К МЕТОДОЛОГИИ ИССЛЕДОВАНИЯ МЕТАМОДЕРНА: МЕТОД КВАДРАНТОВ, ХОЛИЗМ, ИНТЕГРАТИВНОСТЬ, СИСТЕМНЫЙ ПОДХОД, ПРИНЦИП СИСТЕМНОСТИ, ОБЩАЯ ТЕОРИЯ СИСТЕМ

Methodology for metamodern study: quadrant method, holism, integrativeness, system approach, system principle, general systems theory

Pavel Piskareov

Candidate of Psychological Sciences Rector of the Institute for Psychology of Creativity

Russia, Moscow

АННОТАЦИЯ

Несмотря на открытость вопроса о том, является ли современность постмодерном или еще модерном, авторы берут на себя смелость утверждать, что нынешняя эпоха – это метамодерн, особое состояние, которое затрагивает все значимые стороны жизни человека и человечества. В статье дано определение метамодерна, представлена четырехкомпонентная парадигмальная модель сменяемости эпох и (одновременно) современности: премодерн, модерн, постмодерн, метамодерн. Также намечены пути разработки новой методологии исследования метамодерна: Декартов метод четырех квадрантов (который Юнг, однако, называет кватернионом оппозиций), холизм, интегративность, системный подход, принцип системности, общая теория систем. Отдельно рассмотрены «правила научного метода» Р.Декарта, заявляющие о системности, структуре, методе, всестороннем анализе, перспективизме, – то есть, фактически, об основе методологии исследования метамодерна во всем многообразии его проявлений.

ABSTRACT

The question of whether modernity is postmodern or still modern is not yet fully resolved. However, we believe that modernity is metamodern. Metamodern – a special condition that affects all significant aspects of human life and humanity. The article defines metamodern, as well as presents a four-component paradigm model of the turnover of epochs: premodern, modern, postmodern, metamodern.

We also outlined ways to develop a new metamodern research methodology. This includes the Cartesian four-quadrant method (which Jung, however, calls the opposition quaternion), holism, integrativeness, the systems approach, the principle of consistency, the general theory of systems. Separately considered are the “rules of the scientific method” by R. Descartes, declaring the system, structure, method, comprehensive analysis, perspectivism - that is, in fact, the basis of the metamodern research methodology in all its manifestations.

Ключевые слова: премодерн, модерн, постмодерн, метамодерн, постмодернизм, метамодернизм, системность, структура, перспективизм, метод четырех квадрантов, кватернион оппозиций, холизм, интегративность, системный подход, принцип системности, общая теория систем.

Keywords: premodern, modern, postmodern, metamodern, postmodernism, metamodernism, systemic nature, structure, perspectivism, four quadrant method, opposition quaternion, holism, integrativity, systemic approach, systemic principle, general system theory.

В статьях «Метамодерн – к постановке проблемы» [24] и «Homo beatus – человек метамодерна» мы поднимали ряд важных вопросов. В частности, это вопрос о том, как следует называть современную эпоху – эпохой модерна или, возможно, эпохой постмодерна? Так, в современной научной дискуссии по проблеме данный вопрос считается открытым: есть исследователи, полагающие, что современность – это модерн (пусть длящийся или видоизменившийся). Известно мнение на этот счет И.Валлерстайна [4], автора концепции «мир-системного анализа»: он полагает, что современность берет начало в «длинном XVI веке» (который, по сути, является модерном, сохраняет черты модерна – если не на уровне отдельных обществ, то на уровне мира в целом). Среди тех, кто считает современность видоизменившимся модерном, сохраняющим его ключевые черты, российский философ и культуролог В.А. Куренной [17], который в своем курсе «Современный культурный процесс» [30] настаивает на том, что современность – длящийся модерн (приводя разнообразные аргументы и ссылаясь на различных авторов – сторонников теории современности как модерна). Также нельзя не упомянуть классическое произведение современного немецкого философа и социолога Ю.Хабермаса, перу которого принадлежит программное произведение «Философский дискурс о модерне» [32], затрагивающее наиболее значимые стороны модерна как эпохи и социально-культурного направления: истории, теории и философии модерна. «Философский дискурс» вырос из предварительного короткого доклада Ю.Хабермаса «Модерн – незавершенный проект». В «Философском дискурсе» философ, тем не менее, не настаивает на «длящемся модерне», но осмысливает модерн из «эпохи постмодерна», возвращается к его истокам. По мнению Хабермаса, Г.Гегель – первый философ, который развил и заявил понятие модерна (добавим, что случилось это намного позже, чем модерн как таковой наступил). Хабермас призывает «удостовериться в гегелевском понятии модерна, чтобы быть в состоянии судить о справедливости притязаний тех, кто исследует модерн, исходя из других предпосылок» [32, c.10].

Временные рамки модерна, как и характер современности (живем мы в модерне, постмодерне или метамодерне?), – вопрос открытый. В статье «Метамодерн: к постановке проблемы» [24, c.5-18] мы вспоминаем и точку зрения А.Тойнби [31], относящего начало «эры модерна» не к «длинному XVI веку», а ко вполне определенному веку XIV. Интересно, что эпоха постмодерна, по его мнению, начинается уже в XIX веке, а именно – после 1875 г. [29]. С последним мы склонны согласиться: мы делаем вывод, пусть и в духе марксистского тезиса о «базисе, опережающем надстройку», что постмодернизм в искусстве всегда опережает наступление постмодерна как эпохи (в этом же смысле метамодернизм, «Манифест» [37] которого прозвучал совсем недавно, наступил намного раньше). Как правило, мы сталкиваемся с концептуализацией некоего социально-культурного явления (или с необходимостью этой концептуализации), когда явление состоялось как некая наиболее заметная вершина соответствующей эпохи, давно происходящей и проявляющейся во множестве сторон.

В данной статье мы позволим себе оставить за скобками все многообразие определений метамодернизма и метамодерна (именно в таком порядке), упомянем только, ссылаясь на уже приведенную выше статью о постановке проблемы метамодерна [24], что даже в русскоязычном социально-культурном и социально-гуманитарном дискурсе встречаются оба термина – и «метамодернизм», и «метамодерн». Вот несколько примеров: «Как метамодерн привел к политической сатире и новому популизму» [33], «Метамодерн в праве: осцилляция в точке Канетти. Статья I. Пролиферация норм и разум» [1], «Парадигмы постмодерна как доказательство метамодернистских тенденций» [22], «Идеологический проект «современности»: от модерна к метамодерну» [14], «Психологические особенности человека культуры метамодернизма» [8], «Метамодернизм в психологии или уход от игры в жизнь к ее перформатизму» [7], «Особенности метамодернистской философии как новый способ восприятия мира» [16], «Метамодернизм как попытка преодоления постмодернизма: анализ стадий освобождения на основе работы Харольда Блума «Страх влияния» [13], «Забота об идентичности: непрерывное образование vs исчезновение себя в период метамодерна» [2] и др.

Актуальность проблемы метамодерна как эпохи подчеркивается, прежде всего, тем, что мы в ней живем (по нашему собственному глубокому убеждению). Переходя к научному определению эпохи метамодерна, к нашему собственному видению ее характерных черт и сторон, коротко отметим, что эра метамодерна – это эра будущего, причем будущего наступившего, происходящего уже сегодня; будущего, которое пишется прямо сейчас (или, иными словами, нарратив будущего создается в настоящий момент).

После долгих сомнений в том, есть ли у человечества будущее вообще, и если есть, то какое оно и что готовит нам незнакомый, пугающий грядущий век (закономерный антитезис культурному оптимизму и просветительской идеологии эпохи Просвещения, отголоски которой сохранялись, по большому счету, до первых крупных дегуманистических кризисов и техногенных катастроф ХХ века), в метамодерне появилась уверенность в том, что будущее есть, будущее уже наступило. Оно выражается не только в растущих технических возможностях современного человека, но и в некотором «перспективном нарративе», который есть у каждого из нас: истории, которую каждый из нас может рассказывать о себе, одновременно творя свое будущее.

По нашему мнению, метамодерн – это особое состояние социально-культурного пространства, не «колеблющася», а целостная эпоха, где греческое «мета» понимается не как «колебание», а как обобщенность, помещенность над (в значении, родственном «метанарративам» Лиотара). Метамодерн вызывает к жизни особый, синтетический тип человеческого бытия, при котором различные парадигмы представлены в обществе одновременно. «Метафорой современного общества может быть многоквартирный дом, где одновременно сосуществуют «люди разных эпох» [24, c.13]. Это новое состояние общества требует подробного исследования и концептуализации, но не с позиции «постмодерна» (как «эпохи отрицания модерна») или «метамодернизма» (как «состояния колебания»), а с позиции признания всех сторон современной жизни в одновременном их сосуществовании».

Исследование этого нового феномена, мульти- и кросскультурного, метаполитического (мы выдвигаем это термин по аналогии с «космополитизмом»), требует нового метода. Прежде всего, мы обращаемся к методам квадрантов Р.Декарта – или, иными словами, «декартовым координатам» (сам термин, согласно историческим данным, принадлежит не Декарту, а Г.Лейбницу [11]). Тут можно вспомнить известное многим из курса истории философии рассуждение Лейбница [25] о том, что условность декартовых координат, в особенности точки отсчета, может привести к мысли о том, что пространство не существует. Мы не собираемся развивать данное рассуждение в настоящий момент, как не собираемся и идти дальше – к «априорным формам восприятия», открытым Кантом, ключевой характеристикой которых является трансцендентальность (имманентность человеческой сущности, недоступность для познания). Мы сосредоточимся на том, что «декартовы координаты» или, выражаясь шире, метод квадрантов Декарта, – исследовательский инструмент, который можно применять не только в математике или философии. Метод «декартовых координат» («декартовых квадрантов») творчески переосмыслен рядом авторов, среди которых можем назвать (перечень авторов не ограничивается названными ниже фамилиями, но определяется объектом, предметом, задачами, а по большому счету – сферой исследования нашей работы): КГ.Юнга, К.Уилбера, С.Кови (иногда его метод известен как «матрица приоритетов Эйзенхауэра»), М.Уичика, Т.Четуинда и других.

Подробнее остановимся на методе К.Г.Юнга, автора теории архетипов, который использует метод «квадрантов Декарта» («декартовых координат») в «Исследовании феноменологии самости» [34] (где, впрочем, называет «метод квадрантов» «кватернионом оппозиций» [34, c.116]. В главе V («Христос, символ самости») Юнг пишет [34, c.116]: «В мире христианских идей Христос, несомненно, представляет самость. Будучи апофеозом индивидуальности, самость имеет атрибуты единственности и единовременности. Но поскольку психологическая самость представляет собой трансцендентальное понятие, охватывающее совокупное содержимое и сознания, и бессознательного, оно поддается описанию только в терминах антиномий; то есть, если мы хотим дать верную характеристику трансцендентальной ситуации, вышеуказанные атрибуты необходимо дополнить их противоположностями. Проще всего сделать это в форме кватерниона оппозиций: 

В этой формуле выражена не только психологическая самость, но и догматическая фигура Христа. Как историческое лицо, Христос единовременен и уникален; как Бог, он универсален и вечен. Подобным образом и самость, как сущность индивидуальности, единовременна и уникальна: но как архетипический символ, она есть образ Бога, а потому универсальна и вечна. Так что если теология изображает Христа просто «добрым» и «духовным», на другой стороне обязательно должно возникнуть нечто «злое» и «материальное», или «хтоническое», репрезентирующее Антихриста. Получающийся в результате кватернион в психологическом плане связан воедино тем фактом, что самость не рассматривается как нечто исключительно «доброе» и «духовное»; как следствие, ее тень оказывается гораздо менее черной. Следующий результат заключается в том, что теперь нет нужды отделять от целого противоположные полюса для «доброго» и «духовного»:

Этот кватернион характеризует психологическую самость. Будучи целостностью, он, по определению, должен включать в себя светлый и темный аспекты, так же как самость охватывает и мужское и женское, и на этом основании символизируется брачным quaternio. Последний – ни в коем случае не новое открытие, ибо согласно Ипполиту, он был известен Наассенам. Таким образом, индивидуация представляет собой «mysterium conjunctionis» (Таинство соединения (лат.), при этом самость ощущается как брачный союз противоположных половин и в виде составного целого отображается в мандалах, спонтанно рисуемых пациентами» [34, c.116].

Как видно из приведенного выше примера, на оси абсцисс К.Г.Юнг располагает «уникальное – универсальное», «духовное – материальное, или хтоническое»; по оси ординат – «единовременное – вечное», «добро – зло». Эти оси, координаты, квадранты или кватернионы могут быть любыми, в зависимости от того, раскрыть особенности какого предмета исследования предстоит мыслителю. В данном случае, напомним, речь идет о разных чертах, особенностях фигуры Христа.

Этот метод давно считают классическим: например, нередко можно встретить разложение по квадрантам основных четырех человеческих темпераментов, где по оси абсцисс задана экстраверсия-интроверсия, а по оси ординат – степень эмоциональной стабильности (устойчивости). В результате можем получить следующую картину (Рис.1):

Рисунок 1. Расположение темпераментов по квадрантам

Приведенный выше рисунок – одна из самых простых схем, где отражена психологическая структура личности человека (чаще она известна как «схема темпераментов»).

В другой модели психологической структуры личности (психологической активности человека) [26] мы видим, как интровертность и экстровертность, расположенные по оси абсцисс, дополняют интернальность и экстернальность, расположенные по оси ординат:

Рисунок.2. Структура развивающейся личности человека

Юнгианская система кватернионов оппозиций была переосмыслена, среди прочего, американским философом и писателем К.Уилбером, впоследствии адаптированная для нужд управления организациями. Например, квадранты Уилбера могут выглядеть так: по оси абсцисс заданы «внутренний аспект – внешний аспект», а по оси ординат – «индивидуальный аспект – коллективный аспект».

Рисунок 3. Модель четырех квадрантов Кена Уилбера, адаптированная к нуждам организации

Мы предлагаем свою собственную модель четырех квадрантов, где движение от правого верхнего квадранта до верхнего левого выстраивает модель сменяющих друг друга эпох: премодерн, модерн, постмодерн, метамодерн (Рис.4).

Рисунок 4. Модель четырех квадрантов Павла Пискарева

Социально-философская «модель четырех эпох», в свою очередь, формируется на концепции, описанной, в частности, в «Постфилософии» А.Г.Дугина [12]. Важно, что Дугин впервые концептуализирует понятие премодерна (это редкий случай в дискуссии о модерне, где, как правило, основной спор ведется о разграничении модерна и постмодерна). Итак, первый квадрант – премодерн – детство человечества; второй – модерн – юность; третий – постмодерн – взрослый возраст, во всем многообразии присущих ему кризисов; четвертый – метамодерн – зрелость, мудрость. Описанная Дугиным идея понимания премодерна, модерна и постмодерна не как «роста и развития», а как равнозначных и симметричных структур, – это идея, метамодерная по своей сути: речь идет не о сменяемости (и диалектическом «снятием» противоречий предыдущей эпохи), а о свободном выборе, одновременном сосуществовании, выстраивании собственного ценностно-смыслового универсума, собственного космоса каждого человека.

Коротко описав метод квадрантов, обратимся к остальным методам, без которых невозможен глубокий анализ метамодерна как эпохи. Так, принцип, приписываемый Аристотелю, – «целое больше, чем сумма его частей» – впоследствии получил название «холизм» и был отражен в работе Я.Смэтса «Холизм и эволюция» [36]. Смэтс пишет, что его работа посвящена некоторым из проблем, находящихся «в дискуссионных границах между наукой и философией» [36, c.9] – проблемам, которые являются своего рода точками соприкосновения между научным и философским знанием. По мнению Смэтса, именно эти точки очерчивают область прогресса в обеих областях, и заслуживают особого внимания [36, c.9]. Тут, на наш взгляд, не столько о популярном в ХХ веке и сейчас понимании философии как метанауки (с присущим ему особенным вниманием к метанаучным областям, например, «философии культуры» или «философии математики», которые позднее получат также название «практической философии»), сколько о демаркации границ научного и философского знания: нужна ли демаркация, или имеет смысл искать точки соприкосновения и рассматривать их в качестве «плодотворной и творческой поверхности контакта» [36, c.9] между научным и философским знанием. Раскрытие научного и философского потенциала поля, очерченного «точками соприкосновения», требует пересмотра фундаментальных концепций философии в свете последних достижений науки. Необходимость такого пересмотра, связанная с кризисом классической картины мира и расцветом герменевтики, наталкивает автора на мысль о холизме – «философии целостности», лежащей в основе «синтетического характера вселенной» [36, c.9].

Холизм – точка зрения, признающая приоритет целого по отношению к частям, и Смэтс убежден, что старые аналитические концепции и формулы больше не отвечают вызовам современности. «Духовный храм будущего, хоть и будет построен, в основном, из старых, надежных материалов, потребует нового, более широкого, фундамента, в свете значительного расширения наших интеллектуальных горизонтов» [36, c.10].

Кроме холизма, который представляет собой своего рода «философию целостности», или, выражаясь иными словами, целостный методологический подход, существует также интегративный подход к философскому, психологическому и научному знанию в целом.

Интегративность в философском знании выражена, среди прочего, в одной из функций философии: интегративной (согласно которой, философия объединяет все знания и опыт, накопленные человечеством за историю его существования, формируя единую – философскую, научную – картину мира). Другие функции философии, на наш взгляд, выстраиваются вокруг интегративной функции, дополняя ее: мировоззренческая, теоретико-познавательная (иными словами, эпистемологическая и гносеологическая), ценностно-ориентационная (аксиологическая, этическая), критическая, прогностическая, эстетическая, логическая и методологическая.

Итак, интегративность – неотъемлемое свойство философского знания. Стоит ли проводить различие между интегративностью и холизмом? На наш взгляд, стоит: в то время как холизму свойственна целостность как изначальная характеристика (иными словами, это подход с точки зрения целого, в котором мы, так или иначе, можем увидеть разные проявления), интегративности присуще стремление объединить разрозненное. Современная методология научного познания (учитывая и существование многоплановых, многоуровневых, многосторонних феноменов, и связанность этих феноменов с явлениями, существующими на стыке со сферами других наук) с необходимостью применяет оба эти метода: холистический и интегративный.

Нужно вспомнить также еще об одном подходе в науке в целом, и в философии и психологии в частности, – системном. Нередко словосочетание «системный подход» упоминается в обыденной речи, однако у него, как нетрудно догадаться, существует и научное значение, разнящееся от одной сферы научного знания – к другой. Например, системным подходом называют «направление философии и методологии науки, специально-научного познания и социальной практики, в основе которого лежит исследование объектов как систем» [28]. Объект как система – сложное понятие само по себе, ведь туда можно включить: социальные системы и процессы, математические системы, механические системы, химические периодические системы, биологические, экологические, психологические, лингвистические, производственные и экономические системы, финансовые системы, системы управления (в том числе АСУ – автоматизированные системы управления) и многое другое, включая, конечно, и философские системы. Какой бы ни была система, системный подход исходит из целостности объекта исследования (системы) и его многоплановости, многообразия и взаимодействия ее элементов, ориентирует исследователя на поиск и открытие механизмов, обеспечивающих как саму системность, так и ее функционирование, на «выявление многообразных типов связей сложного объекта и сведение их в единую теоретическую картину» [28]. Понятие «системный подход» («systems approach»)  – сравнительно молодое – стало широко употребляться с кон. 1960-х – нач. 1970-х гг.[28]. Тогда же в научный обиход входят: «системные исследования», «принцип системности», «общая теория систем» и «системный анализ».

Понятие «принцип системности» представляет отдельный интерес. Являясь, по сути, принципом философским («философское универсальное утверждение» [27]) и универсальным, подобно принципам развития, движения, каузальности и т.д., он выходит за пределы собственно философского познания, широко используясь в науке, в том числе – в неявной форме. Согласно принципу системности, «все предметы и явления мира представляют собой системы той или иной степени целостности и сложности» [27]. Также принципу системности приписывают тот же античный тезис, что и холизму: «Целое больше суммы своих частей» [27], что, на наш взгляд, говорит о фундаментальной схожести этих принципов. Известное утверждение первооснователя обобщенной системной концепции, названной «Общая теория систем» [3], Л. фон Берталанфи о том, что «системы повсюду», иллюстрирует принцип системности. Интересно, что сам Берталанфи видел общую теорию систем результатом конфликта (мы позволим выразиться языком диалектической парадигмы – синтезом) между механицизмом и витализмом. Механицизм – мировоззренческая позиция, согласно которой принципы и особенности существования биологических тел могут быть сведены к законам механики или физики, реже – химии. Механицизм отрицает телеологию (учение о цели, принадлежащее Аристотелю, согласно которому живые организмы имеют цель своего существования), «а целесообразные свойства живых организмов объясняет результатом естественного отбора» [5]. Этот подход в биологии доминирует и сегодня, он «основан на расчленении биологических систем на отдельные составные части, выяснении их структур и анализе биологических функций как причинно-следственных цепочек, в ходе которых структурные элементы переходят из одного более или менее устойчивого состояния в другое» [5]. Это, однако, более позднее объяснение механицизма, коль скоро в нем существует не только наука биология, но и объяснения с привлечением биохимических процессов. Ранний механицизм был другим, и наиболее простым объяснением его сути, на наш взгляд, является само название книги Ж.Ламетри – «человек-машина». Сама книга, оказалась, однако, гораздо глубже и современнее, чем можно судить из названия, но об этом ниже.

Механицизм, знаменитая парадигма Нового времени, нашедшая отражение в произведениях множества мыслителей (можно вспомнить «Левиафана» [6] Т. Гоббса, «Рассуждения о методе» [9] Р.Декарта, а также механистическую концепцию И. Бекмана, изложенную, среди прочего, в книге Фредерика де Бузона «Механизация естественной философии», в главе, посвященной Декарту и Бекману [35, c.143-158], «Человека-машину» [18] Ж.О.Ламетри др.). Позволим себе процитировать отрывки из последнего – и потому, что в своем произведении Ламетри ссылается на предшественников – Декарта, Локка, Лейбница, и потому, что его перу принадлежит также трактат «Человек-растение» [19] – антитетический «Человеку-машине» [18] и родственный витализму – концепции, которую мы рассмотрим ниже.

«Человек настолько сложная машина, что совершенно невозможно составить себе о ней ясную идею, а, следовательно, дать точное определение. Вот почему оказались тщетными все исследования a priori самых крупных философов, желавших, так сказать, воспарить на крыльях разума. Поэтому только путем исследования a posteriori, т. е. пытаясь найти душу как бы внутри органов тела, можно не только открыть с полной очевидностью саму природу человека, но достигнуть в этой области максимальной степени вероятности» [18, c.195]. Называя человека «сложной машиной», Ламетри не имеет в виду механистический (механицистический) и дуалистический взгляд на человека, который мы встречаем у Декарта: душа и тело сосуществуют параллельно, настроенные согласно некоему внешнему принципу, одинаковому для них, без какой-либо связи друг с другом. Нет уверения читателя в том, что связь между телом и душой – кажущаяся. Нет тут и уверения в том, что животные не имеют души. Ламетри, задолго до существования описанных выше концепций, склоняется и к холизму (рассматривая человека как целостность, как единство души и тела), и к интегративности (объединяя феномены, разъединенные его предшественниками, в частности, Декартом).

«Душа и тело засыпают одновременно. По мере того как затихает движение крови, приятное чувство мира и спокойствия распространяется по всей машине; душа чувствует, как вместе с веками томно тяжелеет она, как слабеет вместе с волокнами мозга и как мало-помалу словно парализуется вместе со всеми мускулами тела. Последние более не в состоянии выносить тяжести головы, душа не может вынести тяжести мысли — она погружается в сон, словно в небытие. Если кровообращение протекает с чрезмерной быстротой, душа не может заснуть» [18, c.197]. По мнению Ламетри, душа и тело не только взаимосвязаны, они находятся в ситуации взаимного влияния: душа не заснет от быстроты движения крови (и тут он предвосхищает более поздние психологические открытия), телесная «машина» успокаивается по мере расслабления души.

И, наконец, еще один отрывок, подчеркивающий холистичность, интегративность, целостность и системность человеческого тела (вопреки расхожему пониманию механицизма Ламетри: «Человеческое тело — это заводящая сама себя машина, живое олицетворение беспрерывного движения. Пища восстанавливает в нем то, что пожирается лихорадкой. Без пищи душа изнемогает, впадает в неистовство и, наконец, изнуренная, умирает. Она напоминает тогда свечу, которая па минуту вспыхивает, прежде чем окончательно потухнуть. Но если питать тело и наполнять его сосуды живительными соками и подкрепляющими напитками, то душа становится бодрой, наполняется гордой отвагой и уподобляется солдату, которого ранее обращала в бегство вода, но который вдруг, оживая под звуки барабанного боя, бодро идет навстречу смерти. Точно таким же образом горячая вода волнует кровь, а холодная — успокаивает» [18, c.198]. В этих строках от механицизма – возможно, сравнение с автомобилем, который будет изобретен позднее: топливо и хороший уход заставляют машину работать лучше. Но даже это, на наш взгляд, скорее «очеловечивание» машины, чем приписывание человеку качеств механизма. В приведенных выше отрывках, если на то пошло, механицизма не больше, чем витализма.

Витализм старше механицизма. Он встречается уже у Аристотеля, который считает развитие одной из главных биологических проблем; неудивительно, впрочем, что любое развитие живых тел имело, по Аристотелю, цель (в духе его учений о телеологии). «Витализм (от лат. vitalis – жизненный) – мировоззренческая позиция в биологии, согласно которой все живые системы принципиально отличаются от косных тел тем, что в основе их существования и проявлений жизнедеятельности лежит внутренне присущая им целесообразность, а их развитие является целенаправленным (телеология)» [5]. Позволим себе не согласиться со словарным определением: по нашему мнению, некорректно называть витализм «мировоззренческой позицией в биологии» задолго до появления биологии как отдельной науки; словосочетание «живые системы» также стоит использовать с осторожностью: витализм как мировоззренческая позиция гораздо старше и механицизма (довольно близкого к теории систем), и теории систем как таковой. Тем не менее, «последовательными виталистами были многие натуралисты (В.Гарвей, Г.Э.Шталь, К.Ф.Вольф, К.Линней, Ж.Бюффон, Г.Р.Тревиранус, К.Бэр), заложившие основы биологии как самостоятельной науки, ставящей своей задачей раскрыть собственные законы жизни, которые не сводимы к законам, определяющим явления неорганического мира» [5]. На наш взгляд, корректнее будет дать такое определение: витализм – это мировоззренческая позиция в философии, популярная от Античности и до 19 века, согласно которой живые организмы обладают некоей нематериальной сверхъестественной силой, дающей им жизнь и поддерживающей ее в них (согласно Аристотелю, стороннику витализма, подобное «самодвижение тел» имеет причину и цель. Проще говоря, витализм постулирует наличие в живых организмах (которые, среди прочего, позднее назовут системами) некоей жизненной («оживляющей») силы, иногда сверхъестественного свойства; это может быть: ци, прана, гуморы, энтелехии, абсолюта и т.д. Однако в работах ранних виталистов попытки конкретизации принципа, руководящего жизненными проявлениями, свелись к постулированию существования сверхфизических, трансцендентных «сил» типа «vis vitalis» (жизненная сила), «оживляющих» материю. Такого рода постулаты не допускали опытной проверки и не способствовали развитию биологической науки.

Разобравшись с основами механицизма и витализма, вернемся к основателю «Общей теории систем» Л.Берталанфи. Мы остановились на том, что сам автор видел свою общую теорию систем своего рода «синтезом» (где витализм – тезис, а механицизм – антитезис), или, иными словами, результатом конфликта между витализмом и механицизмом. Если присмотреться внимательнее к обеим парадигмам, заметим, что феномен «системы» негласно присутствует в обеих: в витализме – некий принцип, приводящий в движение биологическую систему (хотя само слово «система» может и не звучать), в механицизме (особенно – в механицизме Ламетри) все подводит нас к мысли, что человек – не столько «машина», сколько сложное взаимодействие тела и души, причем синергетического свойства – в том смысле, в каком совместное действие и взаимодействие двух этих элементов значительно превосходит простую сумму их функций (или, иными словами, сумму каждого из упомянутых факторов). Сам Л.фон Берталанфи, как мы писали выше, утверждает, что «системы повсюду».

По замыслу Л. Берталанфи, общая теория систем должна была отразить существенные изменения в понятийной (а также научной) картине мира, которые принес двадцатый век. По мнению Берталанфи, для современной науки характерно [23]:

1) организация как основной предмет науки;

2) всесторонний анализ этого предмета (организации) предполагает поиск и нахождение средства решения проблем со многими переменными (классическая наука знала проблемы лишь с двумя, в лучшем случае – с несколькими переменными);

3) место механицизма (и витализма) занимает понимание мира как множества разнородных и несводимых одна к другой сфер реальностей, связь между которыми проявляется в изоморфизме (подобии, структурном сходстве) действующих в них законов;

4) уходит концепция физикалистского редукционизма, сводящего всякое знание к физическому, ее сменяет идея перспективизма – возможность построения единой науки на базе изоморфизма законов в различных областях.

Наука ХХ века – завершение перехода от модерна к постмодерну, зарождение метамодерна. Организация как основной предмет науки постмодерна (в отличие от множества предметов классической модерной науки (теория истины, проблема универсалий, рационализм и эмпиризм, философские проблемы естественных наук и т.д.), соседствует с проблемами системы, структуры. Стоит отметить, что системный подход к размышлению заложен ранее – уже в системе Декарта, в его знаменитых «правилах для руководства ума» [10, c.71-84] – и в самой форме их изложения, и в четком определении цели исследования, предмета исследования, задач исследования, а также в подчеркивании необходимости метода как условия поиска истины:

ПРАВИЛО I. Целью научных занятий должно быть направление ума таким образом, чтобы он мог выносить твердые и истинные суждения обо всех тех вещах, которые ему встречаются.

ПРАВИЛО II. Нужно заниматься только теми предметами, о которых наши умы очевидно способны достичь достоверного и несомненного знания.

ПРАВИЛО III. Касательно обсуждаемых предметов следует отыскивать не то, что думают о них другие или что предполагаем мы сами, но то, что мы можем ясно и очевидно усмотреть или достоверным образом вывести, ибо знание не приобретается иначе.

ПРАВИЛО IV. Для разыскания истины вещей необходим метод.

Существует еще одно, более простое, изложение Декартовых «правил для руководства ума», встречающееся в учебниках: 1) Не принимать вещь за истинную, если не познал ее как истинную с очевидностью; 2) Выделять только простые, достоверные элементы знания; 3) Восходить от простого к сложному; 4) Систематизировать познанное и познаваемое, чтобы быть уверенным, что ничего не пропущено.

«Правила научного метода» Р.Декарта, встречающиеся в более позднем «Рассуждении о методе» [9], хрестоматийно изложены в «История философии: Запад-Россия-Восток» [15]:

«Правило первое: «никогда не принимать за истинное ничего, что я не познал бы с очевидностью, иначе говоря, тщательно избегать опрометчивости и предвзятости...». Это правило имеет значение и для повседневной жизни. Каждому из нас и в любом деле полезно им руководствоваться. Однако если в обычной жизни мы еще можем действовать на основе смутных, путаных или предвзятых идей (хотя за них приходится в конце концов расплачиваться), то в науке соблюдать данное правило особенно существенно. Всякая наука, считает Декарт, заключается в ясном и очевидном познании.

Правило второе: «делить каждое из исследуемых мною затруднений на столько частей, сколько это возможно и нужно для лучшего их преодоления». Речь идет о своего рода мыслительной аналитике, о выделении простейшего в каждом ряде.

Правило третье: «придерживаться определенного порядка мышления, начиная с предметов наиболее простых и наиболее легко познаваемых и восходя постепенно к познанию наиболее сложного, предполагая порядок даже и там, где объекты мышления вовсе не даны в их естественной связи».

Правило четвертое: «составлять всегда перечни столь полные и обзоры столь общие, чтобы была уверенность в отсутствии упущений».

В каком бы из изложений ни звучали изложенные выше Декартовы «Правила научного метода» или «Правила для руководства ума», они опережают свое время, заявляя о системности, структуре, методе, всестороннем анализе и даже перспективизме – то есть, о принципах, заявленных Л.фон Берталанфи в рамках теории систем века спустя.

Добавим, что нас в принципах современной науки авторства Берталанфи особенно интересует пункт номер три, позволим себе процитировать его еще раз: «в современной науке место механицизма занимает понимание мира как множества разнородных и несводимых одна к другой сфер реальности, связь между которыми проявляется в изоморфизме (подобии, структурном сходстве) действующих в них законов». Это, на наш взгляд, одна из ярких черт эпохи метамодерна – восприятие мира во множестве разнообразных реальностей, сосуществующих, дополняющих и несводимых друг к другу.

Несмотря на то, что принцип системности, не имея подобного названия, использовался в течение всего развития философской и научной мысли (при построении, например, философских систем, примером которой может служить система Декарта), в 20 веке он обрел новое звучание. Принцип системности превратился в своего рода методологический фундамент, на основе которого строились философские и научные концепции и теории: теория систем и системный анализ, тектология, кибернетика и многое другое, уже упомянутое нами выше. «В отечественной философии в 1960–80-х гг. В.П.Кузьминым (1926–89) был проведен целостный анализ содержания принципа системности и его роли в научном познании» [28].

На наш взгляд, объективным фактором, обусловившим необходимость системного анализа, было появление уже упомянутых сложных феноменов, сформированных на стыке разных наук. Кроме того, обществу необходимо было, в связи с усложнением производства в частности и социальных систем в целом, решать управленческие и логистические задачи нового уровня: с глубоким пониманием отдельных элементов, структуры и принципов функционирования сложных объектов, сложнейшими из которых, по нашему мнению, оказались социальные структуры и сам человек. Это косвенно подтверждают и следующие строки: «в социальном управлении вместо превалировавших прежде локальных, отраслевых задач и принципов ведущую роль начинают играть крупные комплексные проблемы, требующие тесного взаимоувязывания экономических, социальных, экологических и иных аспектов общественной жизни» [28]. Отдельная и важная проблема, ознаменовавшая наступление новой эпохи с необходимостью разработки новых принципов управления, – глобализация и связанные с ней проблемы «Север-Юг» и другие аспекты экономического, политического, социального развития отдельных стран и регионов, проблемы эффективности и ответственности современных производств, экологические проблемы и т.д.

К числу важнейших задач системного подхода относятся [28]: 1) разработка средств представления исследуемых и конструируемых объектов как систем; 2) построение обобщенных моделей системы, моделей разных классов и специфических свойств систем; 3) исследование структуры теорий систем и различных системных концепций и разработок.

Исследование структуры теории систем не входит в цели и задачи данной работы, поэтому мы остановимся на двух важных моментах, первый из которых состоит в том, что объект исследования понимается и рассматривается как система, а второй – в том, что сам метод, используемый нами для анализа объектов, представляет собой систему. При этом важно, что «свойства объекта как целостной системы определяются не только и не столько суммированием свойств его отдельных элементов, сколько свойствами его структуры, особыми системообразующими, интегративными связями рассматриваемого объекта» [28]. То же самое, по нашему мнению, основанному на опыте анализа объектов с использованием разработанной нами методологии (речь о ней пойдет ниже), касается и метода: «костяк» предложенного нами метода четырех квадрантов, безусловно, однообразен (количество и суть квадрантов остаются неизменными), однако многообразие ему сообщает не столько количество областей применения (точек приложения), сколько неожиданный характер результатов, полученных при применении этого метода в разных областях.

Перейдем к выводам:

1. Применяя и холизм, и интегративность в теоретико-методологическом аппарате своей работы, мы, однако, проводим разницу между данными подходами. Холизм, по нашему мнению, – это подход с точки зрения целого, то есть, рассмотрения некоторого феномена как изначально целостного. Сюда же можно отнести применение холистической – целостной – методологии (или взаимосвязанного набора методов, или единого метода для изучения феномена, целостного или многогранного). Например, современные социально-культурные феномены, возникающие на стыке разных сфер социальной, культурной, политической, духовной жизни можно воспринимать как целостные явления (с применением единого холистического метода для его изучения). Эти же феномены можно рассматривать как многогранные, применяя при этом единый метод для рассмотрения каждой из граней. Современная методология научного познания использует оба метода – и холистический, и интегративный – отдельно или в совокупности. Интегративность – это подход с точки зрения объединения разрозненного. Объединить множество, казалось бы, случайных проявлений в единый феномен (довольно ярко это видно, опять-таки, на примерах социально-культурных и социально-психологических). Умение находить корреляцию и связи там, где, казалось бы, на первый взгляд, их нет. Стремление находить общее начало у разрозненных, казалось бы, явлений Примером может послужить история нашей страны [21]: многогранный советский быт, во множестве доносящихся до современности его отголосков, имеет корни в нормах советской повседневности. Интересно, что сами эти нормы неоднородны: разнятся от страты к страте, от периода к периода, от коммунального быта – к частному.

2. Системный подход – еще одна часть используемого нами теоретико-методологического аппарата. Он представляет собой направление методологии науки, научного познания и социальной практики, в основе которого лежит понимание и исследование объектов как систем. Социум как система, человек как система, организм как система, психика как система – все это примеры восприятия социальных, биологических, гуманитарных объектов как некоторых целостных объектов, элементы которых взаимосвязаны, иначе говоря – систем. Понятие системного подхода породило такие связанные с ним термины, как «теория систем», «принцип системности», системные исследования и системный анализ.

3. Понятие «принцип системности» принадлежит Л.Берталанфи. Этот принцип, изначально философский, широко используется в науке, выдвигая утверждения на стыке философского и научного знаний, вроде того, что все явления мира, так же, как и предметы, – это более или менее целостные и сложные системы. Речь тут идет о взаимосвязанности различных предметов и явлений мира, а также о принципе, согласно которому система – феномен всегда иной, чем простая сумма ее элементов («целое больше суммы своих частей»). «Принцип системности» развивается в «Общую теорию систем».

4. Сам Л.Берталанфи полагал, что общая теория систем – «результат конфликта между витализмом и механицизмом, своего рода гегелевский синтез виталистического тезиса и механистического антитезиса. Согласно витализму, организмы (и многие другие тела) запускаются благодаря наличию некоторого движущего принципа, своего рода «духа» (праны, ци и т.д.), который сообщает движение недвижимому объекту. С другой стороны, механицисты полагали, что тела движутся благодаря своему собственному сложному устройству – химическому, физическому, собственно механическому, – без вмешательства особого движущего, оживляющего принципа. Согласно механицизму, движение и существование тела и организма не имеет (в отличие от виталистических представлений), никакой цели (то есть, механицизм лишен телеологии).

Свойственное Берталанфи «организмическое мировоззрение», которое, по сути, было также синтезом витализма и механицизма, а также «обобщением разработанной им в 1930-х гг. «теории открытых систем», в рамках которой живые организмы рассматривались как системы, постоянно обменивающиеся со средой веществом и энергией» [23]. На наш взгляд, ключевое отличие «открытой системы» от концепций витализма и механицизма, помимо наличия в последних наивного представления о живых организмах и присутствии в первом понятии сложного и современного термина «система», – заключается, собственно, в открытости системы. Нет «оживляющего» принципа, действующего «внутри» организма (или системы).

Нет также «технических жидкостей» и «механизмов», сообщающих системе движение. Система открыта, она обменивается веществом и энергией со внешним миром, она устойчива при условии обмена веществом и энергией с окружающей средой, она непрерывно взаимодействует со средой (в форме информации, энергии, материальных преобразований). «В рамках общей теории систем Берталанфи и его сотрудниками разработан специальный аппарат описания «поведения» открытых систем» [23].

Метод квадрантов, разработанный Декартом и творчески переосмысленный Лейбницем, Юнгом, Уилбером и многими другими мыслителями, стоит особняком. Любая из черт рассматриваемых нами эпох, может быть рассмотрена с применением данного метода.

И, конечно, отдельного упоминания в ряду применяемых нами методов заслуживают Декартовы правила, заявляющие о системности, структуре, методе, всестороннем анализе, перспективизме, – то есть, том, что, по нашему мнению, и составляет основу методологии исследования метамодерна как эпохи, особого состояния социально-культурного пространства, уникального направления культуры и искусства – в том числе, культуры и искусства человеческой жизни.

Список литературы:

1. Бавсун М.В., Попов Д.В. Метамодерн в праве: осцилляция в точке Канетти. Статья I. Пролиферация норм и разум // Научный вестник Омской Академии МВД России. – 2018. – № 4 (71). – С. 62-70
2. Безрогов В.Г., Пичугина В.К. Забота об идентичности: непрерывное образование vs исчезновение себя в период метамодерна // Социум и власть. – 2014. – №6 (50). – С. 116-123
3. Берталанфи Л. фон. Общая теория систем — Критический обзор // Исследования по общей теории систем: Сборник переводов / Общ. ред. вст. ст. В. Н.Садовского и Э. Г. Юдина. — М.: Прогресс, 1969. – 520 с.
4. Валлерстайн И. Мир-система Модерна. Том 1. Капиталистическое сельское хозяйство и истоки европейского мира-экономики в XVI веке. – М.: Русский Фонд Содействия Образованию и Науке, 2015. – 592 с.
5. Витализм. // Электронная библиотека ИФ РАН » Новая философская энциклопедия. – [Электронный документ]. – Режим доступа: https://iphlib.ru/library/collection/newphilenc/document/HASH0124a65430338b2adfc56924?p.s=TextQuery
6. Гоббс Т. Левиафан / Пер. А.Гутермана (1936). – М: РИПОЛ Классик., 2017. – 603 с.
7. Гребенюк А.А. Метамодернизм в психологии или уход от игры в жизнь к ее перформатизму // World Science: Problems and Innovations сборник статей победителей VI Международной научно-практической конференции: в 2 частях. – 2016. – С. 313-316
8. Гребенюк А.А., Носовцов А.Е. Психологические особенности человека культуры метамодернизма // Гражданское общество: проблемы и перспективы. – 2017. – С. 7-11
9. Декарт Р. Рассуждение о методе, чтобы верно направлять свой разум и отыскивать истину в науках и другие философские работы / Пер. с лат. – М.: Академический проект, 2011. – 335 с.
10. Декарт Р. Сочинения в 2 т.-Т. 1.— М.: Мысль, 1989. — 654 с.— (Филос. наследие; Т. 106).- С.71-84
11. Декартовы координаты // Математическая энциклопедия. — М.: Советская энциклопедия. И. М. Виноградов. 1977—1985. – [Электронный документ]. – Режим доступа: https://dic.academic.ru/dic.nsf/enc_mathematics/1401/%D0%94%D0%95%D0%9A%D0%90%D0%A0%D0%A2%D0%9E%D0%92%D0%AB
12. Дугин А.Г. Постфилософия. Три парадигмы в истории мысли. – М., 2009. – [Электронный документ]. – Режим доступа: http://www.platonizm.ru/book/export/html/124
13. Журавлева У.В. Метамодернизм как попытка преодоления постмодернизма: анализ стадий освобождения на основе работы Харольда Блума «Страх влияния» // Сборник статей VIII Международного научно-практического конкурса: в 2 частях. – 2017. – С. 100-104
14. Залетов А.В. проект «современности»: от модерна к метамодерну // XLVI Итоговая студенческая научная конференция Удмуртского государственного университета. – 2018. – С. 345-348
15. История философии: Запад-Россия-Восток. (книга вторая: Философия XV-XIX вв.). — М.: «Греко-латинский кабинет» Ю. А. Шичалина, 1996. — 557 с.
16. Кисляков А.Н. Особенности метамодернистской философии как новый способ восприятия мира // Аллея науки. – 2018. – № 6 (22). – С.270-273
17. Куренной В.А. Хипстер – это Жан-Жак Руссо: культуролог Куренной о слове на букву «Х» // Афиша Daily. – [Электронный документ]. – Режим доступа: https://daily.afisha.ru/archive/gorod/people/hipster-eto-sovremennyy-zhanzhak-russo-vitaliy-kurennoy-o-novom-pokolenii/
18. Ламетри Ж. О. Человек-машина // Сочинения. – М.: Мысль, 1976. – С.193-243
19. Ламетри Ж. О. Человек-растение // Сочинения. – М.: Мысль, 1976. – С.246-260
20. Ламетри Ж. О. Сочинения. – М.: Мысль, 1976. – 551 с.
21. Лебина Н. Советская повседневность: нормы и аномалии. От военного коммунизма к большому стилю / Наталия Лебина. 3-е изд. – М.: Новое литературное обозрение, 2018. – 488с.
22. Мальцева Р.И. Парадигмы постмодерна как доказательство метамодернистских тенденций // Кросс-культурное пространство литературной и массовой коммуникации – 6. – Материалы международной научной конференции. – 2018. – С. 291-297
23. Общая теория систем // Электронная библиотека ИФ РАН » Новая философская энциклопедия. – [Электронный документ]. – Режим доступа: https://iphlib.ru/library/collection/newphilenc/document/HASH01f70b90cc75ae37670f0df6
24. Пискарев П.М. Метамодерн: к постановке проблемы // Актуальные проблемы психологического знания. – №1 (50). – январь-март 2019. – С. 5-18
25. Погребысский И.Б. Готфрид Вильгельм Лейбниц. – М.: «Книга по требованию», «Наука». – 1971. – 321 с.
26. Психологическая активность человека как основа эволюции его личности. Сознание и самосознание человека в структуре его психологической активности. . – [Электронный документ]. – Режим доступа: https://studme.org/195338/psihologiya/psihologicheskaya_aktivnost_cheloveka_osnova_evolyutsii_lichnosti
27. Системности принцип // Электронная библиотека ИФ РАН » Новая философская энциклопедия. – [Электронный документ]. – Режим доступа: https://iphlib.ru/library?el=&a=d&c=newphilenc&d=&rl=1&href=http:%2f%2f2743.html
28. Системный подход // Электронная библиотека ИФ РАН » Новая философская энциклопедия. – [Электронный документ]. – Режим доступа: https://iphlib.ru/library/collection/newphilenc/document/HASH6743a0d47bb13eeacfee67
29. Современные философы о проекте модерна // История философии: Запад-Россия-Восток (книга четвёртая. Философия XXв.). – М.: «Греко-латинский кабинет» Ю.А. Шичалина, 1999. – 448с. – [Электронный документ]. – Режим доступа: http://filosof.historic.ru/books/item/f00/s00/z0000197/st112.shtml
30. Современный культурный процесс: программа дисциплины НИУ «ВШЭ». – [Электронный документ]. – Режим доступа: https://www.hse.ru/edu/courses/219888184
31. Тойнби А. Постижение истории. Перевод с английского Е. Д. Жаркова. — М.: Айрис-Пресс, 2010. — 640 с.
32. Хабермас Ю. Философский дискурс о модерне. Пер. с нем. — М.: Издательство «Весь Мир», 2003. — 416 с.
33. Хохлова Д.Д. Как метамодерн привел к политической сатире и новому популизму // Власть. – 2017. – № 8. – С. 59-63
34. Юнг К.Г. Эон: Исследования о символике самости. – М.: Академический проект, 2009. – 340 с.
35. De Buzon F. Beeckman, Descartes and Physico-Mathematics // in: The Mechanization of Natural Philosophy, Boston Studies in the Philosophy and History of Science. — Springer, 2013. — Vol. 282. — P. 143-158.
36. Smuts J.C. Holism and Evolution. – London: Macmillan, 1936. – 245 p.
37. Vermeulen T. and van den Akker R. Notes on metamodernism // Journal of AESTHETICS & CULTURE. – 2010. – Vol.2. – P.1-14 – [Электронный документ]. – Режим доступа: http://www.emerymartin.net/FE503/Week10/Notes%20on%20Metamodernism.pdf