ПРАКТИКИ ПРЕОБРАЖЕНИЯ ГОРОДСКОГО ПРОСТРАНСТВА

PRACTICES OF TRANSFORMATION OF URBAN SPACE

Khabirov Alan Timurovich

Student, Department of Philosophy and Cultural Studies, Ufa university of science and technology,

 Russia, Ufa

Zilya Khabibullina

scientific adviser, doctor of philosophical Sciences, Professor, Department of philosophy and Cultural Studies, Ufa university of science and technology,

 Russia, Ufa

АННОТАЦИЯ

Рассматриваются особенности жизни в мегаполисе. Городское пространство становится объектом приложения усилий по ее преобразованию. Желание сохранить исторический облик города и сделать его комфортным для жизни, требует новых усилий. Осмысливаются инструменты и практики, которые способствуют таким трансформациям в контексте формирования современного мегаполиса.

ABSTRACT

The features of life in the metropolis are considered. The urban space becomes the object of efforts to transform it. The desire to preserve the historical appearance of the city and make it comfortable for life requires new efforts. The tools and practices that contribute to such transformations in the context of the formation of a modern metropolis are comprehended.

Ключевые слова: урбанизация, территория, практика, конструирование, фланирование, дрейф.

Keywords: urbanization, territory, practice, construction, flanking, drift.

Модернизационные процессы, окончательно завершившиеся в первой половине XX века стали одним из главных вызовов для социальной теории и гуманитарной мысли. Основная проблема заключалась в   концептуальном осмыслении человеческой субъективности и её модусах в новом урбанизированном обществе. Необходимо было определиться с ролью в жизни человека городского центра, периферии, главных улиц или проспектов, расположения административных зданий, т.е., как преобразовательная деятельность человека отразится на облике города.

Городская жизнь, с её несомненным вкладом в развитие буржуазной культуры и человеческий потенциал, имела свои фундаментальные последствия, ярко сказывающиеся на жизни людей:

1) кардинальное изменение жизненного ритма;

2) атомизация и дифференциация общества;

3) бюрократизация и кодификация территориальных локаций.

Изучением мегаполисов занимались многие мыслители, которые предлагали разные возможности для новых практик городской жизни. П. Бурдьё оперирует понятием «габитус городского жителя», который позволил бы ему существовать вне властных отношений и поля символического порядка. Вальтер Беньямин дает анализ феномена модернизма, истории Парижа и фланирования как способа культурного сопротивления капиталистической гегемонии. Ги Дебор предложил идею «спонтанного дрейфа». В этом контексте представляют интерес также понятия психогеографии Ги Дебора, геофилософия и номадизм Делёза и Гваттари.

Насколько онтологический статус города соответствует его идеальному образу? На эту тему рефлексирует Мануэль Деланда в работе, посвящённой организации городских пространств путём теории ассамбляжей под названием «Новая философия общества: Теория ассамбляжей и социальная сложность» [6]. Антиэссенциализм, специфическая теория части и целого, принцип исторической индивидуации М. Деланда рассматривает на примере городского пространства-времени. Он стремится создать полноценную концепцию организации города, исходя из принципа ассамбляжа. Им вводятся бинарные оппозиции материального\экспрессивного, кодирования \декодирования, которые позволяют ему мыслить городскую территорию вне классических социологических схем.

В. Вахштайном [3] предпринят анализ идей Деланда о городском пространстве и архитектурных объектах. Он считает, что город не может репрезентировать себя, как некую монолитную и неразделимую суверенную субстанцию: «Есть три способа утраты гетерополисом своего относительного суверенитета. Во-первых, распад слабых связей, переход в состояние случайного набора элементов (детерриторизация). Во-вторых, замена слабых связей сильными, превращение в множество гомогенных и функционально связанных элементов (геттоизация). В-третьих, разделение одного ассамбляжа на несколько внутренне связанных, но не «сцепленных» между собой ассамбляжей (партеногенез)» [3; с. 18]. Гетерогенная сборка Деланда даёт возможность мыслить и воспринимать город, не опосредуя его через чёткий и фиксированный центр. Каждая часть города автономна и независима, что позволяет ей вступать в свободные отношения с другими частями или формировать собственные независимые пространства.

Во время русской революций 1917 года рабочие и солдатские Советы создавали свои неподконтрольные органы власти (народные дружины, фабрично-заводские комитеты) и освобождали территорию от руководства Временного Правительства. Промышленные предприятия, рабочие кварталы и районы, солдатские гарнизоны были символами (экспрессивная сторона по Деланда) анархических и коммунитарных отношений, то есть, совершенно новым социальным строем.

Установление Петроградского Совета Рабочих открывало людям новые формы интеръсубъективных коммуникаций, социальных взаимодействий, ролей и идентификаций. «Теория ассамбляжей» отходит от методологического индивидуализма в том, что она понимает эту эмерджентную субъективность как ассамбляж, который может усложняться, когда люди становятся частями более крупных ассамбляжей: в разговорах они стараются соответствовать образу, или имиджу; в сетях они исполняют неформальные роли; в организациях они получают формальные роли; затем они могут идентифицироваться с этими ролями и имиджами, делая их частью своей идентичности [6; с. 45].

Внутри Петрограда, находившегося под управлением Временного Правительства, зарождался другой, иной Петроград – Петроград Советский. Также можно вспомнить Сорбонну времён красного мая 1968 года, которая была изрисована граффити и захвачена протестующими студентами - детерриторизована из властных отношений пятой Французской Республики. «Студенты же пытались обесценить символы прошлых эпох, переформировать старую среду, высмеять и спародировать символы, которые раньше олицетворяли величие и грандиозность их университета» [1; с. 5].

Одним из главных мотивов Деланда является попытка показать случайность и имманентность возможных отношений между вещами в пространстве и территории города. Отказ от жёстких причинно-следственных связей и абсолютного детерминизма, это ключ к актуализации освободительных практик, предлагающих свободную логику событий и участия в них человека, движение которого происходит вне символического порядка и вне властной иерархии централизованных локаций. Променады фланёра, ситуационный дрейф Ги Дебора, номадология Делёза и Гваттари, действительно, проявляют именно такой взгляд на мир.

Фигуре «фланёра» как особому типу пребывания человека в городской среде придается в трудах Вальтера Беньямина особое значение. Беньямин, в свойственной ему литературно-поэтической форме, показывает, как все эти культурные, бытовые и социальные изменения проходили сквозь мимолётную жизнь «праздного гуляки» - фланёра, который стал символом незатейливой буржуазной повседневности.

В каком-то смысле, Беньямин воспринимал город, как сетку различных конструирующихся множеств (ассамбляжей). Непривычная, разрозненная реальность большого индустриального города была вызовом для человека с традиционным крестьянским сознанием. В Париже, в 1840-х годах развивается оригинальный жанр журналистики, который позволял читателям «склеить и собрать воедино» безграничную жизнь необъятного Парижа. «Неторопливая безмятежность этих описаний вполне согласна с настроем фланера, отправляющегося на асфальтовые мостовые пополнять свой гербарий» [2; с. 38]. «Фланёр был именно той фигурой, которая одновременно существовала и на уровне буржуазной повседневной жизни, и осуществляла ее героизацию посредством постоянного визуального наблюдения, собирая в единое целое разрозненные впечатления гетерогенной городской жизни» [5; с. 4].

Таким образом, фланёр вступает в разные ассамбляжи, проявляя свою субъективность при неучтённых и непредопределённых условиях. Грэм Харман рассуждает в похожем ключе, разбирая проблему субъективации в онтологии Деланда: «Мы все - дети случая, коль скоро все мы обладаем качествами и способностями, которые не задействованы в текущей ситуации, но могут стать решающими, когда произойдут определенные случайные события» [10; с. 14]. Фланирование – это не только культурное явление, за ним прослеживается определённая практика социального и политического протеста против той капиталистической экспансии, от которой фланёр пытается уйти, находя спасении в неспешной и лёгкой прогулке.

Спустя полвека, Ги Дебор, ссылаясь на исследование Шемборе Де Лове, написал о проблеме «узких и стеснённых городских пространств» на примере одной парижанки: «Маршрут студентки образует маленький треугольник, без значительных отклонений, с вершинами: «Школа политических наук — дом — учитель музыки» [4; с. 19]. Фланёр ощущает микрофизику власти, пытаясь найти выход из репрессирующей среды обитания. Именно поэтому, Беньямин предвосхитил идеи критической урбанистики. Но фланирование имеет свой исторический обусловленный срок существования. Беньямин считает, что жизнь фланёра скоротечна, временна и обрывается она в тот самый момент, когда город становится абсолютной системой разделения труда, одной объединённой фабрикой: однако последнее слово осталось не за ним, а за Тейлором, провозгласившим лозунг «долой фланерство» [2; с. 58]. Странствующая тень фланёра навсегда исчезает в нескончаемом массиве городских построек и промышленных предприятий.

Также Беньямин уделяет внимание другому неотъемлемому аспекту уличной жизни – разным коллективам, которые создавали непередаваемую атмосферу городской жизни. Группы музыкантов или пролетарская беднота конструируют разные ассамбляжи на плоскости территориальных конфигураций. Размышления Беньямина о том, что группы и сообщества людей комплектуют свои самобытные смыслы и формы исторической памяти, как это делали жители парижских пролетарских кварталов или баррикадные бои рабочего класса, предвосхищая многие современные субкультурные движения.

Одним из таких форм движения является практика сквоттинга как акт самовольного заселения незанятого места или здания лицами, не имеющими на то никаких разрешений, но которая распространена в европейских леворадикальных анархистских движениях. Например, центральный район Афин – Экзархия, который представлял (и, отчасти, продолжает представлять и до сих пор) либертарный союз сквоттерских организаций. Заброшенные здания этого района находились под самоуправлением анархистских ячеек, которые декларировали своё неподчинение властям и их законодательству. Множество граффити с протестной атрибутикой в таких районах производят ощущение свободы и вольности.

Для Беньямина альтернативная историческая память требует актуализации в настоящем, а это предполагает наличие автономной территории: «История для него – это, в первую очередь, сцена истории, поэтому историческим состоянием, опытом, сознанием можно назвать лишь исторически представленные состояния и события. Также и субъект истории – это субъект, представленный на ее сцене, одновременно и персонифицирующий ее, и переживающий как свою собственную» [7; с. 2].

Возникает ситуация имитации как на индивидуальном, так и на общественном уровне. Зачастую возникновение и навязывание отличного мнения, которое, как правило, не отвечает внутренним убеждениям личности, побуждает развитие «двойного сознания». Таким образом, «человек в одном обществе ориентируется на личностные ценностные ориентиры, в другом –использует устоявшиеся паттерны определенной социальной группы» [9; с. 146]. «Общество спектакля» - жизнь в кругу манипуляций, обмана и лжи товарно-фетишизированного мира оборачивается важнейшим и самым главным вызовом для Ги Дебора.

Развивая проблематику эмансипационных способов жизни в городской среде, Ги Дебор вводит концепт «психогеографии», подразумевающий, что каждая территория априори наполнена каким-то смысловым содержанием, позволяющим ему воздействовать на человека и его эмоции, определяя его форму субъективности и паттерны поведения. «На самом деле различные сочетания атмосфер, аналогичные соединению чистых химических веществ в бесконечном количестве смесей, способны вызывать такие же сложные и многообразные чувства, как и те, что рождают все прочие зрелища» [4; с. 77]. Например, неисчислимое множество рекламных транспарантов на городских улицах, призывающих к массовому и непрекращающемуся потреблению.

Ги Дебор, считает, что самая обыкновенная архитектура может вызвать угнетающее чувство и подавлять человеческую самость, «сжимая и сокращая ландшафты», в которых индивид находится. Подобные мысли высказал Фуко в работе «Рождение тюрьмы. Надзирать и наказывать» в главе, посвящённой паноптикуму и новым принципам организации структуры тюремных зданий. Из изменённого соотношения центральной башни и камер заключённых, по мнению Фуко, строился современный образ власти, как децентрированной сетки имманентных надзорных функций. Описывая роль архитектуры в становлении дисциплинарных практик, он близок к социальной критике Ги Дебора: Архитектура теперь призвана быть инструментом преобразования индивидов: воздействовать на тех, кто в ней находится, управлять их поведением, доводить до них проявления власти, делать их доступными для познания, изменять их» [8; с. 251]. Соответственно, социальный дрейф позволяет нарушить идеологическую систему «общества спектакля», где каждое место и территория определяется властными и капиталистическими отношениями.

Дрейф — один из ситуационистских методов, техника быстрого прохождения через несколько различных сред. Понятие дрейфа неразрывно связано с осознанием явлений психогеографического характера и с разработкой созидательно-игрового поведения, всецело чуждого традиционным представлениям о путешествии и прогулке» [4; с. 20]. Дрейф - не просто прогулка, это попытка заново перекодировать городские кварталы, районы, любимые места, таким образом, чтобы они были источниками новых ощущений, ситуаций, событий, знакомств и незабываемых воспоминаний. «Общество спектакля» утверждает шаблонную ориентацию окружающих событий и неизменяющийся характер пространственно-временных срезов, в которые вписан человек: дом-работа\учёба-магазин-дом.

Каждый день человек вынужден проходить по одним и тем же маршрутам, местам, дорогам и улицам, встречаться с «одинаковыми лицами», т.е., рутинный общий темп жизни. Это можно выразить «дурным вечным возвращением» Ницше, когда каждое событие с неизбежностью точностью повторяется, раз за разом вторгаясь в жизнь человека. Но ситуационный дрейф предлагает субъекту отстаивать потенцию различия, постоянных смен ситуаций и моментов, игровое правило реальности, когда исход и результат не будет следовать из причинно-следственных связей.

Безусловно, дрейф - это не только феномен городского эстетического опыта. Ги Дебор никогда не скрывал, что его критика искусства и культуры носит политический характер, поэтому дрейф должен разрушить и преодолеть закрепощение территории от установивших властью норм и правил. Он предлагал разработать психогеографические карты и особые маршруты, проходя которые человек будет осязать определённый комплекс чувств, эмоций и переживаний, влияющих на его существование и миросозерцание.

Ги Дебор, в отличие от Беньямина, подвергает критике компоненты массовой культуры (рекламу товаров, магазины, универсамы и т.д.), считая их привлекательной обёрткой тоталитарного «общества спектакля». Однако, у обоих мыслителей есть схожие социо-культурные и политические идеи, проникнутые поиском инноваций в условиях городской среды. И самое главное, это желание найти пути для созидания новых смыслов, формы памяти, освобождения территории от знаков власти и контроля, творить свою собственную суверенную историю.

Таким образом, ландшафт и локации, в которых проживают люди, имеют смысловое, идейное значение и наполнение, а следовательно господствующие классы и политические элиты будут стремится проявлять на определённых территориях незыблемость и несокрушимость своей власти. Например, пригород Парижа Нантер, ставший центром одной из крупнейших забастовок в истории XX век или Сорбонна, которая и по сей день сохраняет статус символического место университетской свободы и бунтарского настроя 1968-года. Отсюда возникает мифологема о «корнях», «почве» и «земле», как о «сакральной» субстанции, которая связывает народ в одно единое целое. Но «плоская онтология» Деланда, геофилософия и номадология Делёза и Гваттари, а также фланирование Беньямина с дрейфом Ги Дебора кардинально меняют и революционизируют понимание территории, деконструируя представления о детерминизме, предустановленном порядке и «несокрушимости» власти, давая глоток свежего воздуха в теорию эмансипаторных практик.

Список литературы:

1. Апрыщенко В.Ю., Н.В. Булавинце. Революция символов 1968 года: как ситуационизм изменил протестную культуру // Известия вузов. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. 2019. № 2. С. 37-43.
2. Беньямин Вальтер. Бодлер. — Москва: Ад Маргинем Пресс, 2015. — С.38, 49,58.
3. Вахштайн В.С. Город как ассамбляж: к теории гетерополиса. — Москва: МВШСЭН, РАНХиГС, 2022. С. 18. ORCID: 0000-0002-2279-8813
4. Ги Дебор / Психогеография. — М.: Ад Маргинем Пресс, 2017. С. 19, 77, 10, 20, 76, 80: ил. - (Minima; 25). —ISBN 978-5-9ИОЗ-345-3
5. Глюк М. Фланёр и эстетическое восприятие городской культуры в Париже середины XIX в. GLUCK M. The flâneur and aesthetic appropriation of urban culture in mid19-th-century Paris// Theory, culture a. society. – Cleveland, 2003. – Vol. 20, N 5. – P. 4.
6. Деланда М. Новая философия общества: Теория ассамбляжей и социальная сложность / М. Деланда; пер. с англ. К. С. Майоровой. — Пермь: Гиле Пресс, 2018. 45 с. 1БВК 978-5-9906611-9-6
7. Савина М.А. Проблема субъективности: внутренние пространства как граница индивидуального и коллективного в работах Вальтера Беньямина. Москва. Историко-философский ежегодник 2018. Т. 33. С. 2. * DOI 10.21267/AQUILO.2018.33.21036
8. Фуко М. Надзирать и наказывать Рождение тюрьмы /Перевод с французского Владимира Наумова под редакцией Ирины Борисовой. © Éditions Gallimard, Paris, 1975. © Издательство «Ad Marginem», Москва, 1999.  —251c.
9. Хабибуллина З.Н. Имитация как социокультурный атрибут современного общества // Контекст и рефлексия: философия о мире и человеке. 2022. Том 11. № 5-1. С. 143-149.
10. Харман Грэм. Сети и ассамбляжи: возрождение вещей у Латура и Деланда. Американский университет Каира (AUC). Адрес: AUC Ave., P. O. Box 74, 11835 New Cairo, Egypt. E-mail:  gharman @aucegypt.edu.