КИБЕРВОЙНЫ И МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО: КАК РЕГУЛИРУЕТСЯ ТО, ЧЕГО НЕТ В ЖЕНЕВСКИХ КОНВЕНЦИЯХ?

АННОТАЦИЯ

Статья посвящена анализу правового регулирования кибервойн в условиях отсутствия прямого отражения данных угроз в Женевских конвенциях и других классических нормах международного гуманитарного права. Рассматриваются реальные примеры кибератак. Особое внимание уделяется проблемам атрибуции, правового вакуума, соразмерности ответа и отсутствия универсальных международных механизмов регулирования. Подчёркивается необходимость выработки новых правовых норм, адаптированных к цифровым реалиям современности.

Ключевые слова: кибервойна, международное гуманитарное право, Женевские конвенции, кибератака, международная безопасность, атрибуция, Таллиннское руководство.

В XXI веке конфликты вышли за рамки традиционного физического пространства и переместились в киберсферу. Атаки на государственные и инфраструктурные объекты, проводимые через интернет, приобрели разрушительный потенциал, сопоставимый с действиями вооружённых сил. Однако международное право, включая Женевские конвенции 1949 года, до сих пор не содержит чётких норм, применимых к таким ситуациям. Женевские конвенции были разработаны для защиты жертв традиционных вооружённых конфликтов и не предусматривали технологические угрозы нового времени. Формально в этих документах нет упоминания о кибероружии, хакерских атаках или цифровом вмешательстве. Тем не менее, международное сообщество пытается адаптировать существующие правовые нормы к новой реальности. Одним из наиболее значимых документов, касающихся применения международного права к киберпространству, стало так называемое «Таллиннское руководство» (Tallinn Manual on the International Law Applicable to Cyber Warfare), разработанное группой экспертов по заказу НАТО. Согласно выводам руководства, кибератаки, если они вызывают последствия, сопоставимые с применением вооружённой силы (например, разрушение инфраструктуры или человеческие жертвы), могут приравниваться к актам войны и подпадать под нормы международного гуманитарного права [1, c. 302]. Однако, несмотря на такую интерпретацию, большинство государств не обязаны соблюдать положения Таллиннского руководства, так как оно не является юридически обязательным документом.

В 2021 году мир столкнулся масштабным инцидентом: кибератака на компанию Colonial Pipeline, обеспечивающую транспортировку почти половины топлива на восточном побережье США. Ответственность за атаку взяла на себя группировка DarkSide, предположительно действовавшая с территории третьих стран, но не связанная напрямую с каким-либо государством. Тем не менее, последствия атаки носили стратегический характер: на несколько дней была парализована работа ключевого нефтепровода, что вызвало дефицит бензина в нескольких штатах. Американские власти в данном случае квалифицировали действия как акт вымогательства, однако сами последствия показали, что граница между преступлением и актом кибервойны крайне условна [4].

Другой пример — атака вируса Stuxnet на ядерные объекты Ирана в 2010 году. Этот компьютерный червь, по мнению ряда исследователей, был создан в рамках совместной программы спецслужб США и Израиля. Stuxnet повредил более тысячи центрифуг для обогащения урана, нарушив работу всей ядерной программы страны. Несмотря на разрушительные последствия, ответственность за атаку официально не была признана, а каких-либо правовых последствий на международной арене не последовало [2, c. 448].

На фоне этих примеров становится очевидной проблема правового вакуума. Женевские конвенции, а также Устав ООН, формально применимы к киберпространству, однако в реальности они не обеспечивают эффективного регулирования. Один из ключевых вопросов — это атрибуция, то есть возможность точно установить, какое государство несёт ответственность за совершённую кибератаку. Современные технологии позволяют злоумышленникам скрывать следы, использовать прокси-серверы, чужие устройства и фальсифицировать источники атак. Это делает почти невозможным применение принципов международного гуманитарного права, где важнейшим условием является доказуемость вины.

Кроме того, остаётся нерешённым вопрос соразмерности и квалификации кибератак. Международное право требует, чтобы ответ на агрессию был пропорционален и соответствовал характеру нападения. Однако в киберпространстве границы между разведкой, шпионажем, саботажем и актом войны размыты. Например, если в результате цифровой атаки на водоочистные сооружения население лишается доступа к чистой воде, можно ли это расценивать как нарушение Женевских конвенций о защите гражданского населения?

На уровне ООН ведутся дискуссии о создании универсальных норм поведения в киберпространстве. Рабочая группа открытого состава (Open-Ended Working Group) и Группа правительственных экспертов (GGE) обсуждают возможность принятия документа, который закрепил бы обязательные для всех государств правила. Однако глубокие разногласия между странами не позволяют прийти к консенсусу. Россия, Китай и некоторые другие государства выступают за более жёсткий контроль над интернетом и передачу полномочий регулирования ООН, тогда как США и ЕС настаивают на мультистейкхолдерском подходе, в котором частный сектор и гражданское общество играют важную роль [3].

Таким образом, кибервойны уже стали частью современной международной реальности, однако международное право до сих пор не выработало единых подходов к их регулированию. На практике государства применяют существующие нормы — прежде всего Устав ООН и положения международного гуманитарного права, — адаптируя их к новой среде. Однако отсутствие универсальных правил, сложности с атрибуцией и различие правовых позиций стран оставляют международное сообщество в условиях неопределённости. Вероятно, в будущем будет разработан специализированный международный договор по кибербезопасности, однако до этого момента человечество продолжит сталкиваться с киберугрозами, не имея надёжной правовой защиты.

Список литературы:

1. Schmitt M. N. (ed.) Tallinn Manual on the International Law Applicable to Cyber Warfare. – Cambridge: Cambridge University Press, 2013. – 302 p.
2. Zetter K. Countdown to Zero Day: Stuxnet and the Launch of the World's First Digital Weapon. – New York: Crown Publishing Group, 2014. – 448 p.
3. United Nations. Group of Governmental Experts on Developments in the Field of Information and Telecommunications in the Context of International Security: Reports. - 2013–2021 - [электронный ресурс] – Режим доступа. – URL:https://www.un.org/disarmament/ict-security/ (дата обращения: 15.06.2025)
4. U.S. Department of Justice. Ransomware Attack on Colonial Pipeline. -  2021. - [электронный ресурс] – Режим доступаю – URL: https://www.justice.gov (дата обращения: 12.06.2025)