ОСНОВНЫЕ ИДЕИ МАРКСИСТСКО-ЛЕНИНСКОГО УЧЕНИЯ ОБ ОБЩЕСТВЕННО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ ФОРМАЦИЯХ, СОЦИАЛЬНОЙ РЕВОЛЮЦИИ, ГОСУДАРСТВЕ И ПРАВЕ.

Мы знаем, что государство-это историческое явление, ограниченное границами классового общества. Государство-это машина для поддержания господства одного класса над другим. Это организация правящего класса, имеющая в своем распоряжении самые мощные средства подавления и принуждения. До появления классов государства не существовало. В развитом коммунизме не будет государства.

Так же, как и государство, право неразрывно связано с разделением общества на классы. Каждый закон-это закон правящего класса. Основой права является формулирование и закрепление отношения к средствам производства, благодаря которому в эксплуататорском обществе одна часть людей может присваивать себе неоплачиваемый труд другой.

Форма эксплуатации определяет типичные особенности правовой системы. В соответствии с тремя основными социально-экономическими формациями классового общества мы имеем три основных типа правовой надстройки: рабовладельческое право, феодальное право и буржуазное право. Это, конечно, не исключает конкретных исторических национальных различий между каждой из систем. Например, английское право отличается многими особенностями по сравнению с французским буржуазным правом, содержащимся в Кодексе Наполеона [1, с. 125-131]. Точно так же мы не исключаем наличия пережитков прошлого – переходных или смешанных форм, – которые усложняют конкретную картину.

Появление и отмирание права, подобно появлению и отмиранию государства, связано с двумя чрезвычайно важными историческими ограничениями. Закон и государство появляются вместе с разделением общества на классы. Пройдя долгий путь развития, полный революционных скачков и качественных изменений, право и государство при коммунизме зачахнут в результате исчезновения классов и всех пережитков классового общества.

Марксизм стремится придать праву конкретное историческое значение, характерной чертой буржуазных философов права, напротив, является вывод о том, что право вообще находится вне классов, вне какой-либо конкретной социально-экономической формации. Вместо того чтобы выводить концепцию права из изучения исторических фактов, буржуазные ученые заняты выдумыванием теорий и определений из пустой концепции или даже слова “закон”.

В отличие от всех нормативных теорий, которые ограничены внешней и формальной стороной права, марксистско – ленинская теория рассматривает закон как единство формы и содержания. Правовая надстройка включает в себя не только совокупность норм и действий органов, но и единство этой формальной стороны и ее содержания, т. е. социальных отношений, которые закон отражает и в то же время санкционирует, формализует и модифицирует. Характер формализации не зависит от «свободной воли законодателя», он определяется экономикой, но, с другой стороны, правовая надстройка, однажды возникнув, оказывает рефлексивное воздействие на экономику [2, с. 329].

В этом определении подчеркиваются три аспекта этого вопроса. Во-первых, это классовая природа права: каждый закон является законом правящего класса. Попытки рассматривать право как социальное отношение, выходящее за рамки классового общества, приводят либо к поверхностной категоризации разнообразных явлений, либо к спекулятивным идеалистическим конструкциям в духе буржуазной философии права. Во-вторых, это основное и определяющее значение производственных отношений в содержании, которое реализуется законом. Классовые интересы непосредственно отражают их отношение к средствам производства. Имущественные отношения занимают видное место в характеристике конкретного правового порядка. Коммунистическое общество, где исчезают классы, где труд становится главной потребностью, где эффективный принцип будет исходить от каждого в соответствии с его способностями, каждому в соответствии с его потребностями: для этого не требуется закон. Третий аспект состоит в том, что функционирование правовой надстройки требует наличия аппарата принуждения. Когда мы говорим, что социальные отношения приобрели юридическое выражение, это означает, в частности что государственная власть правящего класса придала им принудительный характер. Отмирание закона может произойти только одновременно с отмиранием государства [5, с. 199].

Буржуазные юристы обычно определяют право как совокупность норм, которым государство предоставило принудительную власть. Этот взгляд на право типичен для так называемого юридического позитивизма. В европейских странах правовой позитивизм также занял доминирующее положение в девятнадцатом веке, поскольку буржуазия либо получила государственную власть, либо повсеместно достигла достаточного влияния в государстве, чтобы не опасаться отождествления закона со статутом. В то же время ничто не было лучше для юристов, судей и адвокатов защиты, поскольку это определение полностью удовлетворяло их практическим потребностям.

Если закон в целом представлял собой комплекс приказов, исходящих от государства и закрепленных санкциями в случае неповиновения, то задача юриспруденции была определена с максимальной ясностью. Работа юриста, по мнению позитивистов, не состояла в обосновании права с какой-то внешней точки зрения, этим занимались философы. В задачу юристов не входило объяснять, откуда возникла норма и что определило ее содержание – это была задача политологов и социологов. Роль юриста оставалась логической интерпретацией отдельных правовых положений, установлением внутренней логической связи между ними, объединением их в более крупные системные единицы в правовых институтах и, наконец, таким образом, созданием системы права [8, с. 517-642].

Определение права как совокупности норм является отправной точкой для поддержки так называемого догматического метода. Это состоит в использовании формальных логических выводов для перехода от конкретных норм к более общим понятиям и обратно, исходя из общих позиций, чтобы предложить решение конкретных юридических дел или споров.

Попытки некоторых юристов отделить право от государства или противопоставить «закон» и «силу» продиктованы попыткой скрыть классовую сущность права.

Зависимость права от государства, однако, не означает, что государство создает правовую надстройку своей произвольной волей. Ибо само государство, как говорит Энгельс, является лишь более или менее сложным отражением экономических потребностей господствующего класса в производстве.

Пролетариат, свергнув буржуазию и укрепив ее диктатуру, должен был создать советское законодательство в соответствии с экономикой, в частности существованием многих миллионов мелких и очень мелких крестьянских хозяйств. После победы пролетарской революции осуществление социализма - это не мгновенный акт, а длительный процесс строительства в условиях острой классовой борьбы.

Советское право на каждом из этапов естественно отличалось от права капиталистических государств. Ибо закон при диктатуре пролетариата всегда преследовал цель защиты интересов «рабочего большинства», подавления классовых элементов, враждебных пролетариату, и защиты социалистического строительства.

Советское право, как особая форма политики, которой следовал пролетариат и пролетарское государство, было предназначено именно для победы социализма. Как таковой, он радикально отличается от буржуазного права, несмотря на формальное сходство отдельных законов [16, с. 69-75].

Юридический формализм, который не мыслит ничего, кроме нормы, и сводит право к чисто логическому действию этих норм, предстает как разновидность реформизма, как советский «юридический социализм», ограничиваясь только нормой и чисто юридическими, то есть формальными идеями и концепциями.

Производственные отношения составляют основу общества. Необходимо начать с этих отношений, чтобы понять сложную картину, представленную историей человечества.

Нельзя отрицать реальное существование правовой надстройки, то есть отношений, сформулированных и закрепленных сознательной волей правящего класса. Только в той мере, в какой продолжается этот процесс формулирования и консолидации, можно говорить о праве. Изучать право только как совокупность норм - значит идти по пути формализма и догматизма. Но изучать право только как отношения производства и обмена означает путать право с экономикой, тормозить понимание взаимного действия правовой надстройки и ее активной роли. В то же время, поскольку производственные отношения навязываются людям независимо от их воли, правовые отношения невозможны без участия сознательной воли правящего класса. Учение Маркса, Энгельса и Ленина о праве как идеологической надстройке не нуждается в корректировке. Закон нельзя понять, если мы не рассматриваем его как основную форму политики правящего класса.

Государство и право являются результатом определенной экономической структуры общества. Их можно найти только в определенной форме общества на определенной стадии его эволюции. Закон и государство появляются только тогда, когда общество разделено на социальные классы, один из которых экономически эксплуатирует другого или других. В такой ситуации правящий класс прибегает к закону и государству, чтобы укрепить и увековечить свое господство.

Закон-это инструмент, который в классовой борьбе защищает интересы правящего класса и поддерживает социальное неравенство ради собственной выгоды. Его можно определить как ряд социальных норм, которые регулируют доминирующие отношения правящего класса к порабощенному классу в тех областях этих отношений, которые невозможно поддерживать, не прибегая к угнетению, осуществляемому прочно организованным государством. И само по себе государство является организацией эксплуататорского класса с целью защиты его собственных классовых интересов.

Список литературы:

1. Лукьянов В.Ю. Марксизм - от научной теории к идеологии (к проблеме интерпретаций классического марксизма) // Научно-технический вестник Санкт-Петербургского государственного университета информационных технологий, механики и оптики. 2007. № 36. C. 125–131;
2. Маркс К. и Энгельс Ф., Манифест Коммунистической партии, ч. 2; цитируется по Келли, ссылка 22, стр. 329;
3. Маркс К. К критике гегелевской философии права. Введение / К. Маркс, Ф. Энгельс // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 1. М.: Политиздат, 1955. - 569 с.;
4. Маркс К. Капитал: критика политической экономии: сочинение Карла Маркса / К. Маркс, Эксмо, 2011;
5. Маркс К. Классовая борьба во Франции с 1848 по 1850 г. / К. Маркс, Ф. Энгельс // Маркс К., Энгельс Ф. Избранные произведения. В 3-х т. Т. 1. - М.: Политиздат, 1980. - 199 с.;
6. Маркс К. Наемный труд и капитал / К. Маркс, Госполитиздат, 1951.;
7. Маркс К. Передовица в № 179 // К. Маркс и Ф. Энгельс: Соч. — Т. 1;
8. Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 г. / К. Маркс // Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений. М.: Политиздат, 1956. - С. 517-642;
9. Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология // Соч. — 2-е изд. — Т. 3;
10. Маркс К., Энгельс Ф. Святое семейство, или Критика критической критики / К. Маркс, Ф. Энгельс // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 2. М.: Политиздат, 1955. С. 3 – 230;
11. Маркс, К., Энгельс Ф. Критика Готской программы. Соч., Т. 19. - С.19;
12. Марксизм. Рабочий класс и классовая борьба / Под ред. А. Ковалева, А.Проскурина. М., 2013;
13. Материалы Международного форума политэкономов-марксистов, 24–25 октября 2014 г. М., 2015;
14. Мигович И.И. Марксизм для всех. К., 2012; http://www.twirpx.com/file/1050852/;
15. Мухачев В.В. Домарксовский социализм: Сущность и генезис. Изд.2, М., 2012:
16. Овчинников Г.К. Соотношение социальной и экономической сфер общественной жизни в марксизме // Alma Mater (вестник Высшей Школы). 2010. № 10. C. 69–75.