ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ ПОДХОД К ИЗУЧЕНИЮ РЕГИОНАЛЬНОЙ АРХИТЕКТУРЫ ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ БЕЗОПАСНОСТИ В АТР

В рамках эмпирико-регионального подхода к изучению международных отношений как системы [3] Азиатско-Тихоокеанский регион является достаточно неоднородной подсистемой, включающей в себя до четырёх с половиной десятков государств, различных по военно-политической и экономической мощи, и множество институтов многостороннего сотрудничества, охватывающих от трёх до более чем двадцати участников. В связи с этим не так просто однозначно установить четкие границы совокупности организаций, механизмов и отношений, с помощью которых региональное сообщество осуществляет урегулирование и предотвращение конфликтов, продвигает сотрудничество в области обеспечения безопасности, а также выявить закономерности подобных взаимодействий и сформировать всеобъемлющую описательную модель архитектуры мира и безопасности региона.

Существует множество подходов к определению понятия безопасности, её компонентов, дифференциации различных её видов и выявлению соотношений между ними. Необходимо отметить, что в литературе существует два наиболее распространенных понимания этого феномена, во-первых, безопасность как неугрожаемое состояние, и во-вторых, безопасность как совокупность мер для его обеспечения [3]. В большинстве случаев в теории и на практике международная безопасность рассматривалась как отсутствие непосредственной военной угрозы [5], т.е. опасности для суверенитета, территориальной целостности государств – членов мирового сообщества, жизни и благосостоянию народов,  в последствие к военным прибавились и новые вызовы современного мира невоенного характера, так называемые «нетрадиционные угрозы» - изменение климата, загрязнение и деградация окружающей среды, пандемии, транснациональная преступность и терроризм.

Многие авторы выделяют тесную связь между понятиями национальной и международной безопасности, признавая первую базовым элементом второй [4]. П.А.Цыганков, к примеру, описывая классический подход к проблеме безопасности, говорит о том, что понятие «безопасность» не только тесно связано с категорией «национальные интересы», но также является её производным [8]. Наиболее распространенным определением самой национальной безопасности является аналогично сформулированное в Законе Российской Федерации «О безопасности» от 5 марта 1992 г. - «защищенность жизненно важных интересов личности, общества и государства от внешних и внутренних угроз» Отмечается также, что при таком подходе к вопросу безопасности преобладают политические и военные аспекты [5].

Российский исследователь В.М.Кулагин развивает мысль о том, что сфера безопасности является военно-политическим феноменом. К военной безопасности в широком смысле он относит «сферу взаимодействия различных действующих лиц, основным признаком которой является фактическое применение или вероятность применения вооруженной силы». В нее включается весь комплекс применения военной силы и подготовки к этому, в том числе военное строительство, строительство вооруженных сил, совершенствование имеющихся и создание новых средств вооруженной борьбы, стратегия и тактика применения вооруженных сил и многие другие связанные с этим виды деятельности, находящиеся в компетенции  «силовых» ведомств государственных акторов: обороны, внутренних дел, безопасности, внешней разведки, а также дипломатических ведомств в той части их деятельности, которая затрагивает военную проблематику в отношениях с другими странами [4].

Часто при описании средств и механизмов обеспечения международной безопасности используются такие пересекающиеся категории, как система международной безопасности, режимы международной безопасности и право международной безопасности. Под системой международной безопасности имеется ввиду согласованный участниками и закрепленный международно-правовыми инструментами порядок мирного взаимодействия государств и противодействия общим угрозам в масштабах всего мира или отдельных регионов.

В большинстве случаях квазисинонимичный «режим международной безопасности» рассматривается в контексте традиционных военно-политических угроз и не всегда имеет под собой твердую правовую и институциональную базу. Выделяют три основные модели режимов безопасности: режим общей безопасности, режим коллективной безопасности и режим безопасности на основе сотрудничества.  В первом случае наблюдаются такие явления, как добровольный взаимный отказ от конфронтации, отказ от использования силы как способа урегулирования конфликтов и применения ее исключительно в целях самообороны, отказ от стратегии достижения военного преимущества над другими государствами, признание сокращения вооруженных сил и вооружения базовым принципом общей безопасности [5]. Упомянутые принципы были в том или ином виде закреплены в таких документах, как Устав Организации Объединённых Наций (1945), Хельсинкский заключительный акт (1965), Манильская декларация о мирном разрешении международных споров (1982), Парижская хартия для новой Европы (1990) и др. Практика режимов коллективной безопасности наиболее широкое распространение получила в XX веке и по сей день порядок межгосударственного сотрудничества, при котором любой акт агрессии против кого-либо из участников подобной системы расценивается как агрессия против всех остальных ее участников, имеет место быть. Например, статья 5 Североатлантического договора 1949 г. гласит о том, что нападение на одну или нескольких стран-участниц договора рассматривается как нападение на всех его участников, каждый из которых обязуется оказать помощь непосредственно подвергшимся нападению сторонам договора. Особый интерес представляет концепция режима безопасности на основе сотрудничества, при котором наличие формальных институтов не обязательно, при этом активно продвигается роль неформального диалога и мер военно-политического доверия [5]. Примером такого взаимодействия являлась двусторонняя программа консультаций и сотрудничества между Организацией Североатлантического договора и Российской Федерацией в рамках Совместного постоянного совета (СПС), которая в настоящее время реализуется в формате Совета Россия-НАТО.

Право международной безопасности – это отрасль международного права, представляющая собой систему принципов и норм, регулирующих военно-политические отношения государств в целях обеспечения мира и международной безопасности [2]. В данном случае рассматривается правовой аспект международной деятельности государств в области безопасности, имеющий место при любом режиме международном безопасности. Более того, очевидно, что право международной безопасности является не самоцелью, а своеобразным инструментом регулирования подобных режимов и систем. Право международной безопасности выделяет в этой сфере как универсальные нормы, так и нормы регионального регулирования вопросов безопасности. В первом случае известным источником является уже упомянутый Устав ООН, во втором яркий пример – Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе.

Среди иностранных исследований, огромный вклад в изучение безопасности и стабильности в Азии и на Тихом океане внесла теория комплексов региональной безопасности британского политолога Барри Бузана и Оле Вевера [1]. Однако данная теория не рассматривает Азиатско-Тихоокеанский регион как единый комплекс, отмечая формирующийся из Восточноазиатского и Южноазиатского комплексов Азиатский суперкомплекс, Постсоветский, Североамериканский, Южноамериканский, а также Европейский, Ближневосточный, Южноафриканский, и Центральноафриканский комплексы региональной безопасности как уже сложившиеся единицы. Данные комплексы имеют строгие границы, что не позволяет государствам являться частью нескольких из них. Это в свою очередь исключает возможность для стран, не являющихся в соответствии с теорией Бузана и Вевера частью комплекса, быть непосредственной частью региональных механизмов противодействия военно-политическим угрозам. В этом случае, такие важные акторы как, к примеру, Россия и США исключаются из процессов построения региональных комплексов безопасности в Восточной Азии, Южной Азии и других географических частях региона.

В данной работе используется понятие архитектуры безопасности ввиду большей широты и гибкости его определения. Согласно Информационному центру управления и социального развития (Governance and Social Development Resource Centre, GSDRC), партнерству исследовательских институтов, «мозговых центров» и консультирующих организаций, специализирующихся на управлении, социальном развитии, гуманитарном сотрудничестве и вопросах конфликтов, архитектура мира и безопасности представляет собой совокупность организаций, механизмов и отношений, с помощью которых международные, региональные и локальные сообщества осуществляют урегулирование конфликтов, их предотвращение и миростроительство. При таком подходе не ставятся предусловиями, но и не исключаются системность, упорядоченность, режимность и правовая регулируемость явлений и процессов рассматриваемой сферы отношений в регионе, что позволяет наиболее полно охватить проблему.  В целом, региональная архитектура военно-политической безопасности представляет собой совокупность угроз военно-политического характера, выходящих за национальные границы государств, и аналогичных по своим масштабам и влиянию внутренних процессов, способных оказывать влияние на безопасность других государств региона, а также средств противодействия им, осуществляемых странами региона и их объединениями. Как наглядная форма представления объектов реальности она включает в себя такие разноуровневые элементы, как «угрозоёмкость» [4] региона, и его защищенность, комплексы двусторонних отношений между государствами и многосторонние формы их взаимодействия, на основе которых в дальнейшем делается вывод о роли и подходе того или иного государства к формированию региональной архитектуры безопасности.

Что касается конкретно Азиатско-Тихоокеанского региона, среди российских и зарубежных исследователей существует множество точек зрения о факторах, влияющих на формирование здесь архитектуры безопасности. Отмечается, что безопасность и стабильность в регионе до сих пор во многом регулируются принципами и правилами, сложившимися после Второй мировой войны, во время холодной войны, и основываются на системе военных договоров и соглашений США со своими союзниками – Японией, Республикой Корея, Австралией [6]. С другой стороны, ставится вопрос о возникновении в Восточной Азии особой модели стабильности, «приспособленной к гашению дестабилизирующих колебаний». Предлагается идея о том, что региональная структура претерпела своеобразную эволюцию из типично «лидерской» в структуру «пространственную». Также отмечается роль неформализованных полуофициальных политико-дипломатических отношений и связей, так называемой «track II diplomacy», которая в совокупности с формализованными институтами демонстрирует эффективность в сглаживании последствий тех или иных трений между государствами, предупреждении новых серьезных конфликтов их разрешении [3]. В то же время, справедливо утверждение о том, что в регионе отсутствует инфраструктура коллективного поддержания безопасности, что в долгосрочной перспективе удерживает потенциальную «угрозоёмкость» региона на достаточно высоком уровне. Здесь выделяют такие элементы нестабильности, как новые державы-обладатели ядерного оружия, Корейский полуостров, Тайвань, неясность относительно будущего военно-политического курса Японии, рост потенциального могущества Китая и др. [4].

Список литературы:

1. Barry Buzan , Ole Wæver. Regions and Powers. The Structure of International Security. Cambridge University Press. – 2003. 598 P.
2. Бекяшев К.А. Международное публичное право : учеб. / Л. П. Ануфриева,  Д. К. Бекяшев, К. А. Бекяшев, В. В. Устинов [и др.]; отв. ред. К. А. Бекяшев. – 4-е изд., перераб. и доп. – М. : ТК Велби, Изд-во Проспект, 2005. – 784 с.
3. Богатуров А.Д. Великие державы на Тихом океане. История и теория международных отношений в Восточной Азии после второй мировой войны (1945-1995). М. : Конверт - МОНФ, 1997. – 353 с.
4. Кулагин В.М. Международная безопасность: учебное пособие для студентов вузов / В.М.Кулагин. – М. : Аспект Пресс, 2007. – 318 с.
5. Ланцов С.А., Ачкасов В.А. Мировая политика и международные отношения: Учебное пособие / Под ред. С.А. Ланцова, В.А. Ачкасова. – СПб.: Питер, 2007. – 448 с.
6. Титаренко М..Л. Россия и ее азиатские партнеры в глобализирующемся мире. Стратегическое сотрудничество: проблемы и перспективы / М.Л. Титаренко. – М. : ИД «ФОРУМ», 2012. – 544 с.
7. Торкунов А.В., Тюлин И.Г., Мельвиль А.Ю. и др. Современные международные отношения и мировая политика: учебник для вузов. – М. : Просвещение, 2004. – 340 с.
8. Цыганков П.А. Теория международных отношений: Учеб. пособие. – М.: Гардарики,2003. – 590 с.