МЕЖДУНАРОДНЫЙ  АНТИТРАСТ:  ПОТРЕБНОСТИ,  ОГРАНИЧЕНИЯ  И  УРОКИ  ДЛЯ  ТАМОЖЕННОГО  СОЮЗА

Асланукова  Асият  Заудиновна

cтудент  5  курса,  кафедра  финансового  менеджмента  и  банковского  дела  СтГАУ,  РФ,  г.  Ставрополь

E-mail:  asuta_90@mail.ru

Ахтырская  Анна  Ивановна

cтудент  5  курса,  кафедра  финансового  менеджмента  и  банковского  дела  СтГАУ,  РФ,  г.  Ставрополь

E-mail:  ann-akhtyrskay@yandex.ru

Сорокоумова  Юлия  Михайловна

cтудент  5  курса,  кафедра  финансового  менеджмента  и  банковского  дела  СтГАУ,  РФ,  г.  Ставрополь

E-mail:  y40umova@mail.ru

Склярова  Юлия  Михайловна

научный  руководитель,  д-р  экон-  наук,  профессор  СтГАУ,  РФ,  г.  Ставрополь

Одним  из  заявленных  этапов  развития  Единого  экономического  пространства  (ЕЭП)  выступает  гармонизация  конкурентной  политики.  В  конце  2010  г.  заключено  Соглашение  о  единых  принципах  и  правилах  конкуренции.  В  составе  Евразийской  экономической  комиссии  образовано  Министерство  по  конкуренции  и  антимонопольному  регулированию,  разработана  «дорожная  карта»  по  передаче  этому  органу  полномочий  по  реализации  антимонопольной  политики.  В  связи  с  созданием  наднационального  органа  возникает  много  вопросов  относительно  критериев  разграничения  сфер  его  ответственности  с  национальными  органами.  В  данный  момент  предполагается,  что  министерство  будет  осуществлять  конкурентную  политику  на  трансграничных  рынках.  Именно  трансграничность  рассматривается  как  основной  критерий  выделения  полномочий  наднационального  органа.  В  этих  условиях  становится  все  более  актуальной  оценка  проблем  и  результатов  применения  антимонопольной  политики  на  наднациональном  уровне.  Нужна  ли  вообще  международная  конкурентная  политика,  может  ли  она  быть  эффективной  и  если  да,  то  при  каких  условиях,  требуется  ли  наднациональный  орган  для  ее  проведения? 

Если  действия,  нацеленные  на  получение  прибыли  за  счет  покупателей  других  стран,  могут  получить  явную  или  скрытую  поддержку  правительства,  то  действия,  направленные  на  причинение  ущерба  покупателям  внутри  страны,  у  беневолентного  государства  поддержки  получить  не  могут.  В  свою  очередь,  инициаторы  самых  опасных  ограничений  конкуренции  —  участники  международных  картелей  —  безразличны  к  национальным  границам.  Более  того,  чем  больше  национальных  рынков  охватывает  незаконное  соглашение  о  ценах,  тем  выше  его  устойчивость.  Сотрудничество  национальных  органов  в  области  раскрытия  и  наказания  участников  международных  картелей  может  усилить  эффект  сдерживания,  во-первых,  за  счет  того,  что  результаты  расследования  одних  органов  становятся  известны  другим;  во-вторых,  благодаря  росту  масштаба  санкций,  налагаемых  на  нарушителя.  Вероятность  раскрытия  незаконного  соглашения  антимонопольным  органом  США,  обладающим  самыми  широкими  полномочиями  и  нанимающим  сотрудников  самой  высокой  квалификации,  составляет,  по  разным  оценкам,  от  710  до  1/3.  Можно  предположить,  что  в  других  странах  данный  показатель  намного  ниже.  В  этих  условиях  сотрудничество  антимонопольных  органов  разных  стран  может  повысить  шансы  применения  санкций.  Их  ожидаемая  величина  принципиально  важна  для  международных  картелей,  которые  собирают  дополнительную  прибыль  во  всем  мире,  в  то  время  как  более  или  менее  серьезные  санкции  к  ним  могут  применить  в  немногих  юрисдикциях.

Проблема  в  том,  что  до  сих  пор  суммарные  санкции  недостаточны,  даже  когда  их  налагают  в  нескольких  странах.  Показателен  пример  витаминного  картеля  —  соглашения  между  шестью  компаниями,  самыми  крупными  из  которых  были  Hoffman  La  Roche  и  BASF  (1990—1999  гг.).  После  раскрытия  картеля  обвинения  его  участникам  предъявили  в  нескольких  юрисдикциях:  помимо  США,  это  Канада,  ЕС,  Австралия,  Япония,  Бразилия  и  некоторые  другие.  Об  ограниченных  возможностях  антимонопольной  политики  свидетельствует  сопоставление  масштабов  рынка,  затронутого  сделкой,  величины  нанесенного  ущерба  и  размера  санкций.

Участники  картеля  повысили  цены  на  витамины  в  среднем  на  25—28  %  для  американских  покупателей,  на  29—38  %  —  для  европейских  и  еще  больше  —  для  покупателей  в  других  странах2.  Оборот  рынка,  затронутого  действиями  картеля,  составил  в  глобальном  масштабе  свыше  34  млрд.  долл.,  а  потери  покупателей  —  от  9  млрд.  до  13  млрд.  долл.  На  этом  фоне  сумма  крупнейших  уголовных  штрафов  в  истории  применения  антимонопольного  законодательства  —  500  млн.  долл.  в  отношении  Hoffman  La  Roche  и  225  млн.  долл.  в  отношении  BASF  —  впечатляет  в  абсолютном  выражении,  но  не  в  сравнении  с  ущербом,  нанесенным  покупателям  деятельностью  картеля,  или  с  дополнительной  прибылью,  которую  получили  его  участники.  Сумма  штрафов  по  уголовным  делам  в  США  составила  лишь  11  %  глобальной  прибыли  компаний,  а  в  ЕС  была  приблизительно  на  20  %  ниже.  Несколько  улучшили  картину  результаты  частных  исков  о  возмещении  причиненного  ущерба  (в  соответствии  с  законом  Клейтона)  в  США:  участники  картеля  заплатили  45  %  своей  глобальной  прибыли.  Суммы  штрафов  в  других  странах  были  незначительными  в  силу  либо  небольшой  емкости  затронутого  рынка,  либо  низких  стандартов  штрафов  в  национальных  законодательствах,  либо  потому,  что  национальные  антимонопольные  органы  ограничились  предупреждением  о  незаконности  сговора,  но  не  штрафовали  участников  картеля.  Другими  словами,  глобальное  соглашение  о  ценах  оказалось  эффективным  проектом,  особенно  если  учесть,  что  выигрыши  были  получены  по  крайней  мере  за  десять  лет  до  момента  уплаты  штрафов.

На  действия  суверенных  правительств  в  области  антимонопольной  политики  влияют  разнонаправленные  стимулы:  стремление  лучше  защитить  покупателей  в  собственной  стране  и  равнодушие  к  благосостоянию  покупателей  в  других  странах.  Комбинация  этих  стимулов  приводит  к  разным  результатам  по  трем  основным  направлениям  наднациональной  политики  в  отношении  глобальных  компаний.

Субъект  регулирования  должен  соответствовать  характеристикам  объекта  регулирования  с  точки  зрения  как  масштабов  деятельности,  так  и  принимаемых  решений.  Данный  принцип  важен  и  для  сферы  антитраста,  поскольку  далеко  не  все  действительное  даже  отдаленно  соответствует  требованиям,  предъявляемым  к  субъектам  в  условиях  глобальных  рынков.  В  то  же  время  не  все  возможное  как  проект  реализуемо,  даже  если  отвечает  основным  требованиям  к  субъекту.

Хотя  идеи  глобальной  конкурентной  и  антимонопольной  политики  довольно  активно  обсуждаются  в  последние  15—20  лет,  наибольшим  потенциалом  правоприменения  до  сих  пор  обладают  национальные  органы  антимонопольной  политики.  Это  обусловлено  не  только  концентрацией  интеллектуальных  ресурсов  и  реальных,  а  не  номинальных,  прав  на  национальном  уровне,  но  и  соображениями  национального  суверенитета  или  различными  аспектами  безопасности  (начиная  с  продовольственной  и  заканчивая  военной).

В  практике  международного  антитраста  можно  обнаружить  большое  количество  квазисубъектов  антимонопольной  политики.  Их  компетенция  определяется  принципом  единогласия  участников  в  условиях,  когда  нельзя  применять  действенные  механизмы  принуждения.  Созданный  в  2000  г.  Межгосударственный  совет  по  антимонопольной  политике,  в  рамках  которого  проводятся  совместные  расследования  антимонопольных  органов  стран  СНГ,  больше  напоминает  организацию,  образованную  по  конфедеративному  принципу  в  той  мере,  в  какой  ее  функционирование  целиком  определяется  деятельностью  всех  ее  участников.

В  отличие  от  двусторонних  и  многосторонних  соглашений,  принцип  экстерриториальности  не  требует  согласия  со  стороны  правительства  страны,  на  территории  которой  приняты  решения  (участниками  хозяйственного  оборота),  оказывающие  негативное  влияние  на  состояние  конкуренции  в  другой  стране  (применяющей  принцип  экстерриториальности).  Вот  почему  именно  в  масштабах  и  результативности  применения  этого  принципа  в  антитрасте  отражается  влиятельность  национальных  субъектов  антимонопольной  политики  в  международных  отношениях,  сочетаясь  с  другими  направлениями  внешнеэкономических  и  внешнеполитических  связей.  Соответственно  чем  больше  влияние  той  или  иной  страны  в  сфере  международных  отношений  в  целом,  тем  больше  оснований  считать  перспективным  для  нее  использование  экстерриториальности  антимонопольных  норм.

Использование  решений  и  результатов  расследований  одного  антимонопольного  органа  в  решениях  другого  можно  рассматривать  как  вариант  квазиэкстерриториальности  применения  национального  антимонопольного  законодательства.  Во  многих  случаях  сами  антимонопольные  органы  заинтересованы  в  такой  практике  —  например,  при  раскрытии  международных  картелей  и  наказании  за  их  создание.  Именно  такой  была  последовательность  событий  в  случае  упомянутого  выше  витаминного  картеля:  антимонопольные  органы  других  стран  использовали  результаты  деятельности  Министерства  юстиции  США  в  качестве  оснований  для  своих  решений.  Была  достигнута  экономия  издержек  на  проведение  множества  самостоятельных  расследований.

Впрочем,  даже  у  такой  практики  существуют  серьезные  ограничения  помимо  нежелания  отдельных  стран  применять  санкции  к  международным  компаниям.  Немало  проблем  может  возникнуть  при  использовании  в  национальном  суде  одной  страны  результатов,  полученных  органом  исполнительной  власти  другой.  Нам  неизвестны  подобные  случаи.

Заимствование  нормы  из  законодательства  успешной  страны  (группы  стран)  с  сильными  демократическими  традициями,  одновременно  обладающей  международным  влиянием,  помогает  сторонникам  конкурентного  права  в  заимствующей  стране  преодолеть  сопротивление  групп  интересов  и  обеспечивает  поддержку  значительной  части  общества.  Наконец,  простая  трансплантация  нормы  позволяет  важной  целевой  группе  —  транснациональным  компаниям  —  экономить  издержки  на  восприятие  национального  законодательства.  Таким  образом,  заимствование  норм  более  зрелого  законодательства  способствует  повышению  инвестиционной  привлекательности  экономики.

Однако  проблема  в  том,  что  автоматическая  трансплантация  норм  на  практике  часто  оказывается  невозможной,  поскольку  нередко  заимствуется  лишь  их  формальная  оболочка.  Перенесенные  нормы  на  новой  правовой  почве  могут  перерождаться.

Даже  в  США  и  ЕС,  которые  могли  бы  демонстрировать  наибольшую  общность  в  понимании  проблем  антимонопольной  политики,  практика  применения  одинаковых  запретов  существенно  различается.  Тем  более  это  справедливо  для  стран  с  разными  традициями  развития  судебной  системы,  административных  процедур  и  институтов  в  целом.  Процесс  распространения  конкурентных  норм  антимонопольного  законодательства  по  странам  с  разным  уровнем  развития  и  различными  правовыми  системами  оценивается  многими  экспертами  как  процесс  «децентрализованной  глобализации».  Фактически  применение  законодательства,  заимствованного  у  одного  из  двух  образцов,  совершенно  уникально  для  каждой  конкретной  страны.  Процесс  «децентрализованной  глобализации»  сопровождается  дополнительными  издержками  и  рисками  для  бизнеса.

Многие  из  перечисленных  проблем  возникнут  при  развитии  нормативной  базы  деятельности  органа  по  конкуренции  и  антимонопольной  политике  в  составе  Евразийской  экономической  комиссии.  Если  этот  орган  ставит  своей  целью  выполнять  функции,  аналогичные  тем,  которые  выполняет  Европейская  комиссия  по  конкуренции,  то  необходимо  гармонизировать  нормы  антимонопольного  законодательства.  Этому  могут  препятствовать  уже  накопленная  практика  применения  национальных  норм,  различия  административных  и  судебных  процедур.

В  данной  статье  мы  рассмотрели  стимулы  к  осуществлению  международной  конкурентной  политики  и  препятствия,  которые  могут  возникнуть  при  реализации  этой  идеи.  В  настоящее  время  подходы,  лежащие  в  основе  национальных  законодательств  о  конкуренции,  и  интересы  национальных  правительств  недостаточно  сопряжены  друг  с  другом.  Из-за  неизбежных  противоречий  интересов  возможность  проведения  международной  конкурентной  политики  зависит  от  готовности  стран  поступиться  частью  национального  суверенитета.  Немногим  лучше  обстоит  дело  с  точки  зрения  гармонизации  национальных  антимонопольных  норм.  При  наличии  согласованного  образца  типового  закона  о  конкуренции  в  наиболее  влиятельных  антимонопольных  нормах,  действующих  в  США  и  ЕС,  сохраняются  серьезные  расхождения.  Различия  фактического  содержания  норм  в  странах  с  менее  крепкими  традициями  конкурентной  политики  еще  больше.  Заимствование  норм  из  этих  законодательств  не  означает  гармонизацию  первых,  поскольку  обычно  переносится  лишь  оболочка,  содержание  которой  может  оказаться  весьма  специфическим.  Насколько  удастся  избежать  указанных  рисков  при  создании  органа  конкурентной  политики  Евразийской  экономической  комиссии,  зависит  в  том  числе  и  от  того,  будут  ли  они  учтены  с  самого  начала.

Список  литературы:

1.Ладашева  С.,  Калинина  М.  (2012).  Предписания  участникам  слияний  (сравнительный  анализ  практики  Федеральной  антимонопольной  службы  России  и  Европейской  комиссии  по  конкуренции)  //  Экономическая  политика.  №  1.  С.  141—158.

2.Шаститко  Л.E.  (2011).  Экономическая  теория  международных  отношений:  условия  устойчивости  соглашений  в  отсутствие  «внешних»  гарантов  //  Экономическое  развитие  в  современном  мире:  конкурентоспособность  региона  в  глобальной  экономике.  Базовые  доклады  Пятой  международной  научно-практической  конференции  в  Екатеринбурге.  С.  85—90.

3.Connor  J.M.  (2012).  Effectiveness  of  Antitrust  Sanctions  of  Modern  International  Cartels  //  Journal  of  Industry,wCompetition  and  Trade.  —  Vol.  6,  —  №  3—4.  —  P.  195—223.