РАБОТА ЧАРЛЬЗА ПЕРСИ СНОУ «ДВЕ КУЛЬТУРЫ» И ЕЁ РОЛЬ В ПОСТАНОВКЕ ПРОБЛЕМЫ СООТНОШЕНИЯ ЕСТЕСТВЕННОНАУЧНОЙ И ГУМАНИТАРНОЙ КУЛЬТУРЫ XX В.

АННОТАЦИЯ

В данной работе на основе книги Ч.П. Сноу «Две культуры» рассматривается проблема соотношения естественнонаучной и гуманитарной культуры в XX веке. Описывается процесс развития этого противостояния, после чего делаются выводы относительно влияния конфликта представителей двух лагерей интеллигенции оказанного на современное общество: а именно на научное, экономическое и культурное состояние социума в XXI в.

Ключевые слова: культура, наука, этика науки, английская философия, Чарльз Сноу, история философии.

Введение

Раскол между «физиками и лириками» [5, c. 351] в стане интеллигенции произошел задолго до второй половины 20-го века. Представители двух культур: гуманитарной и естественнонаучной, начали испытывать взаимное недопонимание уже в начале 19-го столетия, когда современное образование вступило в эру узкой специализации.

Это позволило тогдашнему научному сообществу совершить целый ряд «прорывных» открытий, в том числе в области эволюционной биологии, ассоциирующейся в первую очередь с Чарльзом Дарвином и его теорией естественного отбора. Сама по себе концепция родства человека и обезьяны была известна биологам задолго до Дарвина, благодаря трудам Линнея [3, с. 153], Бюффона [4, с. 77] и Ламарка [1, с. 272], но именно дарвинская теория естественного отбора, подорвала морально-этические устои, существовавшие в Западном обществе еще со времён античной аристотелевской философии. Мысль о том, что человек от природы является носителем добра, оказалась под давлением дарвиновской идеи, согласно которой все живые существа по своей природе настроены на соперничество и борьбу.

Представители гуманитарной интеллигенции, считавшиеся апологетами классической духовной культуры, были категорически против подобной интерпретации человеческой морали. Две культуры встали в оппозицию друг другу. Пока учёные продолжали совершать свои «шокирующие» открытия, писатели и художники пытались бороться с их последствиями, создавая свои великие, ныне считающиеся классическими, всемирно известные произведения. Однако, реакция на дарвинизм вызывала не только отторжение со стороны гуманитариев, наоборот, в трудах многих философов, таких как Фридрих Ницше, естественный отбор стал принимать новые, еще более пугающие очертания.

Первая Мировая война, нанёсшая огромный урон всему европейскому континенту, оказалась всего лишь прелюдией перед Второй Мировой войной, показавшей всему мировому сообществу какую «тёмную» силу, может таить в себя какая-либо социально-политическая идеология. Гуманитарная интеллигенция, поддерживающая определенные «анти-гуманистические» идеи в междувоенный период, оказалась одной из виновниц происходящих ужасов минувшей войны. По крайне мере так считали представители естественнонаучного лагеря.

В 60-е гг. 20-го века вопрос соотношения двух ранее упомянутых культур снова начал набирать свою актуальность, в первую очередь благодаря Чарльзу Сноу и его кембриджской лекции под названием «Две культуры и научная революция».

Её уникальность заключалась не в самом обозначение подобной проблематики, известной человечеству уже много десятилетий, а в ее интерпретации и переосмыслении. Сноу, как он сам писал о себе, был своим, как для физиков, так и для лириков, а к тому же был выходцем из бедной семьи [6], поэтому данный вопрос был для него более очевиден и понятен, нежели для самих писателей и учёных.

Суть данной лекции сводилась к тому, что Западное консервативное общество находилось на грани своего исчезновения в рамках глобальной политической арены, в силу своей научной и институциональной закостенелости. В-первую очередь из-за существующего раскола гуманитарной и естественнонаучной культуры, тормозящей развитие Западного (изначального великобританского) общества в целом.  Наука, отказавшаяся от культуры, как и культура, отказавшаяся от науки, оказались в тяжелом положении. Этот «конфликтующий дуэт» был неспособен подготовить Запад к новой научной революции, к многостороннему изучению мира и человека, и самое главное к восприятию всеобщего человеческого будущего. Что под этим подразумевал Чарльз Сноу? Именно об этом будет идти речь в рамках данной исследовательской работы.

Две культуры

Западная интеллигенция 60-х гг. 20-го века была чётко разделена на два полюса [6]: лириков и физиков. Первые были закоренелыми пессимистами, они считали, что человечество обречено на вечные душевные и моральные страдания; вторые, наоборот, казались поверхностными оптимистами, готовыми развивать мир и совершать научные открытия, несмотря на «трагичность» человеческой жизни.

Данная дифференциация не была беспочвенной, она зиждилась на взаимном недоверие и недопонимание. Подобная ситуация сложилась в британском обществе еще в начале 19-го века, благодаря развитию специализации английского образования. Учёные занимались исключительно теоретической деятельностью, связанной с их узким кругом интересов: физики учили физику, химики химию, биологи биологию и т.д. Гуманитарии точно так же, как и учёные, стали работать в этом направлении: возникли кафедры английской, французской, итальянской литературы, они в свою очередь дробились по хронологическому и региональному признаку, короче говоря, точные науки здесь игнорировались, как и гуманитарные дисциплины в случае естественнонаучной интеллигенции. Существование морально-этического раскола между представителями двух культур становилось все более ощутимым.

Немаловажную роль в процессе разрушения доверительной модальности взаимоотношений в стане британской интеллигенции сыграли две мировые войны и их последствия: учёные, объединенные общим видением человеческого будущего, обрушились на художников и писателей, обвиняя их во всех антигуманистических ужасах минувшей эпохи. Конечно же, данная позиция выглядела достаточно однобоко, так как не гуманитарии проектировали всевозможные виды вооружения, унесшие жизни миллионов людей. Этим занимались учёные. Однако, мысль о том, что именно духовная интеллигенция виновата в том, что газовые атаки и концентрационные лагеря смогли воплотиться в жизнь, укрепилась в стане естественнонаучной элиты.

С одной стороны, это связано с луддистским характером деятельности духовной интеллигенции: деятели искусства всячески боролись с развитием техники и науки, они любили ее плоды, но ненавидели индустриальную революцию. Творческая прослойка британской элиты считала сельскохозяйственное общество идеалом социально-общественного устройства, в рамках которого у её представителей было время для личного досуга и философских размышлений. В свою очередь промышленная эра, опирающаяся на наемных рабочих, задействованных в тяжелом производстве, казалась для них чем-то непонятным и зловредным.

Но, как было сказано ранее, сами по себе материальные продукты индустриализации, писателей смущали мало. Недаром европейские футуристы считали, что именно война является наивысшем проявлением человеческого начала [2, с. 103 – 110]. По большей части представители духовной интеллигенции опасались того, что учёные полностью выдавят их из социально-экономической структуры общества, и самое главное – полностью разрушат классические морально-этические устои Западного мира.

Всё это действительно так. Художники и писатели никогда не были единым организмом, они испытывали ненависть друг к другу, зачастую даже большую по своим масштабам, нежели к естественнонаучникам, поэтому само представление о том, что именно писатели и художники – это источник общественной вражды и агрессии, выглядело логичным и обоснованным. Тем не менее, учёные тоже имели свои «грехи».

Британская научная элита была похожа на средневековое европейское сословие – это был закрытый клан профессионалов, попасть в который было крайне трудно. Этих людей мало интересовало практическая реализация своих «страшных открытий». Они не видели связи между атомным синтезом и бомбежкой Хиросимы, зато Ницше в их глазах был прямым предвестником Аушвица.

Ситуация осложнялась не только из-за «эстетических расхождений» между представителями двух противоборствующих лагерей, основным раздражителем являлось изменение социально-экономической структуры современного общества.  Вторая половина 20-го века стала эпохой инженеров и научных работников, искусство должно было приспособиться к этому, либо продолжить свою «партизанскую войну». Молодой физик прекрасно понимал, что, обладая пускай даже средним уровне квалификации, он могу получать зарплату больше, чем высокообразованный литератор [6].

Это действовало на сам образ мышления тогдашнего британского общества: зачем читать книги, которые не касаются моих профессиональных навыков? Они скучные, сложные и самое главное – не принесут мне денег. Воображение учёных, их способность нестандартно мыслить и качественное излагать свои мысли продолжали атрофироваться от десятилетия к десятилетию. В итоге современная научная революция была встречена британским обществом как нечто неясное и слишком сложное – от представителей двух культур требовалось пониманием практической стороны нового витка общественного развития, а они продолжали отдаляться друг от друга, выясняя кто же из них настоящая интеллигенция.

Новый мир

Уникальность кембриджской лекции Чарльза Сноу заключалась не в том, что он поставил новый общественный вопрос, акцентирующий внимание человечества на проблеме существования раскола двух культур, а в том, что он увязал данную проблематику с развитием всего мирового сообщества, представленного как бедными, так и богатыми странами.

Узкая специализация британского образования не позволяла английскому обществу вырваться из возникшего капкана, поэтому в противовес британскому кейсу Чарльз Сноу приводит другие модели образовательных систем - американскую и советскую.

В США школьное образование носило менее специализированный характер, оно было направлено на сохранение за ребенком его творческого потенциала и рвения к учебе. Американский ученик, попадая в колледж, продолжал заниматься тем же, чем и в школе, только на более профессиональном уровне. Такое образование являлось менее «качественным», но более разносторонним, на перспективу оно позволяло будущем учёному сохранить у себя интерес к изучению как точных наук, так и гуманитарных.

В СССР школьное образование было еще более разветвленным. Ученики получали большой объем информации по всем гуманитарным и точным дисциплинам: условно говоря, ребёнок должен был освоить курс литературы также качественно, как и курс математики. В высших учебных заведениях ситуация менялась – на первых курсах студенты все еще изучали большое количество вводных, многопрофильных дисциплин, однако переходя на старшие курсы они, наоборот, углублялись в какие-то конкретные разделы той или иной большой научной дисциплины. Например, в моторо- или приборостроение в рамках технической механики [6].

Суть этих кейсов сводится к одному: британское общество, расколотое на две части, зиждется исключительно на своих закостенелых и устаревших социально-общественных институтах. Штаты, которые находятся с Англией в одной лодке, менее подвержены этому «недугу», но и они его ощущают. Другое дело СССР и социалистический лагерь. По мнению Сноу именно это общество было больше всех готово для того, чтобы осознать новую научную революцию и самое главное распространить ее плоды за пределами своих границ.

Вопрос дальнейшего развития богатых и бедных стран имеет здесь первостепенное значение. После падения колониальной системы международных отношений, бывшие зависимые страны начали свое самостоятельное индустриальное развитие. Основная мысль Сноу заключалась в том, что мировое научно-техническое лидерство в эпоху происходящей научной революции сумеет сохранить именно та система, которая сможет помочь выйти из бедности и отсталости всем этим новоиспеченным независимым странам 3-го мира.

Как мы видим, наибольший потенциал для этого был именно у социалистического блока, в первую очередь у СССР. Советский Союз имел большие возможности для того, чтобы дать образование огромному количеству инженеров, при этом сохраняя в них единство двух культур.

 Советские ученые не были иезуитами, они смотрели на тех, кому они помогают, как на равноправных и уважаемых людей. Этого Чарльз Сноу требовал и от Запада: он хотел, чтоб Великобритания и США перестали заниматься нравоучениями для своих бывших колоний. Он ждал, что, разобравшись со своими внутренними культурными расколами, они, как и СССР, смогут протянуть свою руку помощи все бедным и нуждающимся странам мира. При этом эта помощь будет «удочкой», а не просто единоразовой подачкой, привязывающей бедняков к Западному миру в качестве вечно-обязанных рабов.

Выводы

«Точка зрения, что мы располагаем безграничным запасом времени, чрезвычайно опасна. На самом деле у нас очень мало времени. Настолько мало, что я даже не решаюсь подумать – сколько» [6] - пишет Чарльз Сноу в конце своей работы «Две культуры».

Западное общество, расколотое на два культурных полюса, не могло здраво рассуждать о происходящих в мире научно-технических процессах, оно было не в состоянии осознать, масштабы надвигающейся научной революции и, следовательно, оставаться мировым лидером. Так рассуждал Сноу. Сегодня мы видим, что данная проблема никуда не исчезла, наоборот – она только усугубилась.

После развала СССР западная модель образования проникла в страны бывшего социалистического блока, узкая специализация стала царить уже не только в Великобритании, но и в других «новых демократических странах». Конечно, она слегка ослабла и видоизменилась, но нельзя сказать, что она исчезла как таковая.

Теперь большая часть государств, некогда считавшихся отсталыми и неразвитыми, прошла большой путь в направлении индустриализации: Индия, Китай, Юго-Восточная Азия, Латинская Америка и другие части света уже не выглядят такими «дикими», как даже в начале 60-х гг. прошлого века. При этом Западный мир не смог сыграть в этом процессе столь великую роль, какую в нем успел сыграть Советский Союз.

Все это, конечно же, вылилось в достаточно «напряженные» отношения между этими странами и Западом, о чем свидетельствует современная геополитическая мировая обстановка. Азия и Латинская Америка продолжают наращивать свой научно-технический потенциал, пока Европа и США разбираются в том, кто же все-таки заслуживает право именоваться интеллигенцией – деятели культуры или инженеры и ученые.

Список литературы:

1. Ламарк Ж.Б. Философия зоологии. — Т. 1. – М., 1935.
2. Маринетти. Футуризм. СПб: Прометей, 1914. С. 103–110.
3. Мещеряков Б.Г., Мещерякова И.А. Введение в человекознание. М., Российский государственный гуманитарный университет, 1994 г. С. 153-155.
4. Ордуни. О примате права в отряде приматов. Научно-популярные статьи. — Litres, 2017-12-07. — 77 с.
5. Слуцкий Б.А. Физики и лирики // Собрание сочинений в 3 т. — М.: Художественная литература, 1991. — Т. 1. — С. 351.
6. Сноу Ч.П. Две культуры и научная революция. URL: http://vivovoco.astronet.ru/VV/PAPERS/ECCE/SNOW/TWOCULT.HTM