НОВЫЕ ПРАВОВЫЕ МЕХАНИЗМЫ ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ ТЕРРОРИЗМУ: КРИТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ

Нами  уже  неоднократно  писалось  о  том,  что  современная  законотворческая  деятельность  в  сфере  уголовной  политики  характеризуется  крайней  непоследовательностью  и  противоречивостью  [1;  с.  15].  Только  в  2013  г.  было  принято  четырнадцать  федеральных  законов,  вносящих  изменения  и  дополнения  в  действующий  Уголовный  кодекс  [2;  с.  32].  Многие  из  них,  мягко  говоря,  вызывают  недоумение.  Чего  только  стоит  включение  в  ч.  1  ст.  63  УК  РФ  «Обстоятельства,  отягчающие  наказание»  пункта  1.1,  гласящего,  что  «судья  (суд),  назначающий  наказание,  в  зависимости  от  характера  и  степени  общественной  опасности  преступления,  обстоятельств  его  совершения  и  личности  виновного  может  признать  отягчающим  обстоятельством  совершение  преступления  в  состоянии  опьянения,  вызванном  употреблением  алкоголя,  наркотических  средств  или  других  одурманивающих  веществ»  [3;  с.  56].  Совершенно  очевидно,  что  предоставление  суду  такого  права  еще  больше  расширит  пределы  так  называемого  судейского  усмотрения  при  решении  вопроса  —  считать  алкогольное  или  наркотическое  опьянение  в  каждом  конкретном  случае  отягчающим  обстоятельством  или  нет.

Похвально  желание  законодателя  включить  в  систему  мер  борьбы  с  незаконной  миграцией,  с  так  называемыми  «резиновыми»  квартирами  и  в  конечном  счете  с  совершаемыми  мигрантами  преступлениями,  в  т.  ч.  террористического  характера,  такие  уголовно-правовые  нормы,  как  «фиктивная  регистрация  гражданина  Российской  Федерации  по  месту  пребывания  или  по  месту  жительства  в  жилом  помещении  в  Российской  Федерации  и  фиктивная  регистрация  иностранного  гражданина  или  лица  без  гражданства  по  месту  жительства  в  жилом  помещении  в  Российской  Федерации»  (ст.  322.2  УК  РФ),  а  также  «фиктивная  постановка  на  учет  иностранного  гражданина  или  лица  без  гражданства  по  месту  пребывания  в  жилом  помещении  в  Российской  Федерации»  (ст.  322.3  УК  РФ)  [4;  с.  12].  На  наш  взгляд,  вызывает  большое  сомнение  необходимость  криминализации  подобного  рода  деяний,  за  совершение  которых,  при  должной  организации  работы  правоохранительных  и  жилищно-коммунальных  служб,  было  бы  вполне  достаточно  административной  ответственности.  Помимо  этого,  внимательное  знакомство  с  этими  нормами  так  и  не  дает  ответа  на  возникающий  вопрос,  чем  же  фиктивная  регистрация  отличается  от  фиктивной  постановки  на  учет,  тем  более  что  второе  понятие  в  законе  раскрыто,  а  первое  нет.  И  еще  одно.  Учитывая  повсеместную  распространенность  сдачи  внаем  жилья  в  Москве  и  других  крупных  городах,  вызванную  в  первую  очередь  социально-экономическими  причинами,  нетрудно  представить,  сколько  людей  попадет  под  действие  данных  уголовно-правовых  норм  (кстати,  предусматривающих  реальное  лишение  свободы  на  срок  до  трех  лет).  Я  уже  не  говорю  о  том  объеме  работы,  которой  будут  заниматься  органы  дознания  и  мировые  суды,  в  подследственность  и  подсудность  которых  входят  данные  составы.

А  теперь,  собственно,  об  антитеррористических  законах.  Базовая  антитеррористическая  уголовно-правовая  норма  —  ст.  205  УК  РФ  «Террористический  акт»,  в  редакции  Федерального  закона  от  27  июля  2006  г.  №  153-ФЗ,  —  за  время  своего  существования  претерпела  немало  изменений,  иногда  вполне  оправданных,  иногда  достаточно  сомнительных  с  точки  зрения  практической  целесообразности  и  базовых  уголовно-правовых  принципов.  В  условиях  непрекращающегося  роста  преступлений  террористической  направленности  вполне  оправданным,  на  наш  взгляд,  было  повышение  ответственности  за  указанные  деяния  вплоть  до  пожизненного  лишения  свободы.  Однако  непонятна  логика  законодателя,  включившего  в  квалифицированный  состав  террористического  акта  умышленное  причинение  в  результате  его  совершения  смерти  человека,  что  вполне  укладывается  в  институт  совокупности  преступлений.  Вместе  с  тем  законодатель  почему-то  до  сих  пор  не  обратил  внимание  на  такие  достаточно  очевидные  несовершенства  указанной  нормы,  как  объединение  в  одном  составе  (ч.  1  ст.  205  УК  РФ)  и  реального  совершения  взрывов,  поджогов  или  иных  действий  с  определенными  в  законе  целями,  и  угрозы  совершения  указанных  действий  (так  называемое  информационное  терроризирование),  степень  опасности  которых  совершенно  различна  (на  это  уже  указывали  другие  исследователи);  указание  в  ч.  2  ст.  205  УК  на  такие  последствия,  как  причинение  в  результате  теракта  значительного  имущественного  ущерба  и  отсутствие  ответственности  за  причинение  крупного  и  особо  крупного  ущерба  (в  понятие  иных  тяжких  последствий  они  не  входят).

Еще  больше  вопросов  вызывает  ст.  205.1  УК  РФ  «Содействие  террористической  деятельности»,  в  объективную  сторону  которой  входит  совершение  таких  деяний,  как  склонение,  вербовка  или  иное  вовлечение  лица  в  совершение  хотя  бы  одного  из  преступлений,  предусмотренных  ст.  205,  206,  208,  211,  277,  278,  279  и  360  Уголовного  кодекса.  Фактически  часть  из  перечисленных  деяний  охватывается  понятиями  подстрекательства  и  пособничества  (ч.  4  и  5  ст.  33  УК  РФ).  Нельзя  также  не  обратить  внимание  на  грамматическое  несовершенство  данной  нормы:  «склонение»  и  «вербовка»  кого  и  куда?  В  данной  норме  по-прежнему  присутствует  исключенное  из  уголовно-правового  лексикона  понятие  «терроризм».  Но  больше  всего  вопросов  вызывает  включение  в  ст.  205.1  УК  РФ  части  3  «Пособничество  в  совершении  преступления,  предусмотренного  статьей  205  настоящего  Кодекса».  Это  совершенно  избыточная  норма,  поскольку  понятие  пособничества  раскрыто  в  ч.  5  ст.  33  УК  РФ.  Излишним  также  является  включение  в  примечание  к  ст.  205.1  УК  РФ  примечания  1.1,  в  котором  один  в  один  повторяется  понятие  пособничества,  данное  в  ч.  4  ст.  33  УК  РФ.  И  самое  главное,  за  пособничество  законодатель  предусмотрел  максимальное  наказание  —  лишение  свободы  на  срок  до  двадцати  лет,  которое  (внимание!)  на  пять  лет  превышает  максимальное  наказание  за  оконченный  состав  террористического  акта  (ч.  1  ст.  205  УК  РФ)  и  равен  максимальному  наказанию  за  террористический  акт  с  отягчающими  обстоятельствами  (ч.  2  ст.  205  УК  РФ).  Это  противоречит  принципу  справедливости,  который  гласит,  что  наказание  и  иные  меры  уголовно-правового  характера,  применяемые  к  лицу,  совершившему  преступление,  должны  соответствовать  характеру  и  степени  общественной  опасности  преступления,  обстоятельства  его  совершения  и  личности  виновного  (ч.  1  ст.  6  УК  РФ).  Не  отрицая  общественной  опасности  пособничества  в  совершении  преступлений  террористического  характера,  нельзя  ставить  на  один  уровень  реальных  исполнителей  и  организаторов  терактов  и  пособников,  которые  в  любом  случае  играли  в  совершении  преступления  вспомогательную  роль.

Федеральным  законом  от  2  ноября  2013  г.  №  302  в  Уголовный  кодекс  был  включен  ряд  новых  антитеррористических  составов  —  ст.  205.3  «Прохождение  обучения  в  целях  осуществления  террористической  деятельности»,  ст.  205.4  «Организация  террористического  сообщества  и  участие  в  нем»  и  ст.  205.5  «Организация  деятельности  террористической  организации  и  участие  в  деятельности  такой  организации».  Криминализацию  подобных  деяний  в  целом  можно  только  приветствовать,  но,  к  сожалению,  редакция  указанных  норм  оставляет  желать  лучшего.  Это  прежде  всего  касается  последних  двух  составов  —  ст.  205.4  и  205.5  УК  РФ,  сконструированных  по  аналогии  со  ст.  210  УК  РФ  «Организация  преступного  сообщества  (преступной  организации)  или  участие  в  нем  (ней)»,  ст.  282.1  «Организация  экстремистского  сообщества»  и  ст.  282.2  «Организация  деятельности  экстремистской  организации».

В  ст.  205.4  УК  РФ  «Организация  террористического  сообщества  и  участие  в  нем»  законодатель,  к  сожалению,  не  учел  положения  ст.  35  УК  РФ,  часть  3  которой  дает  понятие  организованной  преступной  группы  (устойчивой  группы  лиц,  заранее  объединившихся  для  совершения  одного  или  нескольких  преступлений)  и  преступного  сообщества  (преступной  организации)  —  структурированной  организованной  группы  или  объединения  организованных  групп,  действующих  под  единым  руководством,  члены  которых  объединены  в  целях  совместного  совершения  одного  или  нескольких  тяжких  преступлений  для  получения  прямо  или  косвенно  финансовой  или  иной  материальной  выгоды.  Приведенные  определения,  по  нашему  мнению,  также  несовершенны,  в  частности,  на  наш  взгляд,  излишним  является  указание  на  цель  преступного  сообщества  —  получение  прямо  или  косвенно  финансовой  или  иной  материальной  выгоды,  поскольку  те  же  экстремистские  и  террористические  сообщества  не  обязательно  и  не  всегда  преследуют  материальную  или  финансовую  выгоду.  Тем  не  менее  в  нынешней  редакции  ст.  205.4,  равно  как  и  ст.  282.1  УК  РФ,  произошло  смешение  разных  форм  соучастия  —  организованной  группы  и  преступного  сообщества  (преступной  организации),  а  именно  понятие  террористического  (экстремистского)  сообщества  наделено  таким  признаком  организованной  группы,  как  устойчивость,  между  тем  главным  признаком  преступного  сообщества  (преступной  организации)  является  ее  структурированность.  Нет  единства  и  в  терминах:  в  ст.  205.4  УК  РФ  говорится  о  преступном  сообществе,  а  в  ст.  205.5  УК  РФ  —  о  преступной  организации.

В  развитие  действующего  законодательства  группой  депутатов  Государственной  Думы  Российской  Федерации  в  январе  2014  г.  был  разработан  новый  пакет  антитеррористических  законов:  законопроект  №  428889-6  «О  внесении  изменений  в  отдельные  законодательные  акты  Российской  Федерации»,  предусматривающий  изменения  Федерального  закона  от  3  апреля  1995  г.  №  40-ФЗ  «О  федеральной  службе  безопасности»,  Федерального  закона  от  7  августа  2001  г.  №  115-ФЗ  «О  противодействии  легализации  (отмыванию)  доходов,  полученных  преступным  путем,  и  финансированию  терроризма»,  Федерального  закона  от  6  марта  2006  г.  №  35-ФЗ  «О  противодействии  терроризму»,  Уголовного  кодекса  Российской  Федерации  и  Кодекса  Российской  Федерации  об  административных  правонарушениях;  законопроект  №  428884-6  «О  внесении  изменений  в  отдельные  законодательные  акты  Российской  Федерации  по  вопросам  упорядочения  обмена  информацией  с  использованием  информационно-телекоммуникационных  сетей»,  предусматривающий  внесение  изменений  в  Федеральный  закон  от  27  июля  2006  г.  «Об  информации,  информационных  технологиях  и  о  защите  информации»  и  в  Кодекс  Российской  Федерации  об  административных  правонарушениях;  законопроект  №  428896-6  «О  внесении  изменений  в  отдельные  законодательные  акты  Российской  Федерации»,  предусматривающий  внесение  изменений  в  Федеральный  закон  от  27  июня  2011  г.  №  161-ФЗ  «О  национальной  платежной  системе»  и  Федеральный  закон  от  7  августа  2001  г.  №  115-ФЗ  «О  противодействии  легализации  (отмыванию)  доходов,  полученных  преступным  путем,  и  финансированию  терроризма».

Указанный  пакет  законопроектов  стал  предметом  состоявшихся  27  января  2014  г.  в  Общественной  палате  Российской  Федерации  слушаний  на  тему  «Новые  правовые  механизмы  предотвращения  терроризма»,  в  которых  приняли  участие  авторы  законопроекта,  представители  законодательных  и  правоохранительных  органов,  общественности,  известные  ученые.  В  целом  данные  законопроекты  были  одобрены  и  направлены  на  экспертизу  в  Институт  законодательства  и  сравнительного  правоведения  при  Правительстве  Российской  Федерации.

В  свете  ранее  сказанного  хотелось  бы  высказать  свои  соображения  по  данным  законопроектам,  в  основном  касающимся  внесения  изменений  в  уголовное  и  административное  законодательство.

Законопроектом  №  428889-6  предлагается  повысить  максимальное  наказание  за  организацию  незаконного  вооруженного  формирования  (ч.  1  ст.  208  УК  РФ)  до  пожизненного  лишения  свободы,  между  тем  данной  статьи  нет  в  перечне  составов,  которые  предлагается  включить  в  ст.  64  УК  РФ  как  не  подлежащие  назначению  наказания  ниже  низшего  предела,  предусмотренного  указанными  статьями,  или  назначению  более  мягкого  вида  наказания,  чем  предусмотрено  соответствующей  статьей,  либо  применения  дополнительного  наказания,  предусмотренного  в  качестве  обязательного.  Данной  статьи  также  нет  в  перечне  преступлений,  к  которым  не  может  быть  применено  условное  осуждение  (ст.  73  УК  РФ),  а  также  в  перечне  преступлений,  на  которые  не  распространяются  сроки  давности  совершения  преступления  (ст.  78  УК  РФ),  отсрочка  исполнения  приговора  (ст.  82  УК  РФ)  и  сроки  давности  исполнения  приговора  (ст.  83  УК  РФ).  Это  не  очень  логично,  поскольку  авторы  законопроекта  предлагают  за  совершение  преступления,  предусмотренного  ч.  1  ст.  208  УК  РФ,  назначать  максимальное  наказание  в  виде  пожизненного  лишения  свободы.

Из  предложения  о  дополнении  части  первой  ст.  82  словами  «к  лишению  свободы  за  преступления,  предусмотренные  статьями  205,  205.1,  205.2,  205.3,  205.4,  205.5,  206,  211,  277,  278,  279  и  360  настоящего  Кодекса»,  не  понятно,  после  каких  слов  необходимо  добавить  указанные  слова.

По  вышеуказанным  причинам  считаем  нецелесообразным  наличие  в  ст.  205.1  УК  РФ  части  третьей  и  соответственно  внесения  в  нее  изменений.

Считаем  излишним  включение  в  ст.  205.1  УК  РФ  части  4  «Организация  совершения  преступлений,  предусмотренных  статьями  205,  205.3,  206  и  211  настоящего  Кодекса,  а  равно  организация  финансирования  терроризма»,  поскольку  ответственность  организатора  за  любое  преступление  уже  предусмотрена  частью  3  ст.  33  УК  РФ.

Представляется  избыточным  и  не  соответствующим  степени  общественной  опасности  преступления  повышение  максимальной  санкции  ст.  205.3  УК  РФ  «Прохождение  обучения  в  целях  осуществления  террористической  деятельности»  с  десяти  лет  лишения  свободы  до  пожизненного  лишения  свободы.

Вызывает  сомнение  предложение  о  дополнении  Кодекса  об  административной  ответственности  Российской  Федерации  ст.  15.27.1  «Финансирование  терроризма»,  предусматривающей  наказание  в  виде  наложения  административного  штрафа  на  юридических  лиц  от  одного  миллиона  до  шестидесяти  миллионов  рублей  или  административное  приостановление  деятельности  на  срок  до  девяноста  суток  за  предоставление  или  сбор  средств  либо  оказание  финансовых  услуг,  если  они  предназначены  для  финансирования  организации,  подготовки  или  совершения  хотя  бы  одного  из  преступлений,  предусмотренных  ст.  205,  205.1,  205.2,  205.3,  205.4,  205.5,  206,  211,  277,  278,  279  и  360  Уголовного  кодекса  Российской  Федерации,  либо  для  обеспечения  организованной  группы,  незаконного  вооруженного  формирования,  преступного  сообщества  (преступной  организации),  созданных  или  создаваемых  для  совершения  хотя  бы  одного  из  указанных  преступлений.  Объективная  сторона  данного  правонарушения  содержит  в  себе  все  признаки  преступления,  предусмотренного  ст.  205.1  УК  РФ  «Содействие  террористической  деятельности»,  а  именно  финансирования  терроризма.  В  случае  выявления  подобного  деяния  уголовному,  а  не  административному  наказанию  подлежат  конкретные  лица,  ответственные  за  деятельность  данного  юридического  лица,  поскольку  уголовная  ответственность  юридических  лиц  российским  уголовным  законодательством  не  предусмотрена.

Уголовный  закон  —  это  наиболее  острая  и  строгая  форма  реагирования  государства  на  общественно  опасные  деяния,  и  не  хотелось  бы,  чтобы  нормы  уголовного  законодательства  менялись  в  зависимости  от  конъюнктурных  соображений  и  сиюминутной  политической  целесообразности.  Нельзя  менять  закон  походя,  после  каждого  резонансного  случая,  каким  в  данном  случае  явились  печально  памятные  взрывы  в  Волгограде.  Поспешность  и  непродуманность  принятия  пакета  антитеррористических  законов  в  ноябре  2013  г.  привела  к  тому,  что  уже  через  два  месяца  мы  начали  их  менять,  причем  не  всегда  в  лучшую  сторону,  с  большим  нарушением  общеизвестных  правил  и  принципов  теории  уголовного  права.  Об  этом  говорилось  18  ноября  2013  г.  на  парламентских  слушаниях  в  Комитете  Совета  Федерации  Федерального  Собрания  Российской  Федерации  по  конституционному  законодательству,  правовым  и  судебным  вопросам,  развитию  гражданского  общества  на  тему  «Совершенствование  законодательства  в  сфере  уголовно-правовой  политики»  под  председательством  В.И.  Матвиенко.  По  результатам  парламентских  слушаний  были  приняты  Рекомендации  «Совершенствование  законодательства  в  сфере  уголовно-правовой  политики».  В  данных  Рекомендациях  было  отмечено,  что  в  настоящее  время  в  законодательстве  отсутствует  понятие  «уголовно-правовая  политика».  До  сих  пор  не  выработано  единообразного  подхода  к  решению  теоретических  вопросов  и  содержанию  уголовно-правовой  политики.  Одной  из  задач  уголовно-правовой  политики  должна  быть  разработка  таких  норм,  которые  были  бы  максимально  стабильными  и  не  требовали  частых  изменений,  что  способствовало  бы  повышению  эффективности  общепревентивной  функции  уголовного  закона.  Палатам  Федерального  Собрания  Российской  Федерации  рекомендовано  проанализировать  уголовное,  уголовно-процессуальное,  уголовно-исполнительное  законодательство  Российской  Федерации,  с  целью  исключения  противоречий.  Правительству  Российской  Федерации  —  принять  меры  к  разработке  научно  обоснованной  концепции,  подтвержденной  криминологическими  исследованиями  Концепции  уголовно-правовой  политики.

Участниками  слушаний,  в  частности  председателем  Комитета  Государственной  Думы  по  конституционному  законодательству  и  государственному  строительству  Владимиром  Плигиным,  высказано  мнение  —  вносить  изменения  в  уголовное  законодательство  не  чаще  одного  раза  в  год  и  только  после  обстоятельной  комплексной  экспертизы  вносимых  законопроектов,  с  обязательным  участием  в  их  обсуждении  ведущих  научных  и  учебных  заведений,  известных  ученых,  общественных  деятелей.

Хотелось  бы,  чтобы  к  этому  предложению  прислушались  те,  от  кого  зависит  состояние  нашего  законотворчества.

 

Список  литературы:

1. Гладких  В.И.  О  некоторых  проблемах  уголовной  политики  в  сфере  противодействия  экономической  преступности  /  В.И.  Гладких  //  Российская  юстиция.  2012.  №  3.
2. Гладких  В.И.  Парадоксы  современного  законотворчества:  критические  заметки  на  полях  Уголовного  кодекса  /  В.И.  Гладких  //  Российский  следователь.  2012.  №  11.
3. Гладких  В.И.  Еще  раз  о  кризисе  уголовной  политики  /  В.И.  Гладких  //  Вопросы  правоведения.  2013.  №  4.
4. Коновалова  А.Б.  Угроза  совершения  террористического  акта  и  заведомо  ложное  сообщение  об  акте  терроризма  как  формы  информационного  терроризирования:  автореф.  дис.  ...  канд.  юрид.  наук  /  А.Б.  Коновалова.  М.,  2006.