с. 253]. Британии было выгодно разжигать среди арабского населения антиосманские настроения. Она установила дружеские отношения с Саудитами, правившими на территории будущей Саудовской Аравии. Еще раньше - во времена Первой мировой войны - британцам удалось склонить шерифа Мекки Хусейна ибн Али к антиосманскому выступлению, пообещав признать его королем независимого Хиджаза (на территории которого и располагались священные для всех мусульман города Мекка и Медина). Это открыло перед шерифом перспективу и честолюбивую цель объединить под своим началом весь Аравийский полуостров. Именно поэтому Хиджаз выступил на стороне Великобритании, когда британские войска в 1918 году вторглись на территорию Сирии и заняли Дамаск. Вместе с британскими войсками на территорию будущей Сирии прибыли и арабские формирования во главе с Фейсалом – сыном шерифа Мекки и короля Хиджаза.

Существующее положение сохранялось вплоть до XVII века, когда отношения с Европой стали более активным. На Ближний Восток приходит такое понятие, как «миссионерство», с чем и связан подъем в ближневосточных общинах христиан, который, однако, до середины XIX века не подразумевал усиление влияния западной культуры в среде арабских христиан. Сирийские христианские провинции Османской империи в целом имели такой же жизненный уклад и культуру, как и их соседи-мусульмане [6, с. 37-40].

Повышение статуса христианского общества в Сирии стало возможным во время реформ Мухаммада Али. Они обеспечили христианам право участия в органах местного самоуправления. Не менее значительным событием XIX века стало появление образовательных учреждений при католической, а затем и православной миссиях.

Повышение образовательного уровня, возможность научной и общественной деятельность позволили ближневосточными христианам принять участие в арабском национально-освободительном движение наряду с мусульманами. Наравне с мусульманами они состояли в различных патриотических организациях, в том числе тайных.

Однако в это же время на положении христиан отрицательно сказалась политика панисламизма султана Абдул-Хамида II, а затем и османизм иттихадистов. Результатом такой политики стал массовый исход христиан в страны Европы и Нового Света [3]. Таким образом, ближневосточные христиане не только вновь оказались в угнетенном положении, но и значительно уменьшились в численности.

Безусловно, сосуществование общин не было легким не только из-за религиозных разногласий, но и вследствие экономических и политических факторов. Уже в Новейшее время известна масса таких конфликтов. Как уже было сказано, несмотря на свое ущемленное правовое положение, именно христиане, благодаря своей экономической активности, полностью занимали некоторые экономические ниши и были благополучнее своих сограждан-мусульман. В арабском обществе и в настоящее время распространены религиозные запреты, ограничивающие мусульман в занятии определенной деятельностью, к примеру, работа с драгоценными металлами или резьба по дереву. Подобное превосходство христиан в сочетании с политической поддержкой Мухаммада Али в 30-е годы XIX века всерьез беспокоило мусульманское большинство на территории будущей Сирии. Беспокойство вылилось в недовольство и кровавые расправы, самой жестокой и показательной из которых стала резня 1860 года в Дамаске, в ходе которых мусульмане убили тысячи христиан и разрушили много церквей.

Отдельно от экономических противоречий следует рассматривать факт использования религиозных меньшинств Ближнего Востока крупными державами Запада, которые тоже значительно ухудшали конфессиональные противоречия как между мусульманами и христианами, так и внутри ближневосточных христианских общин. МИД Великобритании в одном из своих изданий за 1920 год подробно рассматривается вмешательство Великобритании и Франции в конфликт между маронитскими и друзскими общинами в Ливанских горах в XIX веке [4, с. 32]. Местные арабские правители также стравливали различные конфессиональные группы в угоду своим интересам.

Под протекторатом Франции, положение сирийских католиков и униатов постоянно и кардинально менялось. Вначале они пользовались открытым покровительством французских властей. Это породило вполне закономерный страх арабского мусульманского населения перед возможностью истребления (особенно, вероятно, во времена Арабской революции 1925-1927 годов, начало которой ознаменовалось убийством сотен мусульман, которых карательные отряды христиан приняли за повстанцев по ошибке). Вскоре их положение снова изменилось, так как начались гонения на мусульман. Французские войска приняли решение о бомбардировке пригорода и центра Дамаска, в городе началась паника, в ходе которой в виде акции отмщения за невинно убитых собратьев по вере вооруженные группы мусульман разгромили целые кварталы христиан, независимо от их конфессиональной принадлежности. Около 3 тысяч христиан были вынуждены бежать [2, с. 133-135].

Вывод, следующий отсюда: огромную роль в разжигании межрелигиозной розни в Сирии играли внешние силы, пользовавшиеся этноконфессиональными различиями арабов для решения своих геополитических задач.

Однако существует гораздо больше примеров тесного взаимодействия деятелей всех конфессий в Сирии (например, в национально-освободительном движении).

Нынешний процент христианского населения в Сирии несколько ниже, чем в XIX веке из-за массовой эмиграции сирийских христиан в Америку, страны Европы и Африки. Был и обратный процесс: наряду с реэмигрировавшими христианами, произошел приток ассирийцев и армян. Численность населения, однако, имела не столь большое значение, сколько изменения в социально-политической и экономической структуре сирийского общества, итог которых – значительное уменьшение роли христиан в данных сферах.

На сегодняшний день 90 % населения Сирии – мусульмане. В числе мусульман-суннитов – арабы, большая часть курдов, туркмены и северокавказские иммигранты, тогда как мусульмане-шииты – шииты-имамиты, друзы, исмаилиты и алавиты. Наибольшая христианская община представлена православными Антиохийской церкви, следом за ней – армянская община, греко-католическая, маронитская, сиро-католическая, ассиро-халдейская, армяно-католическая униатские общины, и яковиты и протестанты. Отсюда следует, что Сирия представляет собой регион, которому больше всего подходит определение «поликонфессиональный», при этом данная «поликонфессиональность» (и полиэтничность) является результатом сугубо естественного исторического процесса, а большинство из перечисленных общин и этносов, за исключением небольшого количества иммигрантов, – коренное население Сирии, имеющее равные права на проживание на данной территории. И власти страны на протяжении 30 лет вели внутриполитический курс на всеобщую централизацию и укрепление единства народа [12, с. 82].

Интересно то, что за последние 40 лет религиозный состав сирийского населения почти не изменился, хотя численность удвоилась [5, с. 53].

Еще одним важным феноменом прошлого и нынешнего столетия в жизни Сирии стало возвышение алавитской общины в социально-политической жизни Сирии и, особенно, её исключительное положение во властных структурах страны. Ответ на вопрос, каким образом небольшой шиитской общине удалось встать во главе страны, где 70 % населения – сунниты, по мнению А.В. Сарабьева [13], стоит искать в политике мандатных властей Сирии в 1930-1940-е годы. Французы, опасавшиеся доминирования во власти арабов-суннитов, формировали армию в противовес им, а для того, чтобы избежать обвинения в «прохристианской» политике и очередной революции, армейские части укомплектовывались в основном из друзов и алавитов [1, с. 38]. Таким образом, не имея поддержки в армии, лидеры-сунниты не смогли в нужный момент удержать партийное руководство, а затем отошли на второй план и в вопросах управления государством.

До прихода к власти нынешнего президента Башара Асада в стране сохранялось равновесие благодаря тому, что отец нынешнего лидера страны Хафез Асад во время своего руководства опирался не только на властную верхушку, составляющую алавитское меньшинство, и армию, в которой подавляющее большинство было также алавитами, но и на суннитские бизнес-круги. Таким образом, ему удавалось удовлетворять властным аппетитам подавляющего большинства населения (сунниты составляют 75 % населения Сирии). Нельзя сказать, что небо над Сирией во времена руководства Хафеза Асада было безоблачным. Застой в политической жизни Сирии (нахождение власти в одних и тех же руках в течение долгого времени было обычной практикой для режима того времени) породил много негативных настроений в обществе: коррупция, грубость должностных лиц и спецслужб. Однако с приходом к власти Башара Асада, несмотря на его попытки провести либеральные реформы, центр сместился в пользу все той же алавитской верхушки: «старая гвардия» в лице сторонников курса Хафеза испугалась потери прежнего влияния и приложила все усилия, чтобы предотвратить эти реформы [9, с. 261]. Так что предположение о том, что вся алавитская община находится на привилегированной позиции в корне неверно, потому что именно в ее среде в настоящее время как раз и наблюдается наибольшее расслоение. Особенно заметно это становится на фоне слияния алавитской властной верхушки и суннитской бизнес-элитой [7, с. 220].

Мы приходим к выводам, что, несмотря на вызванные внешними силами религиозные столкновения, религиозная и этническая толерантность была неотъемлемой частью сирийского общества еще 5-6 лет назад. Судить об этом позволяют исторические исследования, подтверждающие равные права христианского и мусульманского населения на Ближнем Востоке еще в VII веке. В то же самое время, нами рассмотрены факты вмешательства в религиозную политику Османской империи и, впоследствии, Сирии различных внешних сил, нередко обостряющих отношения между мусульманами и христианам ради своих интересов.

С приходом к власти Хафеза Асада религиозный баланс в стране удавалось поддерживать посредством распределения определенных типов власти в руках суннитов и алавитов. Установление светского государства, в то же время, гарантировало христианам, проживающим в Сирии, равные с мусульманами гражданские права. Более того, христиане научились выживать в Сирии, осуществляя посредничество между алавитами и суннитами [9, с. 264].

Однако нарушение этого баланса не может быть, как ранее, следствием только вмешательства внешних сил. Большую роль в данном конфликте играет раскол в правящих рядах и смещение этноконфессионального баланса.

Список литературы:

1. Lucas I. The Paradox of Syria // Asian Affairs. – Vol. 25, Issue 1, 3–12 (February, 1994). – Р. 38.
2. MacCallum E. The Nationalist Crusade in Syria. – NY, 1928. – Р. 133–135.
3. Report on Christian Emigration: Lebanon & Syria / Catholic Near East Welfare Association [Электронный ресурс]. – Режим доступа: www.cnewa.org (Дата обращения: 21.12.2016)
4. Syria and Palestine / Handbooks prepared under the direction of the Historical Section of the Foreign Office, No. 60. – London: H. M. Stationary Office, 1920. – Р. 32.
5. Абдо С. Аль-масихийун ас-сурийун: кадиман уа хадисан. - Дамаск: Дар Ала Ад-Дин, 2002, с.53.
6. Антиохийская православная церковь: страницы истории и сегодняшний день // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. - 2011. - №4-1. - С. 37-41.
7. Ахмедов В. М. Проблема межконфессионального и межобщинного согласия в современной Сирии // Этносы и конфессии на Востоке: конфликты и взаимодействие / МГИМО(У) МИД РФ. – М., 2005. – С. 220.
8. Зеленев Е.И. Мусульманский Египет: Учеб. пособие. - СПб: Изд-во СПбГУ, 2007. – 373 с.
9. Мирзаян Г. Ближневосточный покер. Новый раунд Большой Игры. - М.: Эксмо, 2016. – 352 с.
10. Панченко К.А. Арабо-христианские исследования в современной зарубежной науке // Вестник Московского университета. Серия 13: Востоковедение. - 2013. - №2. - С. 22-40.
11. Панченко К.А. Вехи развития культуры православных арабов в VII–XVIII вв. // Арабские страны Западной Азии и Северной Африки. - 1999. - Вып. 3. - С. 256.
12. Примаков Е. Конфиденциально: Ближний Восток на сцене и за кулисами. - М.: Российская газета, 2012. – 448 с.
13. Сарабьев А.В. Поликонфессиональная Сирия: традиционное арабское общество? // [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.idmedina.ru/books/materials/turkology/1/plenary_sarabev.htm (Дата обращения: 12.03.2017)
14. Хаггер Н. Синдикат. История мирового правительства. - М.: Эксмо, 2013. – 496 с.
15. Широкорад А.Б. Битва за Сирию. От Вавилона до ИГИЛ («ИГИЛ», террористическая группировка, деятельность которой запрещена в России, – прим. ред.). - М.: Вече, 2016. – 384 с.