НЕСПРАВЕДЛИВЫЕ УСЛОВИЯ ДОГОВОРА В РОССИЙСКОМ ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ: ОТ ТЕОРИИ К ПРАКТИКЕ

АННОТАЦИЯ

Принцип свободы договора, закрепленный в статье 421 Гражданского кодекса, не является безграничным. Сторона договора в случае существенного нарушения баланса интересов вправе заявить о недопустимости применения договорных условий, являющихся явно обременительными (несправедливые договорные условия), если эта сторона была поставлена в положение, затрудняющее согласование иного содержания отдельных условий договора, проект которого был предложен другой стороной. То есть договорные аргументы первой стороны оказались слабее, чем  второй.

Ключевые слова: договор, стороны договора, несправедливые договорные условия.

В условиях современного гражданского общества, в котором осуществляется экономический оборот, характеризующийся широким использованием стандартизированных договоров и монополизацией рынка, возрастает число подобного рода соглашений, заключаемых неравными контрагентами. Недобросовестное использование сильным контрагентом своих переговорных возможностей приводит к заключению договоров с существенным дисбалансом интересов, в которых противоположной стороне «навязываются» заведомо обременительные для нее условия [12].

В постановлении Пленума от 14 марта 2014 года № 16 «О свободе договора и её пределах» впервые было введено в правоприменительную практику понятие «несправедливых условий договора». Таковыми признаются условия, явно обременительные для стороны контрагента, разработавшей проект договора, и существенным образом нарушающей баланс интересов сторон. Отличительной чертой постановления выступает то, что в нем судебная инстанция расширила законодательно установленные способы защиты слабой стороны, предусмотрев в качестве таковых также несущественность части сделки в силу ст. 169 Гражданского Кодекса РФ и неприменение договорного условия на основании ст. 10 Гражданского Кодекса РФ [16].

Согласно ст. 420 Гражданского Кодекса РФ договором признается соглашение двух или нескольких лиц об установлении, изменении или прекращении гражданских прав и обязанностей. К договорам применяются правила о двух- и многосторонних сделках, предусмотренные главой 9 настоящего Кодекса, если иное не установлено законодательно [5].

Договор выражает добровольное соглашение сторон действовать совместно в интересах обоюдной выгоды. Нет взаимного согласия – нет договора. Поэтому ч. 1 ст. 421 ГК РФ не допускает понуждения к заключению договора. Свобода соглашения сторон – основное непременное условие договренности.

Договор – наиболее распространенный вид юридического оформления сделок. Однако это не то же самое, чем является сделка. Если любой гражданско-правовой договор можно назвать сделкой, то не всякая сделка будет договором. Для того чтобы сделку можно было назвать таковой договоренностью, необходимо соблюдать определенные общие правила:

• при заключении сделки не должны иметь место разрозненные волевые действия одного, двух или более лиц. Договор – это документ, подтверждающий общую (в отличие от сделки) волю, единое волеизъявление двух или более лиц. На договоры распространяются нормы о недействительности сделок;
• должна иметь место свобода волеизъявления сторон (п. 1 ст. 421 ГК РФ);
• должен обеспечиваться принцип безусловной свободы в выборе партнера при заключении договора;
• должна обеспечиваться свобода участников гражданского оборота в выборе любого партнера (при этом всякое понуждение к заключению договора не допускается, за исключением трех случаев, когда обязанность заключить договор предусмотрена самим ГК РФ, законом или добровольно принятым обязательством п. 2 ст. 421 ГК);
• участникам договора должна предоставляться также свобода в выборе вида договора, как предусмотренного, так и не предусмотренного законом или иными правовыми актами (п. 3 ст. 421 ГК РФ), возможность применять смешанный договор;
• должна быть свобода усмотрения сторон при определении условий договора, кроме случаев, когда содержание соответствующего условия предписано законом или правовыми актами (ст. 422 ГК РФ) [9].

В гражданских правоотношениях два равных субъекта взаимодействуют друг с другом, неизбежно создавая коллизию разнонаправленных интересов. Проявлением юридического равенства выступают не только автономия воли субъектов гражданского права, свобода усмотрения, свобода договора, но, прежде всего, согласование своего поведения с правами равных друг другу субъектов. Одной из задач гражданского права является уравновешивание интересов, нахождение компромисса между ними [3].

В силу разных причин договор имеет ограниченные возможности при реализации принципа справедливости. Данному принципу соответствует такое договорное регулирование, распределяющее одинаково права и обязанности сторон, в результате чего уравновешиваются интересы соперничества. Существенная непропорциональность прав и обязанностей участников договорного правоотношения свидетельствует о нарушении баланса интересов и, как следствие, несправедливости содержания договора. При этом отступление от требования соразмерного распределения прав и обязанностей сторон может быть обосновано необходимостью обеспечения равенства участников договорного правоотношения [15].

С 01.03.2013 года принцип добросовестности официально действует в российском гражданском праве. Нормы, содержащиеся в пп. 3 и 4 ст. 1 ГК РФ, предусматривают побудительное для участников гражданских правоотношений требование действовать добросовестно при установлении, осуществлении и защите гражданских прав, а также при исполнении гражданских обязанностей, и вводят запрет на извлечение преимущества из незаконного или недобросовестного поведения. При этом по смыслу п. 5 ст. 10 ГК РФ ожидается добросовестность участников гражданских правоотношений [5].

Федеральным законом от 08.03.2015 № 42-ФЗ, вступившим в силу с 01.06.2015, принцип добросовестности конкретизирован обособлено в обязательственном праве. Так, ст. 307 ГК РФ дополнена пунктом 3, возлагающим на стороны договора обязанности учитывать взаимные права и законные интересы, содействовать друг другу для достижения цели обязательства, а также предоставлять необходимую информацию. При этом такие обязанности должны соблюдаться ими как при установлении обязательства, так и при его исполнении и прекращении [12].

Верховный Суд Российской Федерации разъяснил, что при оценке добросовестности поведения лица следует исходить из поведения, ожидаемого от любого участника гражданского оборота [15].

Недобросовестные действия конкретизированы в ч. 1 п. 2 ст. 434.1 ГК РФ, регулирующей информационные обязанности сторон при проведении переговоров [5].

С момента принятия ГК РФ, когда принцип добросовестности даже не был прямо указан в числе основных начал гражданского законодательства, законодатель в ст. 428 ГК РФ в качестве одной из новелл отечественного гражданского права предусмотрел новою договорную конструкцию – договор присоединения. Норма, содержащаяся в п. 2 статьи, наделила суды полномочиями рассматривать по исковому заявлению присоединяющейся стороны споры об изменении либо расторжении договора при наличии в нем не противоречащих закону, но явно обременительных условий. Норма о договоре присоединения призвана выполнять функцию контроля за справедливостью условий договора. Допустимость широкого толкования добросовестности наглядно демонстрирует и ст. 10 ГК РФ, которая с 01 марта 2013 года относит недобросовестное поведение к одной из форм злоупотребления правом [6].

Ст. 10 ГК РФ приобретает роль общей нормы права, с помощью которой суды наделяются полномочиями корректировать положения закона и договора для устранения существенной несправедливости. Применительно к договорному праву это означает, что, руководствуясь ст. 10 ГК РФ, российские суды вправе не только толковать условия договора и оценивать исполнение обязательств, характер возникающих дополнительных обязанностей, но и делать вывод о самой возможности существования договорного обязательства в том виде, в котором оно было согласовано сторонами. Убедительным подтверждением приведенного вывода следует признать сформулированное в постановлении Пленума о свободе договора положение о праве суда со ссылкой на ст. 10 ГК РФ не применять несправедливые договорные условия [16].

Добросовестным поведением субъекта, реализующего свободу определять содержание договора по собственному усмотрению, следует считать такое поведение участника гражданских правоотношений, при котором договорные условия формулируются им с учетом разумных интересов противоположной стороны [12].

Разумность, справедливость и добросовестность, относится к основным началам гражданского законодательства [1; 2; 11].

Широко распространённым является подход, согласно которому критериями разумности выступают целесообразность, рациональность, логичность [7].

Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ указал, что принцип свободы договора предполагает добросовестное поведение его сторон, справедливость и разумность договорных условий [17].

 Из разъяснений судебной инстанции следует, что требование соответствия принципу разумности относится непосредственно к содержанию договорных условий, а не к характеристике действий стороны. Принцип разумности предполагает оценку содержания условий договора с точки зрения их целесообразности, логичности и обоснованности в конкретной ситуации. Принцип добросовестности, в свою очередь, применяется исключительно для характеристики поведения субъекта [12].

Субъекты гражданского права действуют своей волей и в своем интересе (п. 2 ст. 1, п. 1 ст. 9 ГК РФ). Следовательно, эти права также подлежат правовой охране. Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ указал, что принцип свободы договора предполагает также добросовестность поведения его сторон, разумность и справедливость договорных условий. Признание за сторонами договора свободы в своих собственных интересах определять содержание условий не наделяет их неограниченным правом осуществлять права без учета прав контрагентов.

Постановление Пленума ВАС РФ «О свободе договора и ее пределах» создано с целью защиты от явно обременительных оговорок. Слабой предлагается признавать сторону, лишенную возможности оказывать влияние на содержание договора. По смыслу указанного определения появление слабой стороны в договорном правоотношении может быть обусловлено обстоятельствами, «вынуждающими» акцептанта заключить договор на определенных в одностороннем порядке условиях оферента без возможности существенным образом влиять на их содержание. К числу таких обстоятельств в договорах между субъектами предпринимательской деятельности постановление Пленума относит: уровень профессиональной подготовленности участников договорных правоотношений, наличие либо отсутствие на рынке свободной конкуренции, а также возможность потенциально слабой стороны договора вести реальные переговоры по его содержанию с контрагентом, либо совершить сделку на иных условиях с другими лицами. При этом приведенный перечень признаков является открытым [16].

По смыслу ст. 428 ГК РФ для установления переговорной слабости лица, осуществляющего предпринимательскую деятельность, достаточно того, что его контрагент (сторона, разработавшая проект договора), заранее исключает переговоры по содержанию договорных условий, и субъекту предпринимательства предлагается не что иное, как просто присоединиться к предложенным условиям. Наиболее полный анализ природы и признаков исследуемых условий приведен в работе Ю.Б. Фогельсона [24, с. 46]. Автор выделяет следующие признаки недобросовестных (несправедливых) условий договора: 1) создание значительного несоответствия в правах и обязанностях сторон и 2) недобросовестность поведения контрагента, включившего такие явно обременительные условия в договор. Тем самым автор выделяет «процедурный» (недобросовестность) и «материальный» (существенный дисбаланс прав и обязанностей сторон) критерии. Определение несправедливых условий договора как условий, представляющих собой совокупность двух обязательных признаков – материального и процедурного – предопределило использование автором собственной формулировки, которая, по его мнению, в наибольшей степени отражает суть этого правового явления – несправедливые (недобросовестные) условия договора. При этом в понимании автора термины «несправедливые» и «недобросовестные» не являются тождественными [7].

Несмотря на использование российскими цивилистами различной терминологии в наименовании исследуемого понятия, по сути, они характеризуют одно и то же правовое явление – договорные условия, содержание которых существенно нарушает баланс интересов (баланс прав и обязанностей) сторон договора в ущерб одному из контрагентов. Вопрос о соблюдении либо нарушении договорного равновесия является решающим для квалификации договорного условия в качестве несправедливого. Более широким по содержанию в сравнении с признаком дисбаланса прав и обязанностей, и, как следствие, исключающим его некорректное применение судами при оценке содержания договорного условия, является признак существенного нарушения условия баланса интересов сторон. При оценке справедливого баланса суду надлежит установить, насколько отступление от законодательных положений в договоре было непропорционально предусмотрено в пользу одной из его сторон.

Равновесие интересов характеризует содержание понятия «справедливость». Следовательно, отступление от принципа формального равенства влечет за собой нарушение баланса интересов сторон, а значит, является несправедливым по своей природе. При этом нарушение договорного равновесия должно иметь существенный, значительный характер. Существенное нарушение договорным условием баланса интересов сторон свидетельствует о несправедливости его содержания [12].

Наряду с существенным нарушением соглашения несправедливыми договорными условиями баланса интересов сторон, ряд авторов отдельно обращает внимание на причину их появления в договоре – они должны быть включены в соглашение недобросовестной стороной. Одним из сторонников такого подхода является Ю.Б. Фогельсон, отмечающий, что ликвидировать дисбаланс следует лишь тогда, когда он является результатом недобросовестного поведения стороны, в противном случае основания для вмешательства в договорную свободу отсутствуют [24].

Недобросовестное поведение чаще всего является предпосылкой для нарушения договорного равновесия интересов сторон договора.

Понятие «несправедливые условия договора» впервые использовано в постановлении Пленума Верховного Арбитражного Суда РФ о свободе договора и ее пределах. В п. 9 постановления содержится определение несправедливых условий: таковыми признаются явно обременительные условия, существенно нарушающие баланс интересов сторон договора [16].

Несправедливые условия договора упоминаются в контексте договоров, заключенных в условиях явного неравенства переговорных возможностей сторон, правовое регулирование которых содержится в новой редакции п. 3 ст. 428 ГК РФ. Об этом свидетельствует практически дословное воспроизведение в п. 9 постановления формулировки указанной статьи закона. Отсылка в п. 3 ст. 428 ГК РФ к правилам, предусмотренным п. 2 названной статьи, означает, что в договорах с явным неравенством переговорных возможностей сторон акцептанту предоставляется защита от «явно обременительных условий, которые он исходя из своих разумно понимаемых интересов не принял бы при наличии у него возможности участвовать в определении условий договора» [5]. Кроме того, из пп. 1 и 2 ст. 428 ГК РФ следует, что договор, содержащий явно обременительные условия, может быть изменен или расторгнут судом также по требованию присоединяющейся стороны в договоре присоединения. Как видим, в п. 2 ст. 428 ГК РФ отсутствует указание на несправедливые условия и существенное нарушение баланса интересов сторон. Единственным признаком, упомянутым как в п. 9 постановления Пленума, так и в п. 2 ст. 428 ГК РФ, является явная обременительность договорных условий. Признак явного обременения закреплен в ГК РФ и является традиционным для отечественного правопорядка.

Таким образом, явно обременительные условия аналогичны по своему содержанию условиям, создающим существенный дисбаланс интересов сторон, и относятся к проявлению содержательной несправедливости. Действующее законодательство не содержит определения понятия «навязывание», но под таковым судебная практика понимает установление явно обременительных для присоединившейся к договору стороны условий, на которые она бы не согласилась при наличии возможности оказывать влияние на содержание соглашения. Поэтому установление судом факта «навязывания» контрагенту условий, которые не просто ущемляют его интересы, а делают это чрезмерно, является достаточным для оценки поведения лица как недобросовестного.

Одним из определяющих признаков недобросовестного поведения является извлечение чрезмерного преимущества. Установление несправедливой природы условий, включенных в договоры между предпринимателями, требует более жестких стандартов доказывания – они должны чрезмерно отклоняться от принятых в коммерческой деятельности стандартов. Необходимо отметить, что контроль за содержанием договора осуществляется судом в отношении допускаемых законом, но явно обременительных условий договора. Тем самым соответствие закону означает важный признак, характеризующий рассматриваемое правовое явление. По этой причине представляется неверной классификация в качестве несправедливых условий, противоречащих именно нормам закона. Такие условия следует признавать недействительными на основании статьи 168 ГК РФ. несправедливыми предлагается квалифицировать условия, явно обременительные для слабой стороны, которые она не приняла бы при наличии у нее возможности участвовать в определении содержания договора [12].

По смыслу пункта 2 статьи 428 ГК РФ российский законодатель при оценке явной обременительности договорного условия предлагает судам устанавливать, насколько условия договора соответствуют интересам присоединившейся стороны. При этом законодатель подчеркивает объективный характер таких интересов, указывая в норме права на их разумность.

Описания нарушения договорного равновесия интересов в практике арбитражных судов варьируются от самых общих (нарушение разумного баланса прав и обязанностей сторон, противоречие устоявшимся деловым обыкновениям, нарушение принципов разумности и добросовестности, ущемление интересов и т.д.) до более конкретных, к которым можно отнести возложение на сторону неразумных ограничений и установление необоснованных условий реализации права [20].

Неразумным следует признавать нецелесообразное и необоснованное с точки зрения существующих обстоятельств ограничение интересов слабой стороны. Необоснованным может быть признано установление оферентом в договоре такого условия реализации права акцептантом, которое ничем (помимо выгоды сильной стороны) не обусловлено.

Постановлении Пленума «О свободе договора и ее пределах» Высший Арбитражный Суд Российской Федерации впервые закрепил опровержимую презумпцию диспозитивности норм договорного права (для коммерческих договоров). Это означает, что норма права, хоть и не содержащая атрибут диспозитивности («если иное не предусмотрено договором»), в соответствии с правилами телеологического толкования может быть признана судом диспозитивной на основании критериев, предусмотренных в пунктах 1–4 постановления. Поэтому отличие условий договора от содержания нормы права само по себе не может рассматриваться как явное обременение контрагента. Тем самым при рассмотрении судом вопроса о злоупотреблении сильной стороной свободой договора суду необходимо установить не столько степень отклонения договорного условия от диспозитивной нормы (даже существенное отклонение может не нарушать баланс интересов), сколько выявить: влечет ли договорное регулирование существенное ухудшение положения слабой стороны в сравнении с основными принципами диспозитивной нормы.

Актуальной потребностью судебной практики представляется поиск иных оценочных критериев для установления дисбаланса интересов сторон. Одним их таких критериев может выступать критерий договорной симметричности.

Договорная симметричность может пониматься в широком и узком значениях. Так, в узком смысле нарушающими договорную симметричность выступают разработанные сильной стороной договорные условия, не предоставляющие такие же права ее контрагенту, либо возлагающие на слабую сторону обязанности, нетождественные обязанностям оферента. Например, соответствующим договорному равновесию выступает условие договора аренды, предусматривающее право на его досрочное расторжение как по инициативе арендодателя, так и по инициативе арендатора. Напротив, договор, наделяющий правом на досрочное расторжение договора лишь сильную сторону (арендодателя), существенно ухудшает положение арендатора и является несправедливым по своей природе. Между тем необходимо учитывать, что признак симметричности не может выступать универсальным критерием установления явного обременения слабой стороны, поскольку он предполагает сравнение прав и обязанностей сторон, что зачастую невозможно либо недостаточно для установления нарушения равновесия интересов. Поэтому о договорном равенстве можно вести речь не столько в том случае, когда договор закрепляет одинаковые права и обязанности сторон, сколько в случае, когда он предусматривает условие, компенсирующее невыгодное положение слабой стороны. В этом случае симметричность выступает в широком значении. Например, симметричным представляется такое распределение прав и обязанностей в договоре, при котором в случае нарушения договора одной из его сторон другая сторона вправе применить средства защиты (например, расторжение договора и возмещение причиненных убытков; отказ от предоставленных должником товаров, работ, услуг и подобные им); предоставленное одной из сторон право на одностороннее изменение условий договора сопровождается правом другой стороны расторгнуть договорные отношения в случае несогласия с его изменением и т.д.

Источниками значительного дисбаланса нередко выступают договоры, условия которых подчинены исключительной воле сильной стороны. При этом тот факт, что условие ставит правовую связь сторон в зависимость от воли сильной стороны, сам по себе недостаточен для вывода о нарушении договорным условием баланса интересов сторон. Такое преимущество прямо предусмотрено в ряде правовых конструкций (например, право на односторонний отказ от договора или его изменение, или смешанные условия). Ключевую роль, придающую спорным условиям качество обременительных, в данном случае играет неограниченность воли оферента, которая выражается в возможности определять судьбу договора, формулировать по собственному усмотрению отлагательные либо отменительные условия, а также закреплять в договоре иные односторонние преимущества в отсутствие каких-либо предусмотренных в договоре правовых оснований, т.е. произвольно (критерий произвольности). Например, несправедливыми как поставленными в зависимость от неограниченной воли сильной стороны могут выступать условия, предоставляющие сильной стороне возможности:

• прекратить договор, заключенный на неопределенный срок, без заблаговременного уведомления о его расторжении при отсутствии серьезных оснований;
• изменять в одностороннем порядке условия договора без наличия правомерного основания, предусмотренного соглашением сторон;
• без правомерных оснований в одностороннем порядке изменять любые признаки продукта или услуги, которые должны быть представлены контрагенту;
• позволять сильной стороне повышать согласованную в момент заключения договора цену при отсутствии у контрагента корреспондирующего права расторгнуть договор при несогласии с ее новым размером.

Напротив, любое условие, ставящее правовую связь сторон в зависимость от воли сильной стороны, теряет свою «злокачественность» в том случае, когда оно обусловлено наличием правового основания, подробно сформулированного в договоре.

В некоторых случаях для установления несправедливости содержания договора также допустимо применение судом и критериев соразмерности и разумности.

Договорное условие соответствует критерию соразмерности, когда в возмездных регулятивных отношениях оно предусматривает оплату только реально предоставленного блага, а в охранительных правоотношениях – возмещение только причиненного ущерба [22]. Например, несправедливо условие об одностороннем отказе от договора, возлагающее на слабую сторону обязанность уплатить контрагенту несоразмерно высокую денежную выплату [16].

Квалификации условия в качестве несправедливого может предшествовать оценка его целесообразности и адекватности обстоятельствам конкретной ситуации (разумности). Обременительным может быть признано условие кредитного договора о праве банка в одностороннем порядке изменять договор, предусматривающее обязанность заемщика в случае несогласия с таким изменением возвратить сумму кредита в неразумно короткий срок.

Изложение договорного условия в непонятной для потребителя форме может выступать самостоятельным критерием явного обременения стороны, может приниматься во внимание судом при оценке добросовестности поведения стороны, разработавшей проект договора [12].

Подводя итог рассмотрению вопроса о критериях явной обременительности договорного условия, можно сделать следующие выводы. Закрепленный в п. 2 ст. 428 ГК РФ критерий соответствия договорных условий разумным интересам присоединяющейся стороны носит абстрактный характер, что можно отнести как к достоинствам, так и к недостаткам нормы. С одной стороны, учитывая подвижность содержания категории несправедливых договорных условий, формулирование исчерпывающего перечня признаков явного обременения стороны представляется нецелесообразным. С другой стороны, конкретизация законодательно предусмотренного критерия нарушения договорного равновесия интересов может служить ориентиром для судов при рассмотрении споров о признании договорных условий несправедливыми, позволит исключить субъективное толкование оценочной терминологии и тем самым повысит предсказуемость принятых судебных актов [12].

Российский законодатель долгое время связывал защиту от несправедливых условий исключительно с договорами присоединения. По смыслу п. 1 ст. 428 ГК РФ квалифицирующими признаками договора присоединения являются, во-первых, включение его условий в формуляр или иную стандартную форму; во-вторых, безоговорочный акцепт договорных условий, предполагающий присоединение к ним в целом. Установление указанных признаков в совокупности предоставляет суду право по заявлению присоединяющейся стороны изменить либо расторгнуть договор в части явно обременительных условий (п. 2 ст. 428 ГК РФ).

Отличительной чертой договора присоединения и его возможным «пороком» является то, что оферент по той или иной причине находится в таком положении, при котором он отказывается от ведения переговоров и предлагает контрагенту либо присоединиться к договору, либо отказаться от его заключения. Для целей защиты от несправедливых договорных условий в соответствии со ст. 428 ГК РФ решающим является не сам факт отсутствия переговоров при заключении договора, а именно отсутствие возможности присоединяющейся стороны акцептовать их на иных условиях, даже если бы она предприняла попытки изменить их содержание. Поэтому сторона, для которой акцепт договора на иных условиях был затруднителен, подлежит защите от явно обременительных условий только в том случае, когда при заключении договора она обладала неравными переговорными возможностями в сравнении с контрагентом. Большей переговорной силой обладает та сторона, у которой есть возможность убедить контрагента заключить договор на её условиях и в том случае, когда другая сторона этого предпочла бы не делать.

В основу российской модели контроля за несправедливыми условиями договора положен принцип защиты слабой стороны, руководствуясь которым, суды наделены правом оценивать явную обременительность индивидуально несогласованных договорных условий.

Актуальной для судебной практики остается проблема, связанная с доказыванием невозможности согласования иного содержания договорных условий. При рассмотрении споров об изменении либо расторжении договоров присоединения, содержащих явно обременительные для присоединившейся стороны условия, суды в отсутствие специального регулирования распределения бремени доказывания возлагают его на сторону, принявшую их. Если она не представит доказательства того, что при заключении договора обращалась к контрагенту с заявлением об изменении предложенных условий, то суды отказывают в удовлетворении искового требования. Если при заключении договора акцептант, получивший проект договора (оферту), не заявил о разногласиях по отдельным условиям (в том числе явно обременительным для него) и не направил протокол разногласий оференту, то он в дальнейшем в случае спора лишается права ссылаться на несправедливость условий договора [12].

По смыслу п. 3 ст. 428 ГК РФ договоры, в которых судом установлено явное неравенство переговорных возможностей, не обладают формальными признаками договора присоединения. Решающим фактором при квалификации договора в качестве договоренности присоединения выступает не стандартная форма договора, а способ его заключения, исключающий для слабой стороны какую-либо возможность обсуждать или изменять договорные условия.

Гарантией реализации принципа обязательности заключенного договора является предусмотренный статьей 310 ГК РФ запрет на односторонний отказ от его исполнения. Стороны вправе досрочно расторгнуть договор только по основаниям, предусмотренным законом. Как правило, такие основания связаны с наступлением юридических фактов, к которым относится нарушение договора контрагентом. Право на односторонний отказ, поставленное в зависимость от нарушения договора другой стороной, соответствует закону и по природе своей является справедливым. В редких случаях для отказа от исполнения договора не требуется никакого юридического факта. Законодатель в п. 4 ст.450.1 ГК РФ ограничил свободу сторон при согласовании условия о праве на односторонний отказ от договора дополнительными критериями добросовестности и разумности, нарушение которых может повлечь признание судом ничтожным одностороннего отказа от исполнения обязательства в силу п. 2 ст. 10 и п. 2 ст. 168 ГК РФ. Представляются нарушающими принцип договорной справедливости следующие разновидности условий об одностороннем отказе от исполнения договора. Не соответствует соразмерному распределению прав и обязанностей сторон договора условие, предоставляющее стороне в случае расторжения договора право оставить у себя денежные средства, уплаченные за не оказанные услуги, невыполненные работы, непереданный товар. Например, явно обременяет слабую сторону условие договора аренды о праве арендодателя не возвращать гарантийный платеж, перечисленный в целях обеспечения исполнения обязательств арендатора по договору аренды, даже в случае правомерного отказа арендатора от исполнения договора. Принцип соразмерности имущественных последствий одностороннего отказа от исполнения договора должен в равной степени распространяться на каждую из его сторон. Поэтому в случаях, когда причиной досрочного расторжения соглашения разработавшей его стороной послужило нарушение условий договора контрагентом, нельзя считать несправедливым условие договора о предоставлении стороне, интересы которой нарушены, права удержать денежные средства в счет возмещения убытков, причиненных нарушением договора. При этом размер удержанных денежных средств должен быть соразмерен потерям сильной стороны и не допускать ее обогащения [19].

Нарушающим договорное равенство сторон представляется условие, предоставляющее сильному контрагенту право на односторонний отказ от исполнения договора по его собственному усмотрению при полном запрете для слабой стороны в одностороннем порядке определять судьбу договорного обязательства. Кроме того, не соответствующим симметричному распределению прав и обязанностей сторон следует квалифицировать договор, предусматривающий неравные условия реализации права на односторонний отказ его контрагентами. Так, рассматривая спор из договора аренды, арбитражный суд апелляционной инстанции указал, что установленное в договоре аренды условие о том, что арендодатель обладает правом на отказ от спорного договора со сроком уведомления об этом за два месяца, значительно ущемляет права арендатора, так как тот обязан предупреждать арендодателя о расторжении договора за значительно больший срок – за три месяца.

Несправедливые условия об одностороннем отказе от исполнения договора часто встречаются в документах, заключенных на неопределенный срок. Например, п. 2 ст. 610 ГК РФ предоставляет каждой из сторон длящегося договора аренды право в любое время отказаться от договорных обязательств при условии заблаговременного уведомления контрагента (за один месяц – при аренде движимого имущества, за три месяца – при аренде недвижимости). При этом стороны вправе предусмотреть в соглашении иной срок для направления уведомления о прекращении договора. Предполагается, что при осуществлении права на односторонний отказ от договора аренды равновесие интересов не нарушено в том случае, когда стороны заблаговременно располагают информацией о предстоящем расторжении договора. В этом смысле необходимость уведомления контрагента о прекращении договора выступает не только предусмотренным законом или договором условием реализации права на односторонний отказ, но и служит средством защиты интересов слабой стороны. Поэтому явно обременительным предлагается квалифицировать договорное условие, предусматривающее неразумный срок для уведомления стороны о предстоящем расторжении договора [12].

По смыслу п. 3 ст. 401 ГК РФ субъект предпринимательской деятельности может быть освобожден от ответственности за нарушение договора только лишь в случае, если невозможность исполнения обязательства возникла вследствие непреодолимой силы. Между тем указанная норма закона является диспозитивной: иное может быть предусмотрено не только законом, но и соглашением сторон. Диспозитивность нормы п. 3 ст. 401 ГК РФ отнюдь не предоставляет субъекту предпринимательства право предусмотреть в договоре условие о полном освобождении от ответственности за нарушение договора. Между тем сильная сторона, формулируя положения договора в своих интересах, может закрепить в нем обременительные для контрагента условия об ограничении своей ответственности за нарушение договора либо ее исключении в случаях, предусмотренных соглашением сторон. Договор, заключенный на таких условиях, нарушает требование симметричного распределения прав и обязанностей сторон обязательства, поскольку праву слабой стороны не корреспондирует обеспеченная реальной ответственностью обязанность другой стороны [13; 14; 16; 21].

В качестве прямого законодательно определенного способа защиты слабой стороны от явно обременительных договорных условий п. 2 ст. 428 ГК РФ изначально предусматривал право присоединившейся стороны требовать изменения либо расторжения договора в судебном порядке. Предполагается, что суд, удовлетворяя иск об изменении договора в части недобросовестных оговорок, заменяет их на условия, типичные для договоров такого вида, либо вовсе исключает из содержания договора. Расторжение договора всегда означает его досрочное прекращение. Федеральный закон от 08.03.2015 № 42-ФЗ п. 2 ст. 428 ГК РФ дополнен нормой, придающей требованию об изменении либо расторжении договора присоединения ретроспективный эффект. В контексте защиты присоединяющейся стороны это означает специальную возможность для акцептанта требовать изменения явно обременительного условия либо его прекращения таким образом, что его действие полностью исключается из содержания прав и обязанностей сторон договора [12].

Высший Арбитражный Суд РФ, ориентируясь на доктринальные воззрения, в постановлении Пленума от 14 марта 2014 г. № 16 «О свободе договора и ее пределах» предусмотрел по отношению к требованию об изменении или расторжении договора альтернативные способы защиты нарушенного права, отвечающие названным критериям. Объявление условия несущественным и его неприменение на основании ст. 10 ГК РФ [16].

Высший Арбитражный Суд Российской Федерации в постановлении Пленума от 14 марта 2014 г. № 16 «О свободе договора и ее пределах» впервые отступил от предусмотренного п. 2 ст. 428 ГК РФ судебного порядка изменения либо расторжения договора, предоставив слабой стороне возможность также «заявить о ничтожности» несправедливых условий. Из этого следует, что одним из способов восстановления нарушенного права слабой стороны предложено считать иск о признании недействительной части сделки. Для присоединившейся к договору стороны ничтожность несправедливого договорного условия означает, что она вправе действовать так, будто бы условие вообще не существовало, и ссылаться на его малосущественность в отношении всякого, кто основывает на ней свои требования. В случае признания договорного условия незначительным к применению подходит соответствующая диспозитивная норма закона.

Несправедливые условия – это оценочная категория, которая требует всестороннего анализа не только с точки зрения своего содержания, но и иных обстоятельств, связанных с процедурой заключения договора, учетом прочих его условий, способных оказать влияние на выравнивание договорного равновесия. Без совокупной оценки всех этих факторов решение вопроса о явной обременительности договорного условия представляется недопустимым. В этой связи не исключены ситуации, при которых субъективная оценка существенного нарушения спорным условием баланса интересов сторон, произведенная стороной, не всегда будет совпадать с объективной оценкой условия в качестве такового судом. Предположим, что сторона, полагаясь на ничтожность несправедливого, по ее мнению, условия договора, не исполняет его. Неисполнение договора является основанием для обращения в суд ее контрагента. Рассматривая спор, суд не соглашается с квалификацией договорного условия как явно обременительного и отклоняет ссылку стороны на его ничтожность. В этом случае сторона, исходившая из изначальной недействительности договорного условия, несет риск наступления неблагоприятных последствий, связанных с его неисполнением. В связи с этим представляется, что установлению определенности и конкретности договорных отношений в большей мере способствует предоставление слабой стороне права на обращение в суд с требованием об изменении либо расторжении договора (как это предусмотрено ГК РФ), либо с исковым заявлением о признании явно обременительного условия недействительным (оспоримым). Порядок подобного рода позволит устранить неопределенность относительно правовой природы «подозрительного» договорного условия, что особенно важно для разрешения будущих споров, связанных с его исполнением.

Законодательное закрепление презумпции оспоримости несправедливого договорного условия означает, что такое условие остается действительным и вызывает те правовые последствия, на которые оно было направлено, до момента признания иного судом. При этом оспаривание несправедливого договорного условия приводит к его недействительности с обратной силой.

В настоящее время в гражданском законодательстве РФ отсутствует прямая норма, предоставляющая стороне договора право оспорить обременительную оговорку и устранить обусловленные ею правовые последствия. Нерешенным остается и вопрос о допустимости применения соглашения для этих целей ст. 10 и 168 ГК РФ. Так, в пункте 7 постановления Пленума ВС РФ от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой ГК РФ» разъяснено, что сделка, нарушающая запрет п. 1 ст. 10 ГК РФ, может быть признана судом недействительной на основании пп. 1 или 2 ст. 168 ГК РФ. Названное положение может быть применено в равной степени для оспаривания как всей сделки, так и ее части. Навязывание стороне, не способной оказать влияние на содержание договора, явно обременительного условия является типичным примером недобросовестного поведения, а заведомо недобросовестное поведение стороны представляет собой одну из форм злоупотребления правом. Поскольку ст. 168 ГК РФ в редакции, действующей с 01.09.2013, предусматривает презумпцию оспоримости сделок, противоречащих императивным нормам закона, применение ее совместно со ст. 10 ГК РФ для признания недействительной части сделки, нарушающей запрет п. 1 ст. 10 ГК РФ, фактически означает возможность квалификации несправедливых договорных условий в качестве оспариваемых.

Из положений ГК РФ следует, что единственным средством оспаривания сделок по российскому законодательству является иск. Суд не вправе выносить на обсуждение вопрос о недействительности оспариваемой сделки, если соответствующее требование не было изложено стороной в исковом заявлении (первоначальном или встречном).

Срок исковой давности по заявлениям о признании недействительным несправедливого договорного условия исчисляется не с момента заключения договора, а с момента, когда соответствующее условие было впервые применено стороной, разработавшей проект договора.

С 1 сентября 2013 года эстоппель в отношении ничтожных сделок предусмотрен п. 5 ст. 166 ГК РФ, применительно к оспариваемым сделкам – в п. 2 ст. 166 ГК РФ. Кроме того, при оспаривании договора как особого вида сделок применению подлежит эстоппель, установленный п. 2 ст. 431.1 ГК РФ, при наличии следующих условий: 1) противоречивое поведение недобросовестной стороны выражается в принятии ею исполнения от контрагента при полном либо частичном неисполнении своих обязательств; 2) договор связан с осуществлением его сторонами предпринимательской деятельности. Следование п. 2 и 5 ст. 166 ГК РФ означает, что сторона, исполнившая несправедливое условие полностью или частично, фактически лишается права ссылаться на его недействительность [4].

Одним из альтернативных способов защиты слабой стороны наряду с объявлением явно обременительного условия ничтожным или его изменением и расторжением по требованию присоединяющейся стороны ВАС РФ называет неприменение судом несправедливого договорного условия на основании ст. 10 ГК РФ. Это означает, что суд, установив обременительность договорного условия, вправе отказать сильной стороне в защите права, основанного на спорном условии. Такой способ защиты прямо вытекает из п. 3 ст. 1 ГК РФ, согласно которому участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно не только при установлении и осуществлении гражданских прав и обязанностей, но и при их защите. Доводы в пользу неприменения судом обременительного договорного положения сводятся к тому, что при данном способе защиты слабая сторона также освобождается от бремени проявления процессуальной инициативы и может заявить о недобросовестности контрагента в судебном споре, возбужденном по исковому заявлению другой стороной.

Из буквального толкования п. 9 Пленума ВАС РФ «О свободе договора и ее пределах» усматривается, что неприменение несправедливого условия на основании ст. 10 ГК РФ является следствием признания обоснованным заявления слабой стороны о наличии в действиях контрагента признаков злоупотребления правом. Между тем по смыслу п. 3 информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 25 ноября 2008 г. № 127 даже при отсутствии соответствующего заявления стороны, суд, принимая во внимание императивность нормы закона о недопустимости злоупотребления правом, не лишен права по собственной инициативе отказать в защите права злоупотребляющему лицу. Указанное положение развивает в своем постановлении Пленума от 23 июня 2015 г. № 25 и Верховный Суд РФ, предложивший рассматривать вопрос о добросовестности поведения лица не только по заявлению стороны спора, но и по инициативе самого суда [8].

Анализ судебно-арбитражной практики свидетельствует о том, что при рассмотрении споров о несправедливых договорных условиях для защиты слабой стороны суды в подавляющем большинстве случаев отказывают недобросовестному контрагенту в защите права, нежели признают условие ничтожным по ст. 169 ГК РФ [13; 14; 16; 21].

Принцип добросовестности, который можно отнести к одному из самых обсуждаемых понятий в отечественной юридической литературе, с 1 марта 2013 года официально возведен законодателем в ранг основных принципов российского гражданского права. Руководствуясь доброй совестью в объективном значении, российские суды получают право не только толковать условия договора и оценивать исполнение обязательств, характер возникающих дополнительных обязанностей, но делать вывод о самой возможности существования договорного обязательства в том виде, в котором оно было согласовано сторонами. Такое вмешательство суда в договорную свободу допустимо в том случае, когда договорное регулирование не соответствует требованиям справедливости, т.е. оно несоразмерно распределяет права и обязанности сторон, нарушая баланс конкурирующих интересов. При этом возложение на стороны договорного обязательства обязанность действовать добросовестно, сообразуя содержание договора с требованиями справедливости и разумности, не означает прекращение действия принципа свободы договора, поскольку такое ограничение договорной свободы допустимо лишь в исключительных случаях при наличии процедурных нарушений на стадии заключения договора. Одним из таких оснований для вторжения суда в свободу сторон по собственному усмотрению определять содержание договора является защита слабой стороны договора от злоупотреблений, допущенных контрагентом. При этом для целей защиты от несправедливых договорных условий слабой следует считать сторону, лишенную возможности оказывать влияние на формирование содержания договора. Поскольку общие нормы о добросовестности и недопустимости злоупотребления правом не способны детально предусмотреть все нюансы ограничения свободы договора для обеспечения содержательной справедливости договорных условий, необходимы специальные действия по отношению к ст. 1, 10 и 421 ГК РФ нормы права. Они выступят регулирующими основаниями ограничения свободы договора в целях осуществления контроля над справедливостью его условий, а также обеспечивающие оптимальный баланс между принципами свободы договора, автономии воли и диспозитивности с одной стороны и требованиями справедливости, добросовестности и разумности – с другой. Примером такого регулирования выступают нормы закона, посвященные доктрине несправедливых договорных условий.

Идея защиты слабой стороны, распространяющая судебный контроль на индивидуально несогласованные условия сделок, положена в основу российской модели контроля за несправедливыми условиями договора.

Список литературы:

1. Виниченко Ю.В. Разумность в гражданском праве Российской Федерации: дис. ... канд. юрид. наук. – Иркутск, 2003.
2. Волков А.В. Соотношение принципа добросовестности и принципа недопустимости злоупотребления правом // Юрист. – 2013. – № 8. – С 3–7.
3. Волосатова Л.В. Принцип разумности в реализации субъективных гражданских прав: дис... канд. юрид. наук. – Москва, 2005.
4. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30 ноября 1994 г. № 51-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации. 1994. № 32. Ст. 3301.
5. Гражданский Кодекс Российской Федерации от 30.11.1994 (ред. от 11.03.2024).
6. Громов А., Егоров А. Практический комментарий к первому и второму блокам изменений в ГК РФ. Самые значимые поправки. – М.: Актион-Медиа», 2014. – С. 8.
7. Ем В.С. Осуществление и защита гражданских прав // Гражданское право: В 2 т. – Т.1. – С. 393.
8. Информационное письмо Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 25 ноября 2008 г. № 127 «Обзор практики применения арбитражными судами статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации» // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. – 2009. – № 2.
9. Кирсанова Е.Н. Договор в хозяйственной деятельности. Практическое пособие. – Н.-Новгород., НОМОС. 1994.  – С. 3.
10. Кузнецова О.А. Презумпции в гражданском праве. – СПб., 2004. – С. 157–158.
11. Лукьяненко М.Ф. Оценочные понятия гражданского права: разумность, добросовестность, существенность. – М.: Статут, 2010.
12. Мягкова О.И. Несправедливые условия договора в российском гражданском праве: дис. … канд. юрид. наук. – Москва, 2019. – 202 с.
13. Постановление Арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 7 июля 2016 г. по делу № А33-2583/2015[Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://base.garant.ru/37665793/(дата обращения: 10.06.2024).
14. Постановление Арбитражного суда Московского округа от 16 января 2015 г. по делу № А40-177978/2013[Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://base.garant.ru/41747128/(дата обращения: 10.06.2024).
15. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 23 июня 2015 года №25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. – 2015. – № 8.
16. Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 14 марта 2014 г. № 16  «О свободе договора и ее пределах» // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. – 2014. –№ 5.
17. Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 12 июля 2011 г. № 17389/10/СПС «Гарант». [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://www.garant.ru/products/ipo/prime/doc/58103298/(дата обращения: 10.06.2024).
18. Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 15 июля 2014 г. № 5467/14[Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://base.garant.ru/70709312/(дата обращения: 10.06.2024).
19. Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 6 декабря 2011 г. № 9860/11  // СПС «Гарант». [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://base.garant.ru/70138298/ (дата обращения: 10.06.2024).
20. Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 6 марта 2012 г. № 13567/11. // СПС «Гарант». [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://www.garant.ru/products/ipo/prime/doc/70069024/(дата обращения: 10.06.2024).
21. Постановление Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 2 октября 2015 г. по делу № А71-2116/2015 // СПС «Гарант». [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://base.garant.ru/60956099/(дата обращения: 10.06.2024).
22. Романец Ю.В. Этические основы права и правоприменения. – М.: ИКД «Зерцало-М», 2012. – С. 184.
23. Савельев А.И. Договор присоединения как специальный механизм контроля над справедливостью финансовых сделок в России: упущенные возможности и перспективы [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://publications.hse.ru/chapters/127397351 С. 253–325 (дата обращения: 10.06.2024).
24. Фогельсон Ю.Б. Несправедливые (недобросовестные) условия договоров. Хозяйство и право.  – 2010. – № 10. – С. 29–56.