ДОПУСТИМЫЕ ПРЕДЕЛЫ ОГРАНИЧЕНИЯ ПРАВА НА ДОСТУП К ПРАВОСУДИЮ НА ОСНОВЕ СОСТЯЗАТЕЛЬНОСТИ И РАВНОПРАВИЯ СТОРОН: КОНСТИТУЦИОННО-ПРАВОПОЛЬЗОВАТЕЛЬСКИЙ ПОДХОД

АННОТАЦИЯ

В статье предпринимается попытка описать и выделить проблемы реализации права на доступ к правосудию на основе состоятельности и равноправия сторон в ходе с точки зрения основ конституционного правопонимания, определить виды и условия ограничения соответствующего права.

Ключевые слова: конституционные права, судебная защита, Конституционный Суд Российской Федерации, конституционное правопонимание.

Практикой ЕСПЧ неоднократно подтверждался вывод о том, что возможность ограничения того или иного права продиктована самой его природой, поскольку право человека на доступ к правосудию неизбежно подвергается государственному регулированию [3]. В силу тех или иных особенностей государственности, конкретных исторических и культурологических предпосылок его возникновения различаются мера, способ и степень такого регулирования. Возможность ограничения прав человека допускается в том числе и Комитетом ООН по правам человека, но только в случае, когда такие ограничения, обязательно установленные законом, не противоречат его сути [15].

В отечественной юридической литературе можно нередко встретить диаметрально противоположную точку зрения. Так, например, Л.В. Головко считает, что в силу ст. 56 Конституции, право на доступ к правосудию вообще не может быть ограничено [20,с. 3-13]. Его позицию также разделяет и О.Я. Беляевская [19, с. 8-10]. С.А. Голубок говорит об иллюзорности прав и свобод человека в случае какого-либо ограничения доступа к правосудию [9, с. 116].

В основу идеи неотчуждаемости и невозможности ограничения права человека на доступ к правосудию положено мнение, что такое право общепризнано, что подтверждается в том числе и повсеместным закреплением его на уровне международно-правовых актов. Кроме того, по мнению Л.Х. Мингазова право человека на доступ к правосудию не может быть ограничено также и потому, что сама по себе судебная, как одна из форм защиты нарушенного права, обладает всеобщностью, может быть экстраполирована на любые права и свободы, а также предоставлена лицу Конституцией [10, с. 55-61].

Тем не менее в научной юридической литературе нередко можно встретить такую точку зрения, согласно которой право человека на доступ к правосудию может быть ограничено, но не в случаях, когда оно призвано обеспечить защиту иных абсолютных прав, приводя в качестве примера обращение гражданина за судебной защитой в случае противодействия применения пыток [8, с. 365-366].

В этой связи даже широкое распространение в зарубежной особенно литературе получила концепция симбиотической связи [8, с. 226]. Её адептами право человека на доступ к правосудию признаётся международно-правовой императивной нормой, где право человека на доступ к правосудию существует не отдельно, а симбиотически связано с правом, защита которого послужила основание для обращения за судебной защитой. Следовательно, полагая недопустимым отступление от международно признанного запрета пыток, равно тому недопустимо ограничение каких-либо судебных гарантий такого запрета.

Ярким примером существования такой симбиотической связи служит практика ЕСПЧ, который обращает внимание на то, что при исследовании вопроса о справедливости и обоснованности установленных государством мер по ограничению доступа к правосудию исходит из того, что основание обращения заявителя в суд стала защита права на жизнь [8].

В качестве ещё одного примера в подтверждение теории симбиотической связи может рассматриваться ст. 27 Американской конвенции о правах человека 1969 г., устанавливающая запрет на ограничения права на жизнь, свободы от рабства и пыток и их судебных гарантий в случае чрезвычайных обстоятельств [9, с. 143-166].

Таким образом, исходя из анализа существующих точек зрения относительно возможности или невозможности ограничения права человека на доступ к правосудию, можно справедливо говорить о том, что ни в науке, ни в законодательстве, ни в практике высших судов нет однозначно и точного ответа на этот вопрос. Причиной тому являются различные подходы к существу и сущности и концепции понимания ограничения прав человека.

Например, А.А. Подмарёв отождествляет понятие ограничения прав человека с определением его границ и (или) пределов осуществления, которые установлены законодательством и проявляются как обязанности, запреты [10, с. 15]. В то же время при ограничении права человека подвергаются изъятию из его правового статуса ряд правомочий [10, с. 9], либо усложняется порядок осуществления того или иного права, той или иной свободы [10, с. 8].

В развитие теории пределов в науке исследована и признана концепция естественных пределов прав человека. В качестве примера приведём срок исковой давности, поскольку для стабильного и гармоничного развития общества ему необходимо, «…чтобы был определённый период, после которого право защищать нарушенные права прекращается; …этот принцип ограничивает возможность судебного разбирательства, когда нарушение забывается и доказательства тают, без него станет невозможно осуществление правосудия» [10, с. 826].

Также в пользу существования естественных пределов прав человека, в том числе и на доступ к правосудию, выступает О.М. Мещеркова, полагающая, что нехватка средств в силу низкого уровня экономического развития государства может служить причиной несоблюдения прав человека [10, с. 99-110].

Более взвешенной и обоснованный и отвечающей требованиям и целям конституционного правопользования, по данному вопросу видится позиция А.Ф. Черданцева, в соответствии с которой ограничение права человека не связано с изменением их внутренней содержательной характеристики, а означает создание и регулирование условий для его реализации в пространстве и во времени и в отношении конкретных категорий субъектов [10, с. 110]. Существуют объективные возможности судебной системы по качеству рассмотрения дел и их количеству, которые соответствуют их уровню развития: «Если бы каждой лицо, чье право было нарушено, обратилось бы к ней за защитой своих прав. то это означало бы крах судебной системы» [10, с. 118]. С.А. Горшкова указывает, что по отношению государства к ограничению прав и свобод человека можно судить о существующем уровне демократии в обществе [9, с. 83].

Однако самым верным видится обратиться к определению, данному Круссом В.И. Так, под ограничением основного права или свободы следует понимать частичную – в отличие от нуллифицирующей «отмены» и существенно изменяющего «умаления» – модификацию их содержания, проведённую посредством нормативно-правовых усыновлений соответствующего уровня (федеральный закон) с целью обеспечения соразмерно необходимой защиты определённых конституционных ценностей. Но при этом исключительно важно учитывать тот специфически условного характер ограничений, который выражает из сущность и определяет их принципиальную допустимость [10, с. 244].

Таким образом, автором видится необходимым в том числе и в целях дальнейшего исследования и изучения выбранной проблематики предпринять попытку дать авторское определение понятия ограничения прав человека. Так, под ограничением прав человека следует понимать санкционированные нормами международного, а также национального права вмешательство в права и свободы человека, выражающееся в определении условий их реализации, без изменения их содержания и отвечающее требованиям законности, необходимости, целесообразности и соразмерности преследуемой цели.

В литературе можно найти следующие виды ограничений права человека на доступ к правосудию на основе состязательности и равноправия сторон: процессуальные, материально-правовые и юрисдикционные.

Наиболее распространённой группой ограничений выступают процессуальные ограничения. Природа их происхождения связана, как и с международно-правовыми нормами так и с внутринациональными. Помимо поддержания идеи правовой определённости, существование процессуальных ограничений продиктовано и экономическими предпосылками. В частности, к таковым можно отнести экономию судебных и государственных ресурсов.

В литературе удалось найти упоминание следующих процессуальных ограничений.

В целях обеспечения завершённости правовой процедуры возможно установление ограничений, связанных с возможностью обжалования решений суда [7]. Необходимость уплаты государственной пошлины при обращении в суд, указание данных лица, подающего какое-либо заявление в суд, запрет на содержание нецензурной лексики также выступают процессуальными ограничениями, призванными снизить нагрузку на судебную систему и защитить суд от «недостойных жалоб» [8]. Необходимость оплаты судебных расходов, понесённых сторонами, также выступает процессуальным ограничением [8].

О существовании материально-правовых ограничений говорят М. Папаринскис и Дж. Купер [7], указывая, что следует различать, когда для лица установлены какие-либо процессуальные ограничения для обращения в суд, а также тогда, когда у него не имеется оснований для обращения в суд. Проблематика материально-правовых ограничений рассматривалась также и среди отечественных учёных. Право на судебную защиту понимается как абстрактное, если оно не призвано обеспечить защиту какого-либо конкретного права [10, с. 176]. По мнению С.А. Голубка право на доступ к правосудию обладает двуединой структурой, элементами которой являются само по себе право на обращение в суд и то право, защиту которого первое призвано обеспечить [9, с. 116].

Таким образом, если выявленные ограничения касаются требований к непосредственно основанию обращения в суд, то они относятся к категории материально-правовых. Если же упорядочивают процедуру принятия обращения, то они носят процессуальный характер. Тем не менее, на практики нередко возникают трудности при определении их границ, о чём и говорит в своей работе М. Папаринскис[8, с. 210]. Зачастую международные органы не определяют при рассмотрении спора, к какому виду относится то или иное ограничение, а лишь исследуют его на предмет допустимости.

Среди учёных по-прежнему нет единого мнения относительно юрисдикционных ограничений, при наличии которых лицо, обращающееся за судебной защитой, теряет возможность на рассмотрение дела по существу [9]. Такие ограничения вводятся с целью укрепления союзнических отношений между государствами или обеспечения его национальной безопасности, недопущение перегрузки судебной системы [8]. Оценка их с точки зрения допустимости должна производиться сквозь призму их пропорциональности. На это во многом влияет наличие у государства иных органов, уполномоченных и компетентных в рассмотрении такого спора.

В качестве примера рассмотрим институт амнистии. С точки зрения потерпевшего в случае амнистии его права на расследование преступления и привлечения к ответственности виновного ограничивается. Такое ограничение может быть признано, как допустимым [8, с. 118-147], так и недопустимым [8, с. 733-777]. Международные органы указывают на недопустимость амнистии за грубые нарушения прав человека, так как это влечёт нарушение права жертвы на доступ к правосудию и права знать истину [8]. В действительности понятия грубого нарушения права человека не существует, как формально определённой категории нарушений. Тем не менее, к таковым следует относить работорговлю, убийства, пытки, геноцид, расовая дискриминация [10].

Таким образом, ограничения права на доступ к правосудию на основе состязательности и равноправия сторон являются допустимыми с точки зрения конституционного правопользования. Однако обязательным условиям таких ограничений выступают соблюдение баланса частных и публичных интересов.

При оценке ограничения как допустимого обязательным образом должна быть обеспечена цель права на доступ к правосудию на основе состязательности и равноправия сторон – то есть гарантированная, реальная, объективная возможность обратиться в орган правосудия заинтересованному лицу на условиях и в порядке, действующим для всем без исключения лиц, считающих принадлежащее им право нарушенным. Ограничение, которое тем или иным образом лишает заинтересованное лицо такой возможности, проявляя тем самым несоответствие такой цели, что позволяет говорить о недопустимости такого ограничения.

Ввиду широкого многообразия существующих и конституционно обоснованных ограничений возникает проблема их учёта, систематизации и классификации. Автором настоящей работы считаются признанными и доказанными существование процессуальных ограничений, материально-правовых ограничений и ограничений юрисдикционного характера.

Список литературы:

1. Cooper J, Procedural Due Process, Human Rights and the Added Value of the Rights to a Fair Trail // Judicial Review, – 2006, – Vol, 11, – Is, 1, – P, 78–91; Paparinskis M, The International Minimum Standard and Fair and Equitable Treatment, – Oxford, 2013, – P, 210,
2. Ates Mimarlik Muhendislikas v, Turkey, Judgment of ECHR, 25 September 2012, § 38, // HUDOC, URL: http://hudoc,echr,coe,int/eng?i=001-113441 [дата обращения: 05,04,2021],
3. Ashigdane v, United Kingdom, Judjment of ECHR, 28 May 1985, §57, // HUDOC, URL: http://hudoc,echr,coe,int/eng?i=001-57425 (дата обращения: 23,04,2021)
4. Brown R, Access to Justice for Victims of Torture, – Oxford, 2007, – С, 226
5. Cantos v, Argentina, Judgment of Inter-American Court of Human Rights, 28 November 2002, § 54, [Electronic Resource], – URL:http://www,corteidh,or,cr/docs/casos/articulos/seriec_97_ing,pdf [дата обращения: 05,04,2021],
6. Dijk P,V,, Hoof F, V,, Rijn A, V,, Zwaak L, Theory and Practice of the European Convention of Human Rights (4th edition), – Oxford: Intersentia, 2006, – P, 573,
7. Francioni F, Access to Justice as a Human rights, – Florence, 2007, – P, 365–366,
8. Harrison McKee v, Hungary, Judgment of ECHR, 3 June 2014, § 27 // HUDOC, URL:http://hudoc,echr,coe,int/eng?i=001-144350 [дата обращения: 05,04,2021],
9. Malawi Africa Association, Amnesty International, Ms Sarr Diop, Union interafricaine des droits de l'Homme and
10. Moore J, Problems with Forgiveness: Granting Amnesty Under the Arias Plan in Nicaragua and El Salvador// Stanford Law Review, – 1991, – Vol, 43, – No, 3, – Pp, 733-777; Akhavan P, Justice in The Hague, Peace in the Former
11. Osiel M, Why Prosecute? Critics of Punishment for Mass Atrocity // Human Rights Quarterly, – 2000, – Vol, 22, – P, 118–147; Mallinder L, Amnesty, Human Rights and Political Transitions: Bridging the Peace and Justice Divide, – Oxford, 2008, – P, 347,
12. Osman v, The United Kingdom, Judgment of the ECHR, 28 October 1998, § 151 // HUDOC, URL: http://hudoc,echr,coe,int/eng?i=001-58257 [дата обращения: 05,04,2021],
13. Paparinskis M, The International Minimum Standard and Fair and Equitable Treatment, – Oxford, 2013, – P, 210
14. RADDHO, Collectif des veuves et ayantsDroit, Association mauritanienne des droits de l'Homme v, Mauritania, Judgment of African Court on Human and Peoples’ Rights, 11 May 2000, [Electronic Resource], – URL:http://www,achpr,org/files/sessions/27th/comunications/54,91-61,91-96,93-98,93-164,97_196,97-210,98/achpr27_ 54,91_61,91_96,93_98,93_164,97_196,97_210,98_eng,pdf [дата обращения: 04,05,2021],
15. Robert Casanovas v, France, Views of Human Rights Committee, Communication, 28 October 2008, §11,3, [Electronic Resource], – URL: http://tbinternet,ohchr,org/_layouts/treatybodyexternal/Download,aspx?symbolno=CCPR%2FC% 2F94%2FD%2F1514%2F2006&Lang=ru (дата обращения: 23,04,2021),
16. Roche v, the United Kingdom, Judgment of ECHR, 19 October 2005, §121 // HUDOC, URL: http://hudoc,echr,coe,int/eng?i=001-70662 [дата обращения: 05,04,2021],
17. Yugoslavia? A Commentary on the United Nations War Crimes Tribunal // Human Rights Quarterly, – 1998, – Vol, 20, – P, 737-816; Seibert-Fohr A, Prosecuting Serious Human Rights Violations, – Oxford, 2009, – P, 31,
18. Американская конвенция по правам человека (Сан-Хосе, 22 ноября 1969 г,) // Права человека, Сб, универсальных и региональных международных документов, – М, 1990, – С, 143–166,
19. Беляевская О, Я, Пределы реализации права граждан на судебную защиту // Мировой судья, – 2006, – № 5, – С, 8–10,
20. Головко Л, В, Отечественное понятие «право на судебную защиту» и европейское понятие «право на доступ к правосудию»: попытка функционального сравнения // Право на судебную защиту в уголовном процессе: европейские стандарты и российская практика, – Томск, 2007, – С, 3–13,
21. Голубок С, А, Международно-правовые стандарты права на судебную защиту // Правоведение, – 2007, – № 1, – С, 116,
22. Горшкова С,А, Дерогация по Европейской конвенции и Россия // Московский журнал международного права, – 1999, – № 4, – С, 83,
23. Дегтярев С, Л, Реализация судебной власти в гражданском судопроизводстве: теоретико-прикладные проблемы, – М,, 2007, – С, 176,
24. Егорова Е, В, Эволюция и современное состояние института ограничений прав и свобод человека и гражданина в России: дисС, ,,, канд, юр, наук, – Ростов н/Д, 2005, – С, 9,
25. Крусс В,И, Теория конституционного правопользования / М,: Норма, 2007, С, 82,
26. Мещерякова О, М, Развитие принципов международного права в XXI веке // Научно-аналитический журнал «Обозреватель-Observer», – 2018, – № 8, – С, 99–110,
27. Мингазов Л, Х, Право на доступ к правосудию в международном праве (в контексте ограничения прав человека в условиях чрезвычайного положения) // Евразийский юридический журнал, 2014, – №7, – С, 55–61,
28. Подмарев А, А, Конституционные основы ограничения прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации : дисс, ,,, канд, юр, наук, – Саратов, 2001, – С, 15,
29. Galanter M, Access to Justice in a World of Expanding Social Capability // Fordham Urban Law Journal, – 2009, – V, 37, – Is, 1, – P, 118,
30. Смирнов А, А, Ограничение прав и свобод человека и гражданина Российской Федерации при обеспечении обороны страны и безопасности государства : дисс, канд, юр, наук, – М:, 2007, – С, 8,
31. Управление Верховного комиссара ООН по правам человека, Механизмы обеспечения верховенства права для постконфликтных государств: программы по возмещению ущерба, 1 января 2008, HR/PUB/08/1, [Электронный ресурс], – URL: http://www,refworld,org,ru/docid/52554ec762,html (дата обращения: 05,04,2021),
32. Цит, по: Borchard E, The Diplomatic Protection of Citizens Abroad or the Law of International Claims, – New York, 1915, – P, 826,
33. Черданцев А, Ф, Толкование права и договора, – М, 2003, – С, 110,