ЕВАНГЕЛЬСКАЯ ЦЕРКОВЬ ПОСТМОДЕРНА

Церковь, как это изначально установлено в Новом Завете, пережила тысячи лет потрясений и противоречий. С самого начала, когда христиане были обвинены в атеизме, дикости и даже каннибализме, до современных обвинений в невежестве, враждебности к прогрессу и суеверии, Церковь находится под пристальным вниманием своих критиков.  Конечно, стоит только посмотреть на историю Священной Римской империи, крестовые походы, протестантскую реформацию, и различные «Великие Пробуждения», чтобы увидеть, что столетия конфликта привели Церковь в ее текущее положение в мире. Как учреждение, церковь всегда занимала видное положение в обществе. Даже во времена младенчества Церкви, Римский мир признавал её лидеров «всесветными возмутителями» (Деяния 17:6). Эта характеристика, данная еще в начале первого века, как ничто лучше описывает практику Церкви уже более двух тысяч лет. К лучшему или к худшему, Церковь буквально перевернула мир с ног на голову. И поскольку она продолжает свое движение и в третьем тысячелетии, необходимо понимать тот грандиозный масштаб и продолжительность существования Церкви; Она пережила правительства, страны, даже целые империи. Она видела взлеты и падения тиранов и королей, и даже бывало непосредственно участвовала в многих из тех событий. В лучших случаях, Церковь была силой добра в мире, осуществляла глубокое моральное влияние на человеческое общество. В худших, Церковь участвовала в кровопролитиях, совершаемых падшими людьми, которые считали, что они действуют по словам Христа.

В третьем тысячелетии Церковь, по отношению к миру и себе самой, переходит в новую эру существования, поскольку христианство, впервые за историю, становится неактуальным для многих. В западном мире Церковь переживает упадок; мало кому интересно даже обсуждать её проблемы и исчезающая посещаемость собраний современных евангельских общин - доказательство тому, что люди просто не остаются в Церкви. Особенно такой движение вниз в численности прихожан отмечается в Северной Америке.

В то время, как исследователи дают разные цифры в своих работах, но почти все сходятся во мнениях, что не менее 94% старшеклассников, посещающих сегодня собрания, оставят Церковь после окончания средней школы. Кроме того, дополнительное исследование от Барна Груп (Barna Group) указывает на то, что многие из тех, кто находится вне христианской веры имеют нейтральное или отрицательное мнение по отношению к христианству и к Церкви [14, c. 25]. В дополнение к массовому исходу из Церкви существует ярко выраженное негативное мнение посторонних и дальнейшие исследования, также выполненные Барна Груп, указывают на то, что даже те, кто утверждают, что имеют отношения с Христом не демонстрируют плоды из этих отношений в их собственной жизни. Такие исследователи Церкви, как Макдауэлл [17, c. 13], рисуют страшную картину будущего Церкви в двадцать первом веке, о чем свидетельствует само название книги Макдауэлла: «Последнее христианское поколение». Несмотря на то, что Макдауэлла частенько обзывают паникером, исследование Барна Груп [3, c. 26] уверенно соглашается с его тревожными прогнозами. Даже такие одиозные религиозные организации, как Южная баптистская конвенция подтверждают [1] эту информацию, исходя из данных по собственным общинам, ссылаясь на падение крещаемых и общего сокращения членства. Если верить исследованиям Барна Груп и Макдауэллу, Южная баптистская конвенция совсем не единственная деноминация, которая столкнулась с сокращением членства.

Кроме того, в Церкви, многие выражают недовольство и разочарование по поводу традиционной евангельской церковной парадигмы, принятой в протестантском мире. Бесчисленные книги содержат свидетельства верующих, в том числе пасторов и церковных лидеров, которые устали от своих общин и покинули их, как организации, даже и не выходя из тела Христа по своим убеждениям.

Наметившийся тренд на количественное сокращение прихожан и членов общин, а также исход из них молодежи, по-видимому, свидетельствуют о том, что Церковь потеряла свое культурное влияние. В то время как, когда-то евангельская Церковь пыталась изменить мир с помощью Евангелия, Церковь теперь, как кажется многим, сама занимает позицию умирающего социального института. В сложившейся ситуации становится жизненно важным определить причину такого неутешительного состояния. Основными проблемами, с которыми сталкивается современная евангельская Церковь, становятся банальная потеря веры в Церковь как учреждение, растущее влияние либеральных теологов и магистральных номинальных лидеров, культурный сдвиг в сторону постмодернистских философских и религиозные взглядов, а также отказ от абсолютных истин. В ответ на эти проблемы, многие христианские ученые, авторы и руководители Церкви предлагают и сами стремятся принять стратегии, которые бы реанимировали Церковь в актуальности и современности её послания. Исходя из того, что культура вступила в эпоху постмодерна, множество деноминаций и евангельских общин пытались и пытаются «постмодернизировать» Церковь. Стоит только взглянуть на возникший в среде евангельских общин феномен движения «Emerging church» «Появляющаяся церковь», как наиболее яркий пример того, как активно современная евангельская Церковь стремится соответствовать современной культуре постмодернизма. Это движение старается предложить Церкви новую повестку, включая попытку возрождения Церкви с помощью различных современных средств. Однако, как бы Церковь не стремилась трансформироваться в постмодернистский мир, она должен проявлять определенную осторожность, чтобы сохранить истины Евангельского послания в противовес тем изменениям методов служения и евангелизации, которые предлагает «Появляющаяся Церковь».

В то время, как массовое снижение посещаемости церкви и членства, как представляется некоторыми, и есть основная проблема Церкви, в действительности, сокращение численности просто симптом проблемы самой Церкви, как организации. Хотя это и не означает, что Церковь делает что-то неправильно, потеря членства и интереса к церковной жизни, указывают на неспособность адекватно вести диалог с современным миром. Хотя эта неспособность найти точки соприкосновения культуры и евангельского послания не исходит от недостатка усилий со стороны Церкви. Многие отдельные евангельские общины не перестают проповедовать Евангелие, и все же, они переживают продолжительный застой в том, чтобы приобретать новых верующих для своих организаций [9, c. 21]. За этим симптомами потери членства и снижения посещаемости стоит выраженная болезнь отсутствия противоядия к современной культуре, что приводит к потере веры и доверия в институциональное христианство, растущее влияние псевдорелигиозной церковной магистрали и либеральной теологии, а также негативные последствия от массивного культурного перехода от модернизма к постмодернизму.

В то время, как многие евангельские церкви и деноминации сталкиваются со снижением членства, крещений и участия в богослужениях, другие опросы и исследования показывают, что индивидуальное «религиозное участие» (то есть, участие в еженедельных собраниях и в случайных религиозных мероприятиях) на самом деле растет, хотя данная категория верующих характеризует себя иначе, предпочитая не полностью идентифицировать себя в качестве членов той или иной конкретной деноминации или церкви [10]. Увеличение индивидуального религиозного участия в сочетании со снижением посещаемости церкви и членства показывает, что интерес к религии по-прежнему существуют, но эти верующие имеют оговорки по поводу организованной, институциональной Церкви. Причины недовольства были озвучены многими в христианском сообществе от представителей всех существующих сегодня евангельских деноминаций и конфессий. Основная критика исходит от представителей «Появляющейся церкви», чьи истории дают понимание того, по каким причинам они принимали решения покинуть традиционные церковные организации и чаще всего это не развеянные никем сомнения или, воспринимаемое ими лично, отсутствие подлинного и настоящего в традиционной Церкви [6, c. 21]. Такие авторы, как Брайан Макларен и Дональд Миллер озвучивают эти накопившиеся за годы неудовлетворенность и разочарование, в которых пребывают многие евангельские христиане. Так, Миллер, в своей книге «Blue Like Jazz», ставшей популярной среди студентов и верующей молодежи, дает целый список причин своей нелюбви к Церкви и выставляет массу претензий к её лидерам. Миллер утверждает, что он «чувствовал, что люди пытаются продать [ему] Иисуса...»  Брайан Макларен разделяет это разочарование, вторя трудам Макартура и Миллера, и отмечает, что «столетия социальной известности эффективно преобразовали христианскую веру во что-то другое, во многом, отличное от того, чему учил Христос». Он соглашается со другими авторами, кто исследует эту проблематику, говоря, что «то, как мы делаем христианство, уже не работает» [16, c. 9]. Макларен, будучи наиболее либеральным мыслителем «Появляющейся церкви» четко определяет существующий кризис: численное сокращение связано с углублением неудовлетворенности институциональным христианством. Также Макларен указывает на то, что это растущее разочарование наблюдается не только в протестантских кругах, но среди католиков и православных.

Дальнейшее исследование указывает на растущее недовольство почти всеми аспектами христианской жизни среди верующей молодежи, которая массово отвергает религиозную культуру своих родителей. Они недовольны «мега-церквями, призывами с алтаря и евангелизацией от двери к двери» [17, c. 97]. Христиане изнемогают от моралистического христианства и начинают экспериментировать с поведением, когда-то признанным табу для евангельских христиан, наряду с поисками новых религиозных переживаний за пределами традиционных церквей. Другие, более консервативные ученые, уже отмечали рост подобных проблем с Церковью. Задолго до того, Макларен выразил озабоченность по поводу Церкви и роста недовольства ею, утверждалось, что слишком долго, Церковь была связана с попыткой морально улучшить общество [15, c. 10]. Снижение институциональной привлекательности христианства можно рассматривать как естественную реакцию на тысячи лет власти христианства и ее институтов, занимавших лидирующие позиции в западном обществе. Авторы и ученые, такие как Макларен и Макартур убеждены, что ранняя Церкви была жертвой преследования государственных властей и других религий, а после императора Константина она, по существу, сама стала участницей подобных   преследований и репрессий по отношению к другим инакомыслящим. С приходом Константина к власти и его легализацией христианства [11, c. 106], оно стало абсолютной системой взглядов на Западе, и оставалась таковой в течение почти двух тысячелетий. Те, кто родился в эпоху постмодерна, не интересуются религией, которую они зачастую рассматривают, лишь как продолжение государственной мирской власти. Церковные историки предположил, что вся история Церкви, начиная с самого императора Константина, была только «чредой реакций и корректировок в ответ на изменения в политике». Теперь, когда постмодернизм стал противостоять официальной Церкви, христианство, как инструмент госвласти и религиозное учреждение стало выглядеть излишне политически ангажированным, бюрократизированным и буржуазным рудиментом истории для людей эпохи постмодерна. Если христианство является государственной религией, религией правительства или религией какой-то партии, дети постмодерна уже не хотят иметь к ней никакого отношения, поскольку такая религия не дает места для их вопросов или возможности выражать иные мнения. Верующие эпохи постмодерна ищут больше, чем моралистическую, политически правильную мотивированную веру, и из-за этого многие из них потеряли доверие к Церкви, перестали верить в её способность дать им то, что они ищут. Они уже отвергают Церковь, которая на протяжении веков участвовала в «священных» войнах, крестовых походах, пыталась законодательно установить мораль, но не потому обязательно, что они не согласны со всеми её действиями, а потому, что они хотят чего-то большего. Хотя популярное ныне негативное восприятие Церкви сильно преувеличивает некоторые аспекты ее истории [14, c. 36] (ранее упомянутые крестовые походы и «священные войны»), все же Церковь постоянно сталкивается с болезненной общественной реакций, вне зависимости от того, насколько неточны и несправедливы те или иные выводы и оценки её критиков.

Церковь сталкивается с рядом теологических и доктринальных проблем, которые бросают вызовы миссии Церкви. Эти проблемы исходят как изнутри, так и снаружи, противостоя Церкви, редуцируя членство, наводняя поместные общины верованиями и доктринами, которые не имеют фактической основы в библейской экзегезе. Если внутри Церкви многие строят себе моралистическую, законническую форму христианства, то за пределами традиционной Церкви либеральные общины и «Появляющаяся Церковь» ставят под сомнение доктрины, которые когда-то считались основами веры. Постмодернистские христиане, чаще всего молодые люди между восемнадцатью и тридцатью (о чем свидетельствует большое количество людей, которые находятся в поисках новых религиозных переживаний, но не посещают церковь), оказались в движениях, подобных «Появляющейся церкви» как раз в поисках, удовлетворяющих их религиозные потребности.

Отвергнув, в большинстве случаев традиционное евангельское христианство, многие были привлечены к новым формам христианства, которые стремятся подражать церкви первого, т.н. Апостольского века. Это и встречи по домам и фокус на поклонении и общении и конечно же целенаправленное движение к общинности. Некоторых привлекают новые догмы и суждения, которые отвергают идеи, которые христианство поддерживало во все времена своей истории. Возникновение «Появляющейся церкви», защищающей чистоту Писания, в котором особенно рассматривается контекст, в котором был написан текст, часто включает отказ от доктрин, которые давно считаются основами веры, вызывает много споров и дискуссий. Как например, вокруг довольно неортодоксальных высказываний, данных популярными христианские авторами, такими как Роб Белл и ранее упомянутый Брайан Макларен.  Особенно отличился этим Белл, высказав в своей книге «Velvet Elvis» (2005), что возможно, определенные доктрины (такие, как например, непорочное зачатие) не важны для веры и при необходимости могут быть с легкостью отвергнуты [5, c.26]. Белл на этом не остановился и следующий скандал разразился в связи с его книгой «Love Wins» (2011), где он, смутно предполагая, но не давая окончательного ответа на собственное мнение, высказал, что ад, возможно, не существует, а является скорее всего какой-то семантической метафорой [4, c. 2].

Либеральные, социально ориентированные итерации Евангелия также являются визитной карточкой постмодернистских евангельских движений. Часто напрямую ассоциирующееся с «Появляющейся Церковью», т.н. социальное Евангелие стремится исправить экономические и культурные несправедливости посредством активной вовлеченности своих последователей.

Движение, катализатором которого является книга Уолтера Раушенбуша «Христианство и социальный кризис», стремится серьезно воспринимать слова Христа в том, чтобы помогать бедным и реформировать государственную политику и ее социальные институты для защиты неимущих и малообеспеченных слоев населения. Во многих отношениях растущие социальные проблемы, связанные с несправедливостью и нищетой, позволяют христианам действенно подражать работе Христа; однако, если эта деятельность не обусловлена вечным спасительным значением Евангелия, то она рискует потерять смысл и перестать быть истинным носителем истинного Евангелия Христа.

Социальные работа евангельских христиан напрямую согласуется с тем, что заповедал Иисус, и очень часто дает возможность поделиться Евангелием; однако, чрезмерное внимание к социальным аспектам Евангелия служит вызовом церкви, миссия которого состоит не только в том, чтобы накормить бедных, но и в том, чтобы представить Евангелие, которое ведет к вечной жизни. Консервативные христиане и церкви должны хорошо знать, что Евангелие действительно имеет социальные аспекты, и их нельзя игнорировать, потому что сам Христос не игнорировал их. Спаситель кормил голодных и исцелял больных; Он стремился особенно послужить тем, кого бы мы назвали сегодня социально неблагополучными людьми. Однако Христос не просто исцелял физическую болезнь или удовлетворял физический голод; Он пришел, чтобы исцелить духовные болезни и, наконец, удовлетворить духовный голод у тех, кто слышал Его послание.

Следующей проблемой, существующей в стенах Церкви, которая напрямую связана с накопившимся историческим наследием христианства в обществе и государстве является то, что многие из его приверженцев верят не в истины Евангелия, а в то, что Макартур и другие называют «поверхностным верованием». Эта система религиозных убеждений требует мало жертвы, мало истинного покаяния, малой верности и преданности от последователей. Христианство стало слишком легким и больше не требует, чтобы верующий «взял свой крест» и последовал за Христом (Лк. 9:23). После того, как христианство стало религией Римской империи при Константине, верующие больше не подвергались гонениям. Религиозное руководство стало чуть ли не политическим, а жизнь христиан была охарактеризована легкостью и удобством, что резко контрастирует с жизнью христиан в ранние времена Церкви.

Наиболее важные проблемы, стоящие перед Церковью сегодня, находятся как внутри, так и снаружи её стен. Так, изнутри, евангельская Церковь призвана бороться с растущей апатией и сонливостью в результате многих сотен лет «легкого» христианства, которое не требует ни верности, ни посвящения, ни жертвы.  Вне своих стен Церковь сталкивается с сокращением посещаемости и членства: цифры говорят о том, что люди и само общество потеряли веру в традиционные церковные структуры, систему убеждений и желание принадлежать к общине. Ряд популярных авторов вторят этому недовольству, призывая всех христиан, как церковных, так и находящихся вне стен официальных религиозных институтов, вместе стремиться к подлинному духовному опыту и переживаниям, но даже они мало верят, что традиционная Церковь может хоть как-то способствовать этим устремлениям.

Проблемы, стоящие перед христианством в XXI веке, не просто некие изолированные проблемы; задача привлечь и удержать новых членов, оснастить их в вере, которая требует истинного посвящения, означает переход к новому способу действий и ментальности лидерства Церкви. За последнее десятилетие общество резко изменилось благодаря социальным сетям, распространению Интернета, альтернативным способам связи, растущей угрозе терроризма, глобализации и конечно же постепенному, но массовому переходу в постмодернистские способы мышления и взгляды на мир.

Проблемы, с которыми сталкивается Церковь, можно легко объяснить растущим сдвигом в мировоззрения, которые определяют и формируют культуру. Наиболее точно описывает эту парадигму термин постмодернизма, который сам по себе последовательно сопротивляется четкому самоопределению и своей специфике, что служит непрекращающимся предметом дебатов философов, социологов и теологов. Многие из них предполагали, что постмодернизм уже умер, и что нужно использовать еще один термин. Датой смерти постмодернизма они избрали 11 сентября 2001 года.  Многие считали, что такая неотъемлемо релятивистская система, которая отказывается от морального абсолюта несовместимо с ужасами, свидетелями которых был мир 11 сентября. Однако, учитывая, что постмодернизм настолько трудно определить, встроить в некие рамки, нельзя сказать с уверенностью, что этот культурный период умер или то, что это с ним когда-либо происходило.

Что касается даты зарождения постмодернизма, то на этот счет существует огромное количество предположений и взаимоисключающих версий. Уже в 1996 году известные христианские ученые свидетельствовали о наметившемся векторе перехода общества к постмодернистской парадигме [12, c. 10]. Стэнли Гренц и другие стали использовать ряд образовательных программ с целью помочь служителям и церковным лидерам адекватно служить в рамках культуры постмодерна. Конкретную дату возникновения постмодернизма следует рассматривать с момента постепенного, но устойчивого отказа от модернизма и его философии. В конце XIX века Фридрих Ницше уже пытался подорвать основы модернистского мировоззрения в своих трудах, но постмодернизму потребовались десятилетия, чтобы превратиться в интеллектуальную силу, которая ярко выразилась в 1970-х годах.

Постмодернизм начался, по сути, как критика модернистских убеждений. Ницше пытались опровергнуть «центральные ценности модернизма»: понятие прогресса разума в истории, идеалы беспристрастного поиска истины, связь между демократией и лучшей жизни для человечества». Более того, ответ Ницше на модернизм включал его критика религиозного выражения в современную эпоху. В «Так говорит Заратустра», опубликованном в 1883 году, Ницше заявляет, что, возможно, самый известный его вклад в философию и богословие, провозглашение, которым он запомнился многим, которое его самого заклеймило, как еретика и безбожника: смерть Бога. Эти слова, по мнению некоторых, зазвучали подобно смертельному колоколу современной эпохи.

Но на самом деле, отказ Ницше от модернизма в отношении религиозных и философских оснований начался с его отказа от Просвещения - наиболее известного философского и идеологического движения в ту пору. На фоне многочисленных известных контрастов, которые пролегают между Просветительским мышлением и постмодернистским мышлением, различия между ними начинаются со взглядов на себя, как на личность. Высоко оценивая потенциал личности, Просвещение пророчествует о прогрессе и эволюции, в то время как постмодернизм отвергает всеобъемлющее «повествование», которое предлагает Просвещение и начинает его с отказа от понимания «Я». Начиная с несуществования «Я» в модернистском смысле, постмодернизм отвергает истины, выходящие за пределы человеческого общества, или, по крайней мере, отвергает идею о том, что люди могут когда-либо понимать и знать истину посредством рационального мышления [13, c. 503]. Постмодернизм отвергает представления о прогрессе в истории (снова отвергая «повествование» модернизма) и не оценивает определенных эпох качественно лучше, чем другие.  Что касается морали, то постмодернизм Ницше, как и много лет назад, отвергает идею о том, что мораль может быть «рациональной, универсальной и аксиоматичной».

В последующие годы после Ницше, постмодернизм становился всеохватывающим отказом от современных представлений о самой реальности; характер самого себя, истины и трансцендентные формы морали были поставлены под вопрос постмодернистских мыслителей. Постмодернизм по своей сути является анти-основополагающим в том смысле, что он отвергает любую попытку создать прочную основу для знания (как например, знаменитый Декарт «Я мыслю, следовательно, я существую») [2].

Однако постмодернизм не просто отвергает модернистские основы знания; скорее, он отвергает любые основания, включая Писание и человеческий опыт. Хотя Ницше часто ассоциируется с постмодернизмом, его заботой было размежевание от общих модернистских основ, чем с созданием нового философского движения. Его идеи были прототипами постмодернизма, хотя и не обязательно полностью постмодернистскими образцами. Однако, начиная с Ницше, нашлось множество тех, кто в течение более чем столетия внесли свое собственное понимание и мнения относительно постмодернизма. На протяжении более века постмодернистская мысль жестко ухватилась за культуру мейнстрима; захватывая один академический зал за другим, пока большинство, если не все, элементы и составляющие западной культуры, стали полностью постмодернистскими. Электронные социальные сети и легкость, с которой любой может получить доступ к информации о других культурах и связь с ними изменили концепцию о самих себе и о других. Обещания неизбежного прогресса истории и человечества фальшиво звучат в настоящее время перед лицом глобальных конфликтов, глобальной экономической борьбы и тех молодых людей, что давно живут без понятий трансцендентной морали [18, c. 51]. Сокращение посещаемости и числа членов многих Церквей отражает постмодернистское отрицание христианства, и об отказе от веры в существование Бога.

Постмодернизм, начатый Ницше, пресыщен культурной составляющей; и даже если постмодернизм мертв по оценкам некоторых ученых, глубокие последствия постмодернизма пронизывают культуру и заставляют Церковь решать задачи по их преодолению. Постмодернизм привел к фундаментальному изменению культуры; фундаментальное изменение в культуре требует фундаментальных изменений в Церкви, поскольку последняя непосредственно связана с культурой. Хотя постмодернизм поддерживает многие идеи, которые прямо противоречат христианству, некоторые из его идей более совместимы даже чем постулаты модернизма. Используя привлекательность идей постмодернизма, Церковь должна сбалансировать свои обязательства по сохранению целостности Евангелия со своим долгом по достижению неспасенного мира Евангелием. Церковь не была освобождена от постепенного культурного перехода к постмодернизму. Церковь обратилась к этим культурным изменениям несколькими способами, некоторые из которых уже обсуждались выше. Несомненно, что многие верующие христиане хотели бы отвергнуть весь постмодернизм, как теологическую и философскую аберрацию. Ведь они заранее удостоверены в том, что отказ постмодернизма в трансцендентной, абсолютной истине несовместим с учением христианства. Однако, подчиняясь Великому Поручению, Церковь должна подготовиться к тому, чтобы служить в измененных культурных контекстах, включая контекст постмодернизма. С этой целью некоторые церковные лидеры, авторы и служители стремятся «стать всем для всех» (1 Коринфянам 9:19) в том, чтобы эффективно нести Евангелие своим постмодернистским слушателям.

Движение некоторых евангельских Церквей и групп верующих в постмодернистской методологии принято называть либо «Появляющейся Церковью», либо «Проявляющейся Церковью», в зависимости от ее специфического культурного контекста. В Америке это движение чаще всего называется «Появляющейся Церковью». Возникшее, как реакционное движение на существующие в евангельском мире проблемы, эта церковь началась с протестов ряда христиан, которые были не удовлетворены Церковью, которая отвергала культурные изменения, а если и касалась их, то теряла способность нести Евангелие [7]. По мере того, как движение обретает зрелость и опыт, «Появляющаяся Церковь» становится менее реакционной по своему характеру; из-за его размера, «Появляющаяся Церковь» может характеризоваться как полноценное независимое религиозное движение. Несмотря на то, что движение время от времени теряет свою идентификацию в силу роста и развития, движение выделяется во всех его итерациях через отказ от «модернистских» взглядов на Церковь и на служение, а также в попытках развить собственную христианскую ортодоксию, которая вписывается в постмодернистский контекст. «Появляющаяся Церковь» стремится решить вышеупомянутые проблемы, стоящие перед современной Церковью, отбрасывая многие традиционные (хотя и не обязательно библейские) практики. Авторы из «Появляющейся Церкви» особо рассматривают проблемы современной церкви, как последствия грубых попыток и неудач империй и правительств «христианизировать» общества в угоду своим корыстным целям, посредством законодательств и установлений христианства, как государственной религии. Эти новые лидеры считают себя солдатами на переднем крае новой Реформации, которая ставит под вопрос давние постулаты и догматы Церкви. В поисках реформации «Появляющаяся Церковь» пытается жить верой в контексте постмодернизма, адаптируя его методы (а иногда и его постулаты) к постмодернистскому культурному климату. Движение говорит недовольным и разочарованным традиционной Церковью, что при всей их неудовлетворённости и несогласии они все еще могут знать и следовать учению Христа. «Появляющаяся Церковь» видит, что традиционная Церковь погрязла в светском модернизме; если Церковь не изменится, она «пойдет вниз с модернистским судном».

Стремясь быть поодаль от религии, которая, по их мнению, была связана с модернизмом, была увлечена политическими задачами, и враждебно относилась к любым вопросам или вызовам по отношению к принятым нормам и догмам, «Появляющаяся Церковь» выросла как постмодернистское движение, включающее в себя постмодернистские способы мышления в свою теологию и методологию. Многие её адепты приняли радикальный постмодернизм, и поэтому стремятся переопределить даже природу стремления к познанию о Боге. В какой-то момент феномен «Появляющейся Церкви» считался только временной непродолжительной тенденцией среди церковных организаций и евангельских конгрегаций, но движение утвердилось во времени и сейчас не демонстрирует никаких признаков замедления или исчезновения.

За дату рождения этого движения можно было бы принять даты публикаций его самых известных произведений, но «Появляющаяся Церковь» началась с людей, а не с книг. «Появляющаяся Церковь» начала свое торжественное появление с растущим недовольством внутри традиционной евангельской Церкви, среди её членов и лидеров. Вышеупомянутые претензии к институтам Церкви, крепко запутанных идеалами модернизма, привели к рождению общин верующих, посвятивших свои жизни проповеди Евангелия.

Популярные церковные сообщества и ассоциации «Появляющейся Церкви» включают «Простой Путь», созданный автором книги «Непреодолимая Революция» Шейном Клэйборном, Марс Хилл (церковное сообщество на Северо-западе, пастор Марк Дрисколл), и еще одна церковь под названием «Марс-Хилл», где пастором служит пастор Роб Белл. Кроме того, по всему миру функционируют тысячи подобных евангельских сообществ, основным посланием которых является непримиримая борьба с элементами модернизма в Церкви.

Поскольку движение становится старше, возникает ряд теологических и методологических различий, которые окончательно обуславливают отделение «Появляющейся Церкви» от мейнстрима евангельского христианства. Некоторые различия — это фундаментальные расхождения в доктринах или богословии (взгляды на боговдохновенность Писания, непорочное зачатие, божественность Христа, взгляды на ад), в то время как другие - просто различия в акцентах или методах. Так, некоторые конгрегации продемонстрировали глубокую приверженность своим кальвинистским взглядам по сотериологическим вопросам (и реформатское христианство в целом). Рассматривая «Появляющуюся Церковь» важно иметь понимание широкого спектра теологических и практических отличий внутри самого движения. При этом этот феномен может многое предложить традиционной Церкви, чтобы «пробиться» в постмодернистский мир, и не все «появляющиеся» верующие являются еретиками, а даже скорее находятся на пути к евангельской нео-ортодоксии.

Общей характеристикой многих элементов «Появляющейся Церкви» является понимание того, что постмодернистское общество является плюралистическим обществом и само христианство - не единственный участник мировой религиозной культуры. Лидерство движения придерживается эпистемологической веры в то, что знание чаще всего является производной мировой культуры, и что абсолютизм в религиозной сфере терпит неудачу из-за отсутствия прочной основы. Отвергая абсолютизм и избирая плюрализм, эти лидеры наглядно демонстрируют антифаундационное влияние постмодернизма. Однако вместо перехода к полному и безоговорочному релятивизму, Макларен и его окружение, не отрекаются от христианской веры, при том признавая присущий культуре плюрализм и влияние культуры на религиозные убеждения. Макларен прямо отвергает возможность полного релятивизма, признавая, что христиане не должны «наконец-то спуститься по этому проспекту».

Принятие того, что многие служители «Появляющейся Церкви» отвергают тотальный релятивизм, дает понимание, чем это движение фактически не является. Однако это понимание также в том, что движение стало достаточно тяжело охарактеризовать и оценивать, учитывая значительные различия между группами верующих в «Появляющейся Церкви». Самым полезным методом изучения движения «Появляющейся Церкви» может стать анализ работ и учений его наиболее видных деятелей, таких как вышеупомянутый Дональд Миллер и Брайан Макларен. Все они прочно утвердились как семантические фигуры в движении, а их труды открывают разрозненные, часто противоречивые и конфликтующие штаммы теологии и методологии «Появляющейся Церкви».

Хотя Дональд Миллер и не стал автором христианских бестселлеров и никогда не руководил большой поместной общиной, его имя стало одним из самых узнаваемых имен в современном евангельском христианстве. Несомненно, его самая известная книга «Blue Like Jazz» (2003) бросила настоящий вызов многолетней евангельской традиции. Книга обозначила грандиозный переход в новую Церковь; «Blue Like Jazz» — это не богословский труд, не текст библейской экзегезы или нарратива. Скорее, «Blue Like Jazz» рассказывает историю самого Миллера. Миллер говорит о своей борьбе за понимание Бога в свете его отношений со своим земным отцом. Он выражает свое разочарование христианством, которое, похоже, находиться в руках государства, которое «всегда использует Бога, чтобы манипулировать массами, следуя их». История Миллера полностью вписана в «Blue Like Jazz»; Миллер не отвергает евангелизм, а даже скорее призывает читателя к переосмыслению ключевых христианских доктрин [8]. Миллер побуждает христиан и нехристиан отделять евангелизм от «багажа», который накопился в относительно короткой жизни человечества. «Blue Like Jazz» выводит на свет идеи и ставит вопросы, которые в последнее время стали повторяющимися базовыми темами для дискурса «Появляющейся Церкви». Церковь. Работа Миллера ясно указывает на то, что для автора большее значения имеют правильные действия, нежели правильные убеждений. Жажда ортопраксии, в дополнение к ортодоксии, стала основной заботой евангельской Церкви в последние годы; многие общины и служения пришли к тому же осознанию, что и Миллер (и, возможно, из-за него): принятие пропозициональной истины о Боге бессмысленно, если христиане не желают осуществлять слова Христа в последовательной и стабильной практике.

Представляя более противоречивую, но все же прогрессивную форму «появляющегося» христианства, Брайан Макларен выражает призыв к восстановлению христианства в практике и учении Христа, ориентированном на Царство Божье [19]. В его книге «The Secret Message of Jesus» (Тайное послание Иисуса) говорится, что истины Христового Евангелия были погребены в веках религиозной догматики. Макларен высказывает тем самым преобладающую ныне постмодернистскую мысль, когда он говорит о проблеме при помощи около- религиозных обрамляющих рассказов (как яркий пример постмодернистского отвержения любых трансцендентных повествований). Макларен рассматривает проблему со своей «обрамляющей историей», согласно которой догма управляла большей частью западного христианства, потому что, по его мнению, она в основном, сосредоточена на духовных потребностях человека, а не на физических и духовных потребностях более крупных сообществ. В соответствии с Маклареном, Церковь осталась один на один со сложившимися модернистскими догмами, которые непосредственно конфликтуют с центральным посланием Иисуса. Убеждения Макларена наталкиваются на основополагающие убеждения модернизма, в том числе на повсеместный индивидуализм и господствующие понятия геополитики и империализма [20]. Макларен утверждает, что эти модернистские идеи повлияли на Церковь, как в целом, так и на отдельных её верующих. Излишний фокус на личности в Церкви, согласно Макларена, поощряет изоляцию и удерживает верующих от общинности. В своей книге «A New Kind of Christianity: Ten Questions that are Transforming the Faith» (Новое христианство: Десять вопросов, преображающие веру) Брайан Макларен утверждает, что модернистское влияние на христианство можно проследить уже от греко-римской философии. Он считает, что общее понимание всеобъемлющего повествования Библии сегодня зависит от Платона и Аристотеля, чем от еврейских авторов Ветхого Завета. Там Макларен пытается доказать, что платоническая концепция библейского повествования исключает возможность развития взглядов или перемен; он высоко оценивает возможность таких «перемен», как очень важную составляющую всей христианской веры, говоря, что христианство должно постоянно совершенствоваться.

«Появляющаяся Церковь» создала много противоречий за период своего относительно недолгого существования. Её лидеры часто ставят под сомнение вековые практики Церкви, некоторые из которых являются библейскими. Многие авторы «Появляющейся Церкви» писали книги, задавали вопросы, образуя новые дискурсы, потому что они действительно любят Христа и Его Церковь, и они всячески хотят обратить вспять деградацию евангельской Церкви. Они стремятся делать это, поощряя разочарованных христиан отказаться от культурного наследия, не связанного с Писанием, которое накопилось благодаря Церкви, находящейся в мирском окружении. Так, огромное число реформаторов Церкви на протяжении всей истории, занимались тем же самым. Мартин Лютер хотел видеть Церковь очищенной от самоправедности и спасения, утвержденного на делах; Сам Иисус поощрял иудеев отказаться от своих представлений о превосходстве и предлагал им принять истину о том, что Бог послал Мессию для всего мира. «Появляющаяся Церковь» и ее руководство имеют общие цели вместе с христианами других деноминаций; они желают, чтобы Церковь вернулась к истинному пониманию Христа и отказалась от модернистских идей, которые вкрались в Церковь в последние века. Их намерения благородны, и часто их идеи основаны на твердой библейской вере. Однако, так же, как модернизм часто несовместим с христианством, постмодернизм, даже обтесанный верующими, все же не полностью совместим с христианской философией. Постмодернизм полностью отвергает трансцендентную моральную или духовную истину. При этом христиане должны признавать, что они живут согласно трансцендентным нравственным и духовным истинам, воплощенным в личности Христа и Писаниях. Вместо того, чтобы противостоять какой-либо системе основополагающих убеждений, христианин должен быть, во-первых, уверен в своих личных убеждениях, при этом признавая необходимый плюрализм присущий современной культуре постмодернизма.

В конечном счете, Церковь не должна бояться говорить правду, даже если эти претензии могут оскорбить некую плюралистическую, релятивистскую культуру. «Появляющаяся Церковь» выказывает свое неравнодушие к определенным требованиям христианства, когда они вступают в конфликт с преобладающим сегодня мировоззрением. При этом они рискуют просто подменить ненавистные им модернистские влияния на иллюзии постмодернистской чувствительности, не позволяя христианству оставаться культурно самостоятельным и суверенным, как это было в первые дни Церкви. Понимание феномена «Появляющейся Церкви» должно коррелироваться с тем, что авторы этого движения пишут из победившего на Западе постмодерна и поэтому часто их труды содержат идеи, на которые больше всего повлияла именно постмодернистская культура, чем сама Библия. При оценке «Появляющейся Церкви», христианам и не христианам важно проявлять проницательность, осознавая, что какие-то идеи «Появляющейся Церкви» возможны к принятию, а каких-то стоит сторониться и даже отвергать. Если же полностью отказаться от любого различения и оценок, то Церковь не в состоянии улучшиться; скорее это станет банальным бартером одного мирского влияния на другое.

Перед традиционной евангельской Церковью стоит серьезная проблема о её современной легитимности, поскольку количественно она продолжает сокращаться, и верующие продолжают покидать ее стены в поисках нового религиозного опыта. Столетия модернистского влияния сделали Церковь неспособной говорить с христианами и не христианами постмодернистского периода. Поскольку культура стала полностью постмодернистской, многие начали искать новые парадигмы для церковного служения. «Появляющаяся Церковь» возникла из этой проблемы и поставила под сомнение правоту господствующих когда-то точек зрения и классических убеждений традиционных Церквей. Работы многих авторов «Появляющейся Церкви» поощряют верующих к более глубокому пониманию Иисуса, утверждаясь при этом на Слове Божьем, а не на модернистских идеалах или греческой философии. Многие из них разумно поставили под сомнение то, как христиане изображали Иисуса, перенося самих себя на Его ипостась. Тем не менее, «Появляющаяся Церковь» зачастую соблазняет верующих в том, чтобы просто заменить «старый и потрепанный» модернистский багаж «новым и блестящим» постмодернистским, но так и не отказаться от культурного влияния на их собственное мировоззрение. При разработке новых стратегий для служения и новых парадигм для миссии, традиционная евангельская Церковь должна согласиться с «Появляющейся Церковью», признавая, что общество стало плюралистичным и что Церковь должна не бояться бороться с рудиментами не библейского модернистского влияния. Однако, при всем этом, традиционная Церковь также должна отвергать любую постмодернистскую попытку подменить послание и целостность Евангелия.

Список литературы:

1. Allen B. "SBC notes a drop in baptisms, attendance." Christian Century 128. no. 14, 2011. Р.16-22.
2. Barbour T.I., Toews N. “The Emergent Church: A Methodological Critique”, Direction 39, no. 1, 2012. Р. 32-40.
3. Barna G. Think Like Jesus. Minneapolis: Baker Books. 2003. Quoted in McDowell, The Last Christian Generation. Holiday, Florida: GreenKey Books, 2006.  26 p.
4. Bell R. Love Wins. New York: Harper Collins, 2011. 2 p.
5. Bell R. Velvet Elvis. Grand Rapids: Zondervan, 2005. 26 p.
6. Carson D.A. Becoming Conversant with the Emergent Church. Grand Rapids, 2011. 21 p.
7. Devine M. “The Emerging Church: One Movement—Two Streams.” in Evangelicals Engaging Emergent. William D. Henard and Adam W. Greenway. Nashville: B&H Academic, 2009. Р. 4-46.
8. Dodd P. "A better storyteller: Donald Miller Helps Culturally Conflicted Evangelicals Make Sense with Their Faith." Christianity Today 51. no. 6, 2012. Р. 28-33.
9. Friesen D. J., Thy Kingdom Connected. Grand Rapids: Baker Books. 2009. 21 p.
10. Frykholm A. “Loose Connections: What's Happening to Church Membership?” Christian Century 128, no. 11, 2011. Р. 20-23.
11. Gonzalez J.L. The Story of Christianity: The Early Church to the Present Day. New York: Harper Collins. 2008. 106 p.
12. Grenz S. A Primer on Postmodernism Grand Rapids: William B. Eerdmans Publishing Company. 1996. 10 p.
13. John L., Talisse R. “Postmodernism” American Philosophy: An Encyclopedia. New York: Routledge, 2008. 503 p.
14. Kinnaman D., Gabe L. Unchristian. Grand Rapids: Baker Books. 2007. 25 p.
15. MacArthur J. Nothing but the Truth. Wheaton, Illinois: Crossway Books. 1999. 10 p.
16. Maclaren B. A New Kind of Christianity: Ten Questions That Are Transforming the Faith, Harper One, New York, 2010. 9 p.
17. McCracken B. Hipster Christianity: What Happens When Church and Cool Collide. Grand Rapids: Baker Books. 2010. 97 p.
18. McDowell J. The Last Christian Generation. Holiday, Florida: Green Key Books, 2006. 13 p.
19. McKnight S. “McLaren Emerging: in his Last Two Books, Brian McLaren Presents More Clearly Than Ever His Vision of the Gospel.” Christianity Today 52, no. 9 September 1. 2008. P. 58-63.
20.  Smith R. "Some suggestions for Brian McLaren (and his critics)," Criswell Theological Review 3, no. 2, 2006, P. 67-85.