СОЦИАЛЬНОЕ ПРОСТРАНСТВО И «ЗАБОТА»

SOCIAL SPACE AND «CARE»

Andrey Kunitsin

PhD student at Cherepovets State University, Department of history and philosophy,

Russia, Cherepovets

АННОТАЦИЯ

Целью статьи является представление понятия «забота» (нем. Sorge) в рамках пространственного дискурса. Социальное пространство рас­сматривается как сфера приложения человеческих усилий, направленных на формирование безопасной, комфортной и понятной человеку среды. Автор статьи связывает этот принцип утверждения заботы с фактором присутствия Бытия в мире. При этом пространство, лишенное осозна­ваемого присутствия Бытия обозначается как Небытие. На этой основе формулируется принцип диалектики внешнего и внутреннего или «дикого» и «освоенного» пространства. Человек предстает как фактор присутствия Бытия в мире, чьей главной задачей является «одомашнивание» Небытия.

ABSTRACT

The purpose of the article is to present the concept of «care» (germ. Sorge) within the framework of discourse on social space. Social space is considered as a sphere of human efforts aimed at the formation of a safe, comfos this principle of care with the factor of Being. In this case, the space devoid of the conscious presence of Being is designated as non-Existence. On this basis the principle of dialectics of external and internal or «wild» and «mastered» space is formulated. Man appears as a factor of Existence in the world, whose main task is «domestication» of Nothingness.

Ключевые слова: забота; бытие; небытие; существование; пространство; внутреннее, внешнее.

Keywords: care: existence; nonexistence; Being; Non-Being; social space; internal, external.

Понятие «забота» (нем. Sorge), введенное в высокий философский лексикон Мартином Хайдеггером, имеет не только онтологическое измерение, но и может быть представлено в качестве фундамента для описания базовых принципов социальной реальности. Хайдеггер опре­деляет принцип существования как заботу: «…бытие в мире есть в своей сути забота», имея в виду, особо интерпретируемый им принцип экстазиса, т. е. выхождения человеческого бытия за пределы текущего момента времени и пространства, выброшенности человеческого «я» впереди себя [2 с. 193]. Человек не только присутствует в данном ему топосе бытия, но и предвосхищает самое себя и свое бытие. Экстатировать, по Хайдеггеру, означает «предвосхищать», «создавать», «проектировать». Уникальность человеческого сущего, в отличие от природы, и состоит в этой его способности реализовать принципы возможного существования (лат. existentia), а не принцип сущности (лат. essentia), в понимании осознаваемого выбора не только образа своего «я», но и способов существования «я» во времени и пространстве. Иными словами, человек не только формирует свою личность, но и формирует свое окружение (протяженность в пространстве) и свою темпоральность (протяженность во времени). Res cogitas (лат. «сознающее») таким способом не только сосуществует и взаимодействует с res extensa (лат. «протяженное»), но и формирует ее, основываясь на своих когнитивных представлениях.

Пространство и время, о которых может помыслить человек, есть социальные категории, т. е. то, что осознается как бытие-с-другими. Человек формирует их с другими, и зависит от других. Социальные пространство и время должны быть определяемы через свое основание – заботу (о себе, о других, о целом), и только в таком случае, они могут быть названы проективными, т. е. не некой данностью, а человеческой креацией. Под проективностью этих категорий в рамках социальной заботы, следует понимать способность коллективного человеческого разума формировать те принципы социальных пространства и времени, которые наиболее благоприятны для осуществления гуманистических целей Просвещения. Общество, в отличие от природы, не есть данность, неизменная и независимая от человека как ее составной части – общество есть продукт человеческих усилий, человеческого разума, творческого потенциала. Таким образом, пространство и время как социальные факторы, есть продукт коллективной человеческой деятель­ности. В данной статье речь пойдет об одной из этих составляющих, о социальном пространстве.

Простые геометрические формы организации социального про­странства позволяют воплотить принцип «дружественной организации» социальных пространств таким образом, чтобы люди, попавшие в него пусть и впервые, оказывались в интуитивно-понимаемых, комфортных и узнаваемых конфигурациях. Круг (овал) и прямоугольник представляют собой подобные геометрические основания выстраивания пространств, например, стадиона и супермаркета.

Футбольный стадион, вмещающий во время матчей тысячи людей, пребывающих в экзальтированном состоянии и потенциально враждебным друг другу групп (болельщиков), согласно современным требованиям, предполагает наличие отдельных зон, входов и выходов, разделяющих конкурирующие социальные элементы. В случае акку­ратно выстраиваемого пространства стадиона, включающего не только архитектурно-инженерные решения, но и механизм управления боль­шими массами людей, посещение спортивных мероприятий становится приятным и безопасным событием для любого человека. Так проявляется принцип заботы.

Другим примером является современный супермаркет. Человек не всегда осознает тот факт, что само его перемещение в данном пространстве есть заранее намеченный путь, который выстраивается маркетологами не только в интересах торговой компании (которая точно рассчитывает потребности среднестатистического покупателя и соответствующий им маршрут покупок), но и предотвращает пере­сечение с другими потоками покупателей. Прогулка по современному торговому центру представляет собой не только жизненно-необходимое мероприятие, но и справедливо считается источником удовольствия, чего сложно было представить еще несколько десятилетий назад.

Таким образом, заботливо-выстроенное пространство позволяет человеку, находясь в контакте с другими людьми, избегать столкно­вения интересов и реализовывать свои интересы и потребности в комфортной и узнаваемой среде. Экстерьерная геометрия круга (овала) и прямоугольника интерьерно формирует дружественный лабиринт, попав в который человек как бы ощущает заботу о нем самой архитектурной среды. Он может не иметь точных представлений о масштабах пространства, в котором оказался и всех его возможностях, но само пространство указывает ему нужное направление точно так же, как русло «ведет» потоки реки. Современное понятие «умный город» должен содержать этот универсальный принцип заботы. В этом смысле «умный» значит «заботливый».

Определение заботливого социального пространства должно осно­вываться на базовом архетипе жилища, которое отделило человека от природы и позволило ему впервые ощутить себя в безопасности и уюте. Таков архетип «дома». «Дом» как строение (англ. House) и «домашний очаг» (англ. Home), с одной стороны содержит те же самые принципы заботливого оформления пространства, но с другой демонстрируют глубину реализации принципа заботы как социального фактора. Хотя стены действительно защищают человека, но только родные люди, находящиеся в доме делают помещение родным и уютным. Человек, решивший навестить свое прежнее жилище, даже увидев «знакомые до боли стены», не сможет испытать той теплоты, которая там обитала благодаря присутствию любимых им людей.

Из этого примера легко увидеть, что забота представляет в большей степени женский принцип, поскольку, как гласит английская пословица «Men build the house and women make it home» (англ. «Мужчины строят дом, женщины делают его домом»). В русском переводе данная посло­вица звучит наиболее наглядно, поскольку, в отличие от английского языка, одно русское слово «дом» содержит оба эти смысла. Таким образом, хотя и мужчина и женщина одновременно участвуют в выстраивании социальных пространств, роль женщины выступает более рельефно и целостно. Это сложилось исторически благодаря разде­лению социальных ролей, но это заложено и в самой женской природе – женщина, более, чем мужчина, нуждается в заботе и способна сама ее проявлять по отношению к другим.

Таким образом, внешняя, геометрическая форма пространства, о которой говорилось выше, не исчерпывает возможности реализации принципа заботы. Если геометрия есть внешняя, функциональная, форма заботливого пространства (внешнего даже в том случае, если речь идет об интерьере), то внутреннее содержание заботливого пространства составляет его смыслообразующая морфологическое ядро, составляющее образную, сущностную его характеристику. В этом смысле изначальное социальное заботливое пространство, или архетип «дом», представляет собой антагонизм миру, который может быть назван: архетип «лес». Неопределенность, запутанность, темнота, страх, одиночество, харак­терные для метафорического леса, нейтрализуются в объятиях дома. Тепло, запах пищи, огонь в очаге, голоса и руки родных – все эти чувственные факторы заставляют человека забыть о своем фактически пограничном состоянии бытия в мире, признаки которого подробно исследует философия экзистенциализма. В «Поэтике пространства» Гастон Башляр определяет дом как фактор, антагонизма миру: «Он становится оружием, с которым можно противостоять космосу. Метафизики, рассуждающие о «человеке, брошенном в мир», могли бы сосредоточить свои раздумья на доме, брошенном в пасть урагана, бросающего вызов небесам. Наперекор и назло всему, дом помогает нам сказать: я буду обитателем мира вопреки миру» [1, с. 95]. Иными словами, дом конституирует право человека на пребывание в мире, но не по законам мира, а по своим правилам. Человек обустраивает дом и обустраивает мир так, чтобы тот стал удобным, безопасным, комфортным. Эта способность человека и представляется его сущ­ностной характеристикой: человек уполномочивается самим Бытием быть в мире и при этом противостоять миру, создавая иной мир, на ином основании. Этим иным основанием мира, с точки зрения М. Хайдеггера, является забота. Данную мысль он определяет как основополагающую в своем фундаментальном труде «Бытие и время»: «Только к этому подбирается мысль в «Бытии и времени», когда экстатическое состояние осмысливается там как «забота» [3 с. 202] «Экстатическое состояние», о котором говорится в этой цитате, указывает на проективность чело­веческой деятельности, выброшенности впереди себя, выхождение за свои пространственно-временные установки, заданные природой. Человек творит мир вокруг себя, имея в своем уме идею дома. Движимый заботой, он расширяет понятие дома на весь мир, видя в нем не противостоящую ему стихию, а место своего обитания.

Другой образ, позволяющий понять принцип заботливого пространства – это раковина улитки. Старательно выращиваемая моллюском прямо на своем теле, она растет, формируя все новые и новые завитки. Так идея дома, во-первых, соединяется с идеей тела (или самого индивидуума), а во-вторых, развивается как идея роста, развития – раковина растет, безуспешно стремясь заполнить все пространство вокруг себя. Г. Башляр пишет: «…моллюски могли избрать своим девизом такие слова: «Надо жить, чтобы строить себе дом, не строить дом, чтобы жить» [1, с. 169].

Образ раковины улитки помогает оценить еще одну характеристику заботливого пространства – интеграцию внешнего и внутреннего. Раковина представляет собой расширяющуюся спираль, в которой внутреннее и внешнее пребывают в диалектическом равновесии. Раковина строится как панцирь, защищающий моллюска, и конструи­руется в форме завитков; при этом каждый очередной завиток, будучи внешним для моллюска, становится внутренним для следующего завитка спирали. В ходе данной геометрической метаморфозы, внутреннее становится внешним и наоборот. Таким образом, метафора раковины поднимает один из вопросов философии – диалектику внутреннего и внешнего, их противостояния и взаимодействия. Рост раковины представляет собой расширение внутреннего, что ведет к увеличению внешнего – первое связывается со вторым. Так развитие идеи дома, через образ раковины улитки, приводит к иному пониманию мира, т. е. «дом» и «мир» как, соответственно «внутреннее» и «внешнее», как образа и представления, развиваются взаимосвязано и взаимозависимо. Внешнее становится внутренним благодаря освоению, культивированию, одомашниванию, человек стремится распространить свое представление о доме на весь мир. Мир как греческая «ойкумена» – обитаемое, заселенное цивилизованным человеком пространство, есть экспансия понятия «дом» в максимально широкой перспективе. Подобно этому, латинское понятие «империя» есть экспансия человеческой воли, силы, власти (всего того, что Ф. Ницше обозначал немецким словом macht) в сфере пространства – человек, способный подчинить себе пространство, присвоить его, сделать своим, понимает его как самое себя и свое бытие. Внешнее и внутреннее в высшем философском смысле следует понимать как Бытие и Небытие [1, с. 305]. Человек утверждает свое место в мире как место Бытия. В этом проявляется особая роль человека в мире – расширять присутствие Бытия. Хотя Бытие и так присутствует повсюду, и более того, определяет собой любое проявление сущего, миссия человека состоит в том, чтобы выявить и утвердить это законное право Бытия. Расширяя сферу заботы о сущем, человек утверждает свое Бытие в мире, воплощая его в своих действиях. Если человек осваивает пространство с заботой о нем, его действия становятся движением самого Бытия.

Внутреннее не столько противостоит внешнему, сколько опирается на него в процессе своего утверждения в мире. Современный архи­тектор не может построить дом, не учитывая рельеф, особенности среды и пространства, в итоге любое строение есть не только продукт деятель­ности человека, но и продукт самой природы. Иными словами внешнее (или небытие) обладает своей морфологией, а внутреннее (бытие) способно утверждать себя лишь в процессе их активного взаимо­действия.

Таким образом, истинная забота не может быть ограниченна известным, но должна пониматься как забота о едином, цельном, в котором Бытие не может быть определено без Небытия, Известное – без Неизвестного, Близкое – без Далекого. Такое понимание заботы предполагает, что любое ограничение данного принципа, например, кругом своей семьи или страны, есть его неполное, несовершенное представление. Таким образом, создание пространства заботы есть единый комплексный процесс, требующий вовлечения всех элементов знания и всех наличествующих ресурсов.

Список литературы:

1. Башляр Гастон Поэтика пространства. М.: Ад Маргинем Пресс, 2014. – 352 с.
2. Хайдеггер Бытие и время / перевод с нем. М.: Академический проект. 2011. – 460 с.
3. Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступления / Пер. с нем. – А46 М.: Республика, 1993. – 447 с.