ИСТОРИЯ СТАНОВЛЕНИЯ И РАЗВИТИЯ СУДЕБНО-ПСИХИАТРИЧЕСКОЙ ЭКСПЕРТИЗЫ

Прежде чем сформироваться как вид самостоятельного экспертного исследования, судебно-психиатрическая экспертиза прошла в своем развитии сложный путь: от попыток адаптировать к нуждам юридической науки данные экспериментальной психиатрии до создания собственной теории судебно-психиатрической экспертизы. Этот процесс продолжается и по сегодняшний день.

Психические расстройства известны людям с древности, и в разные периоды своего развития человечество считало помешательство то одержимостью нечистой силой (“бесные”), то, напротив, особой милостью Бога (“блаженные”) [1, с. 32].

В древние и средние века психические заболевания объяснялись религиозно-мистические воззрениями. Гиппократ объяснял душевные заболевания нарушением равновесия между четырьмя основными жидкостями организма, что носило материалистический характер. Душевнобольных в основном старались изолировать от общества, поэтому содержали в приютах, общинах, монастырях, тюрьмах, больницах. С конца XIV в. до начала XVII в. длился период инквизиции. Душевнобольных как “бесоодержимых” сжигали на кострах.

С глубокой древности люди старались регулировать последствия сделок, связанные с наличием психических заболеваний: по законам Хаммурапи договор купли-продажи раба расторгался, если обнаруживалась у раба “бенну” (вероятно, эпилепсия). Солон (VI в. до н.э.) законодательно разрешил не признавать завещания помешанных. В Римском праве описано несколько видов помешательства. Ответственность за неправомерные действия душевнобольных несли их опекуны. В английском законодательстве времен Эдуарда II (1324 г.) существовали нормы об охране имущества помешанных. В 1724 г. английский судья Трейси предложил так называемый “критерий дикого зверя” в качестве критерия невменяемости. По критерию Трейси, невменяем лишь тот, кто полностью лишен рассудка и памяти и не осознает того, что делает, подобно малолетнему, скотине или дикому зверю [1, с. 52].

В российском государстве начала XVIII века психиатрия все еще переживала глубокое средневековье. Считается, что в 1690 г. была проведена первая судебно-психиатрическая бродяге, который назвался сыном царя Ивана Грозного. Он утверждал, что исцеляет больных и живет на небесах. Три врача признали его душевнобольным, рекомендовали надзор и лечение [1, с. 83].

Эпоха Великой Французской революции явилась началом важных реформ в медицине, в том числе в психиатрии. Именно во Франции жили великие врачи, которые изменили отношение к душевнобольным. Пьер Жан Кабанис написал книгу “Об общественной помощи”, где он отмечает, что только “врачи – единственно компетентные судьи в таких случаях” могут решать способность лица осуществлять свои гражданские права и обязанности. В 1839 г. в Англии отменили применение смирительных рубашек и был провозглашен принцип “нестеснения” при больничном уходе. А в 70-х гг. ХIХ в. в Шотландии вводится “система открытых дверей”. Она заключалась в почти полной ликвидации запирающихся палат и удалении решеток. Подавляющему большинству больных разрешалось свободно передвигаться по территории больницы [2, С. 259-262].

Лишь XIX век можно считать тем временем, когда научно-медицинские взгляды на природу помешательства становятся полностью доминирующими. Судебно-психиатрическая экспертиза в этот период находится в зачаточном состоянии. В первом десятилетии XIX в. приглашение эксперта-психиатра в уголовный процесс было делом очень редким. Лишь после того, как в период с 1810 по 1825 гг. в ряде западноевропейских стран большой общественный резонанс вызвала серия сходных между собой преступлений, и на помощь судьям пришли психиатры, достижения психиатрической науки и идеи гуманизации отношения к психически больным оказали большое влияние на судебную практику [3, с. 33].

В XX столетии психиатрия не стоит в стороне от новейших научных исследований, которые дают доступ к пониманию психических процессов человека на биохимическом и клеточном уровнях, приводят к новым возможностям лечения психических расстройств в связи с появлением нейролептических средств, антидепрессантов и их разновидностей селективного воздействия [3, с. 34].

В связи с ситуацией, сложившейся в начале XX века в законодательстве о лицах, страдающих расстройствами психики, хотелось бы привести короткое замечание Н.Н. Баженова, точно отражающее действительность по данному вопросу: «Относительно русского законодательства об умалишенных нельзя сказать, что оно нуждается в дополнениях или поправках, так как те отрывочные статьи законов, указы и циркуляры, которые существуют, не могут считаться законодательством, и их кодифицировать невозможно: законодательства у нас нет и может быть речь только о необходимости создать таковое» [4, с. 1].

Говоря о развитии судебно-психиатрической экспертизы в советском государстве, необходимо отметить противоречивость данного процесса. Противоречия в первую очередь связаны с достижениями в области медицины (психиатрии в частности) с одной стороны, с другой стороны – специфика политико-правового развития самого советского государства, которое на определенных исторических этапах использовало психиатрию в своих интересах, что в итоге определило трагичность развития советской психиатрии, как «орудия» усмирения неугодных советской власти.

Так, Н. С. Хрущев во время своего правления сказал, что «только психически ненормальные при коммунизме будут совершать преступления, только они способны выступать против существующего строя». Позже председатель КГБ Юрий Андропов направил 29 апреля 1969 г. в ЦК КПСС письмо с предложением использовать психиатрию для борьбы с диссидентами, по поводу чего принято секретное постановление Совмина СССР [5, с. 132].

Первым правовым актом советской власти, непосредственно касающимися психиатрии, явилась инструкция “Об освидетельствовании душевнобольных”, изданная в июне 1918 г. Народным Комиссариатом юстиции [6, с. 5-15].

Исследователи советского периода истории развития отечественной судебной психиатрии выделяют в нем три основных этапа.

Первый охватывает десятилетие с 1919 по 1929 гг. Он характеризовался постепенным накоплением опыта экспертной работы, разработкой новых организационных форм судебно-психиатрической экспертизы и принудительных мер медицинского характера, становлением законодательной и научно-теоретической базы судебно-психиатрической деятельности. Клинические и экспертные принципы отечественной судебной психиатрии были заложены еще в трудах Кандинского, Фрезе, Корсакова, а также других видных отечественных психиатров.

Второй этап (1930–1950 гг.) знаменовался организацией сети судебно-психиатрических учреждений (экспертных комиссий) в системе органов здравоохранения, развертыванием научных исследований в области судебной психиатрии в Государственном научно-исследовательском институте имени В.П. Сербского.

Третий этап характеризовался совершенствованием научной базы судебной психиатрии, правовых гарантий психически больным.

В 90-е изменился политический строй в стране, внесены изменения в действующее законодательство, в том числе в России появился Закон “О психиатрической помощи и гарантии прав граждан при ее оказании”. И уже на состоявшемся в июне 1993 г. очередном международном конгрессе психиатров не было никаких новых поводов к разговорам о существовании в России “карающей психиатрии”.

В 2001 г. был принят Федеральный Закон ФЗ №73 “О государственной судебно-экспертной деятельности в РФ” с правовой регламентацией проведения амбулаторных и стационарных судебно-психиатрических экспертиз, а в 2002 г. официальный статус получила новая медицинская субспециальность – “Судебно-психиатрическая экспертиза”, разработаны и введены в практику квалификационные и сертификационные требования к специальности.

В 2000 г. отечественная психиатрия (включая судебную) перешла на использование Международной классификацией болезней 10-го пересмотра (ICD-Х). Чуть позже были приняты новые инструктивно-нормативные акты, в частности приказ Минздрава России № 401 от 12 августа 2003 г., утвердивший Инструкцию по заполнению отраслевой учетной формы “Заключение судебно-психиатрического эксперта (комиссии экспертов)”. Наконец, утверждение Инструкции об организации производства судебно-психиатрических экспертиз в отделениях судебно-психиатрической экспертизы государственных психиатрических учреждений (приказ Минздравсоцразвития России № 370 от 30 мая 2005 г.) с последующей отменой устаревшей Инструкции о производстве судебно-психиатрической экспертизы в СССР 1970 г. ознаменовало окончательное обновление инструктивно-правовой базы экспертной деятельности.

Важным шагом к созданию отраслевых стандартов стала разработка методики “Протокол ведения больных “Судебно-психиатрическая экспертиза”, утвержденной Министерством здравоохранения и социального развития Российской Федерации 23 мая 2005 г. Судебно-психиатрическая экспертиза стала формой экспертной деятельности, включающей несколько подвидов экспертиз: однородные, комплексные экспертизы, различные виды экспертиз по гражданским делам, включая определение дееспособности, сделкоспособности при совершении имущественных сделок, посмертные экспертизы.

За многие годы развития психиатрия обрела статус научно обоснованной клинической дисциплины с четко очерченными пределами компетенции, стала полноправным представителем доказательной медицины.

Список литературы:

1. Каннабих Ю. В. История психиатрии / Ю. В. Каннабих. – М. : АСТ, 1994. – 559 с.
2. Малая медицинская энциклопедия : в 6 т. / В. И. Покровский [и др.] ; под ред. В. И. Покровского – М. : Советская энциклопедия, 1992. – Т. 3. – 473 с.
3. Юрасов В. В. Судебно-психиатрическая экспертиза: история и современность // Вестник судебной медицины. – 2014. – №3, Т. 3. – С.30–35.
4. Баженов Н. Н. Проект законодательства о душевнобольных и объяснительная записка к нему (Доклад 1-му Съезду психиатров, созываемому Союзом русских психиатров и невропатологов в память С. С. Корсакова в Москве с 4 по 11 сентября 1911 года) /
   
   Н. Н. Баженов. – М., 1911. – 37 с.
5. Государственный научный центр социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского. Очерки истории. / Т. Б. Дмитриев [и др.] ; под ред. Т. Б. Дмитриева, Ф. В. Кондратьев. – М. : АСТ, 2006. – 621 с.
6. Судебная психиатрия : учеб. для вузов. / Н. М. Жариков [и др.] ; под ред. Н. М. Жарикова. – М., : Норма, 2001. – 367 с.