ИСТОРИЯ – ФИЛОСОФИЯ – ДИАЛЕКТИКА

HISTORY – PHILOSOPHY – DIALECTICS

Innokentiy Kulakov

ex-assisstant professor, Belarusian state Academy of music,

Belarus, Minsk

АННОТАЦИЯ

В XIX–XX веках старая философия, по существу, разделилась на две части – формы общественного сознания: диалектику (идеалистическая, материалистическая) и новую философию (неклассическая, постнеклассическая). Цель статьи – показать, что историки как представители исторической науки должны сознательно определиться не только во взглядах на мир, но и методологически.

ABSTRACT

In the 19^th–20^th centuries, the old secular philosophy was essentially divided into two alternative parts – forms of public consciousness: dialectic (idealistic, materialistic) and new philosophy (non-classical, post-classical, etc.). The purpose of the article is to show: historians as representatives of historical science should be consciously determined not only in views of the world, but also methodologically.

Ключевые слова: история, историк, мировоззрение, философия, диалектика, новая философия.

Keywords: history, historian, outlook, philosophy, dialectic, new philosophy.

Введение. С распадом Советского Союза, «cоциалистического Содружества», в Европе и изменением системы общественных отношений марксизм-ленинизм, положениями которого руководствовались историки СССР, стран «народной демократии», потерял лидирующие позиции. Рассматривая его как идеологию тоталитарного государства, либерально настроенные исповедуют «идею» о якобы полной свободе в выборе позиции, провозгласив «Декларацию независимости своего ремесла». Э.И. Рудковский в статье, посвященной проблеме интерпретации прошлого, выражая отношение к подобной позиции, содержащей противопоставление другим общественным наукам, справедливо утверждает: «Идеология – это не изобретение коммунистов, а атрибут любого государства» [13, c. 198]. Государственная идеология базируется на определенном мировоззрении, которое в принципе должно носить научный характер как фактор взвешенной, научно обоснованной политики. Его научность определяется методом, верностью обобщений, связанных с научным познанием, а через него – с практикой. О позитивности разработки новых идеологем в «разрешении проблем... гуманитарной и светской ориентированности» высказываются молодые исследователи [10, с. 132].

Но между должным и реальным имеет место противоречие, ведущее к холодным и горячим войнам, хаосу, обогащению одних государств за счет других. В статье Т.И. Адамовича [1], посвященной периодизации человеческой истории в синергетическом аспекте с осмыслением перспектив будущего, по-своему диагностируется суть исторической ситуации: хаотизация в общественной жизни приводит к хаотизации в теории [1, с. 314]. Но и наоборот: хаотизация в идеологии, мировоззрении приводит к хаотизации в общественных науках, к эклектике взглядов, которая сейчас широко распространена, а с учетом влияния посторонних сил способна привести и к хаотизации в обществе. Другая крайность – «спектаклекуляризация политики», которая фиксируется как осознанное и целенаправленное сведение политики к спектаклю (В.С. Моррару). А в такие времена на ученых-историков может усиливаться влияние систем, интенций, не относящихся к научному мировоззрению и даже отрицающих возможность его существования, действие объективных законов исторического развития (М. Вебер, К. Ясперс, Ж. Делез, др.), а следовательно, рационалистическое истолкование истории, научное предвидение будущего.

Все это прокламируется под флагом «философии», которая трактуется и как наука (в советской, отчасти постсоветской традиции [12]), «часть научной культуры экспертов» (Ю. Хабермас). Притом что философия как профессия традиционно пользуется общественным авторитетом. Возникает ее расщепленное воздействие на общественное сознание, что бесконечно продолжаться не может. Чтобы лучше разобраться в сути происходящего в сфере мировоззрения, а историку лучше определиться в общемировоззренческом и методологическом отношении, обратим внимание на исторический факт-явление. Дело в том, что в XIX–XX веках старая светская философия, по существу, разделилась на две части – формы общественного сознания: диалектику (идеалистическая, материалистическая) и новую философию (неклассическая, постнеклассическая), что недостаточно осознано, а потому и оформлено. Рассмотрим эти формы, уделив больше внимания первой из них.

Материал и методы. Материалом являются законы и категории мировоззренческого содержания; используется материал работ «Диалектика природы» Ф. Энгельса, «Различия и повторения» Ж. Делеза и др. Методы исторического и логического выражения, анализа (в форме рассуждения, сопоставления) и синтеза (обобщения, заключения).

 Результаты и их обсуждение.

1. История и методологическая функция диалектического мировоззрения. Чтобы история Вселенной, Земли, растительного, животного мира, общества, техники и т.д., т.е. история в широком и узком смысле, в качестве научного отражения реальной истории не носила чисто описательного характера, хотя без фактов истории нет «Истории», и которая начинается с фиксации значимых фактов, она должна опираться на определенную методологию. Факты, взятые без мысли, без системы, мало чему нас учат, даже если эмоционально и потрясают. Абстрагируясь от анализа ее уровней, отметим, что речь идет о тех или иных сторонах мировоззрения, имеющих отношение или которые должны иметь к ней (истории) такое отношение/значение. При выборе из числа мировоззренческих, методологических установок следует учитывать, что они могут носить как научный, так и ненаучный характер. Закон таков: ученый (историк), если рассматривает историю как науку, то, осуществляя анализ фактов, должен руководствоваться научным мировоззрением, методом мышления и познания вкупе с более конкретными методами.

Функционально это относится как к понятиям, категориям, законам, выражающим общественное бытие в единстве с общественным сознанием, с учетом творческого отношения к ним, так и универсальным, «законодательно» (законами и категориями) содействующим исследованию. А именно требует от историка учитывать действие трех основных универсальных законов диалектики, действующих в бытии и познании, логически осознанных Г.В.Ф. Гегелем, «приземленных» и конкретизированных классиками марксизма, советскими философами: закон перехода количественных изменений в качественные изменения и обратно; закон единства и борьбы противоположностей, который можно трактовать как столкновение противоположных трендов, тенденций в рамках единого процесса (например, тренд стремления к миру и тренд подготовки к войне, являющиеся отнюдь не выдумкой); закон отрицания отрицания, позволяющий, известно, судить о механизме, источнике и форме развития. В этом случае выходим на уровень мировоззрения в его наиболее абстрактном (общем) виде – онтологии.

На взгляд автора, сегодня необходимо разрабатывать и руководствоваться методом мышления и познания, формулируемого автором как «системно-диалектический», включающий жизнеспособное содержание диалектического метода, не сводясь к нему. Так, к этой троице законов, конкретизирующих идею развития, положение «движение от низшего к высшему», чтобы строить или построить систему законов, недостает еще одного основного закона, конкретизирующего известное абстрактное положение «одно возникает на основе другого», в итоге синтезирующего оба положения. В этой связи в одной из работ автора был сформулирован закон более высокого на основе более высокого [3, с. 213]. Согласно закону, более высокая ступень развития возникает на основе предшествующего (предыдущего) восходящего движения. На основе более высоких форм возникают еще более высокие, высшие – как формы его становления, при возможном последующем их сосуществовании. В этом – синтезирующем – аспекте можно говорить о совокупности факторов, сублимирующих движение к более высоким ступеням развития, что является методологическим ориентиром для развития и совершенствования научного знания, практики, свидетельствуя в целом о необходимости его – закона – абстрактной формулировки, что подтверждается фактами обыденного, конкретно-научного и мировоззренческого содержания.

Например, в процессе общения один из субъектов вербально выражает свои исходные представления, вводящие в ареал суждений; затем на этой основе строятся более конкретные суждения, дающие сущностную информацию, с возможным развитием мысли уже на новой основе. Человечество не могло появиться на Земле без образования низших материально-субстанциальных форм во Вселенной, нашей галактики Млечный Путь, солнечной системы, самой Земли, без микроорганизмов, растений, животных, т.е. без этих все более высоких по отношению друг к другу ступеней формообразования и формирования, становления форм, состояний сущего мира. Возникает не просто «одно на основе другого» – более высокое состояние материально-идеального мира является основанием для следующей более высокой ступени его развития.

Представляет интерес имевший место «заочный» (книжный) диалог между западным философом Дж. де Фришем (J. de Vries) и советским автором А.П. Шептулиным. По де Фришу, более низкого, материи, материальных сил, как бы они ни были велики, «недостаточно, чтобы произвести по существу более высокое, душу, или дух» [15 с. 113]. «Итак, в самом деле, – вопрошает А.П. Шептулин, – может ли существующее произвести более высокое, чем оно само?» Ответ: «Конечно может. Именно таким путем и осуществляется развитие материи. Одни материальные образования в результате тех или иных взаимодействий образуют другие, более сложные. А эти, в свою oчередь, – (образуют. – И.К.) третьи, еще более сложные, и т.д. без конца». «Всякое новое, более высокое, – заключает он, – происходит не иначе как из более низкого. Это всеобщая закономерность развития материи» [15 с. 113]. Здесь обобщение находится на уровне закономерности, но еще не закона. И дело не только в отсутствии соответствующей, компактно-точной формулировки. В восходящем движении, с возникновением высших форм вперед выходит значимость идеального, субъективного фактора, опирающегося на материальное начало сущего.

В историческом процессе становления, развития мышления и языка, согласно концепции профессора Д.В. Бубриха, последовательно сменяют друг друга три «эры» (наглядно-действенное мышление «питекантропа» с «сигнальной речью», направленной на «отметы вещей»; наглядно-образное мышление неандертальца с «изобразительной речью»; мышление, опирающееся на понятия с «собственно речью»). Каждая последующая эра «рассматривает предыдущую как ступень к себе самой» [11, c. 51] (курсив мой. – И.К.). Абстрагируясь от существа вопроса [11, c. 51–55], обратим внимание на логику концептуального высказывания, согласно которой вторая «эра» представляет более высокую ступень развития по сравнению с первой, что, в свою очередь, позволяет подготовить условия для перехода к третьей «эре». Закон более высокого на основе более высокого, на взгляд автора, раскрывает сущность движения от низшего к высшему. Все четыре указанных закона вместе с «неосновными» универсальными законами (например, закон, или необходимость, соответствия формы содержанию в процессе развития) раскрывают универсальное содержание происходящих процессов в мире. Это не отменяет попятного движения, процессов разрушения, зигзагов истории, как и того, что предшествующее в чем-то может превосходить последующее, например, в сфере культуры, архитектуре, искусстве.

Возникает вопрос: почему развитие идет от низшего к высшему? Разве нет движения от высшего к низшему? Конечно, в жизни имеет место и то и другое, если одно из них (первое) рассматривать как прогресс, а другое (второе) – регресс. Физическое развитие, связанное с ростом физических нагрузок, благотворно влияющее на организм человека, повышающее его иммунитет, спортивные результаты, – есть прогресс, движение «от низшего к высшему». Напротив, болезнь, ослабляя организм, есть регресс в организме, движение «от высшего к низшему». Здесь же – не об особенных формах развития, а о развитии в целом, в абстракции от них. В таком ключе и болезнь, коль она развивается с низшей, начальной стадии по нарастающей, означает движение с низшего (начавшейся болезни) к высшему своему состоянию.

Поскольку речь идет об истории человечества, ее возникновении и движении, то внесем некоторые терминологические уточнения, исходя из того, что термин должен в общей (абстрактной) форме выражать суть дела и направлять мысль, по-своему не позволяя растекаться мыслью по древу в неопределенном направлении. Поэтому, во-первых, «Всемирную историю» в целом правильнее называть Социальная история, или Социоистория. А ее части именовать: территориально, по странам (например, «Социальная история Беларуси или России»); по временным периодам – с качественным различием (Социальная история: Древнего мира, Средних веков, Нового времени; Новейшая социоистория); в специальном назначении (История техники) – поскольку целое («Всемирная история») и ее части представляют здесь социальную историю, историю социального времени. Поэтому, главное, в именовании должно присутствовать социальное (в широком смысле этого) начало, определяемое фундаментальным понятием «социальная форма движения». Тогда субъекта изучения (познания) социальной истории логично называть социоисториком («социоисторик» – лат. socialis – общественный, historiarum – историк; в значении «субъект конкретного познания и знания человеческого общества во временном аспекте»), трактуя «социальное» как мир человека. Другое дело – употребление терминов «история» в широком смысле, которое также правомерно, как и узком смысле.

Во-вторых, главное в мировоззрении для социоисторика – социальная теория общества в его движении и развитии с выходом на его перспективы. Эту теорию мы предпочитаем называть (термин Х. Ортеги-и-Гассета?) «Историология», о чем уже говорилось в работе автора [3, c. 233], отказываясь от терминов «философия истории», «социальная философия», оставляя последние и т.п. словосочетания, как и термин «философия», в конечном счете в распоряжение тех, кто стремится высказать некую мудрость в отношении человека, социальной истории или сущего мира в целом. Необходимы не «мудрые рассуждения» ради них самих, а с единых научно-категориальных позиций осмысление действительности с выходом на ее запросы и с учетом прошлого футурологические научно-теоретического и научно-практического характера обобщения.

Вопрос в том, в каком направлении изменять мир: делать ли его лучше или хуже? К сожалению, тенденции развития в политической, экономической, экологической сферах малоутешительны. Например, в сфере культуры, связанной с духовной сферой, во время военных действий или без них – сознательное уничтожение памятников всемирного наследия. Историология и призвана нацеливать мир на его изменения к лучшему. В аспекте воззрения на мир системная диалектика в части «Историология» – в абстрактном виде – нацелена, по идее автора, на движение цивилизации по пути «гуманитарогенного» (франц. humanitaire < humanite^́ – человечество + лат. genus – род) общества [5, с. 196]: сохранение этнического разнообразия в мире; выработка и сохранение «человекомерной» гармонии всех форм жизни на Земле в условиях рационального использования человеком окружающей среды, включая околоземное пространство, когда базисные и надстроечные отношения соответствуют интересам общества. В современных условиях приобретает важное значение сочетание товарно-денежных, деловых и нравственных отношений. Все это предполагает решение глобальных проблем современности.

Сказанное, конечно, не умаляет фактов научности обобщений в евразийской или иной литературе, сделанных авторами под именем «философия», «социальная философия», «философия истории» или какой-либо другой «философии» (например, «философия исторической памяти»), не осознававших или пока не осознающих, что пишут под чужим именем. Так, О.А. Романов справедливо отмечает: «Нераздельность человека и общества, их диалектическая взаимосвязь обусловливает… направленность социально-философской мысли, придают ей гуманистическое измерение. В социальной философии проблема смысла и цели человеческой жизни рассматривается в контексте сущности и направленности развития общества» [12, с. 120]. Однако, чтобы идти дальше, мы должны распрощаться с термином «философия» в отношении диалектического научного мировоззрения, интернационализирующегося в качестве самостоятельной формы общественного сознания. Охватывая в многовекторном измерении, в общем виде различные стороны бытия и мышления [4, с. 233–234], оно постаментируется системно-диалектическим методом, идущим на смену диалектико-материалистическому, принимая в целом форму (в методологическом ракурсе) системной диалектики. Еще Ф. Энгельс в «Анти-Дюринге» писал, что «из всей прежней философии самостоятельное существование сохраняет… учение о мышлении и его законах – формальная логика и диалектика» [9, т. 20, с. 25], обращая внимание на диалектику как метод мышления. В дальнейшем он дефиницирует ее как науку «о всеобщих законах движения и развития природы, человеческого общества и мышления» [9, т. 20, с. 145], обращая внимание на ее онтологический аспект.

В связи с ведением речи в литературе о «двух философских науках» – «Социальной философии» и «Философии истории» хотелось бы отметить, что в предварительно предложенной автором (2018) общей структуре научного мировоззрения, кроме политологии, выделяется не только историология, но и субъектология – наука о субъектах истории, субъективных отношениях, тематика которых конкретизируется в социологии, науках о государстве и праве, морально-этических, эстетических и др. отношениях.

2. «Философия», «Диалектика» и «История». Помимо диалектической методологии и основанных на ней мировоззренческих взглядов, в XIX–XX веках шло становление и оформление иного, неклассического направления в философии, представленного «философией жизни», «феноменологией», «экзистенционализмом», «неореализмом» и т.д., инкарнировавшими новую философию как особую форму общественного сознания. С точки зрения ее содержания, в общемировоззренческом плане вращается в основном вокруг субъективного мира индивидуумов, порождаемого жизненным принципом индивидуализма при капитализме, а также выходом, в частности, на субъективированные познавательные функции искусства, стремясь – в тенденции – в лице ее адептов разрушить онтологическую проблематику как таковую (позитивизм, «постмодернизм»).

Специфику этого общего направления мысли с учетом имеющихся обобщений необходимо еще прояснять, особенно в методологических основаниях. Пока же философию, креатируемую такими авторами, как Э. Гуссерль, Ж.П. Сартр, Ж. Деррида и др., можно определить как многоликую форму интеллектуально-абстрактного, концептуального характера рассуждения, или рефлексии, предназначенную, прежде всего, для интеллектуалов и профессиональных философов. Обращаясь к надстроечным отношениям, призвана, с одной стороны, будить мысль индивида, не давать ей застаиваться, быть своеобразной «лабораторией мысли», в которой, как и во всякой лаборатории, могут достигаться как позитивные, так и негативные результаты. Здесь на первый план выходит логика суждений, своеобразие мировидения философа, когда концептуально-содержательная экспликация тесно или даже неразрывно связана с личностью автора (например, «Dasein» М. Хайдеггера).

Однако этому (эксклюзивности концепций, терминов), при всем своеобразии авторского видения, препятствует/сопутствует абстрактный характер философской рефлексии, в той или иной мере подхватываемой другими авторами. Это ведет к формированию особенного, более или менее широкого философского направления, содержащего свой идеологический подтекст, заключающийся в видении, подчеркивании или нивелировании тех или иных сторон мира Homo, с идейным воздействием во многом благодаря мощной материальной и идеологической поддержке (сопоставимой с поддержкой марксизма-ленинизма в советскую эпоху) на сферу культуры, науку, историческую в том числе, индивидуальное сознание.

Такое движение мы видим на примере социальной философии и философии истории. Так, у А. Тойнби, исследовавшем локальные цивилизации, обращается внимание на управляющий в них стержень в лице «интеллектуальной элиты», на стадиальное развитие цивилизаций (возникновение – рост – надлом и разложение). У. Ростоу, противополагавший свои взгляды формационной теории К. Маркса, ограничившись уровнем технологического детерминизма и производных от него явлений и процессов, вел речь об историческом движении от «традиционного», аграрного общества через индустриальную революцию к индустриальному обществу, переход к проблемам потребления и благосостояния «в самом широком смысле». Наконец, у Э. Тофлера с оптимизмом говорится о «третьей волне», информационной цивилизации с ее человеческой гуманностью и гармонией с биосферой. В целом же нивелируются социальные отношения, что придает этим теориям абстрактный (не в смысле универсальности, а в смысле отвлечения) вид.

Еще дальше идет «постмодернизм». Исходя из понятий идиографизма и нарратива в методологии постнеклассической «философии истории» (говоря условно, поскольку по большому счету отрицаются понятия истории и общества), редуцируется, выхолащивается онтологический («вневременной», по мнению ее представителей) подход к изучению/осмыслению истории («большой истории») в пользу «малой истории». Историк излагает событийный материал в форме повествовательного нарратива, «сообщающего текста», имеющего начало и конец о жизни смертного субъекта, без какого-либо стремления к обобщению, вне связи с какой-либо закономерностью, а следовательно, стремления к истине, в силу «уникальности» каждого события, различия, судьбы каждого (по атипичному постмодернисту Ф. Джеймисону, «игра, случай, анархия»). Методологически последнее продуцируется, по мнению Ж. Делеза (Deleuze), французского философа, несовпадением с самим собой настоящего (настоящее, которое для людей уже-не-настоящее, и настоящее, которое еще-не-наступившее), ведущим к бесконечному несовпадению «бытия и смысла».

В этом заключена «смерть» историка и как автора «большой истории» (по «методологическим» основаниям), и как автора «малой (индивидуальной) истории», но в последнем случае обретающего презумпцию невиновности за тот смысл, который вкладывается в текст читателем, где автор предстает в качестве стороннего наблюдателя, без мысли (смысла), обобщений взирающего на событийное прошлое субъекта. Единственным позитивом в этой «содеятельности» видится «активная интерпретация», имеющая, однако, смысл с текстом другого качества, невольно на этом – «постмодернистском» (постнеклассическом) – фоне отдавая предпочтение «допостнеклассическим» представителям философии истории, их концепциям при всех слабостях мировоззренческого видения и гражданско-классовой ограниченности.

Если говорить о действительно методологической стороне дела, то от этой для кого-то глубокой философии так и веет отвлечением от того факта, что настоящее есть не просто самоотрицающий себя момент, а процессуально (течение времени). И как таковое оно разрешает само в себе противоречие. Содержит в снятом виде прошедшее (на основе которого возникло новое) и неснятом (бытийном) виде как сохранившееся прошлое. И содержит не только различие (на которое напирает философ, находясь в личине «внутреннего созерцания», «выманивающего различие» [2, с. 95–106]), но и повторяемость (невоображаемую, как полагал Ж. Делез [2, c. 191]). Оно включает и различие, и тождество, и противоположность. Микро- и макрообразования, реальные процессы (движение элементарных частиц, Земли, звезд, органической жизни и самого человека, общества) в силу своего бытия, потенциала как бы «съедают» будущее, превращая его в настоящее, а настоящее, как отработанную энергию, – в свое прошлое, затем и сами превращаясь в прошлое в целом. Тогда методом движения познания от отдельного (единичного) к общему и от общего к отдельному обнаруживаются закономерности (устойчивая повторяемость в одних и тех же или разных условиях) в движении социальной и общей (мировой) истории, не лишая познающего истинного как процесса, знания «большой истории» (стран и народов, человечества в целом). Отказ от целого, закономерного в угоду и противопоставлении частностям, «сингулярностям» есть, по сути, отказ от науки в пользу поверхностного – во всяком случае ненаучного – виденья предмета, реальности.

Так, война как особое явление истории, возникшее в период варварства, отличное от родовых и родо-племенных стычек доварварских времен, как «повивальная бабка истории» является закономерным явлением на определенных ступенях развития общества. Закономерны рост производительных сил, ускорение научно-технического прогресса, развитие и смена форм собственности, что происходит диалектически, в единстве тождества и различия, повторяемости и сменяемости событий, явлений, процессов. Смысл же, исходя из своих потребностей, целей, в свою деятельность вкладывает сам человек. Действия индивидуума (например, обработка камня, разрезание бруска, прием пищи, оказание помощи или самопомощи; в политике, экономике, науке, искусстве) могут быть как осмысленными, так и бессмысленными, полезными и вредными относительно цели, результата, объективной оценки. И его жизнь неразрывно связана с районом, городом, страной, в которых он живет, с обществом и природой, следовательно, с «большой историей», закономерными циклами в ее движении. Если на всех уровнях Вселенной действуют закономерные связи, а в формах движения действуют соответствующие законы (например, механической форме присущи законы механики), то не является исключением социальная история, или социальная форма движения сущего мира, будучи пронизываема действием соподчиненных форм движения, как и деятельность отдельных индивидуумов, (людей), субординируясь социально и используя их в соответствии со своими материальными и духовными интересами, потребностями.

Можно допустить, что тот или иной представитель постнеклассической философии достаточно искренне, убежденно отстаивал свои взгляды, и мы имеем дело с грамотными, хорошо подготовленными, в целом незаурядно мыслящими философами, если не забывать о подспудной (сознаваемой или неосознаваемой) идеологической составляющей. В обратном случае опусы, подобные приведенной работе, вряд ли издавались бы широко, а подобные идеи – хорошо оплачивались. Истина заключается в том, что идеология, против которой «на людях» (в печати) так рьяно выступили философы-модернисты и постмодернисты (Г. Лебон, Р. Барт, Ю. Кристнева, У. Эко, др.), должна, не теряя своей гражданской направленности, совпадать с наукой, чего не видно в постмодернистской «философии истории».

Уже из сказанного видно, что новая философия, естественно, не может быть безразлична представителям диалектического научного мировоззрения – и не только с позиций негативно-критических оценок, но поскольку философские концепции в чем-то, безусловно, в той или иной – особенной или общей – форме схватывают/выражают или помогают выразить те или другие стороны жизни. И если это представляет интерес для научного мировоззрения, то оно включает термин-рефлексию, то или иное положение как момент или вспомогательный элемент в систему универсального знания с существующим или вкладываемым рациональным смыслом. Так, еще К. Маркс в период формирования диалектико-материалистического воззрения на познание видел в «Феноменологии духа» Гегеля (диалектика по методу мышления, но в своей системе исходно оставался философом) рациональное зерно в принципе деятельности в его теории познания, но указывая, что сущность и природа познания не могут быть поняты в отрыве от предметно-практической деятельности.

Например, применительно к неклассическому модернизму экзистенциалистский термин «экзистенциал» в его рациональном понимании/использовании позволяет выделять в качестве элементов субъективного мира человека-индивидуума совесть, решимость, надежду или страх и т.д. (абстрагируясь от их отношения к «ничто», не имеющего реального в бытии содержания, и т.п.). Термин «деконструкция», введенный в философский оборот Ж. Деррида, основателем направления постструктуралистского критицизма, или, точнее сказать, деконструктивизма, вполне может использоваться для выражения процесса преобразования, когда на место одной «конструкции» материально или идеально возводится другая конструкция, но отвергая те или иные положения философа с научно-мировоззренческой, методологической, идейной точки зрения как неприемлемые.

В целом существование новой философии можно сравнить с поэзией. Не все увлекаются поэзией с точки зрения чтения для себя, но от этого она не перестает быть вызванной/обусловленной общественной потребностью. Напротив, в современном диалектическом мировоззрении (системной диалектике), трендирующем с единым научно-категориальным аппаратом, с единых концептуально-мировоззренческих и методологических позиций, каким явилось в свое время марксистское мировоззрение в форме материалистической диалектики, представляющих собой в данную эпоху, согласно определению автора, методологический подход [6, c. 59], а одновременно и мировоззренческий (в своих аспектах в конечном счете совпадающих друг с другом), на первом месте объективность, развитие, углубление в сущность предмета, научно-практические выводы и через это признание авторского вклада. Видимость революционности выводов новой философии, похожей на «бурю в стакане воды», как результат ее эволюции (отказ от объективного виденья предмета, «проектирования общества», поиска единой системы морали и т.п.), воспринятых представителями исторической науки на полном серьезе, да и просто людьми, способна лишь дезориентировать их. Повисят в воздухе подобные установки-рекомендации и растворятся, как дымы. Но обоснование этих установок следует принимать во внимание, ибо в них поднимаются проблемы, позитивное решение которых позволяет двигаться вперед в духовном, интеллектуально-научном и практическом измерении.

Применительно к диалектике XIX–XXI веков также можно сказать: «Новая диалектика», с ее научно-теоретической и научно-практической направленностью, отличной от наивной диалектики древних греков. Диалектика как научное течение мировоззренческой и методологической мысли – это особая форма отношения к миру, общественного сознания, предназначенная в конечном счете для широкого проникновения в массы, необходимо связанная с идеологией государства, с намеченными общими и менее общими социальными целями при содействии тому, чтобы общество не превратилось в застойное болото. Одно из положений «новодиалектического» мировоззрения, отличное от «новофилософского», сформулированно Марксом в работе «К критике гегелевской философии права. Введение», словно предчувствовавшим и отрицавшим экзистенциалистское понимание человека, сводящее его к индивидууму. «…Человек – это не абстрактное, где-то вне мира ютящееся (в своей скорлупе самосознания. – И.К.) существо. Человек – это мир человека, государство, общество» [9, т. 1, с. 414], хотя и человека как индивидуума, рационально понятого, никто не отрицает, во имя которого и осуществляется в конечном счете исторический процесс.

С появлением в середине ХХ века общей теории систем (Л. фон Берталанфи, Р. Акофф, К. Боулдинг, А. Рапопорт и др.; в качестве предтечи – тектонические идеи А.А. Богданова) для подготовки и обоснования решений по различным сложным проблемам, возникающим в различных областях человеческой деятельности, а также системного подхода, возникшего под влиянием проблем организации и функционирования сложных объектов, диалектика не может оставаться в прежнем виде, а должна приобрести вид, подняться до уровня системной. В советской мировоззренческой литературе утвердилось убеждение, что системность была присуща марксистской диалектике с ее возникновением [14, с. 7–8]. Действительно, например, уже метод восхождения от абстрактного к конкретному работает на системное изучение/осмысление объекта, предмета исследования. Однако собственно системно-структурная проблематика, включающая такие понятия, как «система», «структура», «организация» и др., у Г.В.Ф. Гегеля и в классическом марксизме-ленинизме не была категориально осмыслена. По-настоящему применительно к материалистической диалектике данная проблематика привлекла внимание уже советских исследователей во второй половине ХХ века (О.С. Зелькина, В.И. Свидерский, В.Г Афанасьев, И.В. Блауберг, В.Н. Садовский, А.И. Уемов, Г.А. Югай и др.). Одни считали системные понятия философскими категориями (В.И. Свидерский), другие – «общенаучными» (О.С. Готт). Поэтому работа должна быть продолжена с определением места системной проблематики в структуре метода-мировоззрения, ее значимости.

Но эта работа должна проводиться уже применительно к новой системе взглядов в рамках системной диалектики. Здесь нас интересует историология как одна из центральных частей научного мировоззрения, системной диалектики, принципы которой, если применять более общее высказывание Ф. Энгельса, «верны лишь постольку, поскольку они соответствуют… истории» [9, т. 20, с. 34]. Научная историология, опираясь на историю социальной мысли и данные социоистории, категориально выражая ее «логику», в соответствии с принципом единства исторического и логического, сама должна оказывать обратное воздействие на движение исторической мысли, содействуя ее развитию. Например, опираясь на собственный категориальный аппарат, системно-диалектическую методологию в целом, она должна осмыслить или переосмыслить накопившиеся данные по проблеме происхождения человека. Даже в «Историческом материализме», где был поставлен и решался вопрос об общественно-экономических формациях как ступенях развития общества, не было специального вопроса о периодизации истории в мировоззренческом аспекте. Неслучайно отсутствует такая статья и в советском «Философском энциклопедическом словаре» (М., 1983), как отсутствовала и в других советских словарях, имея в виду историю опыта мировоззренческой периодизации.

Эта «традиция» продолжает сохраняться и сегодня (не говоря уж о постмодернистской философии истории), будто бы это дело лишь самих историков, у которых периодизация носит более конкретный характер. В связи с этим мы будем терминологически различать историческую и мировоззренческую периодизацию. Мировоззренческая периодизация, базируясь на системе историологических категорий, должна прямо входить в предмет историологии, в том числе затрагивая решения, обсуждения данной проблемы в истории мысли, что вытекает и из самого названия науки как логики истории. В свою очередь, историческая периодизация в общем и целом должна базироваться, с одной стороны, на фактах истории, а с другой – на научно обоснованной мировоззренческой периодизации социоистории, повторяя в конкретной форме историческую логику.

Что же следует более конкретно понимать под «логикой» истории? Слово «логика» в онтологическом аспекте имеет образный смысл. Речь о своеобразии идейного инструментария, используемого данной наукой, носящей содержательно-логический характер при осмыслении исторической реальности. Содержательно понятие «логика истории» заключает в себе проблему взаимной обусловленности «... исторического процесса и созревания способностей человечества осознанно воздействовать на свое будущее» [8, с. 4]. Историология как общее учение об обществе, которую можно определить как «социальная логика», опираясь на данные истории, системно-диалектический метод мышления и познания, вырабатываемый ею категориальный аппарат и формулируемые законы развития общества, определяет пройденные им ступени и осуществляет обосновываемое предвидение, выраженное категориально, ступеней поступательного (в целом), носящего сложный, противоречивый характер, движения.

Заключение. В XIX–XX веках старая философия, по существу, разделилась на две части – формы общественного сознания: диалектику (идеалистическая, материалистическая) и новую философию (неклассическая, постнеклассическая). Современная диалектика должна быть системной, находится в процессе формообразования и формирования. Одним из ее центральных звеньев должно стать учение социального содержания, именуемое в статье «Историология» как преемница «Исторического материализма», в категориально-логической форме осмысливающая со своих общетеоретических позиций периоды истории. В футурологическом аспекте системная диалектика, по идее автора, нацелена в абстрактном виде на движение цивилизации по пути «гуманитарогенного» общества. Постнеклассическая философия, редуцируя онтологический аспект мировоззрения, отрицая «большую историю» в пользу «малой (индивидуальной) истории», может завести историческую науку в тупик, что не отменяет использование рационально, системно-диалектически осмысленных/переосмысленных элементов философских обобщений. В научно-практической плоскости автором предлагается историю социального времени в целом именовать «Всемирная социальная история» как отражение социальной формы сущего в ее историческом аспекте. Материал статьи может использоваться в научно-исследовательской работе, учебном процессе в вузах, для обсуждения возможности применения терминологического различения на ВАКовском уровне.

Список литературы:

1. Адамович Т.И. Проблема периодизации истории // XXI век. Актуальные проблемы исторической науки: материалы Международной науч. конф., посвященной 70-летию исторического фак-та БГУ (Минск, 15–16 апреля 2004 г.) / отв. ред. В.Н. Сидорцов. – Минск : БГУ, 2004. – 343 с.
2. Делез Ж. Различие и повторение / пер. с фр. Н.Б. Маньковского и Э.П. Юровской. – СПб. : Петрополис, 1998. – 384 с. .
3. Кулаков И.Д. К вопросу о мировоззрении Ортеги-и-Гассета // Философы ХХ века: Ортега-и-Гассет: материалы Республиканских чтений – 9 (Минск, 28 января 2004 г.) / редкол.: Я.С. Яскевич, В.С. Вязовкин. – Минск : РИВШ БГУ, 2004. – С. 28–30.
4. Кулаков И.Д. К вопросу о структуре научного мировоззрения // Марксизм в контексте современности: материалы Международной науч. конф., посвященной 200-летию со дня рождения К. Маркса (1818–1883) (Минск, 26–27 апреля 2018 г.) / Белорус. гос. ун-т; редкол.: В.Ф. Гигин (отв. ред.) [и др.]. – Минск : БГУ, 2018. – С. 226–234.
5. Кулаков И.Д. Коллизии поколения В.С. Степина, или Куда нам двигаться? // Философы ХХ века: Вячеслав Степин: материалы Республиканских чтений – 10 (Минск, 18 ноября 2004 г.) / редкол.: Я.С. Яскевич, В.С. Вязовкин. – Минск : РИВШ, 2005. – С. 194–196.
6. Кулаков И.Д. П.В. Копнин и проблема методологического подхода в науке // Философы ХХ века: Павел Копнин: материалы Республиканских чтений – 8 (Минск, 22 января 2003 г.) / редкол.: Я.С. Яскевич, В.С. Вязовкин. – Минск : РИВШ БГУ, 2003. – С. 57–61.
7. Лебон Г. Психология народов и масс / пер. с фр. – М. : АСТ, 2017. – 320 с.
8. Логика истории и перспективы развития науки : сб. / редкол. : М. Дафермос [и др.]. – М. : Мысль, 1993. – 171 с. (Тр. Междунар. логико-исторической шк. Вып. 1).
9. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. – М. : Гос. изд-во полит. лит., 1955–1981.
10. Передерий О.С. Противоречия глобализации и ее последствия // Научно-практический электронный журнал Аллея Науки. – 2019. – № 3(30). – Т. 2. – С. 129–134 / [Электронный ресурс]. – Режим доступа: URL:  Alley-science.ru.
11. Протасеня П.Ф. Проблемы общения и мышления первобытных людей. – Минск : Изд-во Мин-ва высш., сред. спец. и проф. образования БССР, 1961. – 152 с.
12. Романов О.А. Проблема уточнения границ тематического поля социальной философии и философии истории // Ученые записки Витебского гос. ун-та, 2015. – Т. 18. – С. 118–125.
13. Рудковский Э.И. Философские и идеологические аспекты интерпретации прошлого // Ученые зап. Витебского гос. ун-та, 2016. – Т. 22. – С. 106–111.
14. Садовский В.Н. Основания общей теории систем : логико-методологический анализ. – М. : Наука, 1974. – 279 с.
15. Шептулин А.П. Категории диалектики : учеб. пособие для студентов и аспирантов. – М. : Высшая школа, 1971. – 279 с.