ДОБРОСОВЕСТНОСТЬ И ПРЕДДОГОВОРНАЯ ОТВЕСТВЕННОСТЬ.

CONSCIENCE AND CONTRACTUAL RESPONSIBILITY

Evgeny Kadochnikov

student, Saratov State Law Academy,

Russia, Saratov

АННОТАЦИЯ

При изучении, такого феномена как преддоговорная ответственность, часто возникает вопрос: какой же имеет приоритет свобода или необходимость вести себя добросовестно.

ABSTRACT

When studying such a phenomenon as pre-contractual responsibility, the question often arises: what is the priority of freedom or the need to behave in good faith.

Ключевые слова: преддоговорная ответственность; свобода договора; добросовестность.

Keywords: pre-contractual liability; freedom of contract; good conscience.

Научные работы, посвящённые преддоговорным отношениям и преддоговорной ответственности, не могут остаться в стороне по отношению к правовым принципам, при этом во многих случаях дело не доходит до содержательной стороны добросовестности.

Безусловно, свобода договора во многом подвержена законами самой экономики и соответственно в первую очередь характеризует происходящие в последней процессы с присущим атрибутом свободы, следовательно принцип действия можно представить/понять путем восприятия окружающей действительности, восприятием самой экономики.

Понимание действия принципа добросовестности, более сложный процесс, в связи с этим в научной литературе ее характеризую при помощи любви или социальных идеалов. Стоит отметить, что в пояснительной записке к проекту федерального закона N 47538-6 акцентировано особое внимание, что юридизация добросовестности обеспечит установление ориентиров поведения субъектов права, а также поспособствует более продуктивному использованию мер гражданско-правовой защиты для пресечения недобросовестности.

На первый взгляд можно задаваться вопросом как же может добросовестность стать ориентиром поведения субъектов гражданских отношений с тем, что границы ориентира отсутствуют. Но, подобная постановка вопроса в целом не является новшеством. Щенникова Л.В. анализируя нововведения, указывает «нравится мне категория добросовестности. Сегодня она получила законодательное закрепление в статьях ГК, но законодателем не сформулирован четко сам принцип добросовестности» [1, с. 67].

Но, к примеру, Новицкий И.Б., рассматривал добросовестность с субъективной стороны, определяя ее как определенное сознание того или иного лица, или как неведение некоторых обстоятельств, с которыми закон связывает те или иные юридические последствия. Так автор отмечал, что «принцип доброй совести является известным сдерживанием эгоизма в юридических отношениях» но сам же в последующем замечал, что поиски содержательной стороны принципа добросовестности необходимо вести в самом гражданском обороте, тем самым приходя к выводу, что данный принцип необходимо рассматривать совместно с его обычаями [3, с. 124-125].

Схожая мысль отражена в авторском понятии добросовестности Е.Е. Богдановой, которая указывает, что под добросовестностью следует понимать, сложившуюся в общественных отношений и признанную законном, обычаем и судебной практикой представление о нравственной составляющей поведенческой линии сторон [4, с. 77].

Как видим, авторы рассматривают добросовестность и объективно, и субъективно, что особенно наглядно: «сложившуюся в общественных отношениях», «представление». То есть можно предположить, что добросовестность в ее субъективном понимании первична по отношению к ее объективному пониманию, такой вывод можно сделать хотя бы, потому что законодатель в конечном счете тоже субъект права. Однако, более весомый аргумент — это то, что гражданский оборот есть фактические общественные отношения, которые находятся в правой сфере, а следовательно, вполне оправдано, что нормы права, не соотносящиеся с реальным положением дел в обществе представить сложно. При этом в  концепции развития гражданского законодательства, в пунктах 1-5 речь идет о развитости демократического правового государства (где думается столь же развитыми должны быть и субъекты права в том числе) и свободе поведения участников гражданского оборота, а дальнее в пункте 6 указывается что законодатель по средствам принципа добросовестности лишь «обеспечивает» (гарантирует) достижение общих целей гражданского-правового регулирования.

Нельзя ли на основании всего вышеизложенного предположить, что добросовестность, выраженная в общей норме права, является элементом законности, который способствует установлению наиболее прочного правопорядка. Так Алексеева С.С. в качестве основных требований законности в демократических политических режимах указывал на то, что последняя должна обеспечивать: «стабильность, устойчивость правопорядка, эффективную работу всего механизма правового регулирования», под правопорядком по мнению автора надлежит понимать — такой результат законности, который в наибольшей степени характеризует ее требования: «причем так, что реализуются глубокие правовые начала, дух права» [5, с. 54–68]. Кулапов Л.В. отмечал, что в демократических политических режимах необходима стабильность правопорядка, где «юридические нормы способны стать не только внешним, но и внутренним регулятором отношений» [6, с. 77].

При этом представители гражданско-правой науки характеризуют добросовестность при помощи «заботы о соблюдении прав и законных интересов других участников имущественного оборота», «добра и зла», «дружбы».

Стоит отметить также и то, что сама экономика не столь бессильна к пониманию этого принципа более того, он ей вполне известен, во многих учебниках по экономической теории, приводиться характеристики разных моделей поведенческой линии человека в экономике. При этом особо выделяется модель «советского экономического человека», главной целью, которого является достижения личного благосостояния, что совместно с другими факторами создает благоприятную почву для оппортунизма, что в экономической теории понимается как «экономическая недобросовестность, представление заведомо искажённой или неполной информации контрагентом обменной сделки». Стоит отметить, что если говорить о экономической деятельности современного общества, то кооперации уже рассматриваются на уровне: государство-бизнес-общество, где акцент делается на ответственность бизнеса перед всем обществом. В свою очередь можно ли говорить о таких формах взаимодействия, отрицая понимания важности добросовестного поведения в рамках экономического обмена между субъектами самого бизнеса.

Добросовестность в преддоговорном отношении не способна чинить какие-либо препятствия гражданскому обороту, думается наоборот, она только в большей способна раскрыть его положительный потенциал, выступить в качестве инструмента при помощи, которого будет произведено укреплении экономического обмена. В связи с чем проблему необходимо рассматривать не в ключе, того, что субъекты экономических отношений менее желательно будут подвергаться деловым связям, а диаметрально противоположно говорить о, том, что вступать в деловые отношения партнеры могут с уверенностью, что их имущественные интересы защищены уже на стадии правообразования.

Обратив внимание на пп. 1 и пп. 2, ч. 2, ст. 434.1 ГК РФ мы заметим, что презумпция опровергается лишь в случаях, когда в большей степени возможно возникновение вредных последствий с потерпевшей стороны, которые вызваны нарушением общеправовых правил, соблюдение, которых думается, должно быть присуще каждому. О неспособности негативного влияния преддоговорной ответственности на гражданский оборот свидетельствуют и статистические данные, конечно, не отражая полноты действительности, они указывают на, ограниченное количество судебных споров по статьей 434. 1 ГК РФ.

Список литературы:

1. Щенникова Л.В. Принципы гражданского права: достижения цивилистики и законодательный эффект / Лингвистические записки: Межв. сборник науч. трудов. Вып. 2. М. 2002. — 67 с.
2. Новикова Т.В. Принцип добросовестности в российском гражданском праве: автореф. канд. дисс. юрид. наук. Ростов на Дону. 2009. — 26 с.
3. Новицкий И.Б. Принцип доброй совести в проекте обязательственного права // Вестник гражданского права № 1. 2006. — С. 124-125 с.
4. Богданова Е.Е., добросовестность участников договорных отношений и проблемы защиты их субъективных гражданских прав : дисс ... доктора юридиче наук : Москва. 2001. — 77 с.
5. Алексеев С. С. Односторонние сделки в механизме гражданско–правового регулирования / С. С. Алексеев // Антология уральской цивилистики, 1925–1989 : сб. ст. – М. : Статут, 2001. — 54–68 с.
6. Кулапов В.Л. Учебник «Теория государства и права» / Саратовский военный институт внутренних войск МВД России. 2013. — 77 с.