«ЛУЧШИЕ ТРАДИЦИИ» СОВЕТСКОГО УГОЛОВНОГО ПРАВА В СОВРЕМЕННЫХ РЕАЛИЯХ

Некоторые случаи, а также нововведения российского законодательства показывают отклик старых советских отношений в современном российском уголовном праве и правоприменительной практике.

Дело Pussy Riot. Для организации так называемый «панк-молитвы» в Храме Христа Спасителя в феврале 2012 года, участники Pussy Riot были задержаны, а затем приговорены к двум годам лишения свободы. Их случай показывает ряд волнующих знакомых черт в общественной и правовой среде в России. Большинство людей, возможно, не нравится идея проведения панк-молебен в месте, где верующие приходят на богослужение. Однако, несмотря на индивидуальные вкусы и отношение к группе, в соответствии с законом, члены Pussy Riot не должны были подвергаться таким суровым правовым санкциям или такому деспотичному обращению со стороны правоохранительных органов. Применимое законодательство России в момент нарушения устанавливала санкции в виде штрафа в размере 1000 рублей в случае предъявления «оскорбление религиозных чувств верующих и/или осквернение предметов, знаков и эмблем религиозного почитания» (часть 2 ст. 5.26 Кодекса об административных правонарушениях Российской Федерации)[3]. Это точно соответствует нарушению, допущенному Pussy Riot в Храме Христа Спасителя, и он имеет мало общего с «хулиганством», за нарушение которого были осуждены участники. Другими словами, «панк-молебен» был административным нарушением, который характеризуется значительно более низкой степенью общественной опасности, чем преступления. Если их действия были бы оценены объективно, а не в соответствии с «лучшими традициями» советского закона, члены Pussy Riot были бы оштрафованы, и это был бы конец дела.

В этом конкретном случае, кто это сделал и как это было сделано, было важнее того, что было сделано, и российская судебная машина отреагировала в строгом соответствии со ст. 24 печально известного советского Уголовного кодекса 1922 года, в котором оговаривается, что «при определении карательной меры степень и характер угрозы, которую представляет преступник, а также степень и опасность преступления, которое он совершил проверены. Для достижения этих целей обстоятельства преступления рассматриваются личность преступника, поскольку она проявляется в преступлении, совершенном преступником и по его мотивам, и потому, что это может быть основанный на его образ жизни и его прошлом. Кроме того, степень, в которой само преступление нарушает принципы общественной безопасности в данный момент времени». [4] Это точно описывает незаконный, односторонний и предвзятый подход к доказательствам судьи Марины Сировой, которая заявила, что поведение обвиняемого в зале суда следует рассматривать как еще одно доказательство их вины - интерпретация, которая обеспечивала необходимый результат: члены Pussy Riot не были признаны виновными в том, что они на самом деле делали, но, согласно лучшим традициям раннего советского уголовного правосудия, были приговорены на основании их категоризации, как социально опасные люди.[6]

Дело Светланы Давыдовой. В ноябре 2012 года существенные поправки были сделаны в ст. 275 Уголовного кодекса, касающегося шпионажа и государственной тайны. [1] Чтобы понять значение этого катастрофического изменения, достаточно сравнить текст предыдущей редакции этой статьи с ее текущей редакцией. Юридические санкции за преступление остались без изменений, но сфера действия статьи изменилась драматически. До ноября 2012 года ст. 275 УК РФ определял государственную измену как «шпионаж, передача государственной тайны или любое предоставление помощи иностранному правительству, иностранному организации или их представителей в проведении враждебных действий в ущерб внешней безопасности Российской Федерации, совершенные гражданином Российской Федерации». Однако с поправками, ст. 275 определяет государственную измену как «шпионаж, выдача иностранному государству, международной либо иностранной организации или их представителям сведений, составляющих государственную тайну, доверенную лицу или ставшую известной ему по службе, работе, учебе или в иных случаях, предусмотренных законодательством Российской Федерации, либо оказание финансовой, материально-технической, консультационной или иной помощи иностранному государству, международной либо иностранной организации или их представителям в деятельности, направленной против безопасности Российской Федерации».

Ниже перечислены наиболее опасные подводные камни нового положения:

1. Фраза «враждебные действия в ущерб внешней безопасности Российской Федерации» заменяется двусмысленной фразой «действия против безопасности Российской Федерации». Отсутствие слова «враждебное» делает эту фразу определенно неоднозначной.
2. Новое определение охватывает не только внешнюю, но и внутреннюю безопасность. Чистота и подробное определение любой концепции отсутствует в Уголовном кодексе.
3. Неоднозначность формулировки «финансовой, материально-технической, консультационной или иной помощи иностранному государству, международной либо иностранной организации или их представителям в деятельности, направленной против безопасности Российской Федерации», которая делают статью применимой практически к любой деятельности.
4. Широкая двусмысленность положения создает неограниченные возможности для произвольных интерпретаций и выборочного применения. В соответствии с положениями ст. 275, уголовное дело по государственной измене может быть возбуждено против любого гражданина Российской Федерации, который предоставляет кому-то почти любую информацию или совершает почти любое действие.

В январе 2015 года Светлана Давыдова лично столкнулась с этими ловушками. Она была подвергнута самой радикальной мерой, предписанной законом. Согласно ст. 108 Уголовно-процессуального кодекса, лицо заключается под стражу, когда невозможно применить другой, менее строгую меру пресечения. Когда лицо подлежит заключению под стражу, решение судьи должно иметь конкретные, фактические обстоятельства, на основании которых судья принял такое решение. [2]

Каковы были фактические обстоятельства, на основании которых судья решил, что использование менее строгих мер пресечения против матери семи детей было невозможно? Согласно тексту постановления от 3 февраля 2015 года, следователь Михаил Свинолуп, чтобы заключить Давыдову под стражу, основывался на ст. 110 Уголовно-процессуального кодекса. Согласно этой статье «мера пресечения отменяется, когда в ней отпадает необходимость, или изменяется на более строгую или более мягкую, когда изменяются основания для избрания меры пресечения». [2]

Совершенно очевидно, что то, что действительно изменилось, не было основанием для превентивной меры. Давыдова 2 февраля 2015 года уволила своего адвоката Андрея Стебенева, и с этого дня она была представлена адвокатами Сергеем Бадамшиным и Игорь Павлов. Результаты этого сдвига стали очевидными на следующий день после увольнения, когда по просьбе Бадамшина и Павлова Давыдова была освобождена из-под стражи под залог. Тогда Московская адвокатская ассоциация возбудила дисциплинарное производство за неадекватное предоставление юридической помощи Стебеневу, который в конечном итоге был лишен свободы.

Дело Давыдовой подтверждает, что «защитный характер» советского уголовного права, закрепленный в первых советских Уголовных кодексах 1922 и 1926 годов, вернулся. В соответствии с настоящим Кодексом государство активно защищает себя от своих граждан и иногда превышает пределы самообороны, чтобы совершать акты угнетения против них. [5]

Список литературы:

1. Уголовный кодекс РФ от 13 июня 1996 г. № 63-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации - 17 июня 1996 г. - № 25 - Ст. 2954.
2. Уголовно-процессуальный кодекс РФ от 18 декабря 2001 г. №174-ФЗ // Российская газета. - 22 декабря 2001г. - №249.
3. Кодекс РФ об административных правонарушениях (КоАП РФ) от 30.12.2001 N 195-ФЗ // Российская газета, N 256, 31 декабря 2001 года.
4. О введении в действие Уголовного Кодекса Р.С.Ф.С.Р. (вместе с "Уголовным Кодексом Р.С.Ф.С.Р."): Постановление ВЦИК от 01.06.1922 (ред. от 25.08.1924) // СУ РСФСР. 1922. № 15.
5. Мишина Е. Длинная тень советское прошлое // Москва: «Liberalnaya Missiya,» 2014.
6. Пионтковский А. Марксизм и уголовное право. О некоторых спорных вопросах теории уголовного права // Москва: юридический издательский дом Наркомата юстиции СССР, 1927.