ПРОЦЕССУАЛЬНО-ДОЛЖНОСТНАЯ АКТИВНОСТЬ КАК ГАРАНТИЯ РАЗУМНОСТИ СРОКОВ УГОЛОВНОГО ПРОЦЕССА

Харабуркина Елизавета Сергеевна

слушатель5 курса, кафедра уголовного процесса и криминалистики РФ МосУ МВД РФ, г. Рязань

Е-mail: elizavetaharaburkina@rambler.ru

Куряков Иван Викторович

научный руководитель, канд. юрид. наук, РФ МосУ МВД РФ, г. Рязань

Весьма актуальной для современного российского уголовного процесса является проблема обеспечения надлежащей быстроты, оперативности судопроизводства, которая бы соответствовала требованию эффективной защиты прав и свобод человека. Быстрота производства по уголовному делу имеет большое социально-политическое, правовое и гуманитарное значение. На что не раз указывал в своих решениях Европейский суд по правам человека [1, с. 46―49]. В плане решения данной проблемы 27 декабря 2007 г. было принято Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 52 «О сроках рассмотрения судами РФ уголовных, гражданских дел и дел об административных правонарушениях». Верховным Судом РФ разработан и внесен в Государственную Думу законопроект «О возмещении государством вреда, причиненного нарушением права на судопроизводство в разумные сроки и права на исполнение в разумные сроки вступивших в законную силу судебных актов», призванный выполнять профилактическую функцию в части соблюдения судами сроков рассмотрения дел [6, с. 6].

В общей теории права выработано понятие правовой активности. Правовая активность ― понятие общее, характеризующее деятельность всех субъектов, реализующих свои права. В.В. Кожевников пишет, что правовая активность ― позитивная, целенаправленная, в значительной степени творческая и интенсивная деятельность личности, превосходящая обычные требования к возможному и должному поведению, как предусмотренному, так и не предусмотренному нормами права, однако, им не противоречащая, объективно направленная на укрепление демократии, законности и правопорядк [9, с. 42]. Обращает внимание, что в юридической науке правовая активность уполномоченных лиц связывается с организацией осуществления правовых норм в правоотношениях, с властным воздействием на обязанных лиц [2, с. 169].

Понятно, что процессуально-должностная активность по организации осуществления правовых норм отличается от правовой активности частных лиц, вовлекаемых в уголовное судопроизводство. Частное лицо, выступая субъектом уголовного процесса, проявляет активность по своему усмотрению, а не по требованию закона. Субъекта, имеющего свой личный интерес, нельзя обязать действовать активно. От должностного же лица, выступающего правоприменителем, активность в процессуальном производстве теперь требуется не только в силу ex officio, требования принципа публичности, но и в силу прямого предписания ст. 6.1 УПК РФ. Сочетание должностной активности и инициативности есть то, что называют действиями ex officio (в силу служебного долга). Потому должностную активность иногда рассматривают как синоним понятия «официальность» [5, с. 18]. Приведенное мнение небезосновательно в том смысле, что активность находит свое выражение в организационно-управленческих (официальных) и процессуальных действиях субъекта, необходимых для установления фактических обстоятельств дела и их юридической оценки, что, в свою очередь, не может не характеризовать качество правоприменительной деятельности.

В общетеоретической литературе активность процессуальной деятельности определяется и в качестве самостоятельного принципа юридического процесса. В науке уголовно-процессуального права этот взгляд также разделяет ряд ученых. Надо заметить, что в свое время С.А. Альперт возражал против понимания активности в качестве самостоятельного принципа уголовного процесса, считая, что активность ― выражение принципа публичности [9, с. 42].

Процессуально-должностная активность ― это качество процессуальной деятельности, в рамках которой осуществляется правоприменение, обеспечиваемое реализацией субъектами, ведущими процесс, своих полномочий и обязанностей, а также их устремленностью быстро, своевременно и полно устанавливать все обстоятельства дела, требующие правовой оценки в целях защиты прав и законных интересов всех участвующих в деле лиц.

Однако требование должностной активности и инициативности до внесения в УПК РФ дополнений Федеральным законом № 69-ФЗ от 30.04.2010 г. прямо нормами уголовно-процессуального закона не предписывалось. Внесенные же дополнения, полагаем, опосредованно закрепляют данное требование, что можно расценить и как законодательное оформление принципа публичности. Потому реальное соблюдение разумных сроков ― результат реализации требования процессуально-должностной активности как элемента содержания принципа публичности.

Требование активности действий субъектов, ведущих уголовный процесс, в науке уголовно-процессуального права также связывалось с постановкой вопроса о признании быстроты уголовного процесса в качестве общего принципа уголовного процесса. Надо отметить, что применительно к современному уголовному судопроизводству идея выделения самостоятельного принципа быстроты производства по делу нашла поддержку у отдельных ученых. Ряд ученых рассматривают принцип быстроты и активности или же принцип быстроты и оперативности только как принцип расследования. Так, В.А. Стремовский отмечал, что в стадии предварительного расследования наряду с действием принципа публичности находит свое выражение принцип оперативности и быстроты [3, с. 64―66]. Данное мнение разделяют Ю.К. Якимович и Т.Д. Пан, относя публичность к общепроцессуальным принципам, а быстроту рассматривая как принцип досудебного производства [9, с. 42].

Полагаем, что ни требование соблюдения разумности сроков производства по уголовному делу, ни требование оперативности и быстроты, ни требование активности сами по себе, то есть взятые по отдельности, не могут быть самостоятельными принципами в силу отсутствия признаков, в соответствии с которыми то или иное положение возводится на уровень принципа. Потому следует разделить мнение В.М. Савицкого, который считал, что нет оснований для выделения самостоятельного принципа оперативности и быстроты, поскольку названные требования представляют одну из сторон принципа публичности.

Ясно, что определения «быстрота», «оперативность», «своевременность» как результат должностной активности качественно характеризуют расследование и судебное производство, являясь показателями уровня организации производства по уголовному делу. Потому верно замечание о том, что своевременность и быстрота прежде всего есть предпосылки интенсификации деятельности по расследованию преступлений. Соблюдение же разумных сроков ― результат, прежде всего, процессуально-должностной активности субъектов, ведущих уголовный процесс.

В плане ускорения производства по уголовным делам вносятся также предложения по существенному упрощению порядка расследования уголовных дел о преступлениях небольшой и средней тяжести, по поводу чего уже было высказано мнение, что это может привести к перенесению «бремени доказывания со стадии предварительного расследования на стадию судебного разбирательства. Уйдя от волокитного следствия и дознания, мы можем прийти и без того к волокитному правосудию» [7, с. 5]. Поэтому представляется, что сделать уголовное правосудие достаточно быстрым с помощью одних только упрощенных и ускоренных форм судопроизводства сегодня уже не представляется возможным. Для обеспечения надлежащей скорости, простоты и экономичности уголовного процесса в настоящее время требуется применение основанных на принципе целесообразности альтернативных форм разрешения уголовно-правовых конфликтов. Как свидетельствует практика зарубежных стран, дискреционный характер осуществления уголовного преследования является наиболее действенным способом существенного ускорения процесса без ущемления прав, свобод и законных интересов участников процесса, равно как и интересов общества и государства.

Практическая реализация правоохранительными органами принятых изменений потребует дальнейших законодательных новелл по совершенствованию досудебного производства, в том числе упрощения отдельных правил производства следственных действий и сокращения их объема в зависимости от тяжести совершенного деяния, очевидности его совершения и относительной простоты доказывания обстоятельств преступления [4, с. 3―5].

В целом, законодательное регулирование вопросов уголовного процесса должно быть таким, чтобы оно максимально способствовало обеспечению быстроты его осуществления. Это может быть достигнуто только при наличии достаточных и полновесных правовых гарантий. И российскому законодателю не следует забывать аксиоматичное теоретическое положение: «С точки зрения укрепления законности, успешного раскрытия преступлений и обеспечения прав личности подробное, детальное, исчерпывающее законодательное регулирование судопроизводства представляется не только желательным, но и необходимым» [8, с. 8―9].

Список литературы:

1. Апостолова Н.Н. Принцип целесообразности (дискреционности) в современном российском уголовном процессе // Российская юстиция. 2009. № 7.
2. Алексеев С.С. Проблемы теории права. Курс лекций в 2 т. Т. 1. Свердловск: Изд-во Свердл. юрид. ин-та, 1972. ― 396 с.
3. Аширбекова М.Т. Соблюдение разумного срока как качественная характеристика производства по уголовному делу // Российская юстиция. 2010. № 12.с. 64―66.
4. Гордиенко В.В. Законодательные новеллы и их роль в повышении эффективности борьбы с преступностью // Российский следователь. 2011. № 16.с. 3―5.
5. Калиновский К.Б. Законность и типы уголовного процесса: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. СПб., 1999. [электронный ресурс] ― URL: http://www.kalinovsky-k.narod.ru/p/1999-1.htm
6. Лебедев В. Чиновник перед высшим судом // Российская газета. 02.12.2008. № 246. с. 6.
7. Терехин В.А. Некоторые достижения и просчеты судебной реформы // Российская юстиция. 2008. № 10. с. 2―5.
8. Уголовно-процессуальное законодательство Союза ССР и РСФСР: Теоретическая модель / Под ред. В.М. Савицкого. М.: Изд-во Института государства и права АН СССР, 1990. ― 317 с.
9. Якимович Ю.К., Пан Т.Д. Судебное производство по УПК Российской Федерации. СПб.: Юридический центр Пресс, 2005. ― 252 c.