ПРОБЛЕМЫ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА ТЕРРОРИЗМ

Отечественное законодательство о борьбе с терроризмом никогда не отличалось стабильностью. В частности, принятый в 2006 г. Федеральный закон «О противодействии терроризму» был изменен и дополнен 14 раз. Объяснять эту нестабильность антитеррористического законодательства можно по-разному. С одной стороны, постоянно меняющиеся формы и виды террористической деятельности требуют соответствующего законодательного реагирования. С другой стороны, решения законодателя не всегда оказываются оптимальными или эффективными, в связи, с чем возникает необходимость внесения в законодательство дальнейших изменений и дополнений с целью совершенствования существующей нормативной базы противодействия терроризму.

Следует признать, что само определение эффективности антитеррористических мер является достаточно серьезной проблемой. Например, по утверждению ряда американских ученых, при изучении эффективности принятых после теракта 11 сентября 2001 г. многочисленных программ по противодействию терроризму они обнаружили «почти полное отсутствие оценочных исследований по противодействию терро­ризму и даже самих оценок, которые позволили бы определить эффективность результатов при­нятых программ».

Так, в упомянутом выше профильном федеральном законе дважды менялось определение понятия «террористический акт». В момент вступления в силу рассматриваемого документа под террористическим актом понималось «со­вершение взрыва, поджога или иных действий, связанных с устрашением населения и создающих опасность гибели человека, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления экологической катастрофы или иных особо тяжких последствий, в целях противоправного воздействия на принятие решения органами государственной власти, органами местного самоуправления или международными организациями, а также угроза совершения указанных действий в тех же целях». Уже через три месяца после принятия данного федерального закона, в июле 2006 г., определение тер­рористического акта стало более лаконичным: была отменена ссылка на «наступление экологической катастрофы», а «иные особо тяжкие последствия» были заменены «на иные тяжкие последствия». Однако наиболее принципиаль­ной представляется корректировка целей (хотя в действительности рассматриваемый феде­ральный закон в то время говорил об одной лишь цели) террористического акта: во-первых, они заключаются не только в противоправном (как ранее), но и в правомерном воздействии; во-вторых, из объектов такого воздействия исключены органы местного самоуправления.

Через восемь лет, в 2014 г., законодатель к указанным целям террористического акта добавил еще одну — «дестабилизация деятельности органов власти или международных организаций».

Кроме того, в 2010 г. перечень «террористических преступлений» в анализируемом федеральном законе (ст. 24) был дополнен преступлениями, предусмотренными ст. 220 и 221 УК, а в 2014 г. — преступлениями, предусмотренными ст. 282.1-282.3 УК.

Наконец, в 2013 г. в данном федеральном законе было расширено понятие террористической организации, к которой стали относить также террористическое сообщество (в случае вступления в законную силу обвинительного приговора по уголовному делу в отношении лица за создание сообщества, предусмотренного ст. 205.4 УК РФ, за руководство этим сообще­ством или участие в нем).

Стоит отметить, что некоторые из перечис­ленных изменений и дополнений Федерального закона «О противодействии терроризму» действительно заслуживают поддержки, одна­ко есть и сомнительные нововведения, отмена (или корректировка) которых, пред­ставляется, пойдет лишь на пользу борьбе с терроризмом.

Прежде всего, необходимо признать неудачными манипуляции с таким признаком террористического акта, как его цель (цели). Безусловно, следует согласиться с отказом законодателя от квалификации по ст. 205 УК РФ перечисленных в ней действий с целью влияния на принятие решения органами местного самоуправления. Для такого отказа имелись серьезные основания. Так, террористический акт — это всегда воздействие, явное или скрытое, на государство, тогда как органы местного самоуправления не входят в систему органов государственной власти.

Вместе с тем в результате внесения в ст. 205 УК изменений стала неясной правовая природа со­вершения взрыва, поджога или иных действий, устрашающих население и создающих опас­ность гибели человека, причинения значитель­ного имущественного ущерба либо наступления иных тяжких последствий, с целью воздействия на принятие решения органами местного само­управления. Если это уже не террористический акт, то что?

Одновременно с этим возникает вопрос о последствиях замены в определении террористического акта слов «противоправное воздействие» на «воздействие». Очевидно, произведенные в июне 2006 г. изменения в первую очередь направлены на усиление охраны власти, поскольку предполагалось, что любое воздействие на власть, пусть даже правомерное, при наличии указанных в законе обстоятельств следует рассматривать как террористический акт. В таком случае возможен вопрос: разве законные требования к власти, правомерное воз­действие на нее, даже подкрепленные в определенных условиях угрозой или насилием, не могут охватываться составом самоуправства (квалифицирующим признаком которого в процессе дальнейшего совершенствования ст. 330 УК РФ может стать, в частности, самоуправство, совершенное с применением оружия?

Вызывает сомнение еще один шаг законо­дателя — указание при описании цели террористического акта, наряду с российскими органами власти, такого адресата, как международные организации (причем безотносительно к тому, являются они межгосударственными или негосударственными). Здесь следует обратить внимание на то, что ст. 205 УК, воспроизводящая опре­деление террористического акта, располагается в главе «Преступления против общественной безопасности», тогда как ст. 360 УК, предусматривающая ответственность за близкое к террористическому акту нападение на отдельные международные организации, — в главе «Преступления против мира и безопасности человечества».

Представляется, что ответственность за террористический акт в отношении российских и международных организаций должна быть дифференцированной. Однако если в России данное предложение еще только обсуждается, то за рубежом оно уже реализовано. Например, в УК Республики Беларусь ответственность за акт терроризма в отношении представителя иностранного государства или международной организации предусмотрена в ст. 124 (глава «Преступления против мира и безопасности человечества»), тогда как ответственность за акт терроризма в отношении белорусских организаций — в ст. 289 (глава «Преступления против общественной безопасности»).

В связи с изложенным заслуживает критики существующая практика дополнения пе­речня «террористических преступлений», со­держащегося в УК РФ. В частности, речь идет о расширении указанного перечня за счет пре­ступлений, предусмотренных ст. 220 и 221 УК. Подобная практика не может быть признана оправданной. Очевидно, с таким же успехом можно относить к террористическим и многие другие преступления, например предусмотренные ст. 222.1 и 226 УК. Думается, что отнесение к террористическим каких-либо преступлений, не должно иметь под собой иных оснований, кроме совершения их с «террористическим намерением».

Суммируя сказанное о цели (целях) террористического акта, полагаю излишним ее (их) упоминание в определении данного преступления (большего внимания заслуживает предло­жение о включении в число квалифицирующих признаков террористического акта, например, мотива ненависти или вражды). Главное в террористическом акте — это характер совершаемых действий (взрыв, поджог и подобные действия), которые создают опасность гибели человека, наступления иных тяжких последствий, и намерение, с которым они совершаются, — устрашение населения и в конечном счете воздействие на государство.

Говоря о проблемах в сфере законодательства о терроризме, считаю нелогичной и противоречивой еще одну новеллу, а именно: «признание» в ст. 24 (ч. 2) Федерального закона «О противодействии терроризму» в качестве террористической организации террористического сообщества. С одной стороны, необходимо иметь в виду, что между понятиями «организация» и «сообщество» в УК (ст. 35) стоит знак равенства, а с другой — тот же УК (ст. 205.4 и 205.5) противопоставляет данные понятия. При этом в профильном федеральном законе содержится ответ на вопрос о том, какая организация является террористической (ст. 24), но нет определения террористического сообщества. В УК РФ ситуация прямо противо­положная: дается определение террористического сообщества (ст. 205.4), но нет определения террористической организации (ст. 205.5).

Следует признать, что указанные законодательные разночтения вносят лишь путаницу в теорию и практику применения уголовного закона, касающегося форм соучастия в «террори­стических преступлениях». Представляется, что законодатель должен сформулировать в профильном федеральном законе (желательно в ст. 3 «Основные понятия») определения понятий «террористическое сообщество» и «террористическая организация», которыми следует руководствоваться при конструировании норм, содержащихся в УК РФ (ст. 205.4 и 205.5). Таким образом, используемый в Федераль­ном законе «О противодействии терроризму» понятийный аппарат в целом нуждается в серьезной доработке. Причем это касается не только рассмотренных понятий, но также иных, в частности такого понятия, как «террористическая деятельность».

В контексте усиления мер против террори­стической деятельности отдельного разговора заслуживает вопрос о субъектах ответственно­сти за терроризм. Как известно, международно-правовые документы призывают государства устанавливать ответственность за террористические преступления также юридических лиц. Такая ответственность, следует напомнить, уста­новлена в уголовном законодательстве большинства государств англосаксонской семьи права и многих государств романо-германской семьи уголовного права.

Список литературы:

1. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993 г.) (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 N 6-ФКЗ, от 30.12.2008 N 7-ФКЗ, от 05.02.2014 N 2-ФКЗ, от 21.07.2014 N 11-ФКЗ) // Собрание законодательства РФ. - 2014. - № 31. - Ст. 4398.
2. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 N 63-ФЗ (ред. от 12.11.2018) // Собрание законодательства РФ. – 1996. - № 25. - Ст. 2954.
3. Федеральный закон от 06.03.2006 N 35-ФЗ (ред. от 18.04.2018)"О противодействии терроризму"//"Собрание законодательства РФ", 13.03.2006, N 11, ст. 1146.