СРАВНИТЕЛЬНО-ПРАВОВОЙ АНАЛИЗ КОНСТРУКЦИИ ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЯ ПРАВОМ В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ РОССИИ И ШВЕЙЦАРИИ

На сегодняшний день УПК РФ не имеет нормы, которая бы прямо запрещала злоупотребление процессуальными правами. До недавнего времени этот вопрос также не являлся предметом судебного толкования на высоком уровне, но в 2015 году на свет появилось Постановление Пленума Верховного суда Российской Федерации «О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве» от 30.06.2015 № 29. В этом постановлении Верховный суд Российской Федерации впервые уделил должное внимание давно существующей проблеме злоупотреблений в рамках уголовного процесса. В абзаце втором пункта 18 своего постановления суд указывает следующее: «Суд может не признать право обвиняемого на защиту нарушенным в тех случаях, когда отказ в удовлетворении ходатайства либо иное ограничение в реализации отдельных правомочий обвиняемого или его защитника обусловлены явно недобросовестным использованием ими этих правомочий в ущерб интересам других участников процесса, поскольку в силу требований части 3 статьи 17 Конституции Российской Федерации осуществление прав и свобод человека не должно нарушать права и свободы других лиц» [1]. Верховный суд хоть и не употребляет термин «злоупотребление правом», но нет сомнений, что именно об этой конструкции идет речь.

Для полной ясности, необходимо отметить, что впервые проблема злоупотребления правом обеспокоила ещё римских юристов в тот момент, когда Рим превратился в огромную мировую державу. Немаловажен и тот факт, что такие термины как «злоупотребительность» и «злостность» не раз упоминались в кодифицированном государственном законе Древнего Рим (lex publica) – Законе двенадцати таблиц. Но при этом прямого запрета на употребление права «во зло», в качестве нормы в римском праве не было [2, с. 15-16]. Таким образом, можно говорить о том, что в Древнем Риме юристы может быть и не в полной мере, но уже тогда осознавали и понимали саму суть конструкции злоупотребления правом.

В западноевропейской доктрине гражданского права, конструкция злоупотребления правом (фр. abus de droit) стала активно развиваться лишь более века назад. Новая конструкция сразу же вызвала массу споров среди цивилистов и встретила противодействие. М. Планиоль, в своем курсе гражданского права указал, что «право заканчивается там, где начинается злоупотребление», тем самым давая понять, что сам термин «злоупотребление правом» абсурден.

Лишь чуть более века спустя конструкция злоупотребления правом перекочевала из цивилистики в уголовный процесс. Многие связывают такую тенденцию с активным развитием права на защиту [3, c. 372-373].

Как указывалось, ранее, УПК РФ не содержит никакой прямой нормы, которая бы запрещала злоупотребления правом. Внимание данной проблеме уделил Верховный суд Российской Федерации, что не может не радовать. В своем постановлении Верховный суд Российской Федерации ссылается на ч. 3 ст. 17 Конституции Российской Федерации, которая говорит о том, что «Осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц». Данное положение является общим правилом для всех граждан и в первую очередь регулирует отношения между гражданами, которые выступают по отношению друг к другу равными субъектами. Безусловно, что данная конституционная норма пусть и не прямо, но говорит нам о запрете злоупотребления своими правами во имя недопущения наращения прав и свобод других лиц. Но как же быть в случае с уголовным процессом, когда речь идет не о правоотношениях между гражданами, а об уголовно-процессуальных отношениях между гражданами и государством? К сожалению, на этот вопрос, ч. 3 ст. 17 Конституции Российской Федерации не дает ответа.

Таким образом, на сегодняшний день, если говорить об отечественном уголовном процессе, конструкция злоупотребления правом нашла свое отражение лишь в доктрине и в абс. 2 п. 18 Постановления Пленума Верховного суда Российской Федерации «О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве» от 30.06.2015 № 29.

За рубежом, например, в Швейцарии конструкция злоупотребления правом нашла свое отражение в кодифицированных актах в значении фундаментального уголовно-процессуального и даже конституционно-правового принципа.

В новой Конституции Швейцарии, принятой на народном референдуме 18.04.1999 года, в ч. 3 ст. 5 закреплен прямой запрет гражданам злоупотреблять своими правами во взаимоотношениях между собой и во взаимоотношениях с государством. Необходимо отметить, что в отличии от положения, которое отражено в ч. 3 ст. 17 Конституции Российской Федерации ч. 3 ст. 5 новой Конституции Швейцарии прямо указывает на запрет злоупотребления правом во взаимоотношениях как с гражданами, так и с государством. Более того, в Конституция Швейцарии используется сам термин злоупотребление правом, а не общая формулировка, которая лишь завуалированно указывает на конструкцию злоупотребления правом, как в ч. 3 ст. 17 Конституции Российской Федерации.

Швейцарские законодатели на этом не остановились и пошли дальше, с целью реализации данной общеправовой и конституционной концепции в новом УПК Швейцарии, вступившем в силу 01.01.2011 года, был закреплен прямой запрет злоупотреблять правом. Данная норма нашла свое отражение ч. 2 ст. 3 второй главы, которая посвящена принципам уголовного процесса Швейцарии [4, с. 146-147].

Таким образом, вышеизложенное свидетельствует о том, что в настоящее время запрет злоупотребления правом выступает одним из основных принципов уголовного процесса Швейцарии. Ведь не случайно же Швейцарские законодатели поместили данную норму именно во вторую главу своего УПК, которая непосредственно и посвящена принципам уголовного процесса.

В заключении хочется сказать о том, что необходимость законодательно закрепления и конкретизации запрета злоупотребления правом в отечественном уголовном процессе уже давно назрела. Остается всего лишь один вопрос, почему нельзя или не получается последовать сравнительно-правовым веянием и в след за Швейцарией закрепить концепцию злоупотребления правом в УПК РФ? Ведь Россия и немецкоязычные страны, в частности Швейцария имеют определенную связь между собой, в том числе и юридическую, тогда почему бы не перенять позитивный опыт?

Если касаться исключительно сферы отечественного уголовного процесса, то на сегодняшний день, подобный запрет в завуалированной форме, избегая использования словосочетания «злоупотребления правом» нашел свое место лишь в Постановлении Пленума Верховного суда Российской Федерации от 30.06.2015 № 29, что еще раз делает очевидным назревшую проблему отсутствия конкретного запрета на злоупотребление правом в рамках российского уголовного процесса.

Подводя итог всему вышесказанному, хотелось бы ещё раз отметить необходимость решения рассматриваемой проблемы, в том числе путем сравнительно-правового заимствования опыта конкретизации и закрепления прямого запрета на уровне Конституции и иных кодифицированных актов, в частности УПК. Возможно, что заимствование и следование за опытом Швейцарии позволит и российскому уголовно-процессуальному законодательству последовать давно сложившей судебной практике.

Список литературы:

1. Постановление Пленума Верховного суда Российской Федерации «О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве» от 30.06.2015 № 29 // Справочно – правовая система «Консультант Плюс»: [Электронный ресурс] / СПС «Консультант Плюс» (Дата обращения 27.03.2018)
2. Волков В.А. Злоупотребление гражданскими правами. Проблемы теории и практики / В.А. Волков. – М.: Волтерс Клувер, 2009, – С. 15-16.
3. Курс уголовного процесса / Под ред. д.ю.н., проф. Л.В. Головко. – 2-е изд., испр. – М.: Статут, 2017. – С. 372-373.
4. Анализ ч. 2 ст. 3 УПК Швейцарии, а также другие примеры из судебной практики см.: Piquerez G., Macaluso A. suisse.; Zurich; , 2011. P. 146 - 147.