1‒й СЪЕЗД ЗАГРАНИЧНЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ ПАРТИИ СОЦИАЛИСТОВ‒РЕВОЛЮЦИОНЕРОВ (15‒24 НОЯБРЯ 1923 г., ПРАГА)

1st CONGRESS OF THE FOREIGN ORGANIZATIONS OF THE SOCIALIST REVOLUTIONARY PARTY (NOVEMBER 15‒24, 1923, PRAGUE)

Igor Chubykin

candidate of Historical Sciences, assistant professor of Lomonosov Moscow State University,

Russia, Moscow

АННОТАЦИЯ

В статье рассматриваются проблемы создания российскими социалистами‒революционерами единой партийной организации за пре­делами России в 1920‒е годы. Временно достигнутое организационное единство оказало позитивное воздействие на общественно‒политическую деятельность эсеров в эмиграции. Однако давно назревшие серьезные идейно-политические разногласия продолжали углубляться и служили потенциальным источником организационного раскола.

ABSTRACT

This article focuses on problems creation of uniform party organization outside Russia by Russian Socialists‒Revolutionaries. Temporarily reached organizational unity made positive impact on social and political activity of Socialist‒Revolutionaries in emigration. However long ago the imminent serious ideological and political disagreements continued to go deep and were a potential source of organizational split.

Ключевые слова: Россия, Партия социалистов‒революционеров, 1‒й съезд заграничных организаций ПСР, социализм, Гражданская война, эмиграция.

Keywords: Russia, Socialist Revolutionary Party, 1^st Congress of the foreign organizations of the PSR, socialism, Civil War, emigration.

Посвященный созданию единой партийной организации эсеров за рубежом 1‒й съезд заграничных групп Партии социалистов‒ револю­ционеров (ПСР) состоялся 15‒24 ноября 1923 г. в Праге. Созванный по инициативе Центрального бюро, он стал возможным после преобразования существовавших ранее групп содействия партии в партийные группы, пользующиеся всеми правами и выполняющие все обязанности партийных организаций.

В отличие от Берлинского совещания 10‒15 декабря 1922 г., пражский съезд стал «первым правомочным съездом партийных орга­низаций за границей, компетентным выносить решения, обязательные для членов партии, проживающих за пределами Советской России». Ему предстояло определить задачи и план деятельности будущей организации, утвердить основные положения организационного устава и избрать Областной комитет. В его работе принимали участие 30 эсеров, представлявшие Заграничную делегацию и двенадцать партийных групп ‒ 147 членов (пражскую, парижскую, нью-йоркскую, двинскую, виленскую, берлинскую, варшавскую, белградскую, лондонскую, льежскую, ревельскую и ковенскую) [7; 8, л. 3; 18, с. 62‒74; 6, с. 750‒752; 17, с. 46‒47].

С докладами на съезде выступили В.Я. Гуревич, В.В. Руднев (по вопросу о задачах и планах деятельности ПСР за границей), О.С. Минор, М.Л. Слоним (по вопросу об основах организации), С.П. Постников и Ф.Е. Махин (о проделанной Заграничной делегацией работе). В докладе подготовившего созыв съезда Организационного бюро (В.Я. Гуревич, Ф.Е. Махин, С.П. Постников, Б.Н. Рабинович и Г.И. Шрейдер) [7, с. 26] содержались принципы постановки партийной работы за границей, которые определяли ее [13].

Обосновывая целесообразность принятого плана, Оргбюро отмечало соответствие его российской политической действительности и реаль­ному положению партии. Члены партии призывались к реалистическому подходу в оценке современной ситуации в России, заключавшейся в признании внешней победы большевизма в Гражданской войне и, вместе с тем, невозможности и нежелательности ее возобновления; констатации полной внутренней несостоятельности коммунизма, веду­щей к утрате им авторитета и влияния среди трудящихся; сохранении режима партийной диктатуры, исключающего возможность каких-либо соглашений с советским правительством; затяжного характера процесса ликвидации существующего строя, делающего невозможным в ближай­шем будущем ведение легальной работы партии эсеров в России; глубокого утомления народа под воздействием политической неста­бильности, приводящего к апатии и индифферентности; связываемой вследствие этого необходимости продолжительной и упорной борьбы на два фронта за восстановление демократического строя в России.

Реалистический подход к оценке современного положения партии на родине состоял в признании чрезвычайного ослабления партийной организации в результате большевистского и белого террора, возни­кающей ввиду этого опасности ослабления влияния и популярности партии среди крестьян и рабочих, чему также способствовали поли­тические ошибки, совершенные партией и ее отдельными группами и членами; переживаемого партией внутреннего кризиса, обусловленного программными и тактическими разногласиями; вместе с тем жизнен­ности программы партии и соответствия ее интересам крестьян и рабочих, наличия даже в современных условиях российской жизни благоприятной почвы для эсеровской пропаганды и образования потенциальных партийных кадров.

По мнению Оргбюро, залогом успешной деятельности партийной организации за границей могло стать только соблюдение в области «программы и идеологии минимума внутреннего единства, предпола­гающего признание правильности основных принципов партийного кредо, как в идеологических, так и в социально-политических основах, не исключающих основательной переработки, углубления и даже частичного пересмотра тех и других в процессе коллективного общепартийного творчества и дискуссии; <...> отчетливом отмежевании партии как от несоциалистической демократии всех оттенков, так и от всех сторонников недемократического социализма и коммунизма, с устранением из рядов партии всех элементов, колеблющихся и неопределенных, <...> ясной формулировке партией своих ближайших целей и задач <...> в России и своих позиций в международном социалистическом движении <...>».

В области тактики Оргбюро предусматривало обеспечение органи­зационного единства партии, создание объединенной заграничной организации, работающей в тесном взаимодействии с руководящим центром в России и ответственной перед ним, обязательность каждого члена организации всю общественно-политическую работу проводить под ее контролем и согласно ее директивам, недопустимость для отдельных членов организации или отдельных групп заключения сепаратных политических соглашений с группами и лицами, не принад­лежащими к партии и участия в каких-либо общественно-политических организациях без ведома и согласия правомочных партийных органов; наличие достаточных полномочий исполнительного органа заграничной организации при надлежащем контроле за его деятельностью и четкости организационных взаимоотношений с заграничным представительством центральных органов партии [13].

В.В. Руднев, признавая подчиненное положение зарубежной части партии в отношении ее российской части, отрицал право партийных центров в России на полное руководство всей заграничной деятель­ностью. Он аргументировал данную позицию тем, что «для бесспорности авторитета такого руководства <...> отсутствуют основные предпосылки, обычные во всякой демократической партии: партийная программа 1906 г. не приведена в соответствие ни с накопившимся с тех пор опытом международного социалистического движения, ни с радикально изменив­шимися социально-политическими условиями современной России; ввиду отсутствия у тактических лозунгов партии твердой идеологической основы <...> единство партийной тактики затруднено до крайности или невозможно; не существует <...> Центрального комитета, черпающего свои полномочия из съезда партии; руководящая роль в отношении к загранице <...> Центр[ального] бюро <...> ослабляется <...> тем, что советский режим сделал невозможным выявление общественного мнения партии в целом и до чрезвычайности затруднил сношения и взаимную осведомленность заграничной и российской частей партии».

В.В. Руднев осуждал «ошибочную и гибельную по своим послед­ствиям для партии тенденцию, стремящуюся ранее <...> восстановления вышеупомянутых идеологических и организационных предпосылок партийного единства, навязать партии, как единственно партийные взгляды лишь одного из внутрипартийных течений (безразлично какого, <...> «правого», или <...> «левого»), стремление ограничить <...> идейную и практическую самодеятельность отдельных частей и элементов партии мелочной административной регламентацией ее со стороны партийных центров, к тому же односторонне составленных».

Он констатировал «разложение партийной жизни за границей», видя основную причину этого явления «не в злой воле или в личной характеристике участников какого-либо центра или сторонников какого-либо течения, а в неизжитости идеологического кризиса партии и в ложности организационного принципа, усвоенного партией за последние годы».

В.В. Руднев отвергал «диктатуру партийных центров, чья право­преемственность, авторитетность личного состава, а иногда самое существование которых может при данных условиях приниматься лишь на веру» и указывал, что «такое стремление неизбежно вырождается в <...> бюрократизм, окончательно мертвящий и без того достаточно вялую партийную жизнь». Отсюда следовало нежелание воспринимать заграничную делегацию, образованную «без <...> учета зарубежного с[оциал]-р[еволюционного] общественного мнения и из представителей одного лишь течения внутри партии» в роли руководящего органа. Выходом из создавшегося положения Рудневу виделось «наряду с оживлением деятельности по пересмотру идеологии партии и с работой по воссозданию ее организации, <...> признание, до созыва авторитетного партийного съезда или конференции, равной легальности внутри партии всех течений, не выходящих из границ демократи­ческого социализма и в восстановлении <...> традиционных для партии внутрипартийных организационных отношений, при которых руково­дящее значение того или иного центра и готовность подчиниться ему со стороны членов партии покоится не столь на высоте занимаемой им ступени в партийной иерархии, сколь на внутреннем его моральное политическом авторитете <...>».

Первым шагом на этом пути мыслилось «создание объединенной зарубежной с[оциал]‒р[еволюционной] организации, соглашение с моск[овским] центром о пределах ее автономии и о формах кооперации ее с российскими партийными организациями, и соответствующая реорганизация Загранич[ной] делегации <...> с учетом в ее составе крупнейших течений внутри партии». Общероссийская и зарубежная партийные организации «могли претендовать на содействие и помощь, но отнюдь не на руководство деятельностью автономных с[оциал] ‒ р[еволюционных] комитетов <...>» [14].

Хотя, по заключению О.С. Минора, вследствие политических перемен в жизни российского государства, идеологические принципы партии эсеров не утратили своей актуальности, появилась потребность в пересмотре конкретных задач, содержащихся в партийной программе. Минор утверждал, что «организация, имеющая в сохранности лишь свои идеологические основы, имеет задачей, прежде всего, переработку устаревшей программы ‒ минимум, а затем уже выработку той тактики, которая должна послужить средством для проведения ее в жизнь <...> организация ПСР за границей должна в целях очевидных заданий строиться так, чтобы ее работе была обеспечена свобода личной инициативы членов партии и образованных ими групп. Ибо выработка программы и тактики <...> требует свободного изучения и обсуждения всех явлений русской и иностранной жизни <...> при таких условиях <...> требование строгого дисциплинарного подчинения уже устаревшим формам программы и тактики отодвигает далеко назад самое достижение цели, во имя коей заграничные эсеры хотят организоваться».

Он призывал признать отсутствие у Центрального бюро и Заграничной делегации «неограниченных полномочий». Предоставлен­ные последним партийным съездом Центральному комитету «в период полной ясности и приемлемости для всех поставленных <...> задач», они не могли «передаваться по наследству без всякой на то санкции со стороны компетентного органа ‒ съезда, которого и созвать не представляется никакой возможности».

Согласно предложенной О.С. Минором схеме, члены партии, находящиеся за границей, могли соединяться в партийные группы на таких же основаниях, что и в России, избирая бюро, находящееся в постоянном контакте с Заграничным областным комитетом, направ­ляющим через бюро деятельность групп. Заграничная делегация могла вести сношения с группами через Областной комитет и непосредственно, при возникновении необходимости. Областной комитет был обязан ежегодно созывать съезд представителей всех заграничных партийных групп, на котором подлежал утверждению новый состав Областного комитета.

Заграничная делегация определялась как представительство партии, действующее за рубежом; следовательно, она не имела права вмеши­ваться во внутрипартийную заграничную работу, ограничиваясь только налаживанием связей партии с международным социалистическим движением. Лишь в качестве одной из партийных «ячеек» за границей она могла принимать участие в работе организации. Ей не следовало выполнять в эмиграции присущие только Центральному комитету функции. Формировать делегацию предлагалось путем назначения одной части центральными учреждениями партии и избрания другой на заграничном областном съезде. Признавался желательным обмен постоянными представителями между Заграничным Областным коми­тетом и Заграничной делегацией [15].

М.Л. Слоним, рассматривая Заграничный Областной комитет в роли исполнительного органа, осуществляющего практическое руководство деятельность партийных групп в эмиграции, не определил пределы полномочий Заграничной делегации, лишь повторив идею взаимного обмена представителями между указанными органами. Он акцентировал внимание на обязательности ведения «партийной работы за границей <...> в организованном порядке, совершенно исключающем возможность сепаратных выступлений, безответственной, личной или групповой, политики и случайных выступлений от имени партии» и признания «лиц, не пожелавших войти в существующие за границей партийные организации <...> не состоящими в партии» [16].

Несмотря на то, что все докладчики и выступавшие в прениях ораторы, определились сторонниками партийного единства, оно совер­шенно различно понималось ими (в обсуждении докладов участвовали Н.Д. Авксентьев, В.Г. Архангельский, М.В. Вишняк, А.И. Гуковский, А.Ф. Керенский, П.Д. Климушкин, Е.Е. Лазарев, В.И. Лебедев, Н.В. Макеев, С.П. Постников, В.И. Пшиходский, Е.А. Сталинский, В.В. Сухомлин, В.М. Чернов и Г.И. Шрейдер) [7, с. 27].

Соратники В.М. Чернова настаивали на политической и организа­ционной спаянности заграничной организации с российской (в основу которой должен быть положен принцип демократического централизма) при строгом выполнении членами партии в эмиграции указаний цент­ральных органов партии. Сторонники Н.Д. Авксентьева высказывались за широкую автономию заграничной организации и свободное выявление своей индивидуальности отдельными группами и течениями.

Отчетливо наметившиеся на съезде разногласия соответствовали изначально существовавшему среди эсеров и особенно усилившемуся в эмиграции размежеванию на «правых» и «левых» или «партийцев» и приверженцев внепартийных методов работы. (Проявившиеся на съезде группы (в наибольшей мере «правая») оказались не вполне однородными. Несколько человек назвались выразителями «центрального течения», но при голосовании выявилась их связь с «правыми». Из числа делегатов с правом решающего голоса 11 человек (без учета мандата ЗД) представляли «левое» течение и 9 ‒ «правое», из них трое определились центристами, а один, выражая единство с «правыми» по организацион­ным вопросам, разошелся с ними в идейно-политической сфере) [7, с. 27].

Съезд принял декларацию и резолюцию по организационному вопросу, и обратился с приветствием к российским товарищам по партии. В декларации (проект декларации был внесен Е.А. Сталинским и В.В. Сухомлиным; после ее одобрения (в общем и целом) без прений, он рассматривался комиссией в составе В.Я. Гуревича, А.Ф. Керенского и В.В. Сухомлина с целью окончательного установления текста и передачи его будущему Областному комитету для опубликования) [7, с. 27] участники съезда дали оценку политико‒экономической ситуации в России, констатировав невозможность окончательного выхода страны из тяжелого экономического кризиса при сохранении партийной диктатуры большевиков.

Они выдвинули альтернативную программу экономических пре­образований, нацеленных на восстановление промышленности, поднятие сельскохозяйственного производства и обеспечение их нормального взаимодействия. В деле возрождения народного хозяйства признавалось необходимым использование «частно‒хозяйственного почина, предпола­гающего частную собственность на средства производства и продуктов труда, кооперативное, муниципальное и общественно‒ государственное строительство», Рабочий класс призывался «противопоставить бюрокра­тическому государственному капитализму лозунг раскрепощения народного хозяйства».

Осуществление социализации производства в условиях полного разрушения промышленности виделось эсерами на пути «усиленного развития кооперации, захватывающей все более широкие отрасли производства и обмена через городскую, деревенскую и земскую муниципализацию». В области сельского хозяйства следовало обеспечить землей, «окончательно и бесповоротно перешедшей в распоряжение народа», трудящихся на ней и «создать благоприятные условия для развития сельскохозяйственной кооперации».

Основными задачами партии провозглашались «организация и сплочение трудовых масс города и деревни, объединение их с передовой интеллигенцией <...>, создание действительной политической силы, могущей стать опорой для борьбы за политическое и экономическое раскрепощение страны» [1].

В резолюции по организационному вопросу фиксировалось созда­ние заграничной областной организации, определяемой в качестве «органической составной части всей партийной организации, на общих основаниях партийного устава, принимающей участие во всех ее правомочных совещаниях и съездах, и подчиняющейся их решениям и руководству созданных ими центральных партийных учреждений». Всем членам партии за границей предлагалось вступить в местные партийные организации или же пройти регистрацию в Заграничном Областном комитете, заявлялось о недопущении «всяких сепаратных выступлений <...> и соглашений с инопартийными группировками». Однако в случае инцидентов предусматривалось лишь выступление областного комитета с дезавуирующим заявлением. Компетенция комитета определялась как «непосредственное руководство <...> всей партийной работой за границей <...> всемерное содействие русской работе <...>, общее представительство Загр[аничной] орг[аниза]ции и <...> политические выступления от ее имени <...>». В компетенции Заграничной делегации оставлялись только «общее представительство партии, как целого, за границей <...>, сношение с другими инонацио­нальными партиями и Интернационалом <...>, передача за границу всех директив центральных учреждений и исполнение <...> специальных поручений центров партии».

Взаимодействие Областного комитета с Заграничной делегацией надлежало осуществлять «путем делегирования каждым из этих учреж­дений представителей с совещательным голосом в состав другого» [3].

После продолжительных переговоров съезд избрал на паритетной основе Областной комитет, в который вошли полными членами ‒ В.Я. Гуревич, В.И. Лебедев, Ф.Е. Махин, О.С. Минор, И.П. Нестеров, Е.Ф. Роговский и кандидатами в члены ‒ С.Н. Николаев, Б.Н. Рабинович, В.А. Ригана, Л.В. Россель [7, с. 26; 2]. Его состав отражал сложившееся на съезде соотношение сил. Устанавливались особые гарантии против возможности майоризирования в Областном комитете одной фракции другой случайным большинством голосов.

На этих основаниях заграничной организации и Областному комитету предстояло руководить партийной эмиграцией до созыва очередного съезда [4, с. 2]. Комитету поручалось выработать на основании принятой резолюции по организационному вопросу Устав заграничной организации и план ее деятельности. Он наделялся полномочиями по финансовому обложению групп.

Результатом съезда стало принятие двумя выявившимися груп­пировками «взаимных, неформального характера обязательств <...>, гарантирующих в будущем установление между ними большего контакта и также устранение трений на страницах повременной печати с сохра­нением, однако, полной свободы суждения, дискуссии и полемики, а также и полной независимости всех органов, издающихся за границей в порядке частной инициативы членами ПСР или при их ближайшем участии» [1, с. 28].

На состоявшихся по завершении съезда заседаниях Областного комитета и Заграничной делегации были определены представителями: от Областного комитета в Заграничной делегации ‒ О.С. Минор и от Заграничной делегации в Областном комитете ‒ Е.А. Сталинский [11, 12].

Итоги состоявшегося съезда неоднозначно воспринимались его участниками. Так, Е.А. Сталинский отмечал в журнальной статье в ноябре 1923 г., что «поставленные ему задачи съезд выполнил удачно. Принятый им организационный устав вполне отвечает тем целям, ради которых он создавался. Создана заграничная эсеровская область как составная часть партии <...>. Организационный устав ее кладет конец разброду, сепаратизму, персональным выступлениям <...>» [5]

Оптимистический настрой Е.А. Сталинского, находившегося под свежим впечатлением от только что прошедшего съезда, и стремившегося в открытом выступлении показать видимость внешнего единства эсеров, не упоминая о серьезных разногласиях в их среде, контрастировал с пессимизмом В.В. Руднева, 20 апреля 1924 г. признававшего в личном письме И.М. Брушвиту, что «опыт пятимесячной совместной с левыми жизни привел нас к твердому убеждению, что нами, правыми <...>, была совершена ошибка, когда мы пошли на заведомо при выяснившейся психологии левых, гнилой и лицемерный «единый фронт». В результате, пострадала единственно та наша морально-политическая концепция партии, которую любителям словесности угодно называть правой <...>. От соглашения явно выиграли, при непринужденности их методов и гибкости их принципов, только худшие элементы партии, так назы­ваемые «левые» <...>. В лице О[бластного] к[омитета], якобы органе объединенном, а фактически ‒ левом филиале З[аграничной] д[елегации] та же делегация получила фикцию общепартийной опоры и удобное орудие для своих целей <...>. В то время как идеологические расхождения значительно сгладились, что показывает единодушное принятие декларации Сухомлина, ‒ рознь и расхождение психологи­ческие обострились как никогда <...>. Приходят в столкновение не столь системы политики, ‒ сколь принципы морали <...>» [8].

Создание Заграничной организации ознаменовало завершение организационного оформления эсеровской эмиграции, что расширяло возможности ведения социалистами‒революционерами эффективной политической работы. Вместе с тем, стремление к достижению формального единства партийных сил обусловило непрочность нового образования. Заключенный компромисс по-настоящему не удовлетворял ни правых, ни левых, составленный из представителей двух разно­родных идеологических группировок Областной комитет не располагал должным авторитетом и не мог в полной мере осуществлять руководство партийной организацией. Лишь временно приглушенные, идейно-политические противоречия продолжали углубляться. Наряду с заметным ухудшением психологического климата в партийном коллективе, они служили потенциальным источником организационного раскола.

Список литературы:

1. Декларация Съезда. От съезда заграничных организаций партии соц.-революционеров // Революционная Россия. 1923. № 32. С. 28‒30.
2. Исправление // Революционная Россия. 1924. № 33‒34. С. 38‒39.
3. Резолюция первого съезда заграничных групп П.С.-Р. по организационному вопросу // Революционная Россия. 1923. № 32. С. 30.
4. Сообщение Заграничного союза Партии социалистов‒революционеров // Революционная Россия. 1928. № 65. С. 1‒4.
5. Сталинский Е.А. Политические иллюзии // Воля России. 1923. № 20. С. 55.
6. Судебный процесс над социалистами‒революционерами (июнь‒август 1922 г.): Подготовка. Проведение. Итоги. Сборник документов / Сост. С.А. Красильников, К.Н. Морозов, И.В. Чубыкин. М.: РОССПЭН, 2002. 1007 с.
7. Съезд заграничных организаций ПСР // Революционная Россия. 1923. № 32. С. 26‒27.
8. Письмо В.В. Руднева И.М. Брушвиту от 20 апреля 1924 года // Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. Р‒5789. Оп. 1. Д. 46. Л. 29‒З0.
9. Протокол заседаний 2-го съезда заграничных организаций П. С.‒Р, состоявшегося в Париже 29-го апреля ‒ 6 мая 1928 года // ГАРФ. Ф. Р‒6108. Оп. 1. Д. 11. Л. 1‒26.
10. Протокол заседания Пленума Областного комитета загр[аничных] орг[анизаций] ПСР № 1. Гор. Прага, 24 ноября 1923 года // ГАРФ. Ф. Р‒6108. Оп. 1. Д. 2. Л. 1.
11. Протокол Областного комитета заграничных организаций ПСР. 26/XI/1923 года № 3 // ГАРФ. Ф. Р‒6108. Оп. 1. Д. 2. Л. 10.
12. Съезд заграничных организаций П. С.‒Р. в Праге, 16‒24 ноября 1923 г.: Протоколы заседаний // International Institute of Social History (IISH) (Amsterdam). Archives and Collections. Partija Socialistov‒Revoljucionerov Archives. ARCH01038.954.
13. Тезисы доклада В.Я. Гуревича «О плане деятельности Заграничной организации ПСР» // ГАРФ. Ф. Р‒6108. Оп. 1. Д.16. Л. 49‒63.
14. [Тезисы доклада В.В. Руднева] «Задачи зарубежной части Партии С. Р.» // ГАРФ. Ф. Р‒6108. Оп. 1. Д.16. Л. 8‒15.
15. Тезисы по организационному плану З.О. П.С.Р. О.С. Минора // ГАРФ. Ф. Р‒6108. Оп. 1. Д.16. Л. 16‒23.
16. Тезисы по организационному вопросу М.Л. Слонима // ГАРФ. Ф. Р‒6108. Оп. 1. Д.16. Л. 3‒4.
17. Местковский Д.А. Партия социалистов‒революционеров в эмиграции в 1920‒х годах. Пути возрождения организации: Централизм или демократизм // Вестник Волгоградского государственного университета. 2012. Серия 4. История. № 1. С. 44‒50.
18. Чубыкин И.В. Российские социалисты‒революционеры в эмиграции (1920‒е годы): дис. … канд. ист. наук. М., 1997. 223 с.