ГЕНЕЗИС БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТИ В РОССИИ

В истории России, как и в других странах, нищета была одной из ключевых проблем социально-экономического развития. Русский историк Василий Ключевский предлагает следующее описание средневекового города: «Немощенная московская улица 17 века была очень грязной; покрытые грязью, несчастье, лень и грех сидели, ползали и лежали бок о бок; нищие и калеки кричали свои просьбы прохожим за милостыню, пьяные раскинулись на земле». Английский дипломат и путешественник Джайлс Флетчер, который посетил Москву в 1588 году, написал в своей работе «Из Руси»: «Количество их бродяг и попрошайничества почти бесконечно, что настолько ущемлено голодом и крайней необходимостью, так как они умоляют после жестокой и деспотической манеры, дайте мне и порежьте меня, дайте мне и убейте меня и такие фразы». В этих обстоятельствах, с 11 по 17 век, основная форма облегчения была милостыни. Российские люди следовали учению святого Иоанна Златоуста, византийского мыслителя, очень уважаемого в России, который призывал к богатству, которое использовалось для милостыни и благотворительности, и проповедовал: «вы отдаете серебро и получаете отпущение грехов; ... вы избавляете бедного человека от голода, и он избавляет вас от гнева Божьего». В 17-18 веках возникла практика дарения бедных с помощью заветов. Легкость получения милостыни стимулировала расширение профессионального нищенства, что стало реальной проблемой, особенно в больших городах [9 стр. 145].

Первая четверть XVIII века (период царствования Петра Великого) была временем перехода от стихийного милостыни к созданию государственных учреждений по оказанию помощи, организованных в единый план и подчиненных соответствующим нормам. В законодательстве указываются категории населения, имеющего право на помощь: старые и солдаты и солдаты-инвалиды, калеки, незаконнорожденные дети и сироты [8 стр. 70].

Петр Великий предположил, что светские больницы, богадельни и детские дома должны быть созданы аналогично благотворительным учреждениям, которые он видел в Англии, Франции и Голландии. Однако число таких учреждений, созданных в столицах и провинциях с 1715 года, было недостаточным, и большинство детей, престарелых и инвалидов, которые нуждались в помощи, были распределены между монастырями, в которых несчастным позаботились монахи. Выдача милостыни на улицах была запрещена, но в 1718 и 1720 годах были разрешены пожертвования в больницы.

Начиная с последней трети XVIII века, когда российское общество попало под влияние идей европейского Просвещения, в России начали развиваться светское бедное облегчение и благотворительность. По указу императрицы Екатерины Великой 1763 года в Москве (1764 г.) и Санкт-Петербурге (1772 г.) были созданы дома-основатели.

 В соответствии с Постановлением императрицы Екатерины 1775 года о провинциальном управлении в 49 губерниях (провинциях) были созданы советы социального обеспечения (приказ общественного призрения). В рамках этих советов отдельным лицам и ассоциациям разрешалось создавать специализированные благотворительные учреждения, в том числе богадельни, безумные богадельни, детские дома, рабочие дома и т. д.

Вскоре появились многочисленные благотворительные учреждения, такие как школы-интернаты для детей, нуждающихся дворян в провинциальных центрах Вологда (1784), Калуге (1793) и Костроме (1797), финансируемых пожертвованиями дворянства.

Развитие филантропии в Российской империи в XIX-начале XX века определялось социальными, экономическими и институциональными изменениями. С одной стороны, обнищание, очевидно, возрастало в контексте урбанизации; а с другой - активный процесс цивилизации, который выражался в европеизации форм общественной жизни [4стр. 87].

Под патронажем императорской семьи и с участием элиты дворянства действовали крупнейшие благотворительные организации - Департамент институтов императрицы Марии (Ведомство учений Императрицы Марии, 1797 г.) и Императорское благотворительное общество (Императорское человеколюбивое общество, 1802 г.)) - были созданы, под эгидой которых была создана общенациональная сеть благотворительных учреждений. Хотя Департамент институтов императрицы Марии и Имперского благотворительного общества, а также советы социального обеспечения были включены в систему государственных учреждений, подведомственные им благотворительные учреждения были созданы и финансировались за счет частных пожертвований.

В то же время Советы и учреждения императрицы Марии были юридически правомочными на ежегодные государственные субсидии, которые покрывали 20-40 процентов своих расходов. Дуализм этой ситуации, характеризующийся максимальным государственным управлением и минимумом государственного финансирования, таким образом, определил все особенности российской системы благотворительных организаций.

Независимо от официального статуса вновь созданных учреждений их деятельность регулировалась одним статутом, впервые опубликованным в 1818 году министерством полиции под названием «Об общественной помощи» (который был обновлен в Статуте о государственной помощи 1857 года).

Возникновение патриотических чувств в ходе войны 1812 года против Наполеона привело к активному сбору средств для раненых. В этот период филантропическая деятельность стала самым важным каналом для появления женщин и представления непривилегированных социальных групп (например, богатых крестьян) на общественной арене. Одним из основных этапов стало издание «Журнала Имперского благотворительного общества» (1817-26), первого российского периодического издания, посвященного вопросам благотворительности. Именно с 1810-х до 1850-х годов в разных городах появилось несколько крупных благотворительных организаций, в том числе «Болото» графа Шереметева «для больных и бездомных» (1803 г.), Больница Злобина для барж-перевозчиков в Саратове (1809 г.) и Московский рабочий дом (1837). Среди различных видов добровольных ассоциаций именно филантропические организации были наименее подозрительными для автократии и, следовательно, самыми многочисленными (4672 к 1902 году). Например, в 1899 году в Санкт-Петербурге было 355 благотворительных объединений, 259 в Москве, 165 в Риге, 74 в Одессе, 46 в Киеве, 39 в Саратове и 15 в Томске.

В этом историческом процессе необходимо выделить три этапа становления. Первый этап (1862-1892) начался, когда старая ограничительная процедура создания добровольного общества стала проще - на основе того, что было известно как Типовые Уставы (модельные уставы). Второй (1892-1906) последовал за голодом 1891-1812, когда общественная роль общественных объединений стала широко признана общественным мнением; И третий (1906-1917), начиная с 4 марта 1906 года, когда был принят Временный закон об обществах и союзах, что ознаменовало появление гражданских институтов на государственном уровне [3 стр. 30]. С 1860-х по 1890-е годы процесс децентрализации власти стал одной из доминирующих черт модернизации России. [7 стр. 145].

Самоуправляющиеся муниципалитеты в крупных городах и земское самоуправление в сельских районах взяли на себя задачу обеспечения всех аспектов жизни местных общин, в том числе бедных. После принятия земского статута 1864 года в 34 земских провинциях были закрыты Советы социального обеспечения, и задача обеспечения бедноты в сельских районах была возложена на земства. В 1870 году с принятием Муниципального устава 1870 года аналогичные обязанности были возложены на муниципальные власти (городские думы и муниципальные советы). С тех пор пожертвования на местном уровне были адресованы, в основном, органам местного самоуправления, которые оказались наиболее надежными управляющими пожертвованиями, переданными им с целью создания и поддержания больниц, детских домов, богадельни, школ, дома, кухни для супов и щедрое или безвозмездное жилье для бедных. Например, в начале 20-го века в Москве было создано 628 учреждений с помощью благотворительных пожертвований; 464 из них появились в 1861-1914 годах.

В 1902 году в Российской империи насчитывалось более 19 тысяч благотворительных объединений и учреждений, в том числе приходских опекунств (в 1914 году последние содержали в соответствующих церквях 44 больницы с 920 койками и 683 богадельни с 9 156 кроватями, в частном порядке финансируемых прихожанами). По оценкам, в середине 1900-х годов число лиц, получающих уход в сельских земствах и городских муниципальных учреждениях, вероятно, составляло 2,5 млн. Человек, а во всех учреждениях, независимо от их ведомственного подчинения, - более 3 млн. человек.

Конкретные национальные особенности филантропии в Российской империи проявлялись в существовании анонимных пожертвований, которые в денежном выражении составляли 10-15 процентов от общей суммы. Начиная с последней четверти XIX века в бюджете многих крупных банков и фирм предусматривалась статья расходов на благотворительность - в строгом соответствии с их уставами [2 стр. 6].

На рубеже 19-го века были отмечены теоретические проблемы филантропии, «кристаллизованной» в социальной журналистике и общественном мнении. Был выпущен ряд специализированных периодических изданий, в том числе журналы «The Charity Herald» («Вестник благотворности», 1897-1902), «Рельеф труда» («Трудовая помощь», 1897-1918), «Рельеф и благотворительность в России» (Призрение и благотворность в России, 1913 - сентябрь 1917 г.). В 1909 году был создан Всероссийский союз организаций, обществ и активистов государственной и частной помощи (национальной благотворительной организации). По его инициативе в 1910 и 1914 годах были организованы два национальных конгресса по благотворительности [1стр. 27].

Российские эксперты неоднократно пытались определить число нуждающихся - калек, престарелых, слабоумных, слепых и глухих, немых, бездомных детей и сирот. Их число в 1896 году было рассчитано в 3,2 миллиона человек. Согласно переписи 1897 года насчитывалось 406 659 человек с физическими недостатками, 401 365 человек получали средства к существованию с помощью нищеты, 108 013 человек, проживающих в благотворительных учреждениях, и 314 276 человек, существование которых зависело от денежных субсидий из благотворительных фондов. Следовательно, общее число лиц, нуждающихся в помощи, составляло более 1,2 млн. Человек (или около 1 процента от населения в 125 миллионов человек) [12 стр. 45].

Из-за низкого уровня жизни и военизированного государственного бюджета для России потребовалось гораздо больше времени, чем для других европейских стран, чтобы начать осознавать ответственность общества за обеспечение средств к существованию для бедных. В России местное самоуправление и другие институты гражданского общества начали развиваться позже, чем в остальной Европе. В этих неблагоприятных условиях неспособность властей решить проблемы бедности была компенсирована инициативами и решительными действиями со стороны социальных сил и филантропии.

Список литературы:

1. Абакумов С.А. Благотворительность как инструмент решения социальных проблем // Нац. проекты. 2014. №5. С.23 – 29.      
2. Быков А.А. Благотворительность как социокультурный феномен: генезис идей и практик // Вестник Томского государственного университета. Философия. Социология. Политология. - 2012. - №1 (17). - С.5-10.
3. Ершов Ю. Г. Трансформация современной экономики: проблемы управления символическим капиталом // Региональная экономика: теория и практика. 2017. №1. С. 28-34.
4. Линденмейр, А. «Бедность, общество и государство в имперской России» (Princeton, 1996).
5. Лопатин Л. М. Философские характеристики и речи. Мн.: Харвест, М.: ACT, 2010. 496с.
6. Мертон Р. К. Социальная теория и социальная структура. Социальная структура и аномия// Социологические исследования. 1992. № 3. С. 110- 118.
7. Мехришвилли Л. Л. Социальная политика: концептуальные подходы. Тюмень: ТюмГНГУ, 2009. 226с.
8. Овсиенко Ю. Российская трансформация и ее результаты // Вопросы экономики. 2011. №5. С. 59-72.
9. Орлова O.С. Государство, бизнес и вопросы социальной политики // Актуальные проблемы экономики и права. 2009. № 4. С. 140-142
10. Тазьмин Ю.Н. Меценатство и благотворительность в России. К вопросу о мотивациях // Социологические исследования.2012. № 2. С.92-96.
11. Флетчер, Г. «История России» или «Правительство императора Москвы» с манерами и нравами народа этого. (Лондон, 1643).
12. Шекова Е. Л. Менеджмент благотворительной деятельности: опыт российской сферы культуры // Менеджмент в России и за рубежом. 2011. №3. С. 44-50