ФЕНОМЕН ЕДЫ/ПИЩИ В КУЛЬТУРЕ

Пища, как необходимейшее средство существования человека, считается одним из наиболее устойчивых элементов материальной культуры любого этноса, что можно объяснить местом еды в первичной оппозиции природа / культура.

Феномен еды является элементом гастрономической культуры, его ценностные обозначениями выступают культурная идентификация, культурный диалог и коммуникативность.

В рамках культурологического направления внимание исследователей направлено на изучение и описание реализации кодов культуры в образной системе языка с точки зрения того, как она транслирует культурные коды (Н.Ф. Алефиренко, Д.Б. Гудков, Ф.Н. Гукелова, В.В. Красных, M.JI. Ковшова, М.В. Пименова, В.Н. Телия, ЛА. Шестак, Е.А. Юрина и др.).

Кулинария как одна из наиболее освоенных и значимых сфер жизни человека является частью национальной культуры и наполняется символическим содержанием. Гастрономическая сфера в целом и отельные ее части становятся основой концептуализации мира, представляют собой один из важнейших этнических модулей, посредством которого люди выстраивают свой национально специфический образ мира.

Система исходных кулинарных образов служит культурным кодом, посредством которого характеризуется, осмысляется и оценивается национальнокультурной общностью человек.

Активность вовлечения кулинарной образной лексики в процессы метафорического моделирования антропосферы демонстрирует ценностную значимость гастрономической сферы в обыденной жизни людей, а также высокую культурологическую значимость кулинарного кода культуры.

Феномен еды является элементом гастрономической культуры, его ценностные обозначениями выступают культурная идентификация, культурный диалог и коммуникативность.

Содержание феномена еды в контексте его культурного значения раскрывается через гастрономическое событие приготовления-поедания, что знаменует собой безусловный и важный фактор культуры: переход из сырого состояния в приготовленное, связанное с внесением огня и изменением содержания гастрономической культуры [5, с. 45].

В прарелигиозном смысле приготовление-поедание связано с культурным значением тотема, в котором тотем – символ жертвы, приготовление – процесс «отчуждения» в физическое тело. В этом смысле тотем как гастрономическое событие представляет собой оппозицию приготовление / поедание [4, с. 16].

Феномен еды трактуется как код культуры (И.В. Сохань), концепт культуры (Н.В. Марушкина), гастрономическое тело культуры (М.С. Капкан).

Пища, как необходимейшее средство существования человека, считается одним из наиболее стабильных элементов материальной культуры любого этноса, что можно объяснить местом еды в первичной оппозиции природа / культура.

Становление теоретико-методологической линии в изучении пищи как культурного феномена связано с исследовательской деятельностью структуралистов. В частности, в своих работах К. Леви-Стросс разрабатывает идею пищи как специфического культурного кода. Он определил культуру приготовленного и бинарную оппозицию «сырое-приготовленное» как один из основных кодов культуры в целом, пищевой код как способ организации культурной памяти. Возможности «окультуривания» древнего человека через поедание, подробно исследованы в работах Э. Тайлора, Дж. Дж. Фрезера, Б. Малиновского, В. Проппа, В. Топорова, М. Элиаде, А. Лобока и др. Роль сюжета поедания подчеркивала и О. Фрейденберг, которая считала, что еда – это центральный акт в жизни общества и осмысляется космогонически, так как в акте еды космос (тотем, общество) исчезает и появляется [3, с. 17].

Формирование мотива пищи как способа построения системы координат свое / чужое также следует искать в мифологической традиции. Такие противопоставления, как природа / культура, сырой / приготовленный, определяют смысл целой серии мифов о происхождении «кухни» (огня и приготовленной пищи) и регулируют систему пищевых запретов – табу. Пищевое табу, в свою очередь, – это противопоставление своих и чужих в зависимости от различий в употребляемой пище. При этом «своя» еда считалась естественной и даже истинной, а «чужая» – «антипищей». Это нашло отражение в мифах и мифологических преданиях, относящихся к периоду до начала «культуры», например, когда люди (предки) употребляли в пищу пресмыкающихся, грибы, человеческое мясо, сырое мясо, испражнения и т.п. С отказом от старой пищевой традиции осуществлялся переход к культуре, и прежняя еда, воспринимаемая ранее как «антипища», нередко меняет свои функции, а, следовательно, мы можем говорить о том, что еда является маркером определённой культуры.

В современном христианстве основное таинство – причастие – осуществляется с помощью хлеба и вина, олицетворяющих плоть и кровь Христа.

Еще один важный культурологический аспект принятия пищи – связь ее с определенными праздниками.

Знание и понимание кухни другой страны может приблизить нас к пониманию народа в целом, т.е. является неотъемлемой частью межкультурной коммуникации. Остается загадкой, почему люди, отдельные регионы остаются верными особым блюдам и способам их приготовления независимо от того, что может быть модным. Эти привычки передаются из поколения в поколение, часто опережая мифы и культы.

Список литературы:

1. Добровольская, М.В. Человек и его пища / М.В. Добровольская. – Москва: Науч. мир, 2005. – 367 с.
2. Лакофф Дж. Метафоры, которыми мы живем: пер. с англ. / под ред. и с предисл. А.Н. Баранова. 2-е изд / Дж. Лакофф, М. Джонсон. – Москва: ЛКИ, 2008. – 256 с.
3. Леви-Стросс, К. Мифологики: происхождение застольных обычаев / К. Леви-Стросс. – Москва: Флюид, 2007. – 461 с.
4. Марушкина, Н.С. Пища людей: культурологический аспект / Н.С. Марушкина // Мир науки, культуры, образования, 2013. – №3. – С. 327-329.
5. Топоров, В. Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. Исследования в области мифопоэтического: Избранное / В.Н. Топоров. – Москва: Издательская группа «Прогресс» - «Культура», 1995. – 624 с.