УСЛОВИЯ СТАНОВЛЕНИЯ ЭТИЧЕСКИХ ПРИНЦИПОВ ПЕДАГОГИКИ В.Ф.ВОЙНО-ЯСЕНЕЦКОГО В ГОДЫ ЦЕРКОВНОГО СЛУЖЕНИЯ И ССЫЛКИ

Одной из проблем современной отечественной медицины, связанной со снижением ценности врачевания как искусства, является обесценивание духовной составляющей, и как следствие – тенденция игнорирования целостного взгляда на личность пациента, обладающей индивидуальностью. В связи с этим необходимо философское осмыс­ление в ценностно-целевых, процессуальных, результативных аспектах накопленного опыта исторически сложившейся системы отечественного медицинского образования, педагогического наследия ярких представи­телей отечественной медицины. Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий (1877 – 1961) – выдающийся хирург, доктор медицины, профессор, духовный писатель, епископ Русской Православной Церкви, архиепископ Симферопольский и Крымский, этические принципы которого опре­делили многогранность и эффективность его деятельности: врачебной, научной, педагогической, административно-организационной.

Заметное место в жизни Войно-Ясенецкого с 1920 г. – времени его пребывания в Ташкенте, – заняло церковное служение. Он посещал богослужения, выступал с беседами о толковании Священного писания. В этот период Войно-Ясенецкий был посвящен в чтеца, певца и иподиакона, затем и в диакона, а после рукоположен в иерея.

Становление Войно-Ясенецкого как священнослужителя про­исходило в условиях раскола церкви. После февральских событий 1917 года в русском православии возникло движение обновленчества (Войно-Ясенецкий употреблял понятие «живая церковь»), его предста­вители были сторонниками модернизации богослужения и выступали против патриарха Тихона. Наибольшего влияния «обновленцы» достигли в 1922‑1923 годы и прошедший в апреле 1923 года в Москве Второй Поместный Всероссийский Собор констатировал раскол в Русской православной церкви. Перед Собором весной 1923 года на съезде духо­венства Ташкентской и Туркестанской епархии Войно-Ясенецкого выбрали кандидатом на возведение в архиерейский сан. Раскол проя­вился и в Ташкентской епархии, Преосвященный Иннокентий бежал в Москву. Войно-Ясенецкий стал одним из активных организаторов съезда «верных», на который пригласили представителя Государственного политического управления (далее – ГПУ). Позже он вспоминал, что этот эпизод послужил основанием первой ссылки.

Занимаясь религиозной деятельностью, Войно-Ясенецкий продол­жал исполнять обязанности главного врача больницы, много оперировал, был одним из инициаторов открытия Ташкентского университета, где возглавил кафедру топографической анатомии и оперативной хирургии. В процессе работы над «Очерками гнойной хирургии» приходилось «делать исследования на трупах в больничном морге, куда ежедневно привозили повозки, горою нагруженные трупами беженцев из Поволжья, где свирепствовали тяжелый голод и эпидемии заразных болезней» [4].

Православная вера Войно-Ясенецкого оказала влияние на его вра­чебную и педагогическую деятельность. Когда его посвятили в диаконы, среди студентов возникло недопонимание: «Конечно, они не могли понять и оценить моего поступка, ибо сами были далеки от религии. Что поняли бы они, если бы я им сказал, что при виде кощунственных карнавалов и издевательств над Господом нашим Иисусом Христом мое сердце громко кричало: «Не могу молчать!». И я чувствовал, что мой долг – защищать проповедью оскорбляемого Спасителя нашего и восхвалять Его безмерное милосердие к роду человеческому» [4]. Часть студентов организовала митинг и приняла постановление с требованием увольнения профессора Войно-Ясенецкого. Руководство университета отвергло это решение. Однако в газете «Туркестанская правда» была опубликована статья «Воровской архиепископ Лука», призывавшая к аресту священника [5]. Войно-Ясенецкий в своих воспоминаниях отметил, что арест 10 июня 1923 года произошел через несколько недель после его первой архиерейской службы. В.Ф. Войно-Ясенецкому вменялось совершение преступлений, предусмотренных ст.ст. 63 (участие в организации, противодействующей в контрреволю­ционных целях нормальной деятельности советских учреждений или предприятий, или использующей таковые в тех же целях), 70 (пропаганда и агитация в направлении помощи международной буржуазии), 73 (измышление и/или распространение в контрреволюционных целях ложных слухов или непроверенных сведений, могущих вызвать общест­венную панику, возбудить недоверие к власти или дискредитировать ее), 83 (агитация и пропаганда всякого рода, заключающая призыв к совер­шению преступлений, предусмотренных ст. ст. 75‑81, а равно в возбужде­нии национальной вражды и розни) и 123 (присвоение себе религиозными или церковными организациями административных, судебных или иных публично-правовых функций и прав юридических лиц) УК РСФСР (1922 г.). В тюрьме Войно-Ясенецкий продолжал работу над «Очерками гнойной хирургии».

Далее делом Войно-Ясенецкого занималось центральное ГПУ Москвы, он содержался в Бутырской тюрьме. Соседями по камере в большинстве своем были бандиты, воры, убийцы, но встречались и политические (священник, митрополит). По результатам расследования его отправили в ссылку в Нарымский край. После перевода в Таганскую тюрьму окружение Валентина Феликсовича были только политические преступники. Этапный путь пролегал через Тюмень, Омск, Новосибирск. Об этом периоде, Войно-Ясенецкий писал: «воры и бандиты глубоко ценят простое человеческое отношение к ним» [4]. Наряду с этим, Валентин Феликсович описывал пребывание в одной из камер с уголов­никами, когда «шпана встретила настолько враждебно, что я должен был спасаться бегством от них. Стал стучать в дверь под предлогом необходимости выйти в клозет и, выйдя, заявил надзирателю, что ни в коем случае не вернусь в камеру» [4]. Однако когда преступники обращались за помощью, он оказывал ее в полном объеме и как врач, и как священник.

В Енисейск Войно-Ясенецкий прибыл 18 января 1924 года. По просьбе главного врача Войно-Ясенецкий проводил много операций в енисейской больнице. По воскресным и праздничным дням проводил всенощные литургии. Подобная религиозная и врачебная активность Валентина Феликсовича пугала правоохранительные органы: 3 марта 1924 года последовал очередной арест и высылка в деревню Хая. Затем Войно-Ясенецкого вернули в Енисейск. Выйдя из заточения, Валентин Феликсович вернулся к прежней деятельности.

В конце августа 1924 года Войно-Ясенецкий прибыл в Туруханск. В местной больнице исполнял обязанности врача. В результате доноса 7 декабря 1924 года местный отдел ГПУ постановил выслать Войно‑Ясенецкого в деревню Плахино. Но 7 апреля 1925 года его вернули в Туруханск. «Оказалось, что в туруханской больнице умер крестьянин, нуждавшийся в неотложной операции, которой без меня не могли сделать. Это так возмутило туруханских крестьян, что они вооружились вилами, косами и топорами и решили устроить погром ГПУ и сельсовета» [4]. В ноябре 1925 года пришло постановление об освобождении. По пути в Красноярск на остановках врача встречали его бывшие благодарные пациенты; в Енисейске, «в котором духовен­ство, прежде бывшее сплошь обновленческим, но обращенное мною на путь правды перед моим отъездом в Туруханск, устроило мне торжественную встречу» [4].

В конце января 1926 года Войно-Ясенецкий прибыл в Ташкент. Городской кафедральный собор был разрушен, сохранилась только церковь, но и в ней служил епископ, примкнувший к обновленцам. Подобные перемены Войно-Ясенецкий принять не смог: на просьбу священника-обновленца освятить церковь, ответил однозначным отказом, что послужило причиной конфликта и последующими попытками перевести хирурга служить в Курскую или Орловскую области. В сложившейся ситуации Войно-Ясенецкий посчитал необходимым подать прошение об увольнение на покой. Его просьбу удовлетворили в 1927 году. Впоследствии свое решение Валентин Феликсович расценил как «начало греховного пути и Божиих наказаний за него» [4].

23 апреля 1930 года Святителя арестовали. Как пишут ряд иссле­дователей, поводом стало обвинение в соучастии в убийстве коллеги Войно-Ясенецкого, профессора Михайловского. Незадолго до ареста совершил самоубийство профессор-физиолог Среднеазиатского универ­ситета И.П. Михайловский. Причины видятся в предшествующей смерти сына профессора и последующих безрезультативных попытках Михайловского найти научный способ превращения неживой материи в живую. Семья Михайловского обратилась к Войно-Ясенецкому с просьбой подтвердить, что самоубийство было совершено ввиду психи­ческого расстройства. Это давало возможность произвести захоронение по всем православным канонам. И Валентин Феликсович выдал меди­цинское заключение, подтверждавшее душевную болезнь самоубийцы. Но, по мнению правоохранительных органов, самоубийства не было: супруга профессора, находясь в сговоре с Войно-Ясенецким, сама совер­шила убийство мужа с целью сокрытия результатов исследования Михайловского по «оживлению» умерших как подрывающих основы мировых религий [3]. Валентину Феликсовичу предъявили обвинение в совершении преступлений, предусмотренных ст.ст. 10 – 14 и 186 п. 1 УК УзССР.

После ареста Войно-Ясенецкий из Ташкента был отправлен по этапу в Самару, затем в город Котлас и далее в Архангельск. Удивительным для хирурга стал прием, оказанный этим городом: «В первый год жизни в Архангельске я испытывал большие затруднения в отношении квартиры и был почти бездомным. Не только врачи больницы, но, к удивлению моему, даже епископ Архангельский встретили меня довольно недру­желюбно» [4]. В Архангельске Войно-Ясенецкий работал хирургом в большой амбулатории.

Войно-Ясенецкого вызвали в московское ГПУ: там особо уполно­моченный коллегии обещал «хирургическую кафедру в Москве, и было понятно, что от меня хотят отказа от священнослужения» [4]. После отказа ему добавили еще полгода к назначенному сроку ссылки. «Незаметно для меня медовые речи особо уполномоченного отравляли ядом сердце мое, и со мною случилось тягчайшее несчастье и великий грех, ибо я написал такое заявление: «Я не удел как архиерей и состою на покое. При нынешних условиях не считаю возможным продолжать служение, и потому, если мой священный сан этому не препятствует, я хотел бы получить возможность работать по хирургии» [4]. Несмотря на подобную самокритичность, Войно-Ясенецкий никогда не отказывался от своей веры, что подтверждается протоколами допросов. Также Валентин Феликсович подвергал сомнению возможность сочетания канонов православия и медицинской работы. При ведении исследо­ваний по гнойной хирургии Святитель был вынужден проводить опыты на трупах, что было научной необходимостью. Впоследствии Валентин Феликсович писал: «В своих покаянных молитвах я усердно просил у Бога прощения за продолжение работы по хирургии, но однажды моя молитва была остановлена голосом из неземного мира: «В этом не кайся!» И я понял, что «Очерки гнойной хирургии» были угодны Богу» [4].

После освобождения в 1933 году Войно-Ясенецкий уехал в Москву, где ходатайствовал перед Министерством здравоохранения о предоставлении специального Научно-исследовательского института гнойной хирургии, правда, тщетно.

Войно-Ясенецкий поехал в Феодосию. Там он чувствовал себя «сбившимся с пути и оставленным Богом, питался в грязной харчевне, ночевал в доме крестьянина». Весной 1934 года Войно-Ясенецкий приехал в Ташкент, затем в город Андижан: «Я опустился до такой степени, что надел гражданскую одежду и в Министерстве здравоохра­нения получил должность консультанта при адижанской больнице» [4]. Затем работал в Ташкенте в гнойно-хирургическом отделении городской клинической больницы, занимался научной деятельностью, результатом которой стало издание монографии «Очерки гнойной хирургии» (1934 г). В течение нескольких лет Войно-Ясенецкий возглавлял главную опера­ционную в Институте неотложной помощи Ташкента, читал лекции в Институте усовершенствования врачей.

Далее произошло событие, несколько смягчившее отношение властей к личности Войно-Ясенецкого. Летом 1935 года хирурга пригла­сили в город Сталинабад (Душанбе): после успешно проведенной операции бывшему личному секретарю Ленина, Н. Горбунову, последо­вало предложение возглавить Сталинабадский Научно-исследовательский институт. Валентин Феликсович ответил, что даст согласие при условии восстановления городской церкви. Храм, конечно, не восстановили. Но в скором времени Наркомздрав УССР утвердил профессора В.Ф. Войно-Ясенецкого в ученой степени доктора медицинских наук. Тем не менее, 11 июля 1935 года в газете «Правда Востока» №158 вышла разгромная статья «Медицина на грани знахарства», в которой Войно-Ясенецкий был обвинен в шарлатанстве [3].

Третья ссылка последовала после ареста 24 июля 1937 года. Войно-Ясенецкому вменялось совершение преступлений, предусмотрен­ных ч.1 ст. 66, ст.ст. 64 и 60 УК УзССР, а именно: создание «контр­революционной церковно-монашеской организации», проповедовавшей следующие идеи: недовольство советской властью и проводимой ею политикой, контрреволюционные взгляды на внутреннее и внешнее положение СССР, клеветнические взгляды на РКП(б) и Иосифа Сталина, пораженческие взгляды в отношении СССР в предстоящей войне с Германией, указывание на скорое падение СССР» [3]. Затем в ходе следствия Войно-Ясенецкому было приписано совершение еще нескольких преступлений, тоже политических. Мы не будем озвучивать весь ход и содержание следствия, отметим лишь несколько моментов. Войно-Ясенецкий пережил пытки, конвейерный допрос, попытки вызвать доверие, угрозы жизни и здоровью близким, выслуживание сотрудников перед начальством – кто быстрее и качественнее выбьет показания и пр. В качестве доказательств использовались лишь про­токолы допросов свидетелей, ни одного вещественного доказательства к делу не было приобщено. Многие, не выдержав расследования, оклеветали Войно-Ясенецкого (обвинения в работе на Ватикан, поддержке фашистской Германии и пр.) и многие обвиняемые по делу были расстреляны. Войно-Ясенецкий не оклеветал ни одного человека, активно защищался и отстаивал свои идеалы, пытался давать ход составленным жалобам о нарушенных процедурах. Срок расследования неоднократно продлялся. После долгих разбирательств следственное дело направили в военную прокуратуру Средне-Азиатского Военного Округа. Оттуда дело направили на особое совещание НКВД СССР. Уголовное дело было рассмотрено лишь в феврале 1940 года (!). В итоге, Особое совещание при народном комиссаре Внутренних дел СССР поста­новило «Войно-Ясенецкого Валентина Феликсовича, он же епископ Лука, за участие в антисоветской организации сослать в Красноярский край сроком на пять лет, считая срок со дня ареста» [3]. Ни одно из вме­няемых преступлений не было доказано.

Таким образом, в течение 1920 – 1939 гг. наряду с насыщенной врачебной и научно-педагогической деятельностью, церковное служение играло особую роль в жизни В.Ф.Войно-Ясенецкого, став важнейшим условием оформления фундаментальных оснований морально-этических принципов его педагогики.

Список литературы:

1. Святитель Лука (Войно-Ясенецкий). Дух, душа и тело / Святитель Лука (Войно-Ясенецкий). – М.: Образ. Тульская Епархия. Москва, 2011. – 130 с.
2. Войно-Ясенецкий В.Ф. Наука и религия / Войно-Ясенецкий В.Ф. – М.: Феникс, Православная библиотека «Троицкое слово», 2001. – 74 с.
3. Лисичкин В.А. Лука, врач возлюбленный / В.А. Лисичкин. – М.: Издательский Совет Русской Православной Церкви, 2009. – 456 с.
4. Лука (Войно-Ясенецкий), свт. «Я полюбил страдание, так удивительно очищающее душу»: сборник / Святитель Лука, исповедник, архиепископ Симферопольский и Крымский. Сост. Л.А. Чуткова. – М.: Сибирская Благозвонница, 2016. – 254 с.
5. Шевченко Ю.Л. Приветствует вас Спаситель Лука / Ю.Л. Шевченко. – С. Петербург: Наука, 2007. – 623 с.