НЕСОРАЗМЕРНОСТЬ ЧЕЛОВЕКА И ГОРОДА В ЦИКЛЕ СТИХОВ «ПОЭТ В НЬЮ-ЙОРКЕ» Ф. ГАРСИА ЛОРКИ

Человек – пространственное существо, его бытие неразрывно связано с миром, в котором он живет. Этот мир, пространство жизни человека – всегда есть нечто конкретное, а не мир вообще, это какое-то определенное место, обладающее своими специфическими характеристиками и особенностями и накладывающее отпечаток на жизнь и личность человека. Человек включен, погружен, в социальную и природную реальность, которая его окружает. Взаимодействие с этой реальностью формирует человека и его жизненный мир, включающий в себя все телесные, психические, социальные и духовные стороны человеческого существа.

В истории развития человечества, город как пространство человеческой жизни, играет ключевую роль. Он аккумулирует человеческие силы, является центром культуры и цивилизации, интеллектуальной жизни и материального производства. На сегодняшний день человек это преимущественно городской житель, по оценке ООН, проведенной в 2018 году, уже более 55% населения планеты живет в городах.

Взаимоотношения человека и города рефлексируются в различных философских, научных и художественных произведениях, где порой город может выступать как полноценное действующее лицо. Запечатлевая человека в пространстве города, его отношение к этому пространству и самоощущение, искусство дает богатый материал для осмысления и исследования проблем городского существования.

Ключевым параметром, определяющим взаимоотношения человека и города, является их соразмерность. «Соразмерность – это соответствие человека городу и города человеку, адекватность среде своего обитания; такой тип отношений, который содержит в себе оптимум для реализации сущности человека» [4, с. 71]. Отсутствие такой соразмерности является одной из главных проблем бытия человека в городе. Несоразмерность порождает отчуждение, приводит к одиночеству и даже деградации личности, человек не может удовлетворить потребности и раскрыть свой потенциал. Объективным фактором, создающим ситуацию несоответствия, является дисбаланс в организации городской среды, особенно ярко это проявляется в порожденном промышленной революцией индустриальном городе – слишком много людей скученных на одной территории, плохая экология, слабость социальных связей, нехватка природных ландшафтов, несоразмерность города человеческой телесности (большие расстояния, огромность зданий при высотной застройке, шум и т. д.).

Отчуждение, которое испытывает человек в несоразмерном городе, становится еще выше, если это чужой город, город не освоенный и необжитый, с которым не связана личностная история. В искусстве отражение состояния именно такого острого отчуждения от города, мы находим в цикле стихов «Поэт в Нью-Йорке» Ф. Гарсиа Лорки.

Этот цикл отражает впечатления Лорки от предпринятой им в 1929–1930 годах поездки в США, где в течении года он проходил курс английского языка. Выросший в провинции, подчеркнуто считающий себя селянином, а не горожанином, влюбленный в природу Испании, в ее фольклор, музыку и танцы, Лорка сталкивается с максимально чуждой для себя средой – другой континент, чужая культура, огромный технически развитый мегаполис, являющийся в то время лидером по количеству жителей. Нью-Йорк производит на поэта сильное и по преимуществу гнетущее впечатление: бешеный темп жизни, слишком высокие здания, слишком много людей, машин, шума, заводских пейзажей, слишком мало природы и спокойствия. Интенсивность переживаний, которые он испытывает, обусловлена здесь трояко, с одной стороны новизной ситуации пребывания в незнакомом городе, с другой – принципиальной непохожестью города на все привычные и доступные в прежнем опыте пространства, с третей – насыщенностью, вернее перенасыщенностью городской среды.

Нью-Йорк предстает как город полный боли и смерти, город рабства, нищеты и преступности и безучастной к этому власти денег, это безжалостный механизм, перемалывающий все, что в него попадает. Лорка обращает внимание на «тоску фонарей и центрифугу метро», «лохмотья луж на башмаках», извилистые улицы «с повадками змеи, где ввысь растет кристаллом косный камень» небоскребов [2]. Позднее, зачитывая перед публикой в Мадриде стихи из этого цикла, он так рассказывает о своих впечатления от Нью-Йорка: «Первое, что бросается в глаза, это умонепостигаемая архитектура и бешеный ритм. Геометрия и тоска. Сначала кажется, что ритм этот радостен, но стоит уловить ход социального механизма и ощутить гнетущую власть машины над человеком, как услышишь в этом ритме тоску – зияющую, мучительно затягивающую – и поймешь, что она способна толкнуть на преступление. <…> Ощущение, что у этого города нет корней, настигает сразу же» [1].

Город раскрывается через оппозиции живого и мертвого, естественного и искусственного. Природа Нью-Йорка, а в ее лице и сама жизнь, задавлена, растерзана, исковеркана, отравлена, ее здоровье подорвано. Лорка описывает многоликие свидетельства губительного влияния цивилизации: «мычанье тощих коров, из которых выжаты все соки», «птицы, покрытые гарью», «Немое дерево с культями чахлых веток, / Ребёнок, бледный белизной яйца», «бесконечные обозы молока, / бесконечные обозы крови, / обозы роз, разорванных в клочья / фабрикантами парфюмерных фабрик», «сломанная лапка котенка, раздавленного вашим блестящим авто», Гудзон, упивающийся маслом нефти [2]. Промышленная цивилизация эксплуатирует природу, совершенно не задумываясь ни о своем разрушительном воздействии, ни об источнике, из которого черпает и от которого на самом деле зависит: «Здесь подрезаны самые нежные стебли песен, / Здесь соки деревьев стали мертвой резиной, <...> Здесь энергия машин топчет энергию природы, / совершенно не зная, что обе они родились из света солнца» [2]. Естественное, природное, связано с жизнью, тогда как искусственное, механическое – со смертью. Однако эта оппозиция может быть преодолена. Так как природа является первоначалом, из которого цивилизация лепит свои творения, то осознание связи с этим первоначалом и выстраивание жизни сообразно нему гармонизирует отношения – техническое может стать продолжением природного: «Ведь если колесо забудет, что оно - механизм, / оно весело запоет рядом с копытами лошадей» [2].

Противостояние природы и цивилизации не является враждой природы и человека. Для Лорки сущность человека сама укоренена в природе. Чуждой и враждебной всему живому, в том числе и человеку, является безумная и безобразная организация жизни города, выросшая из забвения истинных ценностей. Город не возникает сам по себе, он творение цивилизации, и будучи созданным руками людей, он имеет моральное измерение. Нью-Йорк аморален, полон лжи и жестокости, в нем правит антигуманизм, жизнь приносится в жертву вожделенным деньгам. В обществе царит разобщение и безразличие, люди разделены имущественно и классово. В то время как «опьяневшие от серебра, холодные люди, <...> пьющие в своих банках слезы девочек мертвых, / жрущие на углах осколки зари небесной» [2] озабочены только приумножением своих доходов, низы населения, бесправные и угнетенные, обречены на страдания и гибель. Лорка рисует полуфантастическую картину города, где за фасадом будней собирает свою жатву смерть [2]:

призрак появился на Уолл-стрите.

Ничего удивительного,

что смерть для своей пляски

выбрала этот крематорий с желтыми глазами.

<...>

Призрак будет плясать среди потоков крови,

в ураганах золота, между колоннами цифр,

под стон безработных,

что воют безлунной ночью.

Лорка предрекает будущую катастрофу, гнев и ярость жизненного начала (в лице природы и задавленного несправедливым общественным устройством человека) рано или поздно вырвутся наружу, тогда город будет разрушен и зарастет травой.

В стихах Лорки, таких близких философскому направлению экзистенциализма, запечатлено острое переживание неподлинности существования. В стихотворении «Панорама толпы, которую рвет» он описывает чувство омерзения и тошноты, вызванное лживостью и извращенностью жизни, а следующий стих «Город в бессоннице» наполнен ощущением непрекращающейся тревоги и безысходности («Никому не уснуть в этом мире», «и кто мучится болью, будет мучиться вечно, / и кто смерти боится, ее пронесет на плечах»[2]). Безысходность и обреченность становятся фоном на котором творятся повседневные дела, эти чувства обыденны и привычны, они являются постоянными спутниками горожан. Каждый новый день скроен по лекалу предыдущего и не обещает ничего хорошего [2]:

Восходит заря, но ничьих она губ не затеплит -

немыслимо завтра и некуда деться надежде. 

<...>

И кто пробудился, тот чувствует

каждым суставом,

что рая не будет и крохи любви не насытят,

что снова смыкается тина законов и чисел,

трясина бесцветной игры и бесплодного пота.

Негативная соразмерность человека и города угрожает человеческому существованию и личности. В стихотворении «Одиночество в Колумбийском университете» Лорка называет себя «раздавленным чужими небесами» и пишет, что сменил сотню лиц за сто дней – под влиянием неприемлемого для себя строя жизни, человек начинает терять себя, растворяться в окружающем отупляющем хаосе. Чтобы почувствовать себя живым он обращается к ощущению боли. Боль очищает и пробуждает сознание, заставляет глядеть на мир прямо и рассуждать о нем честно. Лорка пишет: «Мы забываем, что есть у мысли задворки, / где заживо съеден философ червями и сбродом» [2]. Кризис, порождаемый ситуацией жесточайшего диссонанса между внутренним миром внешней ситуацией, подавляет человека и вызывает у него чувство тоски, но одновременно с этим «тоска не дает замкнуться в ограниченности своего мира, она толкает человека на поиск ясности и, может быть, наряду с удивлением является тем чувством, которое ведет к философской рефлексии» [3]. Осознанность вырывает человека из потока действительности и освобождает его.

Вырвавшись на время из города, он восстанавливает свою идентичность, обретает свежесть чувств и осмысляет столкновение со смертью, пустотой и несправедливостью, чтобы, вернувшись, вынести Нью-Йорку свой приговор. Будучи чужаком, носителем другой культуры и ценностей, человек может видеть то, что не бросается в глаза постоянным жителям города, он может стать объективным наблюдателем. С этой позиции Лорка описывает Нью-Йорк и обвиняет его, он отказывается играть по местным правилам и замазывать неприглядную картину реальности [2]:

Что прикажете делать?

Подкрашивать эту картину?

Воспевать любовь, забыв,

что вы ее превратили

в фотографии желтые, доски гробов

и плевки чахотки?

Нет, нет, нет! Я обвиняю!

Я обвиняю проклятье

пустых контор с закрытыми дверями,

где не слышна агония страданья,

куда не проникает воздух леса!

Отраженный во множестве переживаний образ города обретает целостность. Для Лорки Нью‑Йорк – это город-ад. Их несоразмерность оказывается максимальной, предельной, поэтому пребывание в нем оборачивается невозможностью существования, разрушением бытия. Город оказывается врагом, с которым невозможно бороться, потому, назвав вещи своими именами, Лорка покидает город. Предпоследняя часть сборника озаглавлена “Бегство из Нью-Йорка”, в случае, когда смысл города и смысл человека находятся в конфликте, бегство из ситуации несоразмерности, является позитивной стратегией, позволяющей сохранить человеку свою жизнь и свое я.

Список литературы:

1. Гарсиа Лорка, Ф. Лекции и выступления / Ф. Гарсиа Лорка. Избранные произведения в 2-х т. Стихи. Театр. Проза. Т. 2, – М.: Художественная литература, 1986. – 479 с. [Электронный ресурс]. URL: http://www.lib.ru/POEZIQ/LORKA/lorka2_11.txt (дата обращения 2.06.2020)
2. Гарсиа Лорка, Ф. Поэт в Нью-Йорке / Ф. Гарсиа Лорка. Стихи // Lib.ru : Библиотека Максима Мошкова, 1994. [Электронный ресурс]. Дата обновления 25.08.1988 URL: http://www.lib.ru/POEZIQ/LORKA/lorka.txt (дата обращения 2.06.2020)
3. Горнова, Г. В. Переживание города// Электронный научный журнал «Вестник Омского государственного педагогического университета». Выпуск 2006. [Электронный ресурс] URL: http://www.omsk.edu/article/vestnik-omgpu-8.pdf. (дата обращения 2.06.2020)
4. Горнова, Г. В. Философия города / Г. В. Горнова. - М.: ФОРУМ : ИНФРА-М, 2014. – 343 с.