ПРИЧИННО-СЛЕДСТВЕННАЯ СВЯЗЬ МЕЖДУ ПРОТИВОПРАВНЫМ ПОВЕДЕНИЕМ ПРИЧИНИТЕЛЯ ВРЕДА И ФАКТОМ ПРИЧИНЕНИЯ ВРЕДА

Развитие коммуникационно-информационных технологий, которые приобретают все большее значение в современном мире, в котором происходит формирование информационного общества. вызывает необходимость по-новому взглянуть на ключевой институт современных правовых систем. Это институт вины, который выступает основанием наказания и других форм правового воздействия и государственного принуждения. Развитие техники и технологии ведет к тому, что все чаще действия совершает не человек, а автоматическое устройство. Например, автоматика на железных дорогах. И иногда это приносит вред людям, в том числе и со смертельным исходом. Развитие нового явления - искусственного интеллекта (далее – ИИ) ставит эту проблему на качественно иной уровень. Встает вопрос о правосубъектности ИИ, в том числе в разрезе его виновности и ответственности [4, с. 254].

Вина - это психическое отношение лица к совершаемому общественно опасному действию или бездействию и его последствиям, выражающееся в форме умысла или неосторожности. ИИ не обладает психикой, поэтому субъективная сторона состава преступления здесь отсутствует. Однако, в случает участия ИИ можно говорить о присутствии обстоятельств, которые могут быть квалифицированы как смягчающими или отягчающими вину человека. Такие обстоятельства содержатся в ч. 1. ст. 61 УК РФ (смягчающими наказание) и в ст. 63 УК РФ (отягчающие наказание). ИИ в этих статьях не упоминается [3, с. 50].

Вывод: наделение ИИ правосубъектностью и всеми другими качествами, вытекающими из такого статуса, является преждевременным и необоснованными. Уголовная ответственность ИИ невозможна. Ответственность должен нести всегда человек. В любом случает, окончательный вывод о виновности лица может сделать только суд. Это закреплено в Конституции Российской Федерации.

Объективная сторона исследуемого состава преступления выражается не только в применении насилия, но и в угрозе его применения (психическое насилие). При этом следует обратить внимание на то, что угроза применения насилия в ч. 1 ст. 318 УК РФ не дифференцирована. То есть действие охватывает угрозу не только причинением вреда здоровью любой тяжести, но и убийством. Однако при попытке реализации угрозы, если будет установлено, что умысел виновного направлен на убийство, содеянное необходимо квалифицировать по ст. 317 УК РФ. Если намерение убить не доказано, преступление должно квалифицироваться по ст. 318 УК РФ.

Прежде всего, отметим, что при решении вопроса о том, с какой формой вины может быть совершено то или иное преступление, необходимо руководствоваться правилами ч. 2 ст. 24 УК РФ, согласно которой «деяние, совершенное только по неосторожности, признается преступлением лишь в том случае, когда это специально предусмотрено соответствующей статьей Особенной части настоящего Кодекса».

Толкование этого законоположения приводит к выводу о том, что в случаях, когда в статье Особенной части УК РФ специально не предусмотрено указание на неосторожную форму вины, деяние будет считаться преступлением в случае его совершения «не только по неосторожности», а значит, как в случае его совершения по неосторожности, так и в случае его умышленного совершения.

Такая позиция сегодня официально признана Пленумом Верховного Суда РФ, который в постановлении от 18 октября 2012 г. № 21 «О применении судами законодательства об ответственности за нарушения в области охраны окружающей среды и природопользования» прямо указал: «Исходя из положений части 2 статьи 24 УК РФ, если в диспозиции статьи главы 26 УК РФ форма вины не конкретизирована, то соответствующее экологическое преступление может быть совершено умышленно или по неосторожности при условии, если об этом свидетельствуют содержание деяния, способы его совершения и иные признаки объективной стороны состава экологического преступления» [1].

В ст. 264.1 УК РФ, строго говоря, форма вины законодателем непосредственно не установлена. Между тем, указание в диспозиции данных норм на неоднократный характер допущенных нарушений по определению исключает возможность совершения преступлений по неосторожности.

Преступления, предусмотренные ст. 264.1 УК РФ, относятся к группе деяний с административной преюдицией. Поэтому содержание умысла в них не может быть определено вне контекста понимания правовой природы таких деликтов. Не углубляясь в обсуждение этой темы, заметим, что на сегодняшний день можно вполне определенно утверждать о наличии двух основных типов понимания преступлений с преюдицией.

Первый основан на признании основанием ответственности самого факта неоднократного нарушения определенных правил, и в этом случае конструкция деяния становится крайне близка сложным единичным продолжаемым или составным преступлениям.

Второй подход видит основанием ответственности единичный факт совершения деяния специальным субъектом - лицом, ранее наказанным в административно-правовом порядке. Очевидно, что в зависимости от избранной теоретической позиции анализ вопроса о вине будет существенно различаться. В первом случае необходимо будет доказывать наличие у лица общего умысла на совершение нескольких правонарушений, во втором - нет.

Представляется, что целям надлежащего отправления правосудия в большей степени отвечает вторая из представленных выше концепций преступлений с административной преюдицией. Отсюда - отсутствие практической необходимости (и теоретической состоятельности) установления единства вины для первого и второго акта нарушения специальных правил.

Александрова Л. А. права, когда пишет, что «эти акты поведения не пронизаны единым умыслом и по уголовному закону не должны быть им пронизаны», «не только преступления с административной преюдицией, но и ряд иных преступлений, предполагающих повторность нарушений субъекта, за одно из которых требуется привлечение к неуголовной ответственности, могут совершаться при отсутствии сквозного умысла лица, что нисколько не противоречит теории уголовного права» [2, с. 165].

Умысел в рассматриваемых преступлениях - это умысел специального субъекта на повторное нарушение специальных правил выполнения определенной деятельности.

Вместе с тем, вопрос о том, что входит в предметное содержание вины исследуемых преступлений, требует специального внимания. Его решение напрямую связано с конструкцией состава преступления. В нашем случае речь идет о преступлениях с формальным составом. Вопрос о виде и содержании умысла в них остается в науке дискуссионным.

Прежде всего, заметим, что формальный состав преступления не включает в число обязательных признаков последствия. В связи с этим нецелесообразно при рассмотрении уголовных дел анализировать психическое отношение виновного к последствиям, которые потенциально могли бы наступить, но которые для законодателя безразличны и не влияют на содержание объективной стороны состава преступления. Содержание интеллектуального компонента умысла в формальном составе ограничено только психическим отношением виновного к выполненному деянию и не включает в себя интеллектуальное отношение к последствиям.

В итоге содержание умысла в исследуемой нами конструкции должно ограничиваться лишь осознанием субъектом общественной опасности неоднократного нарушения специальных правил. Поскольку эта опасность одновременно определяется: а) фактом нарушения специальных правил специальным же субъектом, б) фактом повторного нарушения этих правил лицом, к которому ранее применялись меры административной ответственности, то можно утверждать, что субъект в анализируемых составах является как бы дважды специальным: он ответственен за соблюдение правил, и он же ранее привлекался к ответственности за их нарушение. Как следствие, в содержании умысла субъекта должно отразиться два обстоятельства: тот факт, что он является лицом, подвергнутым административному наказанию. В подобных обстоятельствах осознание общественной опасности деяния практически с необходимостью предполагает осознание его противоправности, что и фиксируется в ряде приговоров по уголовным делам.

В связи с этим представляется необходимым обратить внимание, что, констатируя факт осознанного (умышленного) нарушения субъектом специальных правил, суды далеко не всегда обращают внимание на то, что субъект в равной мере должен осознавать свой специальный статус лица, подвергнутого административному наказанию.

Таким образом, мы пришли к выводу, что в преступлениях, связанных с неоднократным нарушением специальных правил лицом, подвергавшимся административному наказанию, вина выражается исключительно в форме умысла, содержание которого образуют: а) осознание лицом общественной опасности и противоправности нарушения специальных правил; б) осознание лицом того обстоятельства, что оно повторно нарушает эти правила, будучи ранее подвергнутым административному наказанию.

Список литературы:

1. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 18.10.2012 N 21 (ред. от 30.11.2017) "О применении судами законодательства об ответственности за нарушения в области охраны окружающей среды и природопользования"// Справочная правовая система КонсультантПлюс. Дата обращения: 10.04.2018 г.
2. Александрова, Л. А. Проблема разрешения судьей вопроса о виновности на досудебных стадиях уголовного судопроизводства [Текст] / Л. А. Александрова // Библиотека криминалиста. -2016. - № 5. - С. 164 – 170.
3. Качалова, О. В. Развитие российского законодательства об ускоренных производствах в уголовном процессе [Текст] / О. В. Качалова // История государства и права. -2016. - № 1. - С. 49 – 54.
4. Чупрова, О. Н. Двойная форма вины [Текст] : быть или не быть? / О. Н. Чупрова // Евразийский юридический журнал. -2017. - № 8. - С. 253 – 255.